Onsra

В последние несколько дней Беллатрикс почти не говорила. Ни с Терезой, ни с Ив, ни с сёстрами. Ей надоело разговаривать с другими. Весь её день проходил наедине с собой в маленькой комнате, где она часами лежала на кровати, а потом меряла пол шагами, расхаживая от стены до стены, пока её однокурсницы были на занятиях. Раз, два, три, четыре. Всего лишь четыре шага требовалось для пересечения комнаты. Блэк сделала не меньше сотни перед тем, как снова лечь на кровать. Она сказала, что ей нездоровится, но исправно выполняла все задания, которые ей приносила Ив, поэтому никто из преподавателей не нарушал её покой. Слишком много странных вещей происходило в её жизни в последнее время. Это было совсем не то, чего она желала, но злости и обиды за это Беллатрикс не чувствовала. Было пусто. Ей не было дела до того, как себя чувствуют её немногочисленные знакомые. Было плевать, что сейчас делает Минерва. Не имело никакого значения, перешёптываются ли однокурсники. И было абсолютно всё равно, что о ней думает декан. Все эти вещи совсем не волновали Беллатрикс, которая уже давно нашла своему беспокойству альтернативу. Она просто не думала. Ничего не занимало её мысли, будто бы разум полностью очистился от всего ненужного. Она делала бессмысленную монотонную работу, чтоб перестать думать о своих проблемах. Подсчёт шагов, заштриховывание тетрадного листа. Не сбивайся. Не отвлекайся на свои мысли. Отвлекаешься — начинаешь сначала. И так, пока не захочешь спать. И так, пока не забудешь обо всём. Потом — уроки, но всё так же — всё доведено до автоматизма, просто переписывание чужих конспектов и фактов из книг, которые Йона приносила из библиотеки. Блэк перестала обращать внимание на то, что раньше её раздражало. Конфликты Райдер и Бломе вдруг стали беззвучными, будто где-то на теле девушек был тумблер, включающий тихий режим. Беспокойная Квиссель, чья тревожость всегда сердила её, перестала иметь какое-либо значение, как если бы её не было. Беллатрикс не наслаждалась этим состоянием. У неё не было других вариантов, кроме как бродить по комнате вперёд-назад, делать новые штрихи поверх сделанных вчера, неподвижно лежать в кровати, слушая разговоры вернувшихся в спальню однокурсниц, всё так же не думая. Какой сегодня день? Это неважно. Неужели сегодня опять пошёл дождь? Это тоже неважно. Стоит ли помыть голову? Почему это должно иметь какое-то значение. Отсутствие мыслей не казалось свободой. Это больше напоминало пустоту, угнетающую и пожирающую с каждым днём. Комната, пропитанные чернилами листы, домашние задания, кровать — всё это каким-то образом заменило жизнь. Стало единственным, с чем она сталкивалась изо дня в день. «С тобой всё в порядке?» «Белла, давай поговорим, пожалуйста» «Ты на меня обиделась?» «Надо поговорить» «Блэк, ты живая там?» Она слышала эти вопросы каждый раз, когда в комнату заходил кто-то ещё, кроме тех, кто делил с ней спальню. Квиссель, Бломе и Райдер, похоже, привыкли. Весь седьмой день своей изоляции она проспала, встав с кровати примерно вечером и принявшись перештриховывать тетрадный лист, на котором не осталось ни одного белого пятнышка. Надо ли посмотреть на часы? Какая разница, если сейчас темно, и она ничего не увидит. Беллатрикс выскочила из спальни, минуя общую комнату, даже не думая беспокоиться о том, что прогулки по Хогвартсу по ночам теперь под строжайшим контролем. Беллатрикс вышагивала в знакомом направлении и её совершенно не беспокоил тот факт, что она, по идее, уже давно должна была находиться в спальне. Интересно, введут ли ещё одно бесполезное правило после этого случая, например, не использовать магию нигде, помимо занятий, или надевать солнцезащитные очки во время ссор. Ни один из недовольных портретов не возмутился, когда она прошла мимо них к крыльцу, где было до жути холодно. Наверное, всё то время, что она провела в спальне, на улице оставалась сырая и