Атланты держат небо. Мафия — все остальное.

      Очнуться мне удаётся с трудом. Голова кажется свинцовой, а веки отказываются мне подчиняться. Чуть приподняв голову, вижу пробивающийся свет, больно ударяющий в глаза, хоть они и закрыты. Слишком много чувств сейчас во мне: страх смерти, отчаяние, сожаление и безысходность — они заставляют тело мелко дрожать. Хочется кричать, но, открывая рот, понимаю, что из него не вылетает ни звука. Дёрнувшись в сторону, я понимаю, что не связана, что удивительно, а мягкая поверхность подо мной кажется удобным креслом. Сделав последнее усилие, мне всё-таки удается открыть глаза, и теперь свет ещё больнее ударяет по зрительным нервам, заставляя веки снова сомкнуться. Проверяя наличие симптомов после удара по голове, мотая ею из стороны в сторону — ничего: ни боли, ни тошноты, только слабость, возможно, из-за долгой отключки. Я снова пытаюсь осмотреться и, прищурившись, не могу понять, где я и что происходит: комната не выглядит пугающей, а даже наоборот — слишком уж хорошо организована для логова маньяка-убийцы. Тёмно-коричневые обои выглядели приятно, по крайней мере не раздражали слишком чувствительные глаза; тусклый торшер в углу комнаты смотрится очень гармонично. Внезапно дверь в комнату медленно открылась, заставляя меня отвлечься от разглядывания обстановки и с ужасом вжаться в кресло. «Вот и смерть», — пронеслось в моей голове, но страх сменился гневом, когда я увидела его — это Том.       — Ах ты скотина! — непроизвольно вырвалось у меня.       От резкого крика горло засаднило, но голос на удивление неожиданно появился. Я не могу поверить своим глазам. Почему он это сделал? Что он сделает со мной? Что будет дальше? В голове вопросы роились в страшном танце, заставляя находиться в состоянии между этим миром и бессознательным. Вперемешку с гневом во мне зародилась обида. Мужчина же в это время молча стоит у двери и выжидающе смотрит на меня, держа руки в карманах, наталкивая на мысль, что он может прятать в одном из них нож-бабочку, которым намерен убить. Вот ему наверняка не нужны свидетели, а расправиться с такой, как я, ему не составит особого труда.       — Я умру? — необдуманно задала я вопрос и неожиданно даже для самой себя всхлипнула, но слёзы предательски не получается выдавить в надежде, что так можно вызвать хоть толику жалости.       — Хотел бы убить — сделал бы это ещё там, на крыше, — слишком спокойно ответил Том, выждав, пока я успокоюсь и перестану трястись.       — Домой хочу… — наконец мне удалось заплакать, опуская голову и пряча в растрепанных волосах солёные, обжигающие щёки слезы.       — Знаю, — хмыкнув, произнёс он, приблизившись ко мне на пару шагов, сел на корточки передо мной. — И мне придётся отпустить, иначе тебя начнут искать и накроют меня. Это испортит мне планы.       Том двумя пальцами взял меня за подбородок, заставив на него взглянуть. Я, как и в прошлый раз, тону в этих обворожительных, глубоких синих глазах, обрамлённых необычно длинными для мужчины ресницами. Сама не понимаю, что со мной происходит, но не могу противиться этому чувству и покорно сижу, замерев в мягком кресле, которое перестало казаться таким пугающим, а стены больше не давят, словно вот-вот совсем стиснут меня и раздавят.       — Мне нужно закончить одно важное дело, — прошептал Том, неотрывно глядя мне в глаза. — По-хорошему, надо бы убить тебя, но не стану, ты ведь ничего плохого не сделала, просто оказалась не в том месте и не в то время.       — Ты убил Блэка и Стэна? — зачем-то я вновь лезу не в своё дело, хотя в глубине души понимаю, что не в моём положении нужно задавать лишние вопросы.       