О монстрах и куклах

Сухая листва под лапами хрустит и шуршит, ветер умиротворенно раскачивает ветки до противного скрипа. Земля готовится к приходу зимы. Мир плевать хотел на то, кто в эту секунду рождается, а кто скоро умрёт. Миру плевать, пока он не станет свидетелем жестокости, которая для него аттракцион от скуки; а после трава продолжит сохнуть, листья желтеть, а ветер — качать ветки. На грядущий месяц это последняя работа, за которую возьмётся Веном. Слишком опасно брать новые заказы, когда ещё вокруг трёх старых не утихла шумиха. Никто из клиентов в достоверности не знает, как выглядит исполнитель. Деньги всегда передаются через третье доверенное лицо, — а может даже четвёртое, пятое или шестое, — их оставляют в назначенных местах или переводят на левые банковские счета. Система позволяет себя дурачить, ведь кому-то нужно заставлять людей говорить, бояться и повиноваться, лишь бы остаться в живых. У Венома такое количество недругов, что хватило бы на целую армию. Но и поклонники его дела, его «чистого» почерка находятся, и тех не в меньшинстве. Разговоры вокруг его тёмной личности не умолкают, СМИ активно выдвигают свои теории, а полиция только разводит руками: не могут поймать федералы, то что можем сделать мы? Клинтар не оставляет ни следов, ни тел, ни признаков борьбы. Жертвы просто не успевают схватиться за оружие или замахнуться — без головы это дело гиблое. Веном научился работать чисто. К нему не подкопаешься. Заказ поступил на некого Чарльза Дэйниса, судью и в прошлом активного политического деятеля. Как понял Веном из документов, место в парламенте он не занимал, — да и вообще никакое до молотка, — а только размахивал транспарантами в юности на площадях. Кому он насолил, какой он человек и сколько у него детей — для симбиота пустая информация. Есть только пункт А и пункт Б: выследить и убить. Каждый вечер судья возвращался домой на своей машине через главное шоссе. Веном ждал его, как заблудший путник, остро нуждающийся в помощи. Чтобы служитель Фемиды точно остановился, клинтар искусственно лишил себя ноги, просто не сформировав её. Военная форма, принадлежащая рядовому, должна была сыграть заключительную роль. — Доброго вечера, боец, — черноволосый Чарльз опустил стекло, — куда тебя подвезти? — До центра, сэр. — Залезай. Внешность Венома не удивила бы и ребёнка. Общество пропиталось вынужденной терпимостью через привычку; пришельцы работали с людьми бок о бок, воевали, платили налоги и получали зарплаты. Клинтар, со всем своим устрашающим видом, стал обыденностью, как домашний тост на завтрак. Дорога пустовала. Часы показывали одиннадцать вечера. Веном скалился, а Чарльз принимал это за улыбку благодарности, пока зубы не впились в его шею. Колеса задымились, машина съехала на обочину и покатилась по небольшому склону, пока её не остановило дерево, в которое они и врезались. Веном, как оголодавший хищник, не отпускал брыкающегося в попытке спастись. Он ждал, пока пульс ослабнет, а после вовсе утихнет. Руки жертвы обмякли — симбиот может насладиться ужином. Разложив бездыханное тело за машиной, клинтар сел рядом и сгорбился, расстегивая рубашку Чарльза, поднимая майку и хирургически точным рывком когтей вспарывая брюшную полость. Веном не стал церемониться. Он опустился мордой в источающие пар органы, разрывая печень, а на руку наматывая кишечник и прямую кишку, вместе с остальными органами желудочно-кишечного тракта. Отростки, выпущенные из плеч, тем временем ломают ребра, отгибая и открывая доступ к лёгким. Клинтар всегда начинает с самого вкусного, после ест остывшие остатки и завершает самым полезным — головой. Кровь брызжет из вскрытых артерий, удерживающих сердце, окрашивая мраморные капельки глаз ярко-алым отливом. Веном хлюпает, всасывает, причмокивает и чавкает, издавая хрипение. После трапезы от человека остаётся пустая оболочка из кожи, мышц и костей, которую пришелец заглатывает целиком подобно удаву, поедающему словленную и