***
Вернувшись через несколько дней в школу, Чонгук первым делом принялся искать профессора Кима. Его подозрения о том, что сила исчезла, мог бы подтвердить или развеять только профессор. Как назло Кима в школе не оказалось. В учительской же сообщили, что он вернётся лишь через пару дней. Чонгук был крайне расстроен этим фактом, но старался вести себя как обычно и не вызывать никаких подозрений у окружающих и друзей. Всё это время Чонгук съедал себя мыслями о том, что он теперь обычный человек — без сил и способностей. Как ему быть? В Санмуне он был одним из лучших учеников и его нередко просили продемонстрировать свои навыки в управлении стихией. А что теперь? Он слаб и разбит полностью, его сила больше не с ним, он совсем её не ощущал. Чонгук настолько привык чувствовать внутри себя пламя, что буквально находился в зависимости от него, а теперь, ему предстояло научиться жить без своего дара, не ощущая его внутри. Его ломало, он словно умирал — по его жилам и крови больше не текла огненная энергия, она больше не согревала его внутри, не распаляла его. Как теперь существовать, как жить без этой частички своего организма? Чонгук теперь не мог вызвать даже искорки огня. А он привык вставать поутру и щёлкать пальцами, любуясь алым пламенем в своих ладонях. Что же сейчас? Пустота… Чон был озадачен и обескуражен таким положением вещей, но его грела мысль о том, что дар не исчез бесследно. Он был отдан ради спасения любимого человека, и эта мысль успокаивала Гука, вселяла уверенность, что он всё сделал правильно. Он ведь не шутил и не врал, когда говорил, что на всё готов ради Юнги. И пусть платой за жизнь оказалась собственная сила, к которой он привык за столько лет, сросся с ней, но Юнги был важнее. Чонгука только пугала мысль, что делать дальше. Ведь если силы нет, то он вынужден будет покинуть Школу, попрощаться с друзьями и зажить обычной жизнью. Но он так не хотел расставаться с Юнги, тем более, сейчас. Но нужен ли будет Чонгук Мину? Без сил, без огненной энергетики? Ведь изначально именно она и свела их вместе. А что теперь? Мысли не давали покоя, они мешали дышать и существовать. Постоянное прокручивание негативных переживаний и картинок произошедшего в том загородном доме, размышления о будущем… Казалось, что этот поток информации никогда не иссякнет, он преследовал, портил настроение и норовил полностью захватить разум… Чонгука раздражало собственное поведение, но он чувствовал себя бессильным, не мог совладать с тем, что он теперь «пуст», пуст внутри. Он жутко нервничал в ожидании профессора и не появлялся на занятиях, передав друзьям, что простуда его подкосила и ему нужно отлежаться. Тэхён, видя подавленное и нервное состояние друга, предпочел выждать время и не лезть с расспросами. Чонгук сам всё расскажет, когда посчитает нужным. Как ни странно, Юнги же наоборот активно стал посещать занятия и вроде бы даже стал прежним, таким, каким он раскрылся раньше перед друзьями. У него словно появилась жажда к жизни, и он пытался наверстать упущенное. Было приятно смотреть на такое рвение с его стороны, но, казалось, что это лишь прикрытие: активная жизнь вместо противоречивых и нерадужных мыслей. Чонгука Мин практически не видел, тот сказал, что простудился, но Юнги казалось, что он просто избегает его. Почему — Мин не понимал, но считал, что это и к лучшему. Возможно, Чон решил заглушить свои чувства и остаться просто друзьями. И как бы Юнги не желал подобного исхода, в глубине души он безумно скучал по Чону, по его вниманию и заботе. Он слишком привык ко всему этому за прошедшие четыре дня. Через несколько дней профессор Ким, наконец-то, появился в школе. Он выглядел крайне уставшим и вымотавшимся, но также был одет с иголочки, в официальный строгий костюм. — Профессор Ким! Могу я с Вами поговорить? — Чонгук запыхался, пока преследовал Кима по коридорам школы. — Мне нужно