прохладная погода. Беллатрикс распрямилась, подставляя лицо морозному ночному воздуху, и прижалась к внешней стене здания. Было невероятно тихо: не было слышно ни студентов, ни преподавателей, ни животных. Ветер потрепал её по волосам, развевая каждую тёмную прядь. Метрах в двадцати от себя, Блэк заметила чей-то силуэт и напряглась, сунув руку в карман и с силой сжав палочку в руке. Фигура направлялась в её сторону, и Беллатрикс, замерев, уставилась в ту сторону. Расстояние между ней и фигурой сокращалось, отчего сердце начинало колотиться. «Это просто прохожий, — повторила она себе. — Просто прохожий». Незнакомец остановился на некоторое время, и Блэк казалось, что она чувствовала на себе его взгляд, тогда ей пришлось напрячь зрение, пытаясь рассмотреть напугавшего её человека. Глаза, привыкшие к темноте, всё же не видели ничего, кроме силуэта, и Беллатрикс, поняв, что это бесполезно, перестала вглядываться в незнакомца. Она опять потеряла чувство времени, совсем ненадолго вернувшееся к ней. Что же это такое? Сколько она уже здесь сидит, уставившись в темноту? Час? Два? Незнакомец неподвижно стоял напротив, и его присутствие больше не смущало Беллатрикс. Он стал чем-то вроде вполне привычной части пейзажа школьного крыльца. Вот он, тихий и неподвижный, как всё здесь. Блэк представила, что и она может быть такой же: птицы совьют гнездо на её голове, в ней сделают ходы термиты, возможно, кому-то придёт идея вырезать на ней своё имя. И на ней не останется места, где не было бы чьего-то имени, птенцы будут покидать гнёзда, насекомые — спать под её кожей, словно под корой. И никто никогда не вспомнит про Беллатрикс Блэк, но ещё несколько поколений будут помнить большое дерево в школьном дворе. — Беллатрикс? — послышался чужой голос. Ещё не развеявшаяся темнота не позволяла рассмотреть незнакомку должным образом, но Блэк совершенно не нужно было её видеть. Размытый силуэт направился к ней. — Ты что делаешь здесь ночью? — Минерва подошла ещё ближе подошла к ней, позволяя рассмотреть своё лицо. — Я бы спросила у вас то же самое, профессор, — недоверчиво покосилась на неё Беллатрикс и добавила: — А если бы я испугалась? — Меня что ли? — тихо спросила женщина, Блэк опять почувствовала на себе пристальный взгляд зелёных глаз, и по спине пробежал холодок. — Тебе негде ночевать? — В смысле? — уставилась на неё Блэк, будто бы женщина сказала невероятную глупость. — В прямом, — тихо произнесла МакГонагалл. — У тебя вошло в привычку нарушать школьные правила, даже на занятия не ходишь. — А, ну простите, что не вспомнила о занятиях, лёжа без сознания в больничном крыле, — она сама не ожидала, что обида будет звучать настолько явно в её словах. Блэк отошла в сторону, скрестив руки на груди и не глядя на профессора трансфигурации, делая вид, что громадный камин был поразительно интересным элементом декора. Неужели для этой женщины было важнее её присутствие, а не её здоровье, и даже если так, то зачем говорить об этом вслух? Её зубы сжались до скрипа. — В каком смысле? — донёсся до неё голос Минервы, но Блэк и не думала поворачивать голову в её сторону. — Беллатрикс, что значит «без сознания в больничном крыле»? — О, как будто вы не в курсе! — выкрикнула она, вскинув руки. — Значит, о том, что я свалилась с Астрономической башни вы знали, а об этом — нет? Тонкие руки схватили её и развернули, заставляя посмотреть в зелёные глаза, небезразличный взгляд которых не позволял ей отвернуться. И всё-таки не могло быть так, чтоб профессор об этом не знала, хотя Блэк и не понимала, с какой целью та убеждает её в обратном. — Пожалуйста, скажи мне, — полушёпотом попросила женщина, глядя прямо в глаза. — Скажи, что случилось. — Хватит. Прекратите делать вид, будто вы ничего не знаете, — МакГонагалл непонимающе глянула на неё, как если бы все слова, сказанные ею были на другом языке. — Или что, всё происходящее со мной вне уроков