Фальшивые бриллианты детства

Got a secret Can you keep it? Swear this one you’ll save Better lock it in your pocket Taking this one to the grave The Pierces “Secret” Что ж, как пелось в песне, мы радовались и веселились (полвека так точно), у нас бывали солнечные (в переносном смысле) дни. Но те звезды, до которых мы смогли дотянуться, были всего лишь морскими звездами на пляжном берегу. Наша безопасная вечность оказалась такой же заурядной морской звездой, к тому же, дохлой. В общем, она утонула. И не без участия Лестата. Самое простое было бы обвинить Лестата в моей (и не только моей) смерти. Мол, дотянулась, пся крев, кровавая рука охранки; месть, растянутая на века, и прочая глупая муть. Но нет, все вышло куда банальнее, и вместо злого умысла всю заваруху обеспечили (слабоумие и отвага) любопытство и безголовость. Добавлю справедливости ради, меня там вообще в расчете не стояло. И началось все задолго до появления Клодии, Луи и самого Лестата. Когда-то. Однажды. Давным-давно в легендарную эпоху… Даже затрудняюсь точно сказать, когда. Мы подоспели к финалу, и нам его хватило с головой. А закрутилось все невинно, посреди благополучия и легкой скуки. Луи с Сантино зависали в офисе. Селеста с Гиацинтой подались в Европу. Мы с Даниэлем тупили на вилле, пытаясь придумать продолжение очередной серии мистических приключений. Тема готовилась себя исчерпать, да и подражателей развелась уйма, не говоря уж о сетевом чтиве. Так что параллельно мы размышляли, на какие следующие рельсы переползать нашему литературному паровозу. - А давай про попаданцев? – я вспомнила тенденцию, отчасти потеснившую клыкастые и мохнатые страсти в моей прошлой жизни. - Про кого? – переспросил Дэн. - Про людей, угодивших в чужое время, а то и в другие миры, - охотно пояснила я. – Представь, вот ты, выходец из двадцатого века, в одно ужасное утро открываешь глаза и вдруг понимаешь, что за окном век эдак восемнадцатый; громыхают экипажи, улицы в навозе, до изобретения водопровода и электрочайника ты не дотянешь. Ты теперь никто, и надо как-то выкручиваться. Без дома, банковских карт, машин и привычных правил бытия. - Можно и наоборот, - подхватил и развил мысль Даниэль. – Кто-то из восемнадцатого века проваливается к нам. Культурный шок, его преодоление… Круто, может и прокатить. - Бумага-то все стерпит, - без энтузиазма протянула я. – Но если условный потомок среди предков худо-бедно может и выгрести, то у предка среди потомков шансов на порядок меньше за счет большей косности и узкого исторического опыта. Свихнется он попросту, вот и все. Станет доживать на обочине кукушкина гнезда, натирая шваброй пол, а то и привязанный к койке для буйных. И это хорошо, если его сразу машиной не раздавит. - Фи, - сморщился Дэн, - как неаппетитно. Однако, малышка, ты предвзята. И принижаешь людей прошлого. А как же то, что мы потеряли? Рыцарские качества? Романтичная любовь? Дворянский кодекс поведения? - Очень смешно, пора тебе в юмористическое фэнтези податься, - покачала головой я. – Ты лучше своего Армана расспроси, как ему до обращения и наработки авторитета жилось среди куртуазных господ с кодексом поведения и прочими примочками. Только сначала изобрети вампирские седативные средства, чтобы не рыдать от отвращения ко всем этим графам и баронам. - О чем это меня надо расспросить? – в комнату просочился Арман с ноутбуком наперевес. - Внимание, в эфире программа «Очная ставка», и с нами в студии житель многих столетий Арман, - провозгласила я, подражая телеведущим. – Скажите, наш, хм, не вполне юный друг, согласились бы вы вернуться в свое родное время обычным, неблагородным и бедным человеком, практически нищим, пусть и со знаниями о нашем общем настоящем? - Да сохрани меня Небеса, - натурально вздрогнул Арман. – Лучше бы я сдох в процессе перемещения. Клодия, что за глупые мысли? - Ладно, а если наоборот? – я послала Даниэлю торжествующий взгляд. – Если бы у тебя до обращения, скажем, в раннем отрочестве, появилась возможность сразу шагнуть в двадцатый век, что бы из этого могло получиться? - Кроме сильного шока по прибытии? Полагаю, я бы сошел с ума, - просто ответил Арман. – Вы тут снова сочиняете? – догадался бывший второй мастер Парижа. Мы синхронно закивали. – Так сочиняйте дальше, в сказках и сундуки летают, и волки богатырей на своем хребте таскают, при чем тут проза бытия? - Нет, ты только представь, - не унимался Даниэль. – Вот лежит какой-нибудь старый вампир в летаргии сто, двести, пятьсот лет, и вдруг