Onsra

Отражение в зеркале глядело на Беллатрикс уставшими глазами, и та неосознанно провела пальцами по холодной поверхности, заново выводя черты своего лица. Несколько преподавателей, встретивших её в коридоре, предлагали ей обратиться к мадам Помфри, объясняя это тем, что Блэк выглядела болезненно, но Беллатрикс отказывалась, ссылаясь на обычный недосып. Впрочем, это и не было ложью: бессонница была одним из малоприятных факторов, которые обеспечивали ей далёкое от представлений о бодрости и свежести лицо. Она выглядела слишком измождённой, как если бы не спала несколько ночей подряд и не имела возможности отдохнуть днём, хотя и времени для отдыха у неё было достаточно — во время рождественских каникул почти не приходилось думать об учёбе за редким исключением. Она стала выглядеть иначе, хотя эти изменения и не радовали её — тёмные круги вокруг глаз и безразличное выражение лица никогда раньше не были частью Беллатрикс Блэк, которая во всём привыкла быть совершенной. Но всё же таковой она привыкла быть для тех, кто этого требовал.  Беллатрикс отвлеклась от зеркала, глядя в подмёрзшее окно, причудливых узоров на котором она не замечала ранее — должно быть, они появились ночью, когда её неприспособленные к темноте глаза не могли этого видеть. Она ещё не видела так много снега за всё время, что она провела как ученица Хогвартса. Обычно, снег плотным слоем покрывал все окрестности, но никогда ранее этот слой не был по колено взрослому человеку. И, пусть Беллатрикс всегда твердила, что не любит снег, ей хотелось выбежать наружу, чтоб всего лишь проверить, так ли его много, как кажется, и, возможно, чтоб просто упасть в него, пока никто не видит, и улыбаться пощипыванию в кончиках пальцев и на лице. Она знала: её сёстры, скорее всего, предпочтут остаться в Хогвартсе вместо того, чтоб отправиться домой на зимние каникулы, как и она сама, так что в наличии небольшой компании ей сомневаться не приходилось. Однокурсницы, с которыми она делила спальню, уезжали к родителям, чему Беллатрикс была рада: ни болтливую Ив, ни нервозную Йону, ни, тем более, Джину она видеть не хотела. Через некоторое время коридоры Хогвартса наполнятся гомоном тысяч голосов, историями о доме и подарках, и Блэк надеялась, что она не успеет слишком привыкнуть к тишине. Не прошло много времени, прежде чем инстинкт самосохранения был отвергнут, и девушка вернулась ночевать в Запретный лес. Ощущение холодной земли было до удовольствия знакомым и приятным, и Беллатрикс лежала, чувствуя, как вокруг её ладоней собирается толстый слой плотного снега. Она услышала тихий скрип и повернула голову, чтоб глянуть на источник шума. Полосатая кошка стояла в паре метров от неё, значительно выделяясь на белом фоне. — И что теперь? — выдохнула Беллатрикс и увидела, как полупрозрачный пар появляется в ночном холодной воздухе. — Останетесь в этой форме? Кошка перед ней приняла человеческий облик, и теперь Минерва МакГонагалл стояла среди чёрных деревьев, глядя на неё сверху-вниз. Зелёный плащ волочился по снегу, когда женщина походила ближе. — Вы собираетесь оставаться здесь до самого рассвета? — спросила профессор, скрестив руки на груди. — А вам до этого какое дело? — Я могла бы проинформировать о ваших ночных прогулках Альбуса Дамблдора, — спокойно произнесла женщина, доставая палочку из рукава. — Но, вообще-то, я просто не хочу, чтоб вы замёрзли. МакГонагалл направила палочку на свою ученицу, и Беллатрикс почувствовала, как тепло разливается по её телу, освобождая онемевшие кончики пальцев из плена холода. Будь её воля — это бы прекратилось, но лежать в снегу было действительно холодно, и Блэк проигнорировала крики уязвлённой гордости в пользу своего физического комфорта. — Можете говорить Дамблдору что угодно, и я расскажу, как вы шпионили за мной, — ответила она, изображая полное безразличие, и глянула на Минерву. Той, судя по её лицу, нетерпелось что-то сказать, но девушка сразу же продолжила: — Вам жаль, и вы хотели лишь убедиться в моей