Не так уж подло и не так уж просто...

Дорога до города, на которой пришлось сделать крюк из-за горного обвала, заняла без малого три часа, и почти всё это время Абаж и Анидаг скакали во весь опор, лишь изредка пуская лошадей более медленным аллюром — для отдыха. Останавливаться же они и не думали: в столицу нужно было добраться как можно быстрее. Постепенно за всадниками остались горы, рисовые поля, виноградники, пастбища и прочие угодья… И вот уже вдали виднеются стены Олкетса и громадная Башня смерти. По мере приближения к городу стало понятно, что там происходит что-то неладное. Некоторые дома были охвачены огнём; слышался людской гул и звуки бьющегося стекла. Уже на дороге, ведущей прямо в Олкетс, Анидаг уверенной рукой остановила своего коня. Её спутник проделал то же самое. Девушка обернулась к нему: — Видите, что в городе творится, господин Абаж? Уж не началось ли восстание? — Вижу, конечно, — кивнул Абаж. — Это точно восстание, Анидаг, вы правы! Боюсь, сейчас даже просто заехать в город будет небезопасно. Этим обезумевшим голодранцам лучше вообще на глаза не попадаться. По крайней мере, до тех пор, пока мы не спасём вашего отца. Анидаг, согласно кивнувшая в ответ, размышляла недолго: — Тогда придётся ехать в объезд. Башня смерти всё равно находится за окраиной. Прав был отец, когда распорядился построить её именно в таком месте. Едем же, сударь! Каждая минута на счету! В следующее мгновение Касыр, понукаемый наездницей, резко сорвался с места и галопом побежал к застывшей вдали гигантской башне. Абаж, подстегнув своего Вихря, поспешил следом, стараясь не отставать. К счастью, на объездной дороге им никто не попался и не встретилось никаких каменных завалов. Минут через двадцать — запыхавшиеся, усталые, на таких же измученных лошадях — оба спутника были уже у Башни смерти. У входа сидел полусонный стражник, а неподалёку стоял вороной конь из конюшни Абажа — владелец его сразу узнал. Кареты же Нушрока, равно как и Бара на козлах, нигде не было. Но в глаза Абажу и Анидаг бросилось не это, а пустое седло на спине храпящего от изнеможения вороного скакуна. — Это же ваш конь, сударь? — прохрипела Анидаг, спешиваясь с загнанного Касыра. — Мой, — еле ответил слезший на землю министр: от трудной скачки у него совершенно пересохло в горле. — Только почему он один?.. Где же Ну… Не успел он договорить, как его спутница машинально вскинула голову, пытаясь разглядеть, кто стоит на крыше Башни смерти. Небо, по счастью, было практически безоблачное, и вершина башни отлично просматривалась снизу. С замиранием сердца Анидаг различила на ней две крохотные фигурки: какую-то девчонку в странном коричневом платье и высокого худого мужчину в чёрном плаще. Эта фигура пятилась назад, что-то кричала и закрывала лицо ладонью, а девчонка в коричневом платье угрожающе на него надвигалась. Кто это был, Анидаг понятия не имела, зато фигуру в чёрном плаще она узнала бы из тысячи. Это был Нушрок. И стоял он опасно близко к краю площадки, а пятился всё дальше и дальше… — Не-е-е-е-ет!!! Отец!!! — завопила Анидаг во всё горло, инстинктивно рванувшись вперёд. Крик получился очень громким, но взбежать на башню у девушки, смертельно уставшей от скачки, не было ни времени, ни сил. Столь же вымотанный Абаж, который тоже заметил Нушрока, почувствовал, как его сердце бешено заколотилось от ужаса. Он со всей ясностью понял, что не желает смерти бывшему другу, однако ничем не мог ему помочь. Подойдя ближе к его дочери, он протянул руку и коснулся её плеча. И так замер, тревожно выжидая вместе с ней.

