***
В Астрономической башне, несмотря на правила, собралось немало учеников. Каждый что-то рассказывал, и, хоть не все истории были захватывающими, лучше было слушать их, чем шум дождя и раскаты грома. Голова Андромеды лежала на плече Беллатрикс, пока Иветт Бломе рассказывала одну из услышанных в детстве сказок. Потом эстафету приняла пятикурсница с короткими светлыми волосами, рассказывающая про своего дядю, который лишился руки, укрощая драконов для турнира трёх кубков. Беллатрикс слушала вполуха, придерживая толстое одеяло, согревающее её и Андромеду. Нарцисса же была в числе рассказчиц. Девочка воодушевлённо пересказывала легенду, о которой она узнала из книги с именами. Остаток дня выдался ещё более мрачным. Чёрные тучи полностью закрыли небо, отчего всё вокруг погрузилось в темноту, развеиваемую лишь быстрыми и яркими вспышками молний. В замке стало ещё холоднее, и всё больше и больше одеял появлялось в Астрономической башне, где ещё больше учеников со всех факультетов рассказывали истории и сказки. Беллатрикс отказалась от предложенного одеяла, и Джина Райдер вновь начала пересказывать всё, что повстречалось ей в Запретном лесу, но остальные слушали её со скучающим лицами. Андромеда тоже присоединилась к рассказчицам и поведала про то, как она и Беллатрикс видели портрет умирающей женщины, лежащий прямо на улице, и старшая Блэк закатила глаза, когда слушатели сосредоточили внимание на ней, ожидая подтверждения этой истории. — Да-да, милая была дамочка, хоть и при смерти. Мы с Энди послушали пару её историй и пошли дальше, — ответила она, и ослепительный свет молнии ненадолго лишил её возможности видеть происходящее вокруг без цветных пятен перед глазами, все повернулись к Андромеде, спрашивая, что за истории рассказывал портрет. Та, пересказав чуть больше половины того, что говорила умирающая женщина, сменила тему на какие-то малоинтересные сказки, которые им рассказывала Ирма, когда они были не старше десяти лет. Тем не менее, сказки вызвали немало обсуждений — кто-то говорил, что слышал другую версию, а кто-то и вовсе их не знал и постоянно задавал вопросы. Беллатрикс не слушала: ей было неинтересно слушать дебаты о том, чья же интерпретация правильнее, да и Андромеда, судя по её лицу, была совсем не рада спорам, которые она вызвала. Истории продолжали звучать до самого позднего вечера. Под конец это превратилось в пересказ старых шуток и сплетен. Одна из учениц Гриффиндора подскочила, достав палочку, обещая первогодкам незабываемое зрелище, и выпустила несколько маленьких ярких птиц из конца своей палочки, чему искренне радовались первокурсницы. Беллатрикс устало улыбнулась, удивлённая тем, как легко завоевать расположение других всего лишь одним бесхитростным заклинанием. Она подошла к витражному окну и села на подоконник, прижимаясь спиной к холодному стеклу. Вскоре девушки дошли и до песен, и теперь в башне звучала какая-то заунывная баллада про великана, строившего мосты, которую Блэк не знала. Судя по ничего не понимающим и растерянным лицам Андромеды и Нарциссы, ни одна Блэк в помещении не понимала, что это за песня. Но после нескольких куплетов её сёстры начали подпевать, когда звучал припев, и Беллатрикс, глядя на их счастливые улыбки и порядком смущённые лица, когда они сбивались с ритма, думала, что именно этот вечер и станет тем самым воспоминанием, которое поможет ей создать патронус. Она слышала раскаты грома позади себя и крепче прижималась к окну. Холодное стекло неожиданно нагрелось, и ей удалось выхватить несколько испуганных взглядов, прежде чем послышался гром и оглушительный звон разбивающегося стекла. Пение затихло, и Беллатрикс почувствовала, как вместо того, чтоб облокотиться на стекло, она падает, уже в полёте слыша приглушённые крики.***
