***
Она лениво рисовала маленькие фигурки на листах бумаги, пока преподаватель чар уныло отчитывал перепуганного ученика, который сломал чужую палочку, хотя, судя по его виду, парень сам волновался не меньше, чем тот, чью палочку он сломал. Она даже не поняла, что случилось, и повернула голову, только когда по аудитории пронеслись удивлённые вздохи. Её мало волновал беспокойный шёпот, и Блэк продолжила выводить пером крошечные рисунки, которые взлетали вверх и сгорали, стоило ажурным фигуркам подняться от стола на двадцать сантиметров. Когда она отвлеклась от парящих в воздухе чернил определённой формы, её взгляд столкнулся с серыми глазами, с заинтересованным прищуром глядящим на неё. Обладатель серых глаз был её однокурсником, с которым Беллатрикс не особо общалась, и она вскинула подбородок, призывая темноволосого парня говорить. — Ты же Блэк, да? — спросил однокурсник, слабо улыбнувшись. — Не хочешь сесть со мной на Истории магии? — С чего бы мне хотеть сесть с тобой? — ухмыльнувшись, она откинулась на стуле. — Я даже не помню, как тебя зовут. Лживые слова быстро слетели с языка в её попытке отделаться от нежелательной компании. Имя однокурсника не было для неё тайной хотя бы потому, что в свой первый день в Хогвартсе одиннадцатилетней девочкой она запоминала каждого, кого шляпа распределяла на её факультет. Все лица и имена отпечатались в её голове в ту же секунду, когда дети шли к столу Слизерина, и Винсента она помнила хорошо, как и сидящую с ним Забини. Несмотря на то, что Винсент Селвин принадлежал к одной из двадцати восьми чистокровных семей, он выглядел хуже грязнокровок, не имеющих и галлеона в кармане: его роба выглядела так, будто её пошили лет тридцать назад, и шили её на одиннадцатилетнего ребёнка, которым Винсент давно не являлся. Его тонкие белые руки выглядывали из-под рукавов, а всегда выглаженные брюки не закрывали лодыжки, отчего парень выглядел комично в глазах Беллатрикс. Чистокровные семьи, тоскующие по своему былому богатству, но прозябающие в нищете не вызывали у неё сострадания, как не вызывал и Винсент, который в ответ на насмешки над своим внешним видом без конца повторял, что он — чистокровный волшебник. Блэк, будь у неё возможность, значительно сократила бы список из двадцати восьми чистокровных родов, и семья Селвин была бы в числе вычеркнутых. — Да ладно тебе, почему нет? — не унимался парень, наклонившись к ней через стол. Беллатрикс проигнорировала вопрос, даже не притворяясь, что она чем-то занята. Она не обязана объяснять причины своего отказа какому-то назойливому придурку, который внезапно решил сесть рядом с ней на занятиях. Она всё ещё чувствовала чужой взгляд на себе, и сжала руки в кулаки, сцепив зубы. Нет, она не посмотрит в ответ, не закричит и не направит на него палочку, только не тогда, когда она так сильно хочет отдохнуть. С той стороны, где сидел Винсент, доносились разговоры, в суть которых она не вникала, опасаясь, что если начнёт вслушиваться, то ей придётся объяснять, почему она навредила Селвину и собравшимся вокруг него ученикам. У этого будут последствия в виде гнева отца и тётки, которым тут же сообщат. Её успеваемость немного снизилась, и Блэк не нуждалась в том, чтоб об этом написали постскриптум в письме её отцу. Большая часть учебного года прошла, и по возвращении домой, она не хочет слышать крики и проклятия Сигнуса так же, как и не хочет чувствовать удары тяжёлого сапога Вальбурги по своему телу. Маленькая бумажная птичка подлетела к ней, паря над тетрадью, и Беллатрикс без промедления взмахнула палочкой, испепеляя чужое послание. Судя по разочарованному вздоху Селвина, она не ошиблась: сообщение было от него. Надоел. Блэк изо всех сил сдерживалась, чтоб не подскочить к нему, приставив палочку к груди. Отвратительный шёпот Винсента и его друзей заставлял её ненавидеть всё живое только из-за присутствия конкретных назойливых придурков в одном помещении с ней. Она сидела как на иголках, готовая в любой момент подорваться с места и атаковать однокурсника одним из тех проклятий, которые она практиковала со скуки на пауках. Должно быть, это было не лучшее время для Винсента Селвина, чтоб просить Беллатрикс о чём-либо. Невыспавшаяся, она могла вести себя агрессивно, либо флегматично, порой она совмещала это, либо чередовала, но это, как бы то ни было, мало радовало окружающих.***