безопасности, я знаю, вы говорите об этом так много, что, похоже, и сами в это поверили. Вот только это неправда. Отвратительнейшая ложь, которой вы оправдываете себя в своих же глазах! Беллатрикс быстро поднялась с земли и, не заботясь о том, чтоб отряхнуть снег с плаща, зашагала в другую сторону, стараясь выглядеть как можно более угрюмо и рассержено. Получалось плохо, и со стороны это, должно быть, выглядело смешно, но в тот момент Блэк злилась вовсе не на профессора трансфигурации, а на плотный снег, грациозно уходить по которому совсем не получалось. Не услышав никакого ответа со стороны МакГонагалл, она развернулась к женщине, не сдинувшейся с места. — А знаете, если бы вам действительно было жаль, вы бы покинули эту должность! Но нет, вы ведь не станете отказываться от работы из-за этого, ведь вы даже не считаете себя виноватой! — холодный воздух буквально раздирал ей горло с каждым словом, но она старалась не обращать на это внимания. — Не повышайте голос, — тихо, но твёрдо произнесла женщина, чем вызвала у Беллатрикс желание придушить профессора на месте. — А то что? Опять потревожу акромантул? Или кентавров? Минерва не ответила — только вновь скрестила руки на груди и устремила взгляд вниз, и Беллатрикс, сцепив зубы, отвернулась от МакГонагалл, с трудом идя по снегу. Ей уже не было дела до того, что она выглядела комично, и на существ, населяющих Запретный лес, ей тоже было плевать. Ей не было дела даже до согревающего заклятия Минервы МакГонагалл, всё ещё державшегося на ней.

***

Её глаза устало закрывались, но стоило ей отвесить себе звонкую пощёчину — желание заснуть проходило, не оставляя и следа. Хотя засни она здесь, и к утру её нашли бы мёртвой от обморожения или вовсе не нашли бы, так что стимул не засыпать у неё был. Она выбрала то место, где её не будет поджидать опасность со стороны обитателей Запретного леса, но и где её не будет видно профессорам или другим ученикам, решившим окинуть его взглядом. Беллатрикс опять взмахнула палочкой, выкрикнув заклинание в тишину ночного леса, и поток ослепительно яркого света вырвался из её палочки. Она уже не считала попытки и раз за разом повторяла одно и то же, но ничего, кроме стремительно затухающего света, у неё не получалось. Наконец, выбившись из сил, она рывком сняла с себя плащ и бросила его на землю, усаживаясь поверх плотной ткани. Это была безнадёжная затея, хотя и казалась вполне выполнимой, когда Блэк соглашалась на неё под наивным взглядом голубых глаз. — Белла, мальчик с третьего курса сказал, что владеет заклятием патронуса! — восхищённо пролепетала Нарцисса, придвинувшись ближе. — А про то, что он летал на Гебридском чёрном драконе в перерывах между битвами с вивернами, не говорил? — лениво протянула она и тут же столкнулась с обиженным взглядом сестры. — Только не говори, что ты ему поверила. — Белла, — Нарцисса сузила глаза и хитро улыбнулась. — А ты? — Что? Поверила ли я ему? — с насмешкой спросила она. — Можешь ли применить заклятие патронуса? Беллатрикс громко вздохнула и нахмурилась, как если бы младшая сестра спросила бы о чём-то неподходящем, но, впрочем, она никогда не могла сохранять подобное выражение лица надолго, когда Нарцисса была рядом, и этот раз не был исключением. Зачем ей вообще это заклятие, если она не собирается сталкиваться ни с дементорами, ни с живыми саванами? — Могу, — не раздумывая ответила старшая Блэк и тут же пожалела об этом, когда глаза сестры загорелись от восторга. — А научишь? — голос Нарциссы звучал так, будто ей не хватало воздуха. — Да-да, — отстранённо пробормотала Беллатрикс, думая, что теперь с этим делать. — Как только появится свободное время. Ещё одна вспышка на мгновение осветила ночной лес, когда Блэк без энтузиазма взмахнула палочкой. Это начинало надоедать, но не могла же она сказать сестре, что солгала, как она говорила чуть ли не каждому, не заботясь о том, как это воспримут. Она перечитала все учебники по защите от тёмных сил, но бесполезно: в Хогвартсе этому не учили, а