***
Разве он похож на девчонку? Что за бред! Карантир придирчивым взглядом окинул отражение в зеркале. Да, может быть, излишне худой, без явно обозначенных мышц на жилистом теле. Да, может быть, ещё рост не так высок; почти метр восемьдесят, по эльфским меркам — низковат, но повыше сверстников будет. Да, может быть… стоит чуть укоротить длинные тёмные волосы, спадающие изящными волнами до лопаток. Юный чародей нахмурился, собирая волосы в пучок ладонью, а затем, окончательно решив что менять в своём образе, позвал слуг. Спустя час на него из зеркала смотрел немного иной эльф: с выбритыми висками и собранными в тугой конский хвост волосами. Так он выглядел куда мужественней. И без того острые уши — гордость любого чистокровного elle, выделялись особенно явно, а подбородок стал выглядеть ещё более длинным, скулы — более острыми. Карантир был доволен результатом. Ко всему прочему, чародей решил сменить балахонистую, широкую мантию на атласный алый камзол, чёрные кожаные брюки и сапоги, доходящие почти до колен. Прекрасно. Просто великолепно. Карантир не мог не восхищаться результатом. И кто сказал, что он не мужественный? Да чуть ещё повзрослеет и будет вылитый Глас! Только с голубыми глазами. Мрачное настроение юного эльфа чуть улучшилось, он вальяжно расселся в бархатном кресле, пригубил терпкого вина и лениво осмотрел комнату, изнывая от скуки и непонятной тоски. — Принеси мне курительную трубку, — сказал он нетерпящим пререканий голосом робкой служанке. Совсем ещё девчонка: в чём-то эльфка, в чём-то dh’oine. Рыжая, как лисица, и по-людски курносая. — Простите, господин. Ваш наставник не велел, — пролепетала она растерянно. — Я тебе сказал, сука, принеси. Значит, принеси! — рявкнул Карантир, впиваясь льдинками лазурных глаз в лицо девушки. — Слушаюсь, господин, — служка выбежала из покоев будущего навигатора, спеша выполнить приказ. Получать тумаков от него ей явно не хотелось. Карантир громко вздохнул, в очередной раз внутренне возмутившись неусыпному контролю Авалак’ха. Как же его достал этот чёртов ведун! Не даёт спокойно жить и делать то, что считает нужным сам юный эльф, оттого и репутация «нюни» у Карантира среди сверстников. Не умел он общаться с равными по статусу себе ребятами и всё! Вернее… не принимали его. То ли боялись, то ли презирали. Но друзей у юного чародея до сих пор не было, как и подружек. Вечно одинокий и нужный только для того, чтобы показать очередной магический «фокус». И оттого Карантиру было очень горько.***
Служанка разжигала ароматный табак в медной трубке и на пробу раскуривала. Как же достали Карантира эти слуги! Он только и видит вокруг себя рабов. Всюду они, всюду вокруг него они: когда он завтракает, когда принимает ванную, когда дремлет или погружён в чтение, когда тренируется или играет в карты. А уж эта рыжая служанка так вообще специально приставлена к нему Авалак’хом. Карантир её видит, когда засыпает, и когда просыпается, тоже рядом — она. Могла бы быть вполне сносной; незаметной, если бы не была такой неуклюжей. Краснеет вечно, как маковый цвет, да путает слова, когда отвечает на его вопросы. Девушка передала Карантиру трубку подрагивающими руками, так, будто держала в руках бомбу, способную взорвать весь дворец. Эльф закурил, откинув голову на высокую подушку, равнодушно оглядел хрупкую фигурку девицы. Она чем-то была похожа на Джейну. Да, определённо. Такая же худая и златокудрая, только волосы Джейны светлые, а этой дурынды — яркие, огненные. — Подойди сюда. Ближе. Встань на колени! — вдруг скомандовал юный чародей. Ему пришла в голову совершенно дерзкая и жестокая забава. Но оттого безумно весёлая. Служанка, безмерно смущаясь, выполнила приказ, послушно опустив голову вниз. — Смотри мне в глаза, — добавил он, ощущая гнетущее недовольство от скромности девицы. Собирался-то он с ней делать крайне нескромные вещи. Пара ярко-зелёных, как летняя листва, глаз уставились на него с опаской. Чувствует