Onsra

Палочка сестры раз за разом мелькала перед лицом девушки. Андромеда сделала глубокий вдох и взмахнула палочкой вновь в направлении сидящей в клетке цесарки, но когда никаких изменений не произошло, издала раздражённый стон. Она опять сделала взмах палочкой. Птица открыто демонстрировала свою скуку и безразличие, прочищая перья, утомлённая тем, что над ней безрезультатно практикуют заклинание. Андромеда быстрыми отчаянными движениями рассекала воздух, уже даже не направляя его на цесарку. Не выдержав, Беллатрикс перехватила руку сестры и осторожно вынула палочку из цепких пальцев.        — Энди, хватит, — твёрдо сказала она. — Если ты не прекратишь, мне придётся превратить тебя в птицу, чтоб ты составила компанию той, которая в клетке.        — Я не понимаю, почему у меня ничего не получается. Все уже давно сдали это задание с цесаркой и морской свинкой. У тебя тоже так было? — она сплела их пальцы.        У Беллатрикс так, конечно, не было. Она никогда не испытывала сложностей с трансфигурацией, не воспринимая этот предмет всерьёз. Девушка медленно высвободила свою ладонь, расслабляя пальцы.        — Может, тебе нужно уделять чуть больше времени теории? — начала Беллатрикс и нахмурилась, когда рука сестры оказалась на её предплечье.        — Это бесполезно, Белла. МакГонагалл сказала, что не засчитает экзамен, если я не выполню межвидовую трансфигурацию перед ней до пятницы.        — До пятницы ещё три дня, знаешь, мы можем что-нибудь с этим сделать, — успокоила её Беллатрикс, с интересом рассматривая скучающую птицу в клетке.        — МакГонагалл меня убьёт. Она и так придирается ко мне, а тут ещё и это задание, — пробормотала она и уткнулась в плечо сестры.        — Придирается к тебе, Энди? — девушка повернула голову, глядя на сестру, которая прятала лицо за вьющимися каштановыми волосами.        — Как и ко всем из Слизерина, — приглушённо ответила она, лениво дотронувшись до внутренней стороны запястья Беллатрикс. — Ты разве не заметила?        Волосы Андромеды, обычно цвета чёрного чая, становились рыжеватыми на солнце и, казалось, сами по себе излучали тепло и резко контрастировали с чёрными и жёсткими локонами Беллатрикс в тех местах, где они соприкасались. Мягкие тёплые пальцы выводили круги на бледной коже. Если бы тепло приобрело человеческую форму, то это была бы Андромеда.        — Энди, — тихо позвала Беллатрикс, проверяя, не заснула ли сестра на её плече. Услышав тихое «Что?», она продолжила: — Я не заметила.        — Что не заметила? — Андромеда подняла голову, заглядывая в тёмно-карие глаза.        — Я не заметила, что МакГонагалл придирается ко всем из Слизерина, — девушка изогнула бровь. — По-моему, она придирается ко всем независимо от факультета.        Андромеда засмеялась, прикрывая рот рукой, притягивая Беллатрикс ближе и обвивая её шею руками, и та безвольно повисла в объятиях младшей сестры.        — Белла, ты же поможешь мне с этой цесаркой? — спросила Андромеда, отстраняясь от сестры.        — А у меня разве есть выбор? — холодно засмеялась старшая Блэк, устало глядя в янтарные глаза. Беллатрикс вновь стояла перед внушительной дверью профессора трансфигурации, спрашивая себя, что она здесь делает. Вчера, правда, часа на четыре позже она стояла здесь же, не решаясь зайти, но прекрасно зная, что ей было нужно, сегодня у неё не было ни решительности, ни чётких намерений. Минерва МакГонагалл была более чем непонятной для Беллатрикс, и это невероятно раздражало девушку. Но в то же время пробуждало в ней любопытство, растущее внутри, сжигающее прежнюю злость и раздражение. Блэк не особо любила разгадывать загадки — ей больше нравилось их задавать, но сейчас ей хотелось разобрать, посмотреть, понять, как всё работает в голове этой женщины.        