На протяжении всей следующей недели она ловила на себе взгляды Винсента и его компании, которые сопровождались слабой улыбкой от Забини. Иветт Бломе без конца предлагала закончить выпитую наполовину бутылку цветочного вина, стоило им оказаться наедине, и после седьмого предложения подряд Беллатрикс согласилась, пообещав, что если ей придётся вновь тащить Ив до постели, то она затолкнёт её под кровать. Её однокурсница, видимо, поняла это не как угрозу, а как инструкцию, и сразу забралась с бутылкой на свою постель, похлопав рядом с собой, предлагая Блэк сесть. — Я не буду высушивать твоих идиотских историй, — предупредила она, наливая янтарного цвета вино в тонкий бокал. — Только не про любимого брата, который забыл про тебя после того, как женился. — Да ладно тебе, — рассмеялась Иветт, взъерошив свои светлые волосы. — Я об этом говорила? — Говорила-говорила, — подтвердила она, кивнув. Лицо её однокурсницы покраснело, и взгляд метался по комнате, не задерживаясь на Беллатрикс. Ив сделала несколько нетерпеливых глотков, как если бы вино было холодной водой, а она только что пробежала марафон. Обе ненадолго замолчали. — Как там твой возлюбленный? — первой тишину нарушила Иветт, пока наливала себе второй бокал. — Какой ещё возлюбленный? — она судорожно перебирала в голове имена всех, с кем она хоть раз разговаривала. Даже равнодушное «привет» становилось поводом для спекуляций Бломе. — Ну этот, к которому ты по ночам бегала зимой, — однокурсница смотрела на неё так, будто Беллатрикс не понимала очевидного. — Неужели поссорились? — Не было там никого, дура, — протянула Блэк. — Я бегала в лес с кошкой какого-то мальчишки с первых курсов. — Ну-ну, конечно, — хихикнула девушка, поднося тонкий бокал к губам. Беллатрикс старалась выглядеть как можно серьёзнее, и Бломе изумлённо вскинула брови, когда их глаза встретились. — Да ну, правда что ли? Лёгкий кивок вместо ответа, похоже, заставил Ив думать так усердно, как никогда раньше. Её однокурсница выглядела сосредоточенной, хмурясь и периодически поглядывая на Блэк. — А что тогда с парнем? — спросила она, делая слишком уж длинные паузы. — Да не было никакого парня, говорю же тебе! — вспыхнула она не в силах выносить чужую глупость. — О, — кратко выдохнула Иветт, явно не ожидая такого ответа. — Так у тебя вообще не было никакого парня… Или, может, хоть раз был? — Это совсем не твоё дело, Бломе, — отрезала Беллатрикс. Видимо, Ив, хоть и была бескультурной, но не идиоткой, и решила промолчать вместо того, чтоб задавать глупые вопросы, как она любила делать. Допивали они в тишине, и Иветт сдержала обещание — Беллатрикс не пришлось тащить её к кровати. Более того, её однокурсница даже была в сознании, когда Блэк вышла из спальни.***
Даже если нежелательное внимание Селвина исчезло через пару дней, то Забини продолжала улыбаться всю следующую неделю, что нервировало Беллатрикс больше, чем все эти нелепые сны и фантазии. Стоило ей только посмотреть в сторону однокурсницы, как сразу же появлялось желание бросить чем-нибудь в эту надоедливую девчонку. Вскоре она, к своему счастью, вспомнила о том, как ей нравилось играть в гляделки, и каждый раз встречала Забини застывшим немигающим взглядом, который, как она давно уяснила, выводил из себя даже самых спокойных. Это срабатывало, избавляя Блэк от глупых улыбок со стороны девушки. Похоже, Селвин проводил какие-то собрания в общей комнате с теми, кого ему удалось упросить, и, судя по тому, что среди них были только первокурсники, слушать его никто не хотел. Забини же, словно некая диковинная птица, сидела на подлокотнике кресла, гордо выпрямив спину, демонстрируя одновременно грацию и стойкость, отчего Блэк не могла отвести от неё глаз. Она не завидовала Забини и уж тем более не была ею очарована. Скорее, та была чем-то вроде произведения искусства, тонкой мастерской работы, которую непременно нужно оценить. Сидящая на подлокотнике кресла девушка скучающе играла с тёмными кудрями, накручивая их на палец, в то время, как Беллатрикс рассматривала остальных присутствующих в комнате. Это становилось смешным: будто Селвин говорил сам с собой, будто все скучали, будто каждый из них сейчас думал о более важных вещах, чем пересказ Винсентом слов его отца. Все его слова были абсолютно бессмысленными, и парень, казалось, сам это понимал, как и то, что его совсем никто не слушал. Он расхаживал по комнате, самозабвенно декламируя свою речь, и от этого зрелища все, кто