девица, видно, что не сулит ей ничего хорошего. — Да, господин. — Покажи сиськи, — сказал парень, пошло хохотнув. Он вдруг представил себе, что перед ним на коленях стоит не служанка, а Джейна; униженная и безвольная. — Господин… — Это — приказ. Или мне повелеть тебя высечь?! Щёки девицы залила краска, а губы словно истончились. Рабыня дрожащими руками развязала тесёмки простого хлопкового платья и приспустила, к торчащим сквозь белую кожу рёбрам, лиф. И Карантир не мог не восхититься этим зрелищем: грудь маленькая, но идеально округлая, потрясающе упругая, увенчанная набухшими от волнения бледно-розовыми сосками. Так и хотелось положить ладони на эти полушария, сжать, резко оттянуть на себя за горошины сосков, а затем начать дразнить девчонку языком… Карантир осёкся. Щёк эльфа, к его неудовольствию, коснулся лёгкий румянец, а штаны стали неожиданно ощутимо тесны в районе ширинки. Казалось, рабыня не замечает его казуса; смотрит на него со стыдом, но непонятным придыханием, будто вот-вот то ли расплачется, то ли влюбится. — Разденься полностью. Сейчас же, — в горле Карантира стало сухо, неприятно. Он возненавидел себя за эту дурацкую реакцию. Он-то себя хотел чувствовать куда более уверенно, вести наглее! Но… нужно научиться себя держать в руках при виде голой бабы, и лучше потренироваться на служанке, чем опозориться при эльфке. Рабыня больше не выражала протеста: скидывала с себя платье скоро, дёргаными движениями рук. Её кожа пошла пятнами от стресса. Но, несмотря на это, её тонкая фигурка оказалась действительно прекрасной. Интересно, чистокровные эльфки ещё красивее, или все женщины под юбкой совершенно одинаковы? Почему-то Карантир был больше уверен в последнем. — Потрогай себя за грудь… — голос Карантира звучал хрипло, с надрывом. А напряжение в паху стало и вовсе невыносимым, но он не хотел прекращать игру. Он хотел зайти дальше. — Господин… — Давай, милая, — Карантир удивился сам себе, когда понял, что неожиданно смягчился по отношению к служке, что не хочет сейчас повышать на неё голос и угрожать девице без надобности. Девушка смутилась сильнее, в её глазах промелькнуло то ли отчаяние, то ли возбуждение. Карантир не мог понять, что именно. Служанка неумело стала касаться себя, сначала излишне отстранённо, но с каждым, полным восторга, взглядом Карантира, увереннее, словно радуясь его вниманию. — Подёргай себя за соски. В этот раз рабыня сразу выполнила приказ. Тихо вздохнула. И жар её дыхания коснулся лица эльфа. — А теперь… раздвинь ноги и потрогай себя там… Над верхней губой юного чародея скопилась испарина; он облизнул её языком, чувствуя солёный привкус собственного пота. Возбуждение казалось эльфу просто невыносимым. Он вдруг задумался: а что, если? Чего ему стыдиться? Слуги — всего лишь живые вещи. Не более того. Он волен делать всё, что вздумает. Карантир потянулся к завязкам брюк, избавляясь от гульфика из тёмной плотной ткани; ладонь чародея привычно обхватила болезненно налитую плоть, сжала у основания. И служанка задышала чаще и громче. Она совсем неуклюже гладила себя между ног прямо перед взором своего молодого господина, касаясь розовых, мягких складок вульвы. Вдруг девушка еле слышно застонала. Этот тихий стон взволновал Карантира, заставил сжать член в кулаке сильнее. Служанка, почему-то, растеряла свое усердие, и её ладошка просто замерла на гладком лобке. Внимание девчонки было приковано к Карантиру, вернее, к его налитому члену. Юноша заметил, куда она смотрит, и довольно ухмыльнулся; сам поглядел вниз. Уже в столь юном возрасте Карантир мог похвастаться довольно крупным достоинством. Мало того, он был у него не только большим, но и эстетически привлекательным: пропорциональным по всей длине, приятного розоватого оттенка, с несколькими изящными венками на стволе. Юный чародей и сам восхищался, что тут говорить о глупой девке, никогда не видевшей члена вообще? Юный чародей демонстративно погладил