Беллатрикс ждала, когда она услышит чужой голос, приглашающий её войти, как это было днём раньше. Но ожидаемого «Войдите» не было, как бы долго девушка не стояла у двери. Она начинала чувствовать себя дурой, и желание уйти превозмогало интерес. Наконец, когда Блэк была готова удалиться в один из залов Хогвартса, из кабинета профессора вышел долговязый староста Гриффиндора, ссутулившийся и расстроенный. Когда его блуждающий взгляд сконцентрировался на девушке, он выглядел очень удивлённым. Ничего не сказав, но не отрывая от неё непонимающего взгляда, староста быстро ретировался. Блэк заглянула в полуоткрытый кабинет, чтоб обнаружить профессора МакГонагалл, прижимающую пальцы к переносице. Девушка неловко постучала в дверь, хотя её голова уже просунулась в небольшое помещение. МакГонагалл подняла взгляд на ученицу и еле заметно кивнула, разрешая той войти. Женщина сразу выпрямилась и скрестила руки на груди. Как Беллатрикс уже успела заметить, это, похоже, был её любимый жест.        — Что-то случилось? — спросила Блэк, не имея понятия, как стоит начать разговор.        — Нет, — МакГонагалл подняла бровь. — Может, вас что-то беспокоит? В таком случае спешу напомнить, что я не ваш декан.        — Просто тот парень—…        — Вас не касаются вещи, которые я обсуждаю со старостами моего факультета, — прервала её профессор. — Вы что-то хотели?        Беллатрикс опустила голову, хотя и стыда в этом жесте совершенно не было. Скорее это выглядело так, будто её страшно заинтересовала собственная обувь. Это было совсем не многообещающее начало разговора, и девушка чувствовала хорошо скрытое раздражение в холодном голосе. Таким голосом говорила её тётка, когда Беллатрикс делала что-то не так в присутствии чужих людей, что, безусловно, случалось очень редко.        — Мне интересно, что произошло, профессор, — ответила Беллатрикс, поднимая голову и пристально смотря в зелёные глаза напротив себя. Женщина была ненамного выше, и Блэк была довольна тем, что не предоставляет той радости, глядя снизу-вверх. — Что заставило вас так ко мне относиться.        — Что вы имеете в виду, мисс Блэк? — на её лице не читалось ни единой эмоции.        — То, как вы на меня смотрите. Иногда я замечаю ваш взгляд на себе, и это ощущается так, будто мне влепили самую громкую, самую уничижительную пощёчину. Я привыкла к презрительным взглядам со стороны некоторых учеников, но никогда не встречала преподавателя, который бы на меня так смотрел, — Беллатрикс вскинула голову, гордо подняв подбородок. — Если у вас есть ко мне претензии, давайте разберёмся с этим сейчас, профессор МакГонагалл.        Слова слетали с её губ так просто, будто это и не она стояла здесь некоторое время назад, не зная, что сказать. Лицо Минервы МакГонагалл оставалось безэмоциональным, будто оно было высечено из камня талантливым мастером. Женщина не нарушала повисшую в воздухе тишину.        — Вам кажется, что я на вас по-особенному смотрю? — её тонкие губы тронула лёгкая улыбка только после этих слов.        — Мне не кажется, профессор, — запротестовала Беллатрикс, активно жестикулируя. — Скажите, что я сделала не так.        — Мисс Блэк, — её улыбка опять пропала. — Может, вы просто привыкли видеть врагов там, где их нет. Никто не желает вам зла.        — Не говорите мне, что я видела! Мне с детства говорят, что я видела на самом деле, что я чувствовала на самом деле, что я знала на самом деле, знаете, насколько это отвратительно?        — Меня мало интересует история вашей жизни и отношения с семьёй, — женщина подошла ближе, и Беллатрикс сделала пару шагов навстречу, нарушая чужое личное пространство.        — А я и не собиралась вас в это посвящать, — нахмурилась Блэк, глядя в зелёные глаза.        Беллатрикс чувствовала себя некомфортно из-за того, как близко стояла профессор МакГонагалл, и уже успела пожалеть о том, что подошла навстречу, но не могла заставить себя сделать шаг назад, не желая проигрывать.        — Мисс Блэк, пока у вас есть такая возможность, скажите, как я на вас смотрю, и видите ли вы неприязнь в моём взгляде? — женщина не разрывала зрительного контакта.        — Вы смотрите на меня как на неприятного вам человека, но недостаточно неприятного, чтобы открыто выражать свою нелюбовь, — Беллатрикс нервно улыбнулась. — Я только не знаю, чем я это заслужила.        — Разве? — МакГонагалл, похоже, забавляли слова девушки. — Разве я так на вас смотрю? — Блэк ясно видела вызов в глазах женщины. Ни следа высокомерия или пренебрежения, только вызов. — Вы приходите в мой кабинет только потому, что вам показалось, что я на вас как-то иначе смотрю. Вы позволяете себе поведение, которое не позволил бы себе ни один ученик, несмотря на то, что ещё вчера вы были обеспокоены тем, что ваша семья узнает о вашем проступке, — заметная вертикальная линия появилась между тонкими бровями. — Назовите мне хоть одну причину, по которой я не должна выпроводить вас из моего кабинета.        — Потому что мне чертовски интересно, что я делаю не так, и я пока не получила ответа.        Женщина отошла, и Беллатрикс с облегчением выдохнула. Профессор подошла к своему столу и села за него, вытащив Ежедневный пророк, лежащий сверху большой стопки. Она вчитывалась в слова, напечатанные под фотографиями, и делала вид, будто в кабинете была лишь она одна. Достав перо, профессор стала исправлять немногочисленные неточности в статье, не обращая внимания на стоящую в паре метрах от неё ученицу.        — Профессор МакГонагалл? — неловко позвала Беллатрикс.        — Вы что-то хотели, мисс Блэк?        Она хотела избавиться от давящей тишины, не зная, что сказать в этот раз. В её планы совсем не входило вновь говорить о том, как к ней относятся. Если она не может с этим смириться, то она попытается это изменить. Вариантов, как это изменить, по правде говоря, у неё не было.        — Можно задать вам вопрос? — осторожно спросила она.        — Он о том, как вы трактуете взгляды в свою сторону? — Минерва не отвлекалась от Ежедневного пророка.        — Нет. Я хотела спросить о другом, — призналась Беллатрикс, слабо улыбаясь. — Мальчишка с кошкой дал мне цветные шарики и сказал, что это леденцы. Но леденцы ведь выглядят не так. В кондитерской Хогсмида таких нет. Что это? — Блэк чувствовала себя полной дурой из-за того, что не знала что-то, что знал ученик на втором или на первом году обучения. Она протянула ладонь с тремя круглыми цветными леденцами, демонстрируя их профессору. Женщина подняла голову, и Беллатрикс увидела замешательство на её лице. МакГонагалл смотрела абсолютно непонимающим взглядом, после чего лёгкий смешок сорвался с тонких губ.        — Что? — женщина ухмыльнулась, отложив газету и перо в сторону.        Минерва МакГонагалл с интересом глянула на девушку, будто бы пытаясь рассмотреть мельчайшие детали в её внешности, которые бы выдали то, что слова Беллатрикс были шуткой. Потом лицо женщины озарила улыбка, как если бы она что-то поняла неожиданно для себя самой.        — Точно, — хмыкнула она. — Это маггловские леденцы. Не слишком отличаются от тех, что вы видели в местных кондитерских. Проще говоря, это перегретый сахар с разными вкусами.        — Правда? — Беллатрикс не покидало ощущение, что женщина попросту издевается над ней. — И что они делают? Меняют цвет лица? Делают дыхание огненным? Выпрыгивают из обёртки?        Ладонь профессора потянулась к губам, откуда вскоре раздался приглушённый смех.        — Нет, конечно, — ответила она, продолжая посмеиваться. — Это просто сладости, которыми балуют себя магглы. Без трюков.        Настроение женщины явно улучшилось, улыбка появилась на её губах, а жесты были менее скованными. Беллатрикс покрутила один из леденцов в пальцах левой руки, внимательно его рассматривая.        — Это действительно раньше было сахаром? — недоверчиво спросила девушка, не отрывая взгляд от шарика.        — Да, мисс Блэк. Сахар становится жидким, если его нагреть, и принимает любую форму, когда остывает, — улыбка не сходила с её лица.        Беллатрикс быстро подошла к столу женщины, протягивая той раскрытую ладонь, на которой лежало три цветных леденца.        — Хотите?        Блэк еле сдержала улыбку, когда лицо МакГонагалл приняло растерянный вид. Женщина уставилась на ученицу с полным непониманием в глазах, как если бы та попросила бы у неё невозможного. Но Беллатрикс просто предлагала цветные шарики из перегретого сахара. Как и всё хорошее, этот момент продлился недолго, и лицо профессора стало отрешённым и строгим.        — Нет, спасибо, мисс Блэк, — привычный собранный и безэмоциональный голос вызывал у девушки непреодолимое желание закатить глаза на напускную холодность. — Оставьте себе.        «Я не привыкла к маггловскому мусору», — хотела сказать Беллатрикс, но вовремя прикусила язык. Совсем ни к чему было начинать ссору. Только сейчас ей в голову ударило осознание того, что МакГонагалл не стерпит ещё одного спора и потребует послать сову её родителям. Девушка удивилась тому, как быстро она потеряла осторожность после того, как избежала наказания.        — Ну, раз вы не хотите, то я поделюсь с кем-нибудь другим, — пожала она плечами. Женщина только кивнула в ответ. Блэк направилась к двери, ведущей в широкий школьный коридор. — С кем-то, кто любит маггловские сладости, знаете, — Беллатрикс обернулась на полпути, чтоб ещё раз протянуть ладонь с леденцами. — Я думаю, некоторые в Хогвартсе будут не против, — продолжала она, медленно отступая к двери.        На лице МакГонагалл появилась ухмылка, когда Беллатрикс упёрлась спиной в дверь и слегка вздрогнула. Неужели этот кабинет настолько маленький?        — До свидания, профессор, — произнесла девушка, медленно разворачиваясь.        — До свидания, мисс Блэк, — послышалось перед тем, как дверь закрылась, и Беллатрикс оказалась в коридоре.        Оказавшись в спальне, она заметила ссутулившуюся Джину Райдер. Девушка сидела на кровати, на её коленях мелкие клочки бумаги. Кричалки — абсолютно безвкусный и нетактичный метод сообщать информацию. Больше, чем родителей, прилюдно отчитывающих своих отпрысков, девушка не любила только тех, кто делал это бумажными губами. «Ну вот, — заметил её внутренний голос. — Пропустила всё веселье». Беллатрикс осмотрела комнату, ища глазами Ив Бломе, которая, наверное, была в спальне в то время, когда Райдер получила кричалку. Ив в спальне не было, и Блэк лениво размышляла, идя вдоль комнаты, почему её однокурсница ещё не здесь. Джина подняла на неё полные обиды глаза, когда Беллатрикс прошла мимо её кровати.        — Не смотри на меня так, будто я виновата, — ответила девушка, борясь с желанием ударить однокурсницу.        Блэк бросила ей на колени три леденца, и те мягко приземлились на клочки бумаги. Взгляд Райдер сменился растерянным, и девушка открыла рот, чтобы что-то сказать, но Беллатрикс её опередила.        — Это не значит, что я хочу извиниться, не значит, что мне жаль, или что за этим стоят любые другие тёплые чувства. Мне просто некуда деть эту маггловскую дрянь. Нет, это не подачка. Можешь выбросить, если не собираешься есть, мне плевать, — Блэк прошла к своей кровати и уставилась в листы с конспектами, всем своим видом показывая, что её ни капли не интересует дальнейшее общение с Джиной.        Беллатрикс словила себя на том, что перечитывала одну и ту же строку несколько раз. Её собственный неаккуратный детский почерк показался ей совсем незнакомым и непонятным. Неприятное чувство тяжести в груди совсем не способствовало запоминанию написанного. Слишком мало места для лёгких было в её грудной клетке, в слишком тугой узел завязывался её желудок, слишком крепко что-то сдавливало её горло. Все её органы чувств твердили, что что-то не так, что-то изменилось. Беллатрикс отложила конспекты и огляделась. Джина Райдер метала в её сторону ненавидящие взгляды, но уязвлённая гордость однокурсницы волновала Блэк меньше всего. Вернувшаяся в спальню Ив Бломе, похоже, была заняты своими делами, готовясь к рождественскому балу. Когда девушка, наконец, обнаружила кого-то, кто выглядел так же беспокойно, как она себя чувствовала, она сконцентрировала всё своё внимание на этом человеке. Йона Квиссель смотрела на неё в ответ широко раскрытыми серыми глазами, её губы дрожали, будто бы она хотела что-то сказать, но никак не могла это сделать.        Беллатрикс Блэк тоже молчала, не в силах выдавить из себя ни звука, Йона Квиссель не отрывала от неё испуганных глаз, еле дыша, Ив Бломе бормотала ругательства, которые даже не доходили до ушей их адресата. Джина Райдер подскочила с кровати и выбежала из спальни.