всего пять минут… — Чонгук? Почему не на занятиях? — Ким вздохнул, оглядывая парня с головы до ног, — что-то снова случилось? — Нет, то есть, да. Профессор, мы можем поговорить у Вас в кабинете? — Чонгук нервно теребил свой свитер. Намджун кивнул парню и попросил следовать за ним. Добравшись до кабинета, он бессильно плюхнулся на диван и похлопал ладонью, приглашая присесть рядом. — Что-то с Юнги? Как он? — спросил Намджун. — Всё в порядке, профессор. Как я Вам и писал, он очень быстро пришёл в себя. Его способность к регенерации удивительна, — Чонгук тепло улыбнулся, вспоминая Мина и его способности, которыми восхищался. — Это хорошо. Я очень рад, что всё обошлось… — Ким нервно закусил губу и задумался о чём-то, словно вовсе забыл о присутствии Чонгука в кабинете. — Как Чимин? Где он? В школе его нет… Что случилось, когда вы ушли из того дома? — аккуратно спросил Чонгук. Он был уверен, что отсутствие преподавателя и его не самый лучший вид связаны именно с Паком. — Узнал много нового, честно говоря, — печально улыбнулся Ким, — но я ничего не рассказал директору о случившемся. Не знаю, прав ли я, что так поступил… Но, думаю, судьбу Чимина должен решать Юнги. Если он захочет, то сам всё расскажет директору. — Вы сделали всё правильно, профессор. Юнги хочет сам всё уладить с Чимином. Повисла пауза, каждый собеседник погрузился в свои мысли, обдумывая произошедшее. — Так ты об этом хотел поговорить, Чонгук? — опомнился Намджун. — Нет, не об этом. Профессор, Вы можете посмотреть мою ауру? — Чон присел рядом, смотря ожидающим взглядом. Намджун удивлённо приподнял брови, но стал пристально сканировать ученика взглядом. — Ничего не понимаю… — тихо пробормотал Ким, хмурясь. — Почему она такая? Ясная и прозрачная… Чонгук, что произошло? — ошарашенно спросил он. — Я всё отдал Юнги… — Что ты сделал?! Повтори, — Ким лихорадочно провёл руками над головой Чона, — Пусто, Чонгук! Совершенно пусто! — Я так и знал, — Чонгук кивнул, выглядя крайне спокойным от таких известий. Он действительно устал от метаний за эти дни и теперь был рад услышать свой приговор. Он уже знал, что будет делать дальше. — Но как такое могло случиться?.. — Ким был настолько потрясён, что всё происходящее казалось сном. Страшным и нереальным сном. Чонгук не стал ничего утаивать и рассказал всё профессору. Ему можно было доверять, он не раз доказывал это. Ким слушал его, хмурился, но не перебивал. «Сколько же вытерпел мальчишка ради Юнги, уму непостижимо… Лишился сил, но вытащил феникса с того света, это ли не чудо?» — проносилось в голове Намджуна. Он восхищался искренними и светлыми чувствами Гука, и даже отчасти завидовал таким отношениям. Хотя он не знал, что Юнги чувства Чонгука так и не принял. — Чонгук, мне так жаль… — начал учитель, выслушав Гука до конца. — Не нужно, профессор, — перебил его Гук, — я не жалею ни о чём, правда. Если бы ситуация повторилась, то я бы поступил точно также. Поэтому не нужно меня жалеть. Это мой выбор. — Знаешь, благодаря тебе я всё-таки верю, что настоящая любовь существует. Как бы избито и банально это не звучало, — прошептал Ким, грустно улыбнувшись. В его глазах было столько тоски, боли и разочарования, что Чонгук даже опешил на мгновение. Что же случилось у профессора и Чимина, раз он так страдает? — Нам нужно подумать, что теперь делать с тобой, — учитель встрепенулся от горьких воспоминаний и вернулся к своему привычному деловому тону. — Твоя сила исчезла, и я не знаю, вернётся ли она когда-нибудь. Я о таком, честно говоря, не слышал никогда, но отчаиваться рано, Чонгук. Возможно, есть выход… — Спасибо, профессор. Но не стоит утруждаться. Я уже всё решил, — улыбнулся Чон, вставая с дивана и отряхивая с себя невидимые пылинки. — Я покину школу и заживу как обычный человек. Не переживайте, со мной всё будет в порядке. Я знаю, что делать.***