оставался в общей комнате, поспешили удалиться в спальни либо в библиотеку. Она совсем не понимала смысла этого собрания, напоминающего лекцию: все должны были слушать Винсента, пока он делился, как ему казалось, невероятно важными сведениями, повторяя себя несколько раз. Блэк подняла голову, чтоб посмотреть на Забини, которая, несмотря на материальное положение её семьи, не выглядела как Винсент, носящий одежду, из которой давно вырос, и не как рыжий неудачник из Гриффиндора, который носил заношенные робы. Если бы не сплетни, которых она наслушалась от однокурсниц, Блэк бы никогда не подумала, что у семьи Забини не было денег. В ты же секунду, будто бы заметив на себе чужой взгляд, девушка изогнула прекрасно сформированную бровь, повернув выразительное лицо к Беллатрикс. — Что-то хотела? — её низкий голос был слегка хриплым. — Ничего не хотела, — холодно ответила Блэк, дёрнувшись, когда чужая рука коснулась её плеча. Беллатрикс быстрым движением схватила запястье, с силой впиваясь в эбеновую кожу. — Не смей прикасаться ко мне, Забини, если хочешь сберечь свою руку. Сидящая на подлокотнике девушка почти не отреагировала, хотя Беллатрикс и ожидала, что та поддразнит её. В карих глазах не было обиды или ненависти. Она просто убрала руку, не провоцируя дальнейшего конфликта. — Как скажешь, Блэк, — протянула она, укладывая ногу на ногу. — Буду знать. Девушка, напоминающая своей позой дивную и гордую птицу, отвернулась и больше не проронила ни слова, но и не обращая никакого внимания на Селвина, продолжающего говорить о том, что грязнокровки и магглы виноваты в упадке важности социальной роли чистокровных семей. Он подошёл ближе к ним и встал прямо перед Забини, взгляд его серых глаз переходил с неё на Блэк. — Кому, как не тебе знать, каково это, а, Тереза? — прошипел парень, сунув руки в карманы маленькой робы. Блэк уставилась на однокурсницу, недоумевая, когда она успела забыть, что у той есть имя. — Это ведь всё они! Темнокожая девушка пожала плечами с полным безразличием на лице, и Беллатрикс была готова повторить это движение, но вовремя себя остановила. Слова Винсента, конечно, были лишены всякого смысла, и Блэк даже не делала вид, что она согласна с ними. Семья Селвинов обеднела не из-за грязнокровок, а из-за братьев и сестёр его деда, которые рассорились из-за наследства, неумело его разделив. Это, скорее всего, знал каждый, но молчал, не горя желанием спорить с неоправданно высокомерным придурком. Беллатрикс поспешила в библиотеку, чтоб больше не слушать Селвина, но в тихом помещении её постоянно клонило в сон. Она ненадолго прикрыла глаза, пытаясь справиться с сонливостью. Блэк напряглась, когда чьё-то присутствие стало ощутимее, и открыла глаза. Перед ней никого не было, но справа от неё сидела Тереза, задумчиво поправляя волосы. Похоже, она предпочитала креслам их подлокотники, а стульям — края столов. Девушка приветливо улыбнулась, и её лицо, которое совсем не было похоже на детское, неожиданно стало выглядеть младше, как если бы Терезе было лет тринадцать. — Чего тебе, Забини? — бросила Беллатрикс, наблюдая, как однокурсница перестаёт улыбаться, и детские черты исчезают с её лица, делая его чересчур взрослым для шестнадцатилетней девушки. — Разве я тебя чем-то обидела? — томно спросила Тереза, заправив прядь чёрных волос за ухо. В этот момент Блэк поблагодарила всё, что принимало благодарности, за, как ей казалось миг назад слишком уж взрослое лицо своей однокурсницы. Иначе, если бы она услышала подобный тон от кого-нибудь с детским лицом, Блэк бы расхохоталась. — Ещё бы ты меня обидела, птичка, — лениво махнула рукой она, не обращая внимания на недовольный вид Терезы. — Но здесь столько места, а ты решила умоститься на столе. — Я тебе не птичка, — надменно произнесла Забини, вскинув подбородок и глядя сверху-вниз. — Тогда прекращай сидеть на подлокотнике, как птица на жерди, — её однокурсница только нахмурила тонкие брови. — Ты можешь называть меня по имени, например, — предложила Тереза, закатив глаза, видимо, даже не думая спускаться. — Это вовсе не сложно, знаешь ли. — О, нет! Давай лучше без имён, а то я могу начать привязываться, — съязвила она, встав со стула. Её однокурсница продолжала сидеть на столе, закинув ногу на ногу.***