себя, осторожно оттянул вниз кожу крайней плоти, чтобы обнажить перед девчонкой лиловую, чуть покрытую смазкой, головку. И служанка сглотнула накопившуюся от волнения слюну. К большому её несчастью, юноша заметил это, и в его голове промелькнула еще одна интересная мысль. — Он тебе нравится? — спросил Карантир, несколько раз проведя рукой вдоль фаллоса. Стоит сказать, руки у него тоже были красивыми: тонкие длинные пальцы, изящно выпирающие костяшки. Не мудрено, что девчонка на время потеряла дар речи — засмотрелась, как юный чародей неспешно ласкает себя. — Да, господин… — в этот раз её обращение к нему добавило особую пикантность ситуации. Почему-то мысль о том, что он может приказать девушке сделать всё, что посчитает нужным, что он может, при желании, ею овладеть, его раззадорила только сильнее. А ещё его возбуждало наблюдать, как рабыня замирает в немом восторге, видя, как он ласкает себя рукой. — Хочешь меня? — Да, господин, — девчонка повторила свой ответ, и голос её немного дрогнул. — Наклонись ближе, — он поманил её указательным пальцем свободной руки, и служанка подползла на коленях ближе, а Карантир шире расставил ноги, чтобы та могла без труда протиснуться к нему. Девчонка несмело наклонила голову, заправив мешающие волосы за ушко — ни острое, ни круглое. Но Карантир остановил её, положив ладонь ей на шею, на что служанка подняла голову и непонимающе посмотрела на господина. Она-то, наверняка, приготовилась показывать ему то, что узнала о минете от более опытных подружек. Но юноша пока не собирался становиться её первым подопытным, а предпочел действовать сам. — Я не велел открывать рот, — хрипло прошептал он, поднимая остренький подбородок девки. На этих словах он излишне резко притянул её голову к себе, одновременно подаваясь бедрами вверх, а затем провел скользкой, влажной головкой по нижней губе служанки — от правого до левого уголка, нанося свою смазку, словно помаду. Это выглядело очень пошлым. Очень гротескным. У Aen Elle мужчин учили оказывать всяческое почтение дамам, при обсуждении вопросов интимной жизни Креван не раз говорил о том, что нужно быть ласковым, осторожным, мягким. Но Карантир был эльфом иного свойства. Его манило всё то, что было под запретом. И сейчас, прекрасно понимая, что он возжелал обыкновенную рабыню, что он заставил её вести себя крайне развязно и неподобающе, он ликовал. Карантиру было мало произведённого эффекта. Он решил зайти дальше: провёл головкой члена по щекам девушки, по её прикрытым векам, лбу и носу, и злобно восхитился полученным зрелищем. Девушка еле дышала, но не стремилась вырваться из его рук, а, напротив, судорожно вцепилась ладонями в его острые коленки, так, будто хотела прижаться к нему сильнее. Вообще-то, он не позволял ей прикасаться к нему, но уже не стал бранить за своевольство. Тем более, тепло её ладошек было довольно-таки приятным. Карантир прикусил нижнюю губу, когда служанка тесно прижалась к нему своими грудками. Они такие мягкие, такие чудесные на вид… И юноша не удержался — взялся сначала за левую грудь, нетерпеливо сжал в ладони, потом то же самое повторил с правой. Он подозревал, что трогать женскую грудь — это приятно, но реальный опыт оказался куда волнительнее. — Оближи его, — вдруг скомандовал Карантир тихим от волнения голосом. Он всё еще держался за её грудь, играл с твердым соском, вновь подводя напряженный член к девичьим губам. Служанка несмело высунула розовый гибкий язык, но медлила, будто не знала, как начать. Вот нерасторопная! Карантир сам толкнулся вперед и частично ощутил потрясающий жар её ротика. Пусть лучше не двигается! Юноша сам потерся уздечкой о язык служанки, и когда она попыталась взять член во вспотевшую ладошку, Карантир недовольно оттолкнул её. Не хватало ещё, чтобы эта рыжеволосая дуреха по неопытности сделала что-то не то! Но Карантир быстро понял, что взаимодействовать с девчонкой ему приятнее, чем самому ласкать себя. И тогда в