«Доброе утро, Солнышко!)Как спалось? Я ужасно соскучился по тебе». Громкое оповещение, пришедшее на телефон, вырвало Хосока из его дум. Он всё ещё лежал под одеялом и нежился в кровати. До звонка будильника оставалось минут двадцать, а приятное сообщение подталкивало к тому, чтобы встать немедленно и побежать в комнату своего любимого. «Расстались несколько часов назад, а он уже скучает. Какой же он милый», — подумал Хоби, млея от слов своего парня. На телефон продолжали сыпаться смайлики, сердечки и любовные фразочки, на которые Хосок с радостью отвечал. Он практически порхал по комнате, стараясь не разбудить ещё спящего соседа, пока не получил удар подушкой, слишком громко отреагировав на «Я люблю тебя больше жизни». Хосок вскрикнул и засмеялся, откидывая подушку на свою кровать. Юнги же заворчал, что Хоби несдобровать за ранний подъём, и перекатился на другой бок, продолжая сопеть, закутавшись в одеяло. Хосок уже успел умыться и причесаться, ни на минуту не расставаясь с телефоном и витая в сладких фантазиях, как его вернул в реальность звонок от мамы. — Хосок-а… Отец… Он… — услышал Хоби рыдающий голос матери и крики отчима на заднем фоне, — приезжай, пожалуйста, мне страшно за Дженни… — послышался звук бьющейся посуды, и связь оборвалась. У Хосока душа в пятки ушла, он побелел, с силой сжимая телефон в руке. Опять отчим разошёлся. Что же случилось? Ведь в последнее время всё было нормально, он притих, и даже разрешил пасынку танцевать… Хосок вылетел из комнаты, на ходу вызывая такси и отправляя Тэхёну сообщение, что ему срочно нужно домой и на занятиях его не будет. Всю дорогу до дома он подгонял водителя, переживая за маму и сестрёнку, оставшихся с этим разбушевавшимся монстром. В голове стоял заплаканный голос испуганной матери и ругань отчима. Доехав, наконец, до дома Хосок забежал в квартиру. — Ну и где это отродье шляется? Неужели струсил и не пришёл спасти любимую мамочку и сестричку? Конечно, теперь вы ему не нужны, у него есть занятия поинтереснее, — с кухни доносился злой голос отчима. Хосок влетел в комнату и увидел в углу рыдающую мать, судорожно прижимающую к себе Дженни. Рядом с женщиной лежали куски пластика, стекла и разбитый телефон. Мужчина сидел за столом, облокотившись на один локоть, и нервно курил, выпуская клубы дыма в сторону жены и дочери. Рядом с ним стояла бутылка крепкого дорогого алкоголя, наполовину пустая, и пепельница, полная окурков. Под ногами неприятно хрустели осколки посуды. Отшвыривая в стороны куски фарфора, Хосок подбежал к матери: — Мам, что он сделал? — Хосок обнял всхлипывающую женщину за плечи, заглядывая в её лицо. — О, явился, щенок! — яростно выкрикнул отчим, делая глоток из бутылки. — Он бил тебя, мама? — Хосок проигнорировал слова мужчины и стал осматривать руки и ноги матери. На её коже он увидел кровавые подтёки, глубокие царапины и небольшие гематомы. — За что ты так с ними? — Хосок обернулся к мужчине, расплывающемуся в злой ухмылке, — я ведь просил тебя не трогать их! Тебе мало того, что ты бьёшь меня? — Это моя семья! И я в праве делать с ними всё, что захочу! Я теперь никому спуску не дам! Я был слишком добрым, и вот куда это привело! Вырастил шлюху на свою голову! — отчим грозно стрелял глазами в своего пасынка, закуривая новую сигарету. — Что ты несёшь? В чём мама виновата? — яростно спросил Хо, вставая и подходя к отчиму. — В чём?! Твоя мать виновата в том, что её сынок подстилка и шлюха, которая ложится под мужиков за деньги, — прошипел мужчина, отпивая глоток алкоголя из бутылки и со стуком ставя её на стол. Хосока словно ледяной водой окатили. Внутри всё сжалось от подступающей паники. Это невозможно! Откуда он узнал про Тэхёна?! Он отвернулся от отчима, стараясь успокоиться и не выдать своего состояния, и вновь обратил внимание на свою мать, склонившуюся над дочерью. — Дженни, малышка, тебе больно? — Хоби с силой разжал кисти мамы, крепко держащие девочку