***

— Кто ты? — тяжело спрашивал Нушрок у якобы утонувшего пажа-беглеца, оказавшегося девочкой. — Я никогда не видел таких глаз… И почему меня пугает этот красный платок? Откуда ты пришла, девчонка? О-о, какие светлые глаза!.. Как страшно! Не смотри, не смотри на меня! Мне душно! Мне нечем дышать! Не смотри-и… Скованный этим магнетическим взором, отчего-то превозмогающим его собственный легендарный взгляд, он шаг за шагом отступал к краю площадки. И вдруг в его мозгу вспыхнул давешний кошмар о падении с Башни смерти. Сон-то оказался вещим… Наяву он тоже попался в эту ловушку и теперь ничего не может противопоставить этой незнакомой девчонке с горящими голубыми глазами… Ему одновременно было и страшно, и жалко, и стыдно, что он, главный королевский министр, перед которым трепетало всё королевство, оказался в плену взгляда какой-то малолетней чужеземки. И вдруг… откуда-то снизу, от подножия башни, раздался еле слышный из-за высоты, но пронзительный женский крик: — Не-е-е-е-ет!!! Отец!!! Едва Нушрок уловил этот крик, как почувствовал прилив свежих сил. Круто повернувшись, он замер, увидев, что стоит практически на самом краю площадки. Далеко-далеко внизу различался стройный силуэт Анидаг, а рядом с ней — дородная фигура Абажа. Стоило министру убедиться, что это и правда они, у него и впрямь открылось второе дыхание. Поспешно отойдя от края, он обернулся обратно к своей противнице и с удивлением отметил, что вся таинственная сила куда-то исчезла из её взгляда, хотя сама она по-прежнему не боялась смотреть ему в глаза. — Ну что… думала меня одолеть? — хрипло рассмеялся Нушрок, взирая на «пажа» с торжествующим видом. — Теперь я неподвластен твоей силе, девчонка! Да и как тебя зовут, если ты не из наших земель? — Оля, — ответила незнакомка смело, хотя немного смущённо, и тут же попыталась взять себя в руки: — Но я всё равно не отступлюсь от своего! Я спасла Гурда и считаю себя правой. Ведь он ни в чём не виноват, а ты бы его убил! Спокойно проглотив эту фамильярщину, Нушрок в презрении скривил свои тонкие губы: — Да зачем мне нужен этот жалкий зеркальщик? Всё равно от него не было бы никакого толку! Я бы, может, продержал его здесь ещё немного для острастки, а потом бы отпустил. Казнь нужна была только для устрашения остальных. Сейчас же… к чему это? Всё равно не поможет. Да и кривые зеркала, по большому счёту, давно уже изжили себя. Мне они и самому не нужны. Последнее признание так поразило Олю, что она даже пропустила мимо ушей первую часть речи оппонента. — Не нужны?.. — переспросила она. — Тогда почему бы просто от них не избавиться? Ведь народ у вас живёт плохо, я сама видела! А теперь, благодаря освобождению Гурда, они все решатся наконец свергнуть своих угнетателей! И тогда… Нушрок опять усмехнулся. Что за глупости несёт эта девчонка? Пока он подъезжал к Башне смерти, а потом когда глянул вниз, он успел хорошо рассмотреть всё, что творилось в столице. И сейчас он только взял Олю за локоть и насильно подвёл её к краю, откуда чуть не упал сам: — Что же «тогда», по-твоему, будет? Смотри… смотри! Оля пристально вгляделась в блестевшие внизу дома Олкетса. Местами в городе разгорались пожары; слышались отголоски буйных криков и что-то сильно похожее на треск стекла. Всё это время Нушрок молчал; слабые отзвуки происходящего нарушало лишь его сипловатое дыхание. — Ну что, убедилась? — спросил он наконец. — Неужели тебе мало понять, что ни один мятеж никогда не проходит без сучка без задоринки? Даже если всех объединяет общий объект для ненависти, цели у разных людей бывают разные. И рано или поздно победившие повстанцы начинают перегрызать глотки уже друг другу. Ты ошиблась