в книгах из запретной секции не было ничего, чего бы она не знала. Доскональные знания теории никак не отражались на практике, что только сильнее раздражало Беллатрикс и вынуждало опускать руки. Несмотря на то, что она совсем перестала спать, было сложно не согласиться с тем, что ей пошли на пользу упражнения в создании патронуса по ночам. По крайней мере, она больше не думала о применении непростительного заклятия в сторону МакГонагалл, и ей больше не приходили в голову мысли оповестить об этом отца, а лучше — тётку, потому что думать она могла только о том, что не так с её магическими способностями. Радовало, что Нарцисса спросила её о патронусе во время каникул, когда все ученики, оставшиеся в Хогвартсе, были освобождены от занятий. Блэк посвящала этому всё свободное время, не получая никакого результата, но ненадолго отвлекаясь от неприязни к профессору трансфигурации. Хотя женщина и не уставала напоминать о себе, сталкиваясь с Беллатрикс в школьных коридорах или используя любую ситуацию, когда они оставались вдвоём, как повод лишний раз сказать, что ей жаль. В такие моменты Блэк благодарила все силы, что хоть чему-то научилась у своей матери, и притворялась, что слушает, в то время, как её мысли были далеко от извинений МакГонагалл. Но чаще всего она просто старалась избегать профессора, что было достаточно сложно, несмотря на вроде бы огромные размеры замка. Единственным вариантом оставалось сидеть в общей комнате Слизерина, куда преподаватели не могли заходить в принципе, или в спальне, компенсируя ночи, проведённые за тренировками, дневным сном, но тогда Беллатрикс бы грозила превратиться в подобие школьных призраков своим видом. Блэк не была удивлена увидеть старосту Гриффиндора, который не так уж и доброжелательно говорил пойти с ним. Острое лицо этого долговязого парня выражало всю нелюбовь, которую только могло, и Беллатрикс даже не сдерживала насмешливой улыбки, глядя на это. — Профессор МакГонагалл хочет тебя видеть, Блэк, — недовольно бросил он, идя по коридору по направлению в нужный кабинет. — Почему-то я даже не удивлена, — почти что пропела она, обгоняя старосту. Она не будет идти рядом с ним, а уж следовать — тем более. Даже не дав парню постучать в дверь, она нетерпеливо толкнула её, проходя в кабинет, как если бы это была её комната. Сразу же послышались извинения старосты за её поведение, но МакГонагалл махнула рукой, отчего ученик сразу же замолчал и, тихо извинившись ещё раз, вышел за дверь. Минерва сидела за своим столом удивительно прямо, будто не могла ни на секунду расслабиться, отчего непрошенный смешок сорвался с губ Беллатрикс, но женщина, казалось, совсем на него не отреагировала. — Я здесь для того, чтоб услышать, насколько вам жаль? — поддразнила она, без приглашения усаживаясь в единственное кресло — напротив стола профессора. Минерва смерила её строгим взглядом, ничего не говоря. Женщина выглядела так же собрано, как и обычно, но что-то в ней поменялось, и Блэк никак не могла взять в толк, что именно выглядит иначе. Она внимательно смотрела на профессора, пытаясь зацепиться взглядом за что-то новое, но её отвлёк голос внезапно решившей заговорить МакГонагалл. — Вам не кажется, что это пора прекратить? — женщина не разрывала зрительного контакта. — Что именно, профессор? — её интонации звучали по-детски каждый раз, когда она надеялась вывести кого-то из себя. — Вы прекрасно должны понимать, почему я сопровождала вас в лесу, особенно после того, как попали в паутину акромантулы. Если вы планируете и дальше обвинять меня в том, что я хотела вас защитить, то мне нечего вам больше сказать, — ледяной взгляд зелёных глаз сконцентрировался на ней, и холодок пробежал по коже Беллатрикс. — Ох, нет, — выдохнула Блэк, нервно улыбаясь. — Я не понимаю, почему вы не прекратили мои ночные прогулки, зная о них. Вы ведь могли послушно доложить об этом директору или моему декану, но вы не стали. Так почему же? Неужели вам так хотелось побыть героиней и однажды спасти несчастную