в своих руках, и высвободил её из крепких объятий. Девочка хныкала и потирала кулачками заплаканные, красные глазки, а у Хосока внутри всё сжималось от жалости и негодования. — Мама, ты можешь встать? — Хосок приподнялся и аккуратно подхватил под руки женщину. Она неуверенно закивала и, опираясь на сына, кое-как встала на ноги. — Уведи Дженни в комнату, а я поговорю с ним… Женщина перебила парня негромким: — Хоби, не надо, он убьёт тебя… — Всё будет хорошо. Иди уже, — уверенно произнёс Хосок, хотя знал, что хорошо уже точно быть не может. Женщина подхватила девочку на руки и скрылась в другой комнате, закрывая в ней дверь на замок. Отчим, молча наблюдавший за этой сценой, резко вскочил со своего места, как только жена и дочь покинули кухню. — Что, стыдно стало перед матерью, а? Думал, я не узнаю, сукин ты сын?! И много тебе платят за то, что ты под мужиков ложишься? — мужчина, откинув окурок на пол, подошёл к парню. — Иди сюда, выродок! Я научу тебя быть мужиком, — с этими словами отчим стал стягивать ремень из шлёвок своих брюк. — Перестань! Что ты несёшь?! — Хоби выставил руки вперёд в оборонительной позе, готовясь к худшему. — Я видел, как ты обжимался с этим своим одноклассником! Прямо на улице! Что, женщины совсем не возбуждают? — мужчина нанёс первый удар по рукам парня, оставив на них розовый след, — Или, скорее, ни одна баба на такого как ты не посмотрит! Отчим продолжил наносить удары по беззащитному телу, Хосок не сопротивлялся, лишь пытаясь увернуться, и молчал. Парень надеялся, что надолго мужчины не хватит, и он скоро отступит, но тот всё больше зверел и хлестал Хоби с ещё большей злостью и силой. — Этот твой хахаль приходил ко мне, денег отвалил за тебя и просил разрешить танцевать, — отчим выплёвывал каждое слово, прижимая Хосока к стене и придушивая его свободной рукой. — Только я своё разрешение на танцы давал, а не на то, чтобы он тебя трахал, мразь! Что, приятно продавать своё тело, ублюдок? И сколько их у тебя, а? — мужчина сильнее сжал пальцы на шее, вдавливая их с силой в кожу. Хосок хрипел, закатывал глаза и скрёб ногтями обеих рук сильную ручищу отчима, но тот не ослаблял хватку, практически перекрывая доступ воздуха. Хосок собрал все силы в кулак и отпихнул от себя противника к противоположной стене. Мужчина ударился о твёрдую поверхность и, откинув ремень в сторону, вновь пошёл на пасынка: — Ты ещё и сопротивляться вздумал? Ну, держись у меня, щенок, — он нанёс сильный удар кулаком по скуле Хо, не успевшего увернуться. Хосок ударился головой о стену и сполз по ней вниз, болезненно застонав. На него тут же посыпались удары ногами по животу, спине и ногам. Ногам отчим уделял особое внимание. — В тот раз тебе повезло, и я не успел выполнить задуманное. Но теперь ты так просто не отделаешься, выблядок! Ты больше никогда, никогда не будешь танцевать! Я всегда знал, что твои девчачьи увлечения до добра не доведут! Но, что ты настолько низко падёшь…— отчим всё сильнее давил стопой на сустав ноги и ждал очевидного хруста, — а потом я расправлюсь с твоим ёбарем, да так, что он больше вообще ни на кого посмотреть не сможет! И из тебя выбью всю дурь, ты у меня станешь настоящим мужиком! — Не смей его трогать! Он ничего не сделал тебе, — Хосок изо всех сил пытался вырваться и руками цеплялся за голень мужчины, чтобы убрать его ногу со своей, — делай со мной всё, что хочешь, но его не трогай… — Ну уж нет, ты опозорил нашу семью! Обжиматься с каким-то сопляком посреди белого дня, шлюха! Раньше надо было думать, прежде, чем ноги раздвигать! Фу, противно! Посмотри на себя! Ты на мужика то не похож! — отчим склонился над парнем и ударил его в нос. — Я тебя сейчас так разукрашу, чтобы твой богатенький ухажёр на тебя больше не заглядывался. И ему преподам урок. На Хосока посыпались новые удары. Он зажмурил глаза и тихо молился о том, чтобы отчим оторвался на нём и забыл