Onsra

«Я буду самой счастливой на свете, если хоть раз поцелую её». Это было быстрой, словно яркая вспышка, мыслью, которая поселилась в её голове поздним вечером и отказывалась исчезать из сознания Беллатрикс. Это даже не казалось абсурдным: она ожидала, что нечто подобное будет тревожить её несколько дней и ночей, не позволяя заснуть или сосредоточиться на занятиях. «А что, если…», — не давал ей покоя её разум, твердя, что нужно попробовать. «Ничего не получится, и ты испортишь то, что уже есть», — повторяла она самой себе, искоса поглядывая на МакГонагалл во время лекций по трансфигурации. Она была уверена: само по себе ничего не решится, но единственный вариант решения, который она могла найти, казался ей настолько идиотским, что она порой не могла поверить, что это придумала она, а не кто-то другой. Впрочем, через пару мгновений она вспоминала всё, о чём думала в последние несколько недель, и становилось предельно ясно, что только она и могла это придумать. Похоже, среди её однокурсников стало популярным говорить, что она сама не своя, что раздражало Беллатрикс посильнее навязчивых мыслей. Она из раза в раз доказывала себе, что она осталась прежней, а даже если и нет, то в незначительных изменениях нет ничего ужасного — просто её однокурсники — придурки. Единственным местом, где ей удавалось укрыться от глупых вопросов и замечаний, была ванная старост, но в этот раз она оказалась в ней не одна, и раздражённый выдох — слишком громкий, чтоб быть вежливым — слетел с её губ. — Неужели Нордгл рассказывает пароль всем подряд? — поинтересовалась она, заходя в просторное помещение и видя сидящую на полу спиной к ванной Терезу. — Надо же, даже маленькая птичка залетела сюда. — Отстань, Блэк, — буркнула девушка, спрятав лицо в ладонях. Судя по её голосу, та старательно сдерживала дрожь. — Ты сегодня лаконичней обычного, Забини, — поддразнила она, подходя ближе к сидящей на белом полу однокурснице, всё ещё не открывающей лица, которая промолчала, даже не двинувшись. — Эй, Забини, ну что случилось? Приготовила оборотное зелье и превратилась в тролля? Понятия не имею, какое оно было на вкус, но, надеюсь, тебе понравилось. — Да что тебе неймётся? — всхлипнула девушка, и Беллатрикс, поборов желание улыбнуться, села рядом. — Почему ты пришла именно сюда? — бросила Блэк, склонив голову вправо. — Потому что по туалетам то и дело кто-то снуёт. Очевидно, я не хочу, чтоб каждый видел меня вот в таком виде, — выдохнула Тереза, убирая руки от лица и поворачиваясь к Беллатрикс. Это было вполовину не так ужасно, как она себе представляла. Тёмно-карие миндалевидные глаза опухли и слегка покраснели от слёз, но девушка каким-то образом не выглядела жалкой, напротив, это зрелище было поразительно завораживающим. Она еле справилась с собой, чтоб не влепить себе пощёчину за это. Если Тереза плакала, то это были лишь её проблемы, и Блэк не смела ни жалеть её, ни восхищаться ею. — Почему идиотки вроде тебя постоянно бегут в туалет реветь? — спросила она, глядя на заплаканное лицо Забини. — Между прочим, там люди занимаются более важными вещами. Практикуют заклятия на пауках и тараканах, например. — Да что с тобой такое? Ты действительно считаешь, что я задумывалась, куда бежать? — насмешка скользила в её голосе, который всё ещё звучал сдавленно. — Я просто думала