Это был странный сон, решила она тогда. Странный, потому что спокойный, потому что запомнившийся, потому что не оставивший дико колотившееся сердце и испарину на лбу по пробуждении. Это был удивительный сон, потому что она не могла воплотить его в реальность, как бы долго не лежала в лесу. И сейчас она больше всего хотела увидеть его вновь, но перед ней была Андромеда, закрывая лицо руками и содрогающаяся в плаче. Беллатрикс попыталась спросить сестру, что случилось, но та игнорировала её, продолжая рыдать. Через мгновение она уже была в другом месте. Воздух в весеннем лесу был пропитан приторным запахом цветов, от которого кружилась голова. Посреди молодых тонких деревьев сидела Нарцисса, её платье безнадёжно испачкано в пыли и грязи. Из широко открытых голубых глаз беспрестанно лились слёзы. Её самая младшая сестра не демонстрировала никаких эмоций, как это делала Андромеда. Потом Беллатрикс увидела себя на кровати в собственной комнате. Она не плакала, лишь глядела в потолок и тревожно заламывала пальцы. Через миг вся комната начала рушиться, и пыль с обломками скрыли под собой лежащую на кровати девушку. Беллатрикс проснулась на скрипящей койке в полутёмном помещении. Дождь продолжал лить за окном. Этот сон не принёс ни ужас, ни тревогу, ни умиротворение. Он просто был, и Беллатрикс уже и забыла, когда она в последний раз видела сны, ничего не испытывая. Больше всего её беспокоило то, что она никак не могла сделать вдох из-за слишком влажного и сырого воздуха. Взгляд девушки метнулся к распахнувшейся двери и сконцентрировался на невысокой женщине обеспокоенного вида, быстрым шагом идущей к её кровати. —Очнулась, хвала Мерлину! — её интонация заставляла думать, будто бы Блэк не приходила в себя на протяжении всего учебного года. Беллатрикс осмотрелась вокруг и лишь тогда поняла, что она не в спальне. Тёмная комната была огромной и сырой. Остальные кровати пустовали, и девушка вновь перевела взгляд на медсестру. Мадам Помфри выглядела так, будто не спала и не ела несколько дней подряд. — Ты выпала из окна, помнишь? — тихо спросила медсестра. — У тебя было несколько переломов, с которыми я уже разобралась. Остался только ожог на спине и несколько небольших осколков стекла под кожей, которые я вскоре вытащу, как только определю их точное расположение. — Понятно, — равнодушно ответила Беллатрикс, не желая слушать тихий голос. У неё складывалось впечатление, что это не она только пришла в себя, а медсестра. Мадам Помфри улыбнулась ей, что, как показалось Блэк, должно было быть ободряющим жестом, но на лице женщины улыбка выглядела вымученной. Она вышла через огромную дверь, что-то бормоча себе под нос. Обычно медсестра была более экспрессивной, но подобная смена темперамента не особо беспокоила девушку. Беллатрикс перевернулась на бок и бессильно закрыла веки. Когда Блэк проснулась, в больничном крыле было светло и не так мрачно, как тогда, когда она проснулась в первый раз. Рядом с её кроватью стояли профессор Слагхорн и профессор МакГонагалл, их лица были совершенно непроницаемыми. Она уставилась в жёлто-зелёные глаза Хораса Слагхорна, пытаясь понять, чего ей следует ждать. Они оба стояли над ней, выдерживая нелепую паузу, видимо, расценивая её как драматичную. — Это паломничество деканов к моей больничной койке? — нетерпеливо спросила она, приподнимаясь на локтях. — Мисс Блэк, вы помните, что случилось? — Слагхорн нервно поправил запонки на рукавах. — Я выпала из окна. Вы отправили сову моим родителям? — Нет-нет, мы пока ничего не сообщали, — ответил мужчина. — Тогда не надо ничего им писать. Мадам Помфри сказала, что всё нормально, — пожала плечами Беллатрикс. Последовавшая за этим пауза была скорее комичной, и Блэк вновь не выдержала первой, переводя внимание на высокую женщину рядом со своим деканом. — Доброе утро, профессор МакГонагалл, что привело вас сюда в такое чудное время? — приторно спросила она, улыбаясь самой неискренней улыбкой на свете, чью поддельность, наверняка, мог заметить даже самый наивный ребёнок. — Хотела посмотреть, о чём шепчутся мои студенты, — холодно ответила Минерва, скрестив руки на груди. Хорас скучающе обвёл комнату взглядом жёлто-зелёных глаз и удалился, видимо, решив, что у него и так слишком много забот. Впрочем, Беллатрикс никогда не было дела до присутствия декана своего факультета, и она даже не попрощалась с профессором. — Что именно сказала мадам Помфри? — тон женщины мгновенно изменился, стоило Слагхорну покинуть больничное крыло. — Вы в порядке? — Сказала, что я умру в диких муках, — она картинно приложила руку к груди. — Мисс Блэк, — серьёзно начала профессор. —Давайте обойдёмся без ваших неуместных шуток. — Она срастила мне парочку костей, осталось только долечить ожог и вытащить стекло из-под кожи. Вы пришли, потому что заметили, что я не пришла практиковать заклятие патронуса? — хмыкнула Беллатрикс, слабо улыбнувшись. — Я пришла, потому что мои студенты тоже были в Астрономической башне в ту ночь. Если вы думаете, что посещение этого