его светлой головке возникла еще одна идея. Он направил член ниже и велел служанке: — Сожми его грудью. Девушка взволнованно вздохнула, прижалась маленькими грудками к члену, устроила его осторожно в выемке, и несколько раз неумело подвигалась вниз и вверх. Объёма груди явно не хватало, чтобы обхватить член юноши полностью… девушка и сама это, казалось, понимала, поэтому, словно в качестве компенсации, наклонила рыжеволосую голову и лизнула язычком головку очень осторожно и медленно, словно облизывала леденец. В её неумелости было определённое очарование, да и Карантиру пока, к сожалению или к радости, и сравнивать было не с чем. Он ведь тоже… получал свой первый интимный опыт с женщиной. Множество пошлых мыслей роились в голове будущего навигатора, какие-то из них казались ему сомнительными, а какие-то интересными. Одно он знал точно: он хотел как следует изучить девичье тело, чтобы в дальнейшем не возникало неловких моментов с чистокровными, благородными эльфками. — Нет, хватит. Встань на ноги! И подойди ближе! Не сдвигай ноги… — он старался говорить уверенно, властно. Так, будто и не был всего лишь подростком, так, словно был крайне опытным и умелым взрослым мужчиной. В его голосе читалось юношеское нетерпение. Но девчонка уж точно не замечала милое волнение, что скрывалось под маской извращённости господина. — Держи юбку повыше, — добавил он, испытывая легкое раздражение оттого, что платье служанки было длинным и не очень удобным для той игры, что затеял Карантир. И девчонка послушалась, приподняла подол почти до груди, оголив белые стройные ножки. Казалось, сейчас она готова исполнить любое желание господина, чтобы удовлетворить его внезапный интерес к женскому телу. Юный чародей довольно ухмыльнулся, разглядывая аккуратные половые губки и узенькую щелочку, что брала начало под лобком и загадочно уходила ниже. Карантир осторожно протянул руку, но отпрянул в нерешительности, так и не достигнув цели; поколебался немного, а потом смело приложил по-юношески изящные пальцы к заветному местечку. Служанка вздрогнула, всхлипнула, словно маленький котенок. Эльф не мог знать наверняка, было ли это признаком удовольствия или чего-то другого. Но девчонка сама двинулась бедрами вперед, явно оценив деликатную ласку Карантира, и его пальцы невольно скользнули дальше — в трепетный жар её тела. Для него стало неожиданностью то, что там девчонка была очень мокрой. С нескрываемым интересом мальчишка убрал ладонь и присмотрелся к собственным пальцам, что, к стыду служанки, теперь были слегка покрыты тоненьким прозрачным слоем выделений. — Ого! — еще шире заулыбался Карантир. — Да ты вся течёшь! — Да, господин, — ответила она, снова краснея. Казалось, на её личике не осталось места, не тронутого розовым румянцем, даже кончики ушей и те были алыми. Девушке, должно быть, нравилось то, что с ней делал юноша, хоть она и ужасно стыдилась. Но… она должна быть счастлива, что на неё обратил внимание не кто-то из прислуги, а самый что ни на есть чистокровный эльф. И служанка вдруг прижалась плотнее к нему бёдрами, так, что касалась коленками его чуть разведённых в сторону ног. Она вся дрожала и трепетала, прикрывая светлые, не тронутые косметикой, веки. Очень юная, очень нежная и до безумия робкая девчонка, но, судя по всему, с хорошим либидо. Не зря говорят, что рыженькие — самые жаркие в постели. Ещё даже не познала плод страсти, но уже течёт, как дорогая, «породистая» наложница. И почему-то Карантиру это очень нравилось. Нравилось видеть, какой эффект он производит на девицу, а ещё нравилось понимать, что девушка не менее темпераментна, чем он. Ведь сколько юный эльф переживал о том, что его днями и ночами мучает желание близости? Ночные поллюции, утренняя эрекция и возбуждение по поводу и без… и самое, наверное, неловкое, что такие казусы случались даже на занятиях с Авалак’хом… Учитель то ли не замечал состояние ученика, то ли был достаточно благоразумен, чтобы