об этом, — пожала плечами Беллатрикс, облокачиваясь на ванную и скрестив ноги. — О туалетах? — теперь Тереза слегка посмеивалась, вытирая мокрые от слёз глаза. — В твоей птичьей башке совсем мозгов нет? — она грубо схватила однокурсницу за плечо. — Совсем не об этом! Я про другое. — То про одно, то про другое. Ты так путаешься в своих словах, будто Райдер опять что-то пронесла в Хогвартс, — криво усмехнулась девушка, слёзы на её щеках высохли. — Осторожно, Блэк, завтра с утра на трансфигурацию. — И? — она надеялась, что испуг не отразился на её лице. — Я не пила, Забини. У меня есть здравый рассудок в отличие от полукровной потеряшки. — МакГонагалл всегда найдёт, к чему придраться. — Ага, — хмыкнула Блэк, пытаясь понять, как можно сменить тему. — Почему ты плакала, птичка? — Не твоё дело, — ладони опять закрыли её лицо. — Ну, как знаешь, птичка, меня это не очень-то и интересует. Просто знай, что если в следующий раз тебе захочется поговорить, то я не буду слушать, — она пожала плечами и встала с прохладного пола, демонстративно отряхиваясь. — Хотя я бы и так не слушала. — Как будто мне не хватает свободных ушей, — девушка вскинула подбородок и поднялась вслед за Беллатрикс. Они вместе вышли из ванной старост, и стоило им покинуть огромное помещение, голоса в коридорах раздались громким эхом в ушах Беллатрикс. И взгляд, с которым она встретилась, был до того возмущённым и вместе с тем растерянным, что ей захотелось бежать как можно дальше. Зелёные глаза Минервы МакГонагалл широко раскрылись, и если бы рядом не было Терезы, Блэк бы побежала обратно в ванную, не в силах выносить взгляд женщины. Но, прежде чем она успела принять решение скрыться, профессор трансфигурации прошла мимо, видимо, идя туда, куда изначально направлялась. — Она же знает, что мы не старосты, да? — осторожно спросила Забини, цепко схватив её за предплечье, и Беллатрикс глянула на однокурсницу, выражая всё своё презрение. Лишь спустя несколько секунд девушка отцепилась от её руки. — Ох, птичка, я думаю, что она, помимо этого, знает, что сюда захаживают все, кому не лень было узнать пароль, — её нервозность скрылась за прежними ужимками. — И, если честно, мне кажется это её мало беспокоит. — Конечно, самую строгую блюстительницу порядка мало беспокоят посторонние в ванной старост, — изогнула бровь Тереза. Все следы того, что она плакала каким-то образом пропали с её лица. — Её должны беспокоить студенты её факультета, — отрезала Блэк, шагая вдоль коридора. — Я иду завтракать, и, если хочешь, можешь пойти со мной. Это не значит, что я стала к тебе лучше относиться. — Мерлин упаси, — ухмыльнулась девушка и последовала за Беллатрикс, догоняя ту и идя с ней нога в ногу. — Думаю, это взаимно. Весь день она чувствовала на себе внимательный взгляд зелёных глаз, и, если бы не постоянная компания её сестёр или однокурсниц, то она бы потребовала объяснений. Иногда она смотрела в ответ, почти не моргая, в надежде, что это заставит женщину прекратить, но та лишь хмурила тонкие брови, стоило установить зрительный контакт. Вынести этот взгляд на себе было невозможно, и Беллатрикс с нетерпением ждала, когда сможет вернуться в спальню и притвориться, что её забот не существует. И когда это, наконец, произошло, ей было совсем плевать на перепуганный вид Йоны и отсутствие Иветт и Джины.