места останется для вас безнаказанным, то спешу вас разочаровать, — тон МакГонагалл не предвещал ничего хорошего, но Беллатрикс уже успела привыкнуть. — В школе теперь действуют ужесточённые правила. — Это повлияет на ваше содействие? — нахмурилась она. — С заклятием, я имею в виду. — Очевидно. Но если вы захотите продолжить, то я буду рада видеть вас в кабинете трансфигурации после занятий. — Вы волновались? — неожиданно для самой себя спросила Беллатрикс, чтоб просто поговорить с женщиной подольше. — Вы не просыпалась два дня, — в зелёных глазах читалось искреннее беспокойство. — Как думаете, волновалась ли я? — И за два дня они не послали сову отцу с матерью? — изумилась Беллатрикс. Почему это было главной угрозой для учеников, стоило им сделать что-нибудь неподобающее, но не применялось в случае опасности? — Вам очень повезло с медсестрой, — неожиданно сменила тему женщина. — После того, как она закончит, у вас даже следа от ожога или от стекла не останется. — Если бы остался шрам от ожога, я бы сказала, что дралась с драконом и победила, — засмеялась она и вытянула руку в сантиметре от ладони профессора. — Можно? МакГонагалл кивнула и позволила Беллатрикс соединить их пальцы между собой. Руки женщины были грубыми и холодными, и Блэк крепче сжала чужую ладонь в попытке согреть её. Ей не было неприятно, не хотелось одёрнуть руку — только держать их ладони вместе так долго, насколько это возможно. — Я, наверное, очень сильно ударилась головой, когда упала, — неловко пробормотала Беллатрикс, не отпуская чужую руку. — Не обращайте внимания. — Я всё понимаю, — улыбнулась МакГонагалл. — Спасибо, профессор, — выдохнула девушка, опять сжимая и разжимая их ладони, сплетая свои пальцы с чужими. — Пожалуйста, — произнесла она в ответ и, немного помедлив, добавила: — Беллатрикс. Её имя звучало по-новому из уст женщины, что немного озадачило Блэк, и та не отвечала, пытаясь решить, стоит ли привыкать к новому звучанию своего имени. Наконец, Беллатрикс собралась с мыслями, и нервная улыбка скользнула по её лицу. — Можете произнести моё имя ещё раз? — она провела большим пальцем по внешней стороне чужой ладони. — Беллатрикс, — протянула МакГонагалл, и Беллатрикс сплела их пальцы между собой ещё крепче. — Можно я буду называть вас по имени? — поинтересовалась Блэк, подняв бровь. — Нет, — тихий смешок сорвался с тонких губ женщины. — Я всё ещё профессор МакГонагалл для тебя. — А можно называть вас Кассандрой? — хихикнула Беллатрикс, наблюдая за тем, как лицо Минервы с каждым разом озаряла всё более заметная улыбка. — Профессор МакГонагалл, — повторила она немного строже, и девушка закатила глаза. Беллатрикс сомкнула веки, пытаясь побороть чувство усталости, которое никуда не пропадало с того момента, как она очнулась. Ей хотелось заснуть и не просыпаться ещё столько же, сколько она уже пробыла без сознания, и, похоже, у неё были все условия для того, чтоб проспать два дня. — Как Андромеда и Нарцисса? — спросила Блэк, не открывая глаз и не отпуская руку женщины. — Они в порядке. Насколько я знаю, их не пускали тебя проведать, пока ты была без сознания, — свободной рукой она провела по волосам Беллатрикс. — Профессор… — вырвалось у неё против воли. Она даже не знала, что ей следовало сказать. — Профессор. — Что? — Я хочу увидеть Цисси или Энди. Вы говорили с кем-то из них? — открыть глаза было невыполнимой задачей, и Беллатрикс надеялась, что она не выглядит как та умирающая женщина на портрете, лёжа на скрипучей больничной койке с закрытыми глазами. — Я не говорила с ними о тебе. С чего бы им меня даже спрашивать? — Блэк хмыкнула, понимая, что это верно. — Но, если я встречу одну из них, я скажу, что к тебе уже можно заходить. — И скажите, что им незачем беспокоиться, — добавила девушка. — Хорошо. — И что здесь скучно и сыро, — продолжала Блэк, загибая пальцы на свободной руке. — Полагаю, они сами это увидят, когда придут, — выдохнула Минерва, разъединяя их ладони. — Мне пора идти. МакГонагалл встала и покинула больничное крыло, оставляя Беллатрикс одну в сыром помещении, и девушка легла на кровать, уставившись в окно. На улице было светло, но уже начинался мелкий дождь, покрывающий стёкла крохотными каплями. Блэк, шипя от боли, перевернулась на спину и перевела взгляд на высокий потолок. Несмотря на то, что она, по словам Минервы, спала два дня, она всё ещё чувствовала невероятную усталость.