хлоп, поднимается и видит изменившийся мир. Как думаешь, что он станет делать? - Милый, ты точно не пытался позагорать? – Арман аккуратно поставил ноут и положил руку на лоб Даниэлю с притворной озабоченностью. - И все же? - Он стал бы доставлять кучу проблем, - отрезал Арман. – И хорошо, если бы удалось относительно быстро от него избавиться. Мне показалось, что наш литературный спор чем-то его задел. Или… Я предвкушающе потерла руки. Неужели похожая ситуация уже происходила на памяти Армана? Спятивший древний вампир мог запросто решить показать молодняку кузькину мать, а те попытались объединиться и совместными усилиями вытолкать батьку в пекло. Арман прищурился и покачал головой, без труда разгадав мои мысли. - Отличный сюжет для ваших глупых книжонок, Клодия, - в его мелодичном голосе отчетливо звякнул металл. Арман развернулся и стремительно покинул нас, даже не удосужившись прихватить свой ноутбук. В беззвучном режиме на экране шел какой-то клип. Присмотревшись, я с удивлением узнала в солисте Лестата, вызывающе накрашенного и разодетого, который кривлялся вместе с людьми. Щелкнув по кнопке субтитров, я вызвала строки песни. «Проснись, моя королева! Восстань, забытая царица. Стряхни плен веков и правь моим миром», - прочитала я, прежде чем снова отключить подписи. Лестат скатился в фолк-рок? Хотя чем мы с Дэном лучше, с нашим-то печатным мусором… Я отодвинула компьютер. Каждый развлекается, как может. И все же интересно, что это нашло на Армана? Даниэль (а вслед за ним и остальные) полагал, что Арман попросту злится на Лестата, пролезшего на экран со своей «вампирской» группой из людей-музыкантов, довольно справедливо опасаясь, что камеры и способность обработать и сохранить огромный массив данных однажды сделают нас заметными для людей, тем самым погубив наш разрозненный темный мир. Люди не отстанут. Примутся нас изучать, напишут противовампирские законы, а то и какие-нибудь лицензии на уничтожение станут выдавать. В ответ нам придется спешно набирать массовку и начинать полномасштабную войну. И неизвестно, удастся ли нам при таком раскладе свести дело хотя бы к нейтралитету. Пора было всерьез задуматься об информационной безопасности, и Лестат с группой «Вампир Лестат» (каков нахал, а?) действительно был, что бельмо на глазу. Я знала, что Сантино поддерживает контакт с некоторыми старшими и даже древними, вероятно, в скором времени собираясь устроить эпатажным музыкантам летальный несчастный случай. Никто из нас не хотел терять выгрызенное у судьбы благополучие. Если мы мрачно поглядывали на технологии людей, то сами люди порой также всматривались в знамена времени, ожидая худого. Призрак мировой войны никогда не отступал далеко. Разрыв не только между уровнем богатства разных стран и блоков создавал напряженность – куда больше проблем доставляла разница менталитетов. Когда одни полностью освоились в двадцать первом веке, а другие как застряли где-то по пути в тринадцатый, так и продолжают жить по его законам, с поправкой лишь на современное оружие и прочие артефакты, беды неизбежны. И это мы еще молчим про экологию и прочие глобальные неурядицы. В общем, человечество лихорадило не хуже нас. Неудивительно, что некоторые его представители тревожно ожидали большого барабума и даже активно строили бункеры (богатые) и теории выживания (бедные). Погодные катаклизмы и участившиеся затмения подогревали подобные настроения, так что прониклись и некоторые из нас. Кто же мог предположить, что пушистый зверь не просто подкрался незаметно, а вообще все время обитал неподалеку? - Смотри, дорогая, какой странный феномен, - как-то провозгласил Луи, потрясая перед моим носом все тем же ноутбуком Армана. Сам счастливый обладатель последней версии ларца с надкушенным яблочком на крышке хмурил брови неподалеку. - Что там такое? Вместо мертвых птиц в пустыню Африки попадали дохлые крокодилы? – лениво спросила я. - Когда бы так. На Филиппинах странная вспышка помешательства. Женщины убивают мужчин, уверяя, что таков приказ какой-то богини. - Тетки решили взять исторический реванш? Но почему именно Филиппины? В какой-нибудь Аравии причин точно накопилось больше, - беспечно сказала я. - Филиппины не удалось скрыть, - тихо дополнил Арман. – Но тенденция идет дальше. Пока по глубинкам. Кем бы эта «богиня» ни была, она принялась и за нас. - Что?! – безразличие опало с меня, что осенние листья с березы на ветру. - Нас сжигают, - бесцветным голосом продолжил Арман. – И еще одно. Рядом с этой дамой