не акцентировать на этом внимание. Да пубертатный период не проходил бесследно. Особенно для молодого Ар-Фейниэля. — Что ты делаешь для того, чтобы кончить? — спросил он прямо, поднимая потемневшие от возбуждения глаза наверх. Она ответила ему робким взглядом, немного приоткрыв рот от удивления. — Ну, я трогаю себя здесь, — смущаясь, пояснила девчонка и дотронулась тонкими пальчиками чуть повыше того участка, где старался её ласкать неопытный Карантир. Их руки соприкоснулись, и юноша довольно быстро понял, что делать. — Так? — Да, мой господин. Её господин? Это звучало приятно для его ушей. Воодушевившись странной близостью, что возникла между ним и служанкой, Карантир оставил большой палец на горошине набухшего клитора, а средний и безымянный ввёл на одну фалангу в безумно тесное лоно. — А так? Так нравится? Вместо такого привычного и сладкого «Да, мой господин», рыжеволосая чертовка откинула голову назад, задышала часто, а потом тихонечко воскликнула: — Ах… Слова были больше не нужны. Девушка с каждым ловким движением Карантира постанывала всё восторженней, иногда чуть направляла его палец, демонстрируя, какой ритм лучше выбрать. Казалось, она забыла обо всём на свете, и то ли специально, то ли неосознанно стала делать плавные движения бёдрами навстречу его пальцам. Ей определённо было очень и очень хорошо. А затем, она судорожно схватилась за плечи Карантира, всхлипывая и дрожа, так, словно была готова расплакаться. Юноша не сразу понял, что девчонка достигла кульминации. Лишь спросил: — Хорошо? — и услышал привычное: — Да, господин. Карантир и забыл, когда в последний раз был так доволен собой. Первый раз, собственными силами довести обычную девку до оргазма было также волнующе прекрасно, как и постигать новую тайну чародейского искусства. Другой аналогии он не знал, чтобы описать свой восторг. Он даже не обратил внимания на то, что девчонка совсем перестала соблюдать дистанцию и ухватилась за его плечи, словно утопающая. Да она чуть не упала на него! А потом смотрела так благодарно и с таким восторгом, что Карантир и сам чуть не покраснел от гордости. И правда, он был хорош во всем! Но юный чародей преследовал несколько иную цель, начав игру с девицей. Это, конечно, хорошо, что Карантир развеял сомнения насчет своей сексуальной состоятельности, но оставалась нерешенной другая проблема — его член уже буквально изнывал от напряжения. С этим нужно было что-то делать. И тогда юноша убрал девичьи руки со своих плеч и настойчиво толкнул служанку вниз. — Давай опять на колени. Служанка неизменно подчинилась. Казалось, теперь её подчинение ему стало абсолютным, нерушимым, несомненным. Она смотрела на него тепло, с нежностью и трепетом в глазах, преданно, как домашняя собачка. Удивительные вещи творят с женщинами эти ласки… ещё какие-то полчаса назад девица не хотела разжечь ему даже курительную трубку, а сейчас, наверное, готова пойти за ним и на край света. Или это только видимость? Карантир как-то удивительно привычно погладил девицу пальцами, испачканными в вязкой, тёплой смазке, по щеке — слишком круглой для эльфки, и слишком впалой для людской самки. И рабыня снова коротко простонала, радуясь вниманию молодого господина. Интересно, с эльфийками будет так же просто? Почему-то юный чародей был уверен, что нет. С ними уж точно сложнее! Та же Джейна, должно быть, сейчас бы презрительно кривила губки и насмехалась над ним, смотрела бы свысока. Наглая, избалованная сука! В сердце мага снова закипала злость. И он тут же вспомнил, для чего на самом деле затеял эту странную игру. Он хотел представить себе, как пользовался бы схожим образом напыщенной Джейной, как издевался бы над ней, и опускал с неба на землю после всех тех гадостей, что она ему наговорила. Ещё никто прежде не смел усомниться в мужественности Карантира. Никто! Однажды он ей отомстит… однажды он станет таким мужчиной, за которым будут волочиться эльфские юбки, по