Уверенный стук в дверь не оказался бесследным для её рук: костяшки пальцев покраснели и, пусть и не саднили, но слабо побаливали. Прошла половина марта, а профессор так и не сказала ей и пары слов во внеурочное время, и Беллатрикс, как бы она не обманывалась, доказывая себе собственную терпеливость, больше не могла выносить чужого молчания. Дверь под её ударами неторопливо приоткрылась, и взору открылся огромный камин. Через миг она заметила и владелицу кабинета, сидящую за своим столом и взмахивающую палочкой в направлении белоснежных листов, сложенных в аккуратные стопки. — Оставите мне один лист свободным от чар? — поддразнила Беллатрикс, подходя ближе и усаживаясь прямо на стол. Женщина, сидящая за тонной бумажной работы, выглядела болезненно усталой, как будто она не спала с самого первого дня весны. Тёмные круги вокруг глаз опять стали заметны, а ранее тугая и строгая причёска теперь стала гораздо свободнее. Минерва определённо выглядела хуже, чем на занятиях, где она сохраняла отрезвляющую холодность, за равнодушной маской которой не просматривалась усталость. Здесь же женщина выглядела до того замученной работой, что Блэк никак не понимала, почему она не заснула прямо за столом. «А, может быть, она и засыпала», — подумала она, изучая лицо профессора трансфигурации. МакГонагалл подняла на неё глаза — взгляд слишком усталый, чтобы в нём читалось недовольство — и тут же сжала переносицу тремя пальцами. — У меня работа, Беллатрикс, — пояснила она наставляющим тоном, как если бы Беллатрикс была ребёнком. — Нужно всё подготовить. — И почему этим занимаетесь вы, а не другие профессора? Я уверена, что кто-то бы согласился сделать это вместо вас, — махнула рукой Блэк, глядя на количество бумаг и учебников на столе. — Каждый преподаватель занят тем же, можешь быть уверена. Вдобавок, иногда приходят ученики, внезапно решившие вместить несколько лет обучения в один день, — Минерва плотно поджала губы, подвинув очередную стопку бумаг. — Но ты же не за этим пришла. Блэк уже и не знала, зачем она пришла: выяснение отношений казалось плохой идеей, учитывая состояние женщины и то, что оно, по сути, было оправдано. Она быстро поднялась и, обойдя стол, стала рядом с профессором трансфигурации, которая даже не посмотрела на неё. —Вам нужно хорошо выспаться, — заметила Беллатрикс. — Экзаменационные задания сами себя не зачаруют, — она продолжила взмахи палочкой над каждым листом в отдельности. Стоило Минерве отложить палочку, чтоб достать оставшиеся листы, Беллатрикс как можно незаметнее стащила её со стола, пряча за спину. МакГонагалл, судя по её безразличному виду, совсем не волновало отсутствие палочки в руках, как и тот факт, что её ученица держала эту самую палочку за спиной. — По-твоему, это забавно? — со слабой улыбкой поинтересовалась женщина. —Вам действительно стоит отдохнуть, — медленно произнесла Беллатрикс, хотя её улыбка стала ещё шире. Она стояла рядом с Минервой, ожидая, пока та встанет и позволит себе хоть пару часов отдыха, но стоило ей моргнуть — и Блэк едва ли не задохнулась от возмущения. Профессор трансфигурации всё так же сидела за столом, держа палочку в руках. Беллатрикс проверила ладонь, в которой только что держала палочку, и, ничего не обнаружив, недовольно глянула на женщину, которая продолжала волокиту с бумагами, не обращая никакого внимания на свою ученицу. Первым порывом было выхватить палочку вновь, но навряд ли в мире было что-то неприятнее уставшей и раздражённой Минервы МакГонагалл, и Блэк недовольно вскинула руки, бессильно разворачиваясь и садясь напротив. — Ты не собираешься уходить, не так ли? — безразлично спросила профессор, не отвлекаясь от работы. — Если нет, то хо-… — Помочь вам с чем-нибудь? — воодушевлённо перебила её Беллатрикс, вскочив со стула. — Я хотела попросить, чтоб ты не мешала и была тихой, — усмехнулась она, хитро прищурив зелёные глаза. Блэк слабо себе это представляла. Конечно, они и до этого сидели в полной тишине, но это было не вынужденное и неловкое молчание, а сейчас Минерва хотела невозможного — тихой Беллатрикс в той ситуации, когда она не могла быть таковой. И, конечно, делать вид, что половина марта прошла в нормальном ритме, — последнее, что она собиралась делать. Блэк успела привыкнуть к неспокойному сну лежащей рядом Йоны, к вечерней суете в их спальне и общей комнате, к надоедливой Джине Райдер, хотя и привыкнуть к этому было непросто. Беллатрикс прикрыла глаза, откинувшись на спинку стула, стараясь радоваться хотя бы тому, что МакГонагалл позволила ей остаться.