не только в этом: судьба твоего Гурда ничего бы не изменила. Бунт всё равно бы вспыхнул, останься он жив или нет. Но из самого разумного могут совершить только одно — уничтожить все кривые зеркала. Слушая эти рассуждения, Оля непроизвольно поникла головой. Слова Нушрока нагнали на неё страх — главным образом потому, что она осознала, насколько они справедливы. С этой революцией они с Яло явно наломали дров, поставили себя в глупое положение. Даже освобождение Гурда уже никак не влияло на сложившуюся ситуацию. Но откуда им было это знать?.. И Оля поняла, что самым лучшим вариантом сейчас будет прислушаться к своему врагу. — Ты прав… — почти прошептала она. — Что же тогда нам делать? Мне и Яло? — Убираться туда, откуда пришли, — лаконично резюмировал Нушрок, разом утративший всякий интерес к чужеземке и её «сестре». — Причём быстро и по возможности незаметно, если хотите вернуться домой невредимыми. — Ну хорошо… А как я спущусь с Башни? — Тебе придётся подождать, — министр ухмыльнулся уголками губ. — Поскольку я жив, стражник вряд ли выпустит тебя без моего дозволения. Я спущусь первым и прикажу ему, чтобы он пропустил тебя обратно. Оля могла только кивнуть. Махнув в ответ рукой, Нушрок ловко пролез сквозь отверстие в крыше и заторопился вниз, как обычно, почти в полной темноте. Путь вниз по лестнице занял гораздо меньше времени, чем путь наверх — пусть и пришлось преодолеть всё те же две тысячи ступеней под свист летучих мышей. Выбежав наконец из башни, Нушрок медленно повёл вокруг глазами, в которых бликовали синие пятнышки, и совсем рядом увидел лицо дочери. Сбоку таращился Абаж, словно не в силах поверить, что его бывший друг жив. — Отец! — чуть осипший голос Анидаг нарушил возникшую было на несколько мгновений тишину. Они замерли на минуту, крепко сжимая друг друга в объятиях. Не скрывая выступивших на глазах слёз облегчения, Анидаг стиснула в кулаке плащ отца, потёрлась носом о плечо… Как же им всё-таки повезло, что они вовремя успели. Отец жив. Её отец жив! А Нушрок чувствовал, как силы возвращаются к нему с каждой секундой. Нет, нельзя погибнуть, когда кто-то так сильно любит тебя. Душа болезненно сжималась, не в силах совладать с волной нежности и благодарности к спасшей его дочери. — Анидаг, дочь моя… — только и выдохнул он. Наконец они разомкнули объятия, и только тогда к главному министру нерешительно приблизился Абаж и протянул ему руку: — Помиримся, Нушрок? В этот миг он как никогда напоминал себя в детстве, когда они с товарищем мирились, бывало, после ссор. Если бы Нушрок сейчас ответил «нет», это было бы концом всего. И тогда все их планы по государственному перевороту ждал неизбежный крах. Однако он взял в свою ледяную руку горячую ладонь Абажа. Оба взволнованные, они не нашлись, что сказать друг другу, но эти минуты молчания были намного искреннее и ценнее и говорили намного больше, чем многие небрежно брошенные на ветер слова. Это долгожданное примирение было нарушено звуками мятежа в столице, который, судя по всему, только начинал разгораться. — А что… произошло на башне? Где та девчонка в коричневом платье? — наконец осведомился Абаж, моментально отмерев. — Она скоро спустится и вместе с сообщницей уйдёт отсюда, — объяснил Нушрок и поспешил к своему вороному коню. — Но нам нужно торопиться: время дорого. Срочно во дворец! …Оля спустилась с Башни смерти только тогда, когда три всадника на разномастных лошадях взяли курс на столицу. Она сразу догадалась, что те спешат подавить мятеж, но вмешиваться в события королевства ещё раз у неё уже не было желания. Ей оставалось только разыскать Яло и вместе с ней вернуться домой, как она и пообещала Нушроку.