Дюжина Дней Чудес

Мелифаро с улыбкой вышел в окно. Джуффин закатил глаза на очередную выходку своего Дневного Лица. Ну, если ему так не хочется проходить между сидящими в креслах Шурфом и Максом, выучился бы уже ходить Темным Путем! Нет же, сигануть через подоконник и несколько десятков охранных заклинаний ему кажется проще и безопаснее. Безопаснее, мать его четырежды через лисий хвост! Понабрал же талантливой молодежи себе в обучение на старости лет... Впрочем, насчет старости лет Джуффин явно перегибал палку, как и насчет молодежи. Глядя на их поведение, иначе, чем маленькими детьми, не назовешь: давно бы уже поговорили по-взрослому и разобрались с возникшим непониманием. Тяжело вздохнув, Джуффин посмотрел сначала на витавшего в облаках Макса,невозмутимо-равнодушного Шурфа, а затем с грустью глянул на стопки отчетов, захватившие его стол в плен. Близился Последний День Года. *** Шурф поправил покосившийся столбик табличек, только что принесенных Мелифаро, быстро поднял на того глаза, но увидел лишь мелькнувший в дверях край яркого лоохи. Он ускользал от него. От его постоянных попыток поговорить, объясниться. На совещаниях Мелифаро все также искрометно шутил и остроумно комментировал ошибки "преступников". Но больше не коверкал его фамилию - если и обращался к нему, то не иначе как "сэр Лонли-Локли". И от этой правильности почему-то саднило где-то внутри гораздо сильнее, чем от прежних ошибок. Мелифаро теперь не смотрел на него, и Шурф уже забыл, каким нежным может быть взгляд тепло-карих глаз. Не стало шутливых прикосновений на совещаниях, долгих поцелуев в темных коридорах Управления. И отныне не он согревал холодные пальцы Мелифаро в своих руках, а тот превращал воздух между ними в звенящий лед своим безразличием. Впрочем, Шурф сам понимал, что происходящее – его вина. Понимал, но не мог до конца с этим согласиться. Поэтому все то время, что он писал отчеты (спасибо многолетней привычке - можно было делать это почти машинально), пока рассчитывался в лавках, отдавал прочитанные книги и рукописи, наносил обязательные визиты родственникам Хельны – он думал. Пытался послать Мелифаро зов – но каждый раз натыкался на идеально выстроенный барьер. Он раньше и не подозревал, что тот так умеет . И Шурф вновь думал, анализировал, пытался как обычно разложить по внутренним полочкам произошедшее. Но не получалось. Все сплелось невообразимой сетью из ярких разноцветных нитей и черно-золотых лент. И эта паутина удавкой затягивалась вокруг шеи. Мелифаро – первый, к кому он испытал настолько глубокие и сильные чувства. Человек, раскрасивший его жизнь, словно навеки убрав ледяную равнодушную пустоту внутри и подарив взамен звенящее сияющее счастье. Человек, которого теперь пожирала та самая пустота. И Макс – тот, кто сумел не только разглядеть, но и принять его безумие. С улыбкой предложивший способ отдохнуть, стерпевший и сумасшедшие речи, и болезненные укусы. Просто чтобы помочь почти незнакомому человеку. И тем самым проложив себе дорогу в сердце Шурфа... Сэр Лонли-Локли сидел среди идеального порядка своего кабинета, между возвышавшимися вокруг стопками отчетов и думал, что он все успел доделать к Последнему Дню Года. Мелифаро сидел посреди пустой душной комнаты, перед растопленным камином потирал озябшие руки и думал, что Шурф все-таки нарушил свое обещание. Я всегда буду с тобой, Мел.