Том лишь сел на стоящий рядом диван и, достав из кармана пачку сигарет и зажигалку, предлагает мне закурить, от чего я не отказываюсь. Руки предательски трясутся, выдавая мой страх, а мужчина лишь смотрит на мои ладони с неким пониманием. Он слишком хладнокровен, слишком спокоен, отчего ещё больше становится не по себе, но я не могу заставить себя перестать оправдывать его. За что? Он ведь убийца, причём слишком смелый, чтобы в одиночку нападать на таких влиятельных людей и не бояться при этом быть пойманным и замученным головорезами до смерти.       — Уходи, пока я не передумал, — тяжело выдохнув, произнёс Том.       Я кинулась к двери, но замерла, не оборачиваясь.       — Я ведь могу всё рассказать, — тихо сказала, взглянув на мужчину через плечо.       — Тогда я найду тебя, — отозвался Том.       — И убьешь? — хмыкнула я и сделала ещё один шаг к выходу из квартиры.       Том поднял на меня взгляд и, медленно выдыхая сигаретный дым, слегка, лишь уголками губ, улыбнулся.       — Убью… — ответил мужчина, и я рванула к входной двери что есть сил, чтобы сбежать, пока не поздно, пока он действительно не передумал и не воплотил все свои слова в жизнь.       Сама не заметила, как показался мой дом. Свет в окнах не горит — значит, Клара ещё спит, хотя восходящее солнце уже слегка озарило небо, придавая ему чуть розоватый оттенок. «Убью», — вертелось в голове, небрежно брошенное Томом, словом, выбивая все остальные вопросы. Теперь я не знаю, что делать и как себя вести: рассказать всё капитану полиции и подвергнуть себя опасности или забыть всё, как страшный сон? Просто лечь спать, а наутро, приняв всё за кошмар, проснуться как ни в чём не бывало. Получится ли? Я не уверена. Я уже ни в чём не уверена.       Почувствовав какой-то резко накативший дискомфорт в шее, я провожу рукой, откинув волосы, и по острой боли сразу становится понятно: он просто оглушил меня, а не ударил по голове. Я уверена, что останется синяк, и за этим могут последовать вопросы, если кто-то его заметит. Почему после этого я не возненавидела этого мужчину? Ведь он угрожал убить меня, да и ударил, что выглядело не совсем по-джентльменски. Но глаза не дают мне покоя. Со мной явно что-то не так, я никогда раньше не была столько снисходительна к мерзавцам. Я мотнула головой в надежде, что мысль о симпатии к Тому улетучится, но получила лишь резкую боль в шее.       — Детка, ты где была? — в дверях меня встретила сонная Даллас, которая медленно плелась в сторону кухни, шаркая по полу своими лохматыми домашними тапочками. — Всё в порядке?       — Да, — ответила я и этим положила начало самой большой лжи в своей жизни. — Просто загулялась немного с… Кларком, — произнесла я имя, которое первым пришло в голову.       — Ладно, главное — не забеременей, пока не закончишь учебу, — зевнув, сказала Клара и, достав из холодильника открытый пакет молока, жадно сделала глоток прямо из упаковки.       Я, сделав вид, что действительно всё в порядке, устало поплелась в свою комнату. Раздевшись на ходу, я упала лицом в подушку, и теперь истерика накрыла меня с полной силой. Я стараюсь реветь как можно тише, чтобы не беспокоить Даллас, но не могу пересилить себя. Я всю свою жизнь ждала того самого сказочного принца, о котором пишут во всех детских сказках, мечтала о том, что это будет самый лучший и светлый человек на свете, а им оказался последний мерзавец, коих не сыщешь во всей стране. От бессилия ударяю кулаком по кровати, когда в голове вновь всплывает его имя — Том. Сердце предательски бьётся в груди, словно грозясь вот-вот пробить грудную клетку, переломав все ребра. По крайней мере, он уже убил во мне всё то, что называлось человечностью, ведь я намерена покрывать преступника, возможно, самого опасного, каких наш город, несмотря на изобилие ему подобным, ещё не видел и укрывал за своими надёжными стенами.