***

Она не собиралась спать, не тогда, когда до подъёма оставалось так мало времени, но веки непроизвольно закрылись, и Блэк не стала протестовать. Как-никак, она не очень-то и высыпалась в последние пару недель, думая только о профессоре трансфигурации. Навязчивые сны, преследовавшие её большую часть времени, в этот раз куда-то подевались, и теперь она различала происходящее во сне, отчаянно пытаясь понять, почему ей снится именно это место. Это был не лес, где она проводила ночи зимой, и это был не маленький кабинет с огромным камином, где она пила горько-сладкий чай под проницательным взглядом зелёных глаз. И это даже не было её домом: ни одна из многочисленных комнат поместья не выглядела похожей на узкую нору. Несмотря на отсутствие видимых источников света, нора была на удивление хорошо освещённой, что, однако, было скорее плохо, чем хорошо: взору Беллатрикс открывалась исперещенная дождевыми червями сырая земля. Если бы Вальбурга увидела, во что превратилось её платье, тётка бы бросила её в одну из пустующих кладовых в этом самом грязном платье, каждый сантиметр которого скрывал покрытую синяками кожу. Но Вальбурги здесь не было — были лишь черви и мокрицы, облепившие выступающие корни. Каждый вздох давался всё тяжелее, и когда дышать стало почти невозможно, она распахнула глаза, чтоб увидеть заспанную Йону Квиссель, которая, видимо, только проснулась. Блэк нервно оглянулась, ища ещё двух девушек, совсем не понимая, куда подевались Райдер и Бломе. Она села в постели, тяжело дыша, и уставилась на Квиссель. Какого чёрта та спит на кровати Иветт? — Доброе утро, — неловко произнесла её однокурсница. — Ага, — она встала с кровати, ещё раз осмотревшись вокруг в попытке понять, куда подевались две другие однокурсницы. Даже когда спальню заполнила утренняя суета, казалось бы, направленная на то, чтоб вытеснить из головы все мысли, и Беллатрикс старательно создавала иллюзию того, что она только-только проснулась, её сознание было где-то в другом месте. Где-то, где было сыро и грязно. «Я добровольно лягу в больницу Святого Мунго, если после этого захочу залезть в нору», — повторяла она себе шёпотом, чем, судя по виду Йоны, сильно волновала последнюю. Конечно, этот сон не принёс ей ничего: ни спокойствия, ни беспокойства. Это был пустой сон, ничего не несущий с собой, что хоть немного, но радовало Беллатрикс. После него, по крайней мере, не было стыдно и уж точно не было ощущения дикого страха, который поглощал все разумные и рациональные мысли. — Тебе совсем не хочется узнать, где Ив и Джина? — спросила Квиссель, завязывая галстук. — Что-то серьёзное? — Устроили дуэль, ну… — её голос дрогнул. — Прямо здесь. Теперь они в больничном крыле, и, если ты хочешь, конечно, мы можем к ним сходить и спросить у мадам Помфри, когда они вернутся. — А тебе не плевать, хм? Чем позже, тем лучше. Хочу хоть пару ночей поспать без твоих ночных метаний, — она устало наблюдала за одевающейся Йоной. — Не то чтобы мне было интересно, но куда ты собралась в такую рань? Её однокурсница покраснела и потупилась вниз, будто в мире не было вещи интереснее, чем её туфли. Девушка, судя по всему, не собиралась поворачиваться к Блэк, и последняя, решив, что ответ на свой вопрос она не получит, пожала плечами и укуталась в одеяло в попытке согреться. — Профессор Спраут обещала помочь мне с работой по травологии, и, ну, цветок, который мне нужен, увядает, стоит солнцу полностью взойти, — тихо ответила Йона, когда Блэк уже и забыла о том, что спрашивала. Она равнодушно хмыкнула, накрываясь одеялом, и свернулась в постели, притягивая колени к груди. Несмотря на то, что была уже почти середина весны, в Хогвартсе было по-зимнему холодно, хотя снаружи замка во всю силу грело весеннее солнце, и все ученики проводили больше времени прогуливаясь по школьному двору и подставляя лица тёплым солнечным лучам. Сейчас Беллатрикс совсем не могла понять, каким образом ей удавалось спать на мёрзлой земле и при этом дрожать от холода в постели, и жалела, что не научилась у Минервы согревающему заклинанию. Первым, что промелькнуло у неё в мыслях при воспоминании о МакГонагалл, с заботой глядевшей на неё в лесу, был огромный камин, занимавший значительную часть пространства в кабинете профессора. Наверное, ей