***
Раздражающие разговоры доносились из каждого угла и то и дело сбивали с собственных мыслей, заставляя думать о том, кто вчера получил выговор от профессоров, у кого сбежал кот и о том, как всем надоела отвратительная, ещё не ставшая окончательно весенней, погода. Это выглядело достаточно забавно: даже те, кто был причиной этого шума на мгновение теряли нить разговора, и недовольно смотрели на всех остальных. Находиться в школьных коридорах было по-настоящему сложно из-за толпы других учеников и разговоров, которые те приносили с собой. Впрочем, раздражающая болтовня — не то, что напрягало Беллатрикс в первую очередь, заставляя её нервно заламывать пальцы и притопывать ногой. Напротив неё стояла библиотекарь, которая, кажется, совсем не заботилась о том, что в коридоре чересчур много людей. Пытаясь хоть как-то привести мысли в порядок, Беллатрикс тряхнула головой, вызвав тем самым вопросительный взгляд женщины. — Это всё шум, — объяснила Блэк. — Я спрашивала не про шум, — с нескрываемым раздражением напомнила женщина. — Я спрашивала, почему ты позволяешь себе оставлять заметки в учебниках. — Потому что это мои учебники, — невозмутимо ответила она, осматриваясь по сторонам. — И это оправдывает твои действия? — Мои учебники не являются собственностью школы, — чуть громче обычного заявила Беллатрикс. — И я не собираюсь отдавать их вам по окончании обучения. — Вот только я начала находить записи в книгах из школьной библиотеки. И кто бы мог это писать? Блэк посмотрела в близорукие глаза женщины, сжимая кулаки. В её голове крутилось столько оскорблений, что теперь даже бесконечный шум в коридорах не мог их вытеснить. Она громко выдохнула, надеясь, что библиотекарь услышала это не самое громкое проявление недовольства. — Блэк! Тебя ищет староста! — чужой голос пробился сквозь неразборчивую болтовню. Тереза Забини стремительно подошла ближе, кивнув библиотекарю и слишком уж слащаво улыбнувшись. Беллатрикс только пожала плечами в ответ на недоумевающий взгляд женщины и последовала за постоянно поторапливающей её однокурсницей. Оказавшись в пустующей общей комнаты, она осмотрелась, ожидая, что сейчас что-то произойдёт. — Ну и где твой староста? — Ничего ты не понимаешь, — шикнула Забини. — Я тебя вообще-то от этой мегеры спасала. — Не нужно меня спасать, — нахмурилась Беллатрикс. — Да ладно, — девушка склонила голову набок. — А если я скажу, что это я разрисовывала книги из библиотеки? — Ты этого не делала, — хмыкнула Блэк, приоткрывая дверь в спальню, которую Тереза делила с тремя другими однокурсницами. — Судя по тому, что на твоём прикроватном столике есть всё, кроме книг, ты их даже в руках не держала. — Твоих друзей не смущает такое внимание к их личным вещам? Или они уже привыкли к твоей наблюдательности? — А кто сказал, что у меня есть друзья? — огрызнулась она. — Здесь, по крайней мере, у меня друзей нет. — А где есть? — карие глаза внимательно смотрели прямо на неё. — Не твоё дело, птичка. Если бы она не знала, что за стенами школы льёт дождь, ей бы показалось, что на смену весенней сырости пришла летняя засуха. Воздух, несмотря на происходящее на улице, был чересчур сухим и горячим, что затрудняло дыхание. Беллатрикс с непониманием смотрела на заваленный всяким хламом прикроватный столик Забини, который выглядел так, будто бы девушка была не ученицей, а путешественницей, которая складывала в одном месте всё, что привозила из дальних стран. Мысль об этом не давала покоя, а жара вызывала головную боль. Блэк скользнула взглядом по фигурке, выточенной из камня, вспомнив, что у Адромеды тоже когда-то была похожая. Это была птица додо с моноклем и в цилиндре, что показалось пятилетней Энди очень забавным. Додо кланялся, снимая цилиндр, заставляя её широко улыбаться. «Мы здесь не для развлечения» — напоминал отец, и