про Тэхёна. Он не в первый раз терпел ярость отчима, лишь бы его родных и любимых людей не трогали. Раньше это были мать и сестра, теперь ТэТэ. Лицо Хосока уже заплыло от ударов, нос кровоточил, а губы были разбиты. Внезапно удары приостановились. Мужчина подошёл к столу, взяв с него бутылку, и вновь вернулся к Хоби. Поливая парня алкоголем, мужчина наслаждался картиной: Хосок корчился и шипел от попадания на его раны напитка, стараясь закрыть руками лицо. — Нравится? Вы с ним так развлекаетесь? Он купает тебя в дорогом алкоголе, а? — отчим, откинув уже пустую бутылку, схватил парня за волосы и стал разъярённо бить о стену. Хосок закричал, стараясь выбраться из рук мучителя. На громкие вопли сына из комнаты выбежала мать и, прильнув к мужчине, попыталась его оттолкнуть, но её отшвырнули к стене, как куклу. — Джису, не лезь! Я и так слишком долго был мягким и добрым, позволял ему заниматься ерундой! И посмотри, куда это привело! — мужчина встряхнул Хосока за воротник футболки и повернулся к жене. — Он трахается с парнями, ты знала об этом?! На кухне повисло напряжённое молчание: женщина прижала дрожащие руки ко рту, пытаясь подавить всхлипы. — Хоби, сынок, это ведь не правда, да? Ты не можешь… Не можешь спать с… — Джису не могла подобрать нужные слова: настолько ошеломлена и потрясена она была сказанными мужем словами. — Ну что ты молчишь, сынок? А ну отвечай матери? Ты ведь у нас, оказывается, предпочитаешь мужчин! Ну и мерзость же, — мужчина приподнял парня над полом и повернул в стороны женщины. — Расскажи маме, как ты продался своему однокласснику! Что, неужели, мы тебе так мало давали? Захотелось роскошной жизни? Нашёл себе богатенького мальчика? — Боже, Хоби, поверить не могу. Скажи, что это неправда… — продолжала шептать шокированная мать. Хосок молчал, опустив голову. Он с трудом мог разлепить глаза, кровь, стекающая с разбитой головы, закрывала обзор и мешала сфокусироваться на окружавших его людях. В голове билась мысль, что всё не должно было быть так, родители не должны были узнать. Ведь Хо знал, как они отреагируют, в особенности отчим. Но он так счастлив был в последнее время, что совсем потерял бдительность — позволил себе проявление чувств не просто на людях, а на улице, вне стен школы. Мать подползла к Хосоку и потрясла за плечо, что-то шепча. Он слышал лишь обрывки фраз и попытался сконцентрироваться на говорящем. — Сынок, это правда? — женщина вплотную приблизилась к сыну. — Это… это правда? Ты спишь со своим одноклассником? — Мама, прости, но я люблю его… Люблю… Пойми меня, пожалуйста — зашептал Хосок, склонив голову к коленям матери и пытаясь обнять их, но женщина оттолкнула его руки и отползла назад к стене, смотря пустым взглядом и качая головой. — Вот видишь, кого мы вырастили! Это всё его гены и эта школа! Чему вас там учат?! Как ноги раздвигать? Ну, ничего. Ноги твоей там больше не будет! Завтра же вышлю тебя в военную академию! Вмиг выбьют из тебя всё желание ложиться под мужиков, как шлюха! Я тебе покажу сладкую жизнь! Попрошу, чтобы с тебя там драли три шкуры! — отчим продолжал выкрикивать ругательства, роясь в шкафах и ища что-то. Хосок знал, что родитель исполнит свою угрозу, но сил на сопротивление совсем не осталось. — Нашёл! — воскликнул мужчина, держа в руках верёвку. — Сейчас мы тебя свяжем, чтобы не выкинул чего лишнего. И пойду к твоему дружку выбивать ЭТУ вашу любовь! — Ты не посмеешь… — отчаянно прошептал Хосок, — не посмеешь тронуть его… — Что ты там прошипел, сучёныш? Подожди, и ты увидишь, на что я способен! — мужчина стал распутывать сложенный шпагат, приближаясь к парню, — свяжу тебя, как следует сейчас! Отдохнёшь перед завтрашним днём, подумаешь обо всём, что натворил. А я пока схожу вразумить твоего любовничка! У Хосока внутри мгновенно вспыхнула ярость, вспыхнула так, что в голове осталось лишь навязчивое желание уберечь, защитить и