хотелось вернуться в этот уютный, несмотря на его необжитость, кабинет. Наверное, в то же время ей хотелось больше никогда в нём не появляться и никогда больше не встречать взгляд внимательных глаз женщины. Когда Квиссель вышла из спальни, Блэк ткнулась лицом в подушку, лишь через пару секунд после этого спросив себя, чем был вызван этот жест. Очевидно, она видела его много раз, достаточно, чтоб однажды воспроизвести. Вот только все, кто так делал, сразу начинали плакать, а Беллатрикс не могла выдавить ни слезинки, отчего картина казалась неполной, поддельной, неправильной. Впрочем, как и всё, что она пыталась повторить за другими: словно кривое зеркало, она отражала действия и слова других, искажая их смешным или даже отвратительным образом. Её поведение дома было лишь грубой пародией на образ идеальной дочери, и стоило ей сделать что-нибудь, что делали все, в неловком положении оказывалась лишь она. Когда все смотрят в зеркало в надежде увидеть правдивое отражение, она даёт им искажённое, которое, как она знает, им не понравится: не понравится Андромеде и Нарциссе, не понравится Сигнусу и Вальбурге, не понравится Слагхорну и Дамблдору, не понравится Минерве… И она продолжает. Продолжает не соответствовать, потому что не может иначе. Продолжает терпеть на себе проклятия отца и удары тётки, потому что знает, потому что она заучила, что виновата в этом. Потому что Беллатрикс Блэк не может не быть виноватой во всём. Она устало поднялась с кровати, наслаждаясь полной тишиной комнаты. Ей не хотелось уходить отсюда, как бы она не убеждала себя в том, что ей это нужно. Как можно тише Беллатрикс вышла из спальни и покинула общую комнату, выходя в коридор. Она успела придумать сотню отговорок, пока шла к кабинету Минервы, ещё сотню — стоя у массивной двери, но вся потребность в них отпала после первого, почти что неслышного удара по деревянной поверхности. К её счастью или сожалению, стук не остался проигнорированным, и дверь открылась, пропуская её в кабинет. Минерва не выглядела так, будто только проснулась, и Беллатрикс не в первый раз засомневалась в том, что у женщины здоровый режим дня. — Доброе утро, — через силу улыбнулась Блэк. — Доброе, — голос Минервы был абсолютно равнодушным. — Ты пришла поговорить о том, что ты и мисс Забини пользуетесь ванной старост, не являясь при этом старостами и нарушая школьные правила? — Разве это серьёзное нарушение? — Разве нарушения прекращают быть нарушениями из-за их несерьёзности? — с улыбкой спросила МакГонагалл, и Беллатрикс немного расслабилась, почувствовав, что женщина не собирается отчитывать её. — Мне кажется, я пришла к одной мысли, профессор, — неуверенно начала она, пока её здравый смысл вопил, что ещё не поздно остановиться и сменить тему. — Касательно чего? — изогнула бровь женщина. — Касательно моего патронуса, — после длительной паузы произнесла Блэк, опустив глаза. На тонких губах Минервы заиграла улыбка, и, глядя на её энтузиазм и воодушевление, Беллатрикс чувствовала себя отвратительной и виноватой. «Она говорила, что доверяет мне», — напомнила себе Блэк, глядя в пол. — Чего же ты ждёшь? — нетерпеливо спросила МакГонагалл, широко улыбаясь. — Экспекто Патронум! — она взмахнула палочкой, вспоминая о своём первом дне в Хогвартсе, надеясь, что в этот раз получится. Неудачная попытка, предпринятая лишь для того, чтоб избежать того, к чему Беллатрикс так долго себя готовила, оставила их обеих стоять в тишине. Блэк выдохнула, собираясь с мыслями, не глядя на Минерву. — Это не то воспоминание, которое я хотела использовать, — сухо заявила она. — Всё в полном порядке, — успокаивающим тоном произнесла МакГонагалл. — Просто нужного воспоминания у меня пока нет, — она мельком взглянула на женщину и увидела непонимание, отразившееся на её лице. — Но я знаю, что оно из себя представляет. Она слишком устала от того, что ей приходится быть виноватой каждый раз, когда что-то идёт не так. И от того, что всё идёт не так, она тоже устала, и ей не оставалось ничего, кроме как успокоиться и поднять взгляд, встречаясь с зелёными глазами. — Могу я вас попросить кое о чём? — Конечно, — мягко заверила её Минерва. — Пообещайте, что не станете меня ненавидеть, — тихо попросила Беллатрикс, сжав в ладони палочку.