ученицу от злых пауков? Какая же я ужасная, что ещё не упала вам в ноги, осыпая благодарностями! — Я не жду от вас благодарностей, — спокойно ответила профессор. — Вот и хорошо, потому что их не будет, ровно как и не было чудесного спасения — одно только предательство с вашей стороны! — она подскочила с кресла, упёршись руками в деревянный стол, на котором аккуратными стопками лежали бумаги. — Вам следовало бы сразу сказать Дамблдору, а не шпионить за мной! — Действительно? — её, казалось, совсем не беспокоило поведение Беллатрикс. — Тогда что же, мисс Блэк, вы бы опять пришли ко мне с просьбой ничего не отправлять вашему отцу? — Скажите ещё, что вы сделали это, потому что не хотели наказания для меня! — девушка с силой ударила ладонью по столу. — Конечно, профессор. — Не хотела. Блэк не могла ничего ответить. Всего лишь два слова совершенно лишили её дара речи. Её тошнило от того, как эта женщина лгала, будто бы заботилась о ней. Быстрым движением руки она смахнула лежащие на столе бумаги, и приложила все усилия, чтоб не дать волю слезам. Беллатрикс быстро развернулась и в несколько шагов преодолела небольшое расстояние до двери, стараясь не смотреть на профессора, и схватилась за ручку двери. — Я вас ненавижу, — скрывая дрожь в голосе произнесла она, прежде чем выскочить за дверь. Она не позволяла себе плакать, нет. Если эта женщина и доведёт её до слёз, то это будут слёзы радости, когда её уволят. Блэк оттолкнула высокого старосту, невовремя решившего спросить, в чём дело, и чего от неё хотела МакГонагалл, направляясь в общую комнату Слизерина, где, ненавидя себя так же сильно, как и профессора трансфигурации, она нарушила данное себе минутой ранее обещание, и горячие слёзы потекли по её щекам, как бы она не пыталась их остановить. В эту ночь она не практиковала патронус. Очередное невербальное заклятие раз за разом оставляло зарубины на молодых деревьях, высекая щепки с каждым взмахом палочки. Когда же вокруг неё не осталось ни одного дерева, на котором бы не было глубокой отметины, Беллатрикс упала на спину, тяжело дыша и глядя на то, как серебристый пар растворяется в холодном воздухе. Ей надоело. Больше не хотелось впечатлить Нарциссу сложным заклятием, не было никакого желания что-то доказывать директору в том случае, если МакГонагалл всё же не вынесет и расскажет ему о поведении ученицы. Даже до самой Минервы ей уже не было дела, и на месте всепожирающей ненависти была зияющая пустота, которую Блэк не могла заполнить гневом вновь. Она хотела заплакать опять, чувствуя давящую, разрывающую её изнутри пустоту, которая мешала ей сделать вдох, сковывала грудную клетку, не давала пошевелиться. Если бы сейчас на неё кто-то напал, то она бы не сопротивлялась, но нападать было некому: она была слишком далеко от той части леса, где росли старые деревья и водились потенциально опасные создания. Она лежала так до самого рассвета, не находя в себе сил подняться, и надеялась замёрзнуть насмерть, но согревающее заклятие Минервы МакГонагалл никак не теряло свою силу. «Глупость какая, — подумала Беллатрикс, наконец обратив внимание на то, что ей не холодно. — Будь я на её месте — давно бы дала себе замёрзнуть». Блэк вернулась в Хогвартс ближе к обеду, вызвав этим недоумённые взгляды профессоров, которые, скорее всего, смотрели на её волосы и одежду, ранее покрытые снегом, но теперь оставляющие следы талой воды всюду, где она появлялась. Беллатрикс не особо заботилась об этом даже тогда, когда ей сделали несколько замечаний, и в тот момент, когда декан Хаффлпаффа с чего-то решила, что может её отчитывать, Блэк не испытывала ровным счётом ничего, кроме усталости. Она уверенно шагала к кабинету профессора трансфигурации, игнорируя взгляды других учеников. Беллатрикс опять была в маленьком помещении с огромных размеров камином и подошла к столу Минервы, за которым та читала свежий выпуск Ежедневного Пророка. — Вы победили, — выдохнула она, заставляя женщину опустить газету и внимательно посмотреть на неё.