которому будут восторженно вздыхать, и о ночи с которым будет мечтать вся женская половина Aen Elle… И вот тогда, когда Джейна решит, что он забыл о старой обиде, когда решит, что у неё есть шанс быть с ним, он воспользуется её стройным телом самым пошлым, развратным образом, а потом сделает вид, что даже не в силах вспомнить её имя… так, игрушка на одну ночь. И такова будет судьба каждой наглой эльфки… Вся их любовь корыстна. Все они пропитаны ложью насквозь. Но ничего! Главное, он это понял и будет помнить отныне всегда. Карантир стал представлять, что перед ним стоит на коленях не рыжая, курносая служанка, а Джейна. И удивительно, но воображение рисовало до безобразия реалистичную инсталляцию. Секунду спустя он и сам поверил, что на его мужское достоинство с восторгом и смущением смотрит Она… Карантир больше не делал представления из акта самоудовлетворения, не красовался достоинством, а крепко обхватил рукой, как ему удобно, и быстро задвигал ею вверх-вниз. — Открой рот, — велел он обманчиво мягко, только набирая скорость. Карантир замедлился только на пару коротких мгновений — чтобы дерзко толкнуться девчонке в рот, упираясь головкой о щеку. И, покидая её рот, видел, как за его налитой плотью вслед тянется тонкая ниточка слюны. Это выглядело пошло, унизительно… Так и надо с этими шлюшками! Воображение всё ещё отчетливо рисовало облик Джейны перед ним… С чувством собственной возвышенности над глупой девкой, Карантир ласкал себя всё интенсивней, пока не почувствовал — вот оно, наконец-то. Будто сработал некий спусковой механизм, и юноша потерял контроль над своим телом. Первая порция семени стремительно брызнула девчонке в рот, следующая — упала тяжелыми белёсыми каплями ей на подбородок, щеки, нос и даже лоб. Служанка забавно вздрагивала и щурилась, но держала ротик открытым, и остаток вязкой спермы стекал ей на язык. Эта картина так впечатлила Карантира своей красотой и искренностью, что, даже крепко закрыв глаза, он всё еще видел такое милое, такое необычное лицо его... рабыни.***
— И всё? Я-то думал, что ты её трахнул, — разочаровано потянул изрядно пьяный Имлерих. Карантир, усмехнувшись, пожал плечами: — Вопрос был: каков был мой первый сексуальный опыт. И я ответил! — юный новобранец Дикой Охоты откинулся корпусом на широкую спинку кресла и с самодовольной улыбочкой пригладил, чуть сбившиеся в разные стороны, полы шёлкового камзола. — Всё честно, — рассудительно заметил Нитраль, словно сейчас, на вечеринке Красных Всадников, речь шла о сугубо духовных и философских вопросах. — Но потом-то что? Хоть потом трахнул? — допытывался Имлерих, поглаживая каштановые локоны танцовщицы, задремавшей у него на плече. — Нет… — Карантир налил себе ещё вина в высокий стеклянный бокал, в его лазурных глазах на мгновение мелькнула горечь. — Что-то с ней случилось? — удивительно тонко, проницательно поинтересовался Эредин Бреакк Глас. — Она исчезла. Я… я долго не спрашивал, стыдился… вдруг кто-то что-то слышал или видел… Наверное, хотя — нет, точно, кто-то узнал. — Авалак’х? — неприятная догадка коснулась остроскулого лица предводителя Дикой Охоты. — Я всё-таки спросил, возможно, месяц или чуть больше… спустя. Он сказал, что служанка умоляла её продать в другой дом, пусть даже за минимальную цену. И он продал. Мол, она была очень напугана и плакала, не в силах успокоиться. — И ты не искал? Даже ради интереса? — Нитраль погрустнел, куда более явно, чем кто бы то ни было из собеседников Навигатора. — Я нашёл только номер. Её номер… в списках подопытных кроликов ведуна. Это всё, что я смог узнать. В полупустой, огромной и богатой зале стало вдруг очень тихо. Каждый размышлял о своём. Вряд ли кому-нибудь, кроме Нитраля и Карантира, было действительно жаль девушку. Но горькая правда о кровавом наследии магического и медицинского прогресса мира Ольх многим открывала глаза на крайне нелицеприятные вещи. На вещи, о которых было даже страшно подумать…