Беллатрикс собственнически хватала сестру за руку, требуя отвлечься от нелепой фигурки. Тогда дядя Альфард положил руку ей на плечо, плотно сжав, как если бы предотвращая попытку двинуться и потянуть сестру за собой. — Всё в порядке, на то ведь и нужны сувениры, — спокойно заявил он и улыбнулся. На следующий день дядя, не проронив ни слова, зашёл в их комнату и поставил на полку кланяющуюся статуэтку. — Это мне? — воодушевлённо спросила Энди, очевидно, потеряв всякий интерес к игре в шахматы с Беллатрикс. Эту самую фигурку через несколько месяцев, когда портрет дяди Альфарда выжгли из семейного дерева, Беллатрикс выбросила, аргументируя тем, что подарки от предателей им не нужны. Она тогда выбросила всё, что дарил Альфард, чем заслужила молчаливое одобрение отца и тётки, за которое тогда была готова отдать всё, что у неё было. Забини промолчала, когда Беллатрикс смахнула фигурку со столика и вышла из спальни только для того, чтоб оказаться в точно такой же, только своей.***
В пределах замка всё так же лил дождь. Выйти бы туда, на улицу, где воды собралось по середину голени, открыть лицо дождю, промокнуть до нитки. Вернуться бы домой в такую погоду, игнорируя вопросы о том, почему она не в Хогвартсе. Нет, отец, всё хорошо. Нет, тётя Вальбурга, я не потеряла здравый рассудок. Нет, мам, ты, похоже, даже не считаешь себя частью этой семьи. А потом она бы лежала в кровати, и, может быть, ей было бы запрещено выходить из комнаты. Если бы она вдруг простудилась под холодным дождём, это могло бы кого-нибудь обеспокоить? Наверняка, Энди и Цисси постарались бы помочь, но их поддержка всегда была чем-то самим собой разумеющимся, будто бы это было частью их обязанностей, и Беллатрикс бы удивилась, если бы однажды они этого не сделали. А мать? Навряд ли она бы заметила, а если бы и заметила, то просто отправила бы к ней в комнату эльфа-домовика с нужными зельями. Сигнус и Вальбурга, скорее всего, отчитали её за то, что она вообще оказалась под дождём. А что бы сделала Минерва? Беллатрикс попыталась представить, но всё, что приходило в её голову, было мало похоже на реальность. В основном, конечно, образ МакГонагалл совсем не соответствовал действительности. То, что она говорила, то, как она говорила… Это было ни капли не похоже на неё, и Блэк, недоумевая, громко хмыкнула. Получается, она совсем не знает, как бы отреагировала МакГонагалл? Неужели эта женщина была такой далёкой за неё? Беллатрикс уткнулась лицом в плотную подушку. Идиотка. И чего она только решила, что имеет хоть какое-то представление о том, как Минерва может себя повести? Как долго она её знает? Совсем ведь ничего по сравнению с тем, сколько она знает своих родителей или сестёр, например. Что вообще было не так с Минервой? Она была какой-то… нечитаемой, что ли. Её интонации и жесты — все они были такими, что невозможно было понять, чего же та хочет, что её тревожит, как она относится к той или иной ситуации. Даже глаза порой не выдавали её, глядя трезво и холодно. Но всё же иногда голос женщины предательски дрожал, она заламывала руки и смотрела, не скрывая своих эмоций. Тогда Беллатрикс начинала беспокоится. И в такие моменты она совсем не понимала, что лучше: отточенные движения или нервозный тремор рук.***