задушенную дичь не разделывая. Мозги на вкус необычные: вязкие, сладковатые и сытные, как куриный суп. Серое вещество Веном выхлёбывает языком и с громким хрустом ломает стенки черепной коробки, пережевывая голову вместе с волосами. Одежду симбиот тоже проглатывает без усилий, втягивая в себя и растворяя в пузырящейся текстуре тела. Кровь сходит с его лица, впитываясь в шкуру. Веном закончил. *** Он возвращается в то место, в котором провел целую ночь до рассвета до того, как уйти на новое дело. Днём посетителей в таких забегаловках не видать, и Венома это не могло не порадовать. — Кофе сделай. — И мне. Симбиоту не нужно поворачиваться, чтобы посмотреть, кто подал голос. Тонкий, писклявый голосок. Он его узнал и вряд ли сможет когда-нибудь ошибиться, услышав в следующий раз. — Здравствуйте, Веном. — Гвен садится рядом и пытается заглянуть ему в морду, норовя выудить хотя бы одну эмоцию. Веном мычит. — Днём здесь спокойнее, знаете… — Что тебе надо? Блондинка шарахается от его интонации. — Мне нужна Ваша помощь. Она таки вынуждает его повернуться к ней. — Пожалуйста, я никого больше не знаю в этом городе… — Уезжай в старый. — Не могу, мне жить негде, — Гвен складывает руки на груди крестом, склоняя голову. — И здесь тоже. — А тётка? — Я не могу ей дозвониться. — девушка словно нутром улавливает эту крошечную нотку сочувствия, микроскопический луч надежды. — Пожалуйста, прошу, помогите. — Чем я могу тебе помочь? — Веном говорит это устало и лишь бы отделаться. — Мне по нюху найти твою тётку? — Нет, только помогите найти правильный адрес. Клинтар сделал глоток бодрящего кофе, который как и алкоголь существовал в его жизни исключительно напоминанием. Он думал о том, что ему придётся таскаться с девчонкой через весь центр города, и эта перспектива ему никак не подходила, ведь залечь на дно — имеет абсолютно противоположное значение. — Нет. Гвен побледнела от отчаяния. Её взгляд скользнул на чашку кофе. — Но если тебе негде жить ближайшие сутки, то можешь остаться в моем доме. Веном выговорил эти слова с трудом, но с искренним желанием подсобить глупой девчонке, с которой ему и говорить не хотелось. Она заставила его симбиотское нутро разжечься хоть какими-то чувствами, впервые за долгое время. Да, она раздражает его самим своим присутствием и вонью слабости, но рядом с ней он чувствует. Это, блять, фантастика. Он чувствует. — Спасибо, спасибо Вам огромное… Спасибо, — Гвен всё тараторила, отхлебывая кофе. А Веном думал о том, как не задушить её за эти сутки. *** — Не плетись так медленно. — Я… Я... хорошо, я иду! — Гвен вытащила чемодан на колесиках на маленький холмик, прервавшись на короткую паузу. Дыхания не хватало, а собственные вещи казались невозможно тяжелыми. Дом, который накануне приобрёл Веном, находился в самой чаще леса. Это был идеальный вариант для его отшельнической натуры. Да и место для укрытия от шумихи замечательное. Его забавило стремление девчонки понравиться ему. Она упорно тащила тяжёлые сумки по лесной грязи, не жалуясь и не прося передохнуть. Просекла, видать, что его злит нытье и слабость. Вот только последней в Гвен нисколько не убавилось, просто к ней приплюсовались терпение и стойкости. Из-под рукавов показались бинты. Она закрыла ими запястья, но запаха свежих ран симбиот не учуял. Гвен готовилась к их новой встрече. Дойдя до небольшой хижины, Веном открыл дверь и пропустил девушку вперёд. Она такая наивная и глупая, не чувствующая опасности, исходящей от него, так легко зашла в предложенное место. Клинтар уже и не злился, ему стало до абсурда смешно. — Видно, Вы здесь давно не жили? — Я его только приобрёл. И хватит выкать. — Простите... ти. — Гвен присела на край старого кресла. — Спасибо тебе ещё раз за это. Ты спас меня от ночёвки на станции или где придётся… — У тебя только сутки. Дальше — ищи свою тётку сама. Гвен послушно кивнула, выискивая глазами телефон. За сутки Веном упъется чувствами и наполнится ими, как сосуд водой.