не дать в обиду любимого. Неужели его отчим способен навредить совершенно незнакомому ему человеку? А что, если он убьёт Тэхена? Или покалечит? Хосок же не переживёт этого, не сможет простить себя за такую выходку отчима. Хоби сам во всём виноват, сам в какой-то момент прокололся и отдался полностью чувствам и эмоциям так, что их заметили вместе. Боже, как он мог быть таким беспечным и неосторожным? Хосок настолько испугался за любимого, что вскочил резко, не чувствуя боли и усталости. — Я больше не позволю тебе управлять мной, — что-то в Хоби переменилось, глаза застилала злость и ненависть, зрачки увеличились так, что не было видно их границ. Парень тяжело дышал и смотрел прямо в глаза мужчины, а того всего аж передёрнуло: он поёжился и потряс головой, словно увидел что-то, что его напугало. Хосок резким движением рук оттолкнул от себя отчима. — Хватит с меня! Ты больше не причинишь никому боли, слышишь? — Хоби подлетел к мужчине и схватил его за грудки. — Ты не посмеешь и пальцем тронуть Тэхёна! — с этими словами из крепко сжатых ладоней Хосока потели струйки воды. Хоби разжал кисти, и отчим грохнулся на пол, отползая от него. — Ты чудовище, — злобно прошипел отчим, но Хосок уловил в его голосе нотки испуга. Хосок хмыкнул довольно, сделав несколько движений руками. Над ним образовался большой водяной столп, который дёргался в сторону мужчины и словно ждал приказа, чтобы обрушиться на него. — Чудовище здесь только ты. Поднимаешь руку только на слабых и беззащитных. И смеешь при этом называть себя настоящим мужчиной? Где же вся твоя храбрость сейчас? Я никогда не вредил людям, но за любимого человека порву тебя на кусочки, запомни это, — поток ледяной воды двинулся на мужчину, захватывая его в своё кольцо и сдавливая. Мужчина кричал и хрипел, но даже руками не мог пошевелить из-за огромного давления воды. Хоби почувствовал небывалое чувство превосходства и власти над мужчиной. В голове билась мысль о том, что нужно давно было поставить отчима на место и не позволять ему издевательств над собой.Из размышлений его вывел жалобный голос мамы: — Хоби, пожалуйста… Не надо… Остановись! — Он заслужил это! — Нет, перестань! — женщина кинулась на сына, отчаянно тряся за плечи. — Оставь его и уходи! — Что?.. — прошептал Хосок, опуская руки. Поток воды мгновенно отпустил мужчину из своих тисков, превращаясь в большую лужу на полу. Женщина бросилась к мужу, осматривая его и успокаивая. — Мама… — Тебе лучше уйти. Я прошу тебя. Не приходи сюда больше. Никогда, — решительно проговорила Джису и вновь обратила все внимание на мужа. Хосок шокированно уставился на мать, не веря в услышанное. — Ты прогоняешь меня?.. Мама… — прошептал Хосок, но женщина даже не повернула головы в его сторону. Хоби бежал по ступеням со всех ног, превозмогая боль во всём теле и вытирая кровь с лица, что ещё капала из разбитых губ и рассеченной брови. Отчим знатно его отделал, каждое движение и шаг причиняли ужасный дискомфорт, но физические увечья не причиняли такой боли, как слова и поведение матери. Родная мать только что выгнала его из дома, она заступилась за своего мужа, а не за сына, который столько раз подставлял своё тело под побои, только чтобы уберечь от них родных ему людей. За что она так с ним? Разве он не достоин любви, пусть даже запретной? Горько и обидно. Семья не смогла дать ему свою заботу, тепло и любовь. Но у него был Тэхён… Хосок даже не заметил, как добрался до школы, как влетел в комнату ТэТэ и стал судорожно обнимать и осыпать его лицо поцелуями. — Хоби! Что случилось?! — Тэхён отодвинул парня, испуганно осматривая его с головы до ног. — ТэТэ, у меня больше нет семьи… и дома… Но я смог… Смог дать ему отпор, — Хосок поднял заплывшие глаза и взглянул на Тэхёна, вновь обнимая. — Я люблю тебя так сильно! И никому не позволю причинить тебе боль, никогда. Он больше не посмеет вмешиваться в мою жизнь.