К вечеру дождь только усилился, стремительно превращаясь в настоящую грозу. Беллатрикс даже не слышала своего стука из-за раскатов грома. Тяжёлая дверь быстро распахнулась, и Блэк скользнула внутрь, улыбаясь встретившей её женщине, отмечая про себя её вид: волосы были небрежно собраны, вокруг глаз были тёмные круги, да и сама её фигура, ссутуленная и абсолютно податливая, казалась усталой. Было похоже, что Минерва может гнуться в любом направлении, плавиться, будто резиновая фигурка, выгибая конечности в немыслимых направлениях. Сожми её ладонь — и она деформируется, как если бы была создана из пластилина. Наполни её голову мыслями — и шея согнётся под такой тяжестью, растянувшись до колен. Это была совсем не та Минерва, которую она видела ещё в начале дня в этом же кабинете. Контролировать свои мысли у Беллатрикс не получалось: всё время хотелось ей прикоснуться к рукам женщины, провести пальцами по острым локтям, по астеническим запястьям. Хотелось положить ладонь на расслабленное плечо, заправить тёмную прядь за ухо, обнять, в конце концов. И сейчас ей хотелось этого ещё сильнее. — Через полчаса твоё пребывание вне общей комнаты будет нарушением, — безразлично бросила профессор. — Ты не рада? — с наигранной обидой спросила Беллатрикс, подходя ближе. Она присела на край стола, сдвигая в сторону небольшую стопку учебников. Её рука скользнула по ладони женщины. — Беллатрикс, — начала МакГонагалл, устало глядя на свою ученицу. — Я только что успокаивала первокурсников, которые жаловались, что завтрашнее занятие по полёту на мётлах отменят из-за погоды, и я совсем не хочу что-либо тебе доказывать. — И как же ты их успокоила? — без всякого интереса спросила она. — Сказала, что будут дополнительные занятия вместо пропущенных, как только погода наладится. — Надо было сказать, что погода наладится к июлю, — улыбнулась Беллатрикс. — Ну-ну, конечно, — выдохнула Минерва. — Или что она вообще не наладится, и что им придётся смириться с тем, что они так и не научатся полёту на метле, — продолжала Блэк, загибая пальцы. — Полагаю, они достаточно умны, чтобы понять, что это неправда. — И что Минерва МакГонагалл целуется чертовски головокружительно, — ухмыльнулась она и, подавшись вперёд, сразу же встретила осуждающий взгляд профессора. — Ну кто может нас увидеть? Все в своих кабинетах и спальнях занимаются идиотскими делами. — Кто угодно может нас увидеть. Если ты хочешь, чтоб тебя исключили, а меня уволили, то можешь продолжать захаживать сюда, — женщина встала из-за стола и стала беспокойно ходить по кабинету. — Ты только представь: тебе шестнадцать, я в два раза старше, ты моя ученица. Ты серьёзно считаешь, что кто-то, узнав об этом, поаплодирует нам? Беллатрикс, это может испортить мою жизнь. Это может испортить твою. О, Мерлин, что я говорю? Конечно, это испортит и твою, и мою. — Так… Чего именно ты хочешь? — подняла бровь Блэк. — Чтобы мы это прекратили, или дождались моего выпуска, или жили порознь до самой смерти, а потом были вместе как призраки? — Я хочу, чтобы ты была осторожна. От этого зависит твоя и моя безопасность. Беллатрикс, ты это понимаешь? — она говорила медленно, выделяя каждое слово. — По-твоему, я глупая? — вспыхнула Беллатрикс, резко хватая беспокойную женщину за руку и разворачивая к себе. — Ты считаешь меня дурой, Минерва? — Ты пришла сюда после того, как я сказала не приходить, — выдохнула МакГонагалл, высвобождая руку из крепкой хватки. — У тебя паранойя, знаешь? Никому здесь нет дела, куда я хожу. Ты только представь: девочка из Слизерина, чей род помешан на чистоте крови, не ненавидит строгую профессора-полукровку, которая, к тому же, декан Гриффиндора. Люди скорее поверят в то, что небо упадёт, чем в это. — Ты слишком уверена в реакции других, — профессор сложила руки на груди. — Люди, на самом деле, чуть более сложные и гораздо более подозрительные. Беллатрикс пожала плечами и наспех поцеловала женщину в щёку, отходя к двери кабинета. — Знаешь, если я сейчас пойду в спальню и скажу всем, что люблю профессора МакГонагалл, все воспримут это как шутку, — она ухмыльнулась, наблюдая за тем, как недовольно смотрит на неё Минерва. — В мире существуют не только подростки, воспринимающие всё в шутку. Я думала, тебе это известно. — Так ты же беспокоишься из-за подростков, — хмыкнула Беллатрикс и выскочила за дверь вместе с очередным раскатом грома.