трансфигурации не имеет для вас никакого значения? — Но я не знаю всего, что с тобой происходит. Я даже не заставляю тебя говорить. — Конечно, — процедила она. — Я беспокоюсь о тебе, — холодно ответила женщина, очевидно, обиженная словами Блэк. — Как вовремя, — съязвила она, уходя с крыльца, — Теперь буду жить с мыслью, что обо мне беспокоится сама Минерва МакГонагалл! Добравшись до своей кровати, Блэк устало забралась под одеяло. Её остывающая в крови ярость вскоре совсем исчезла, оставив после себя только неловкость и желание всё немедленно исправить. Не будь её тело таким уставшим — и на что только ушёл сон длиною в сутки? — она бы подскочила с кровати и побежала к Минерве, чтоб успокоить женщину, за холодностью которой, как хотела верить Беллатрикс, скрывалась обида. Она бы сжала её в крепких объятьях, как делала Андромеда, ласково улыбнулась, как Нарцисса, и дала бы ей всю веру, всю защиту, на которую была способна. Это не было бы ложным чувством безопасности, как плотно закрытая дверь, открываемая простым заклинанием, это стало бы защитой от всего, что могло навредить женщине: от недругов, от страхов, от её постоянной паранойи и от самой Беллатрикс. Блэк нервно сглотнула, не желая признавать, что, возможно, от неё самой тоже надо защищать, ведь она, пусть даже косвенно, была причиной вечных опасений МакГонагалл. Все попытки доказать себе, что всё не так оказались бесполезными: белая ночная рубашка, достающая до щиколоток, развевалась, когда Беллатрикс босиком бежала по школьным коридорам, не боясь, что кто-то её увидит. Должно быть, она сейчас мало отличалась от призраков, населявших школу, не хватало только завыть, как это делали давно потерявшие телесную оболочку создания, развлекающиеся тем, что проходили сквозь учеников, заставляя последних стучать зубами от холода. Она бы не хотела становиться призраком лишь для того, чтоб нервировать детей. Босые ноги, как это не странно, замёрзли и без привидений: пробежки по ледяному мраморному полу мартовскими ночами сами сделали всё для того, чтоб её ступни болели от каждого шага. Дома пол всегда был холодным, но не таким, как здесь. Дома всё было не так, как в Хогвартсе. Беллатрикс ритмично постучала, надеясь, что Минерва ещё не спит. Стук, похоже, не привлёк внимания хозяйки кабинета, и кулак вновь опустился на деревянную поверхность, извлекая из неё громкий и поразительно ясный звук. Дверь всё ещё не открывалась, и Беллатрикс недовольно хмыкнула, горделиво вскинув подбородок. Она уверенно зашагала по направлению выхода из замка, с твёрдым намерением заставить профессора обратить на неё внимание. Около одного из деревьев школьного двора стояли двое взрослых, чьи лица она не смогла рассмотреть, а голоса — различить. Они находились довольно далеко, но заметили бы, если бы Блэк попыталась покинуть здание. Она прижалась к стене, как если бы могла раствориться в ней и остаться незаметной для людей у дерева, и внимательно наблюдала за так мешавшими ей двумя. Пара незнакомцев развернулась и, переговариваясь, хотя разговоры и слышались нечётко и сдавленно, направились в другую сторону. Скорее всего, это были какие-то работники Хогвартса, которые лишь прогуливались вокруг замка, что было совсем не на руку Беллатрикс. Она быстро подбежала туда, где ещё недавно её портрет писала Нарцисса, и глянула вверх, пытаясь различить в темноте очертания окна кабинета профессора трансфигурации. Никак не разглядев, где же заканчивается стена и начинается окно, Блэк подхватила первый попавшийся камешек из-под ног и швырнула его в предполагаемое местонахождение окна. Послышался металлический звон, заставивший её самодовольно улыбнуться: она попала в подоконник. Ещё один небольшой камень полетел следом, спровоцировав такой же звук, и она была готова бросить третий, когда окно открылось. Бледное лицо Минервы МакГонагалл осветил яркий пучок света, исходящий из её палочки. — Ты с ума сошла? — гневный шёпот звучал так, словно это было кошачьим шипением. — Вы хотели поговорить, я готова! — прошипела в ответ Блэк, подпрыгнув на месте от приближающихся шагов двух пар ног. Шаги становились всё ближе и ближе, и она отчаянно боролась с желанием швырнуть камень ещё раз, чтоб женщина думала быстрее. Свет в окне погас, когда вдали раздался грубый мужской голос, требующий назвать имя и факультет. Беллатрикс едва не вскрикнула, подскочила на месте. Похоже, смысла прятаться больше не было, и она, набрав побольше воздуха в лёгкие, взвесила все «за» и «против». Последнего было гораздо больше. — Профессор! — выкрикнула она, радуясь тому, что миссис Кинн восстановила её связки. — Профессор, боггарт вас раздери, МакГонагалл! — Какого чёрта ты делаешь? — зашипела женщина, высунувшись из окна. — Давай, быстро в замок! Блэк победно улыбнулась, убегая обратно в Хогвартс, быстро пролетев по коридору к кабинету профессора трансфигурации. В этот раз дверь распахнулась, стоило Беллатрикс подойти. Та скользнула в кабинет, где уже ярко горел свет. — Ты с ума сошла? — её тон даже не скрывал раздражения и недовольства. — Ты хоть думаешь, что ты творишь? — Вы не открывали, — безо всякой вины ответила Блэк. — Я и не обязана была тебе открывать. — Как же мне ещё было добраться сюда? — Прийти на следующий день, Белла, всё люди так делают. Тебе не приходило в голову, что это не останется незамеченным? Это безрассудный поступок, за который мне придётся отвечать, — Минерва, несмотря на свои слова, скользнула свободной рукой вдоль плеча Беллатрикс, слабо сжав его. — Неужели тебе не понятно? Блэк, не утруждая себя вербальным ответом, заключила женщину в свои объятия, уткнувшись в тонкую шею. Та не отвечала, но и не отталкивала, неподвижно стоя, пока чужие руки обвивали её плечи. Будто бы против её воли собственная рука метнулась к чужой ладони, переплетая пальцы. До чего же у профессора холодные руки. — Всё в порядке? — донёсся до неё беспокойный голос, звучавший будто бы издалека. Беллатрикс молниеносно переместила ладонь на узкое запястье Минервы, приподнимая чужую руку и слегка наклоняя голову. Беллатрикс осторожно прислонила холодные пальцы к губам, пристально глядя на реакцию женщины. МакГонагалл изменила положение своей руки и позволила Блэк прижаться левой стороной лица к своей ладони, проводя большим пальцем по нижней губе. Беллатрикс поспешно отстранилась, и лицо женщины приняло взволнованное, даже испуганное выражение. — Я никуда не ухожу, профессор, — улыбнулась Блэк, подходя ближе к МакГонагалл. Рука Минервы осторожно отбросила прядь чёрных волос с лица своей ученицы, едва касаясь её лица. Беллатрикс почувствовала лёгкое касание чужих губ и незамедлительно ответила на поцелуй, углубляя его. Она почувствовала, как чужие ладони зарываются в её волосы, и собственные руки потянулись к затылку Минервы, прижимая женщину ближе к себе. Тёмные прямые локоны были совсем не такими жёсткими, как у Беллатрикс, и та несильно потянула за них, вынуждая Минерву запрокинуть голову. Они разъединили поцелуй, и женщина рвано выдохнула, когда Блэк провела языком по её нижней губе перед тем, как полностью отстраниться от тонких губ. — Профессор, — хрипло позвала Беллатрикс, её рука всё ещё крепко держала голову МакГонагалл в одном положении. — Это ужасно звучит в такой ситуации, — улыбнулась женщина. Беллатрикс отпустила чужие волосы, позволяя им вновь быть почти на одинаковом уровне, и прижалась к чужим губам в нетерпеливом поцелуе. Её руки блуждали по спине женщины, то опускаясь на талию, то поднимаясь к лопаткам. Пальцы профессора трансфигурации запутывались в её волосах, изредка касаясь шеи, когда Блэк шептала «Минерва» в тонкие губы между поцелуями. — Беллатрикс, — еле слышно произнесла МакГонагалл, хватая её за плечи и отстраняя ту от себя. — Белла, — исправила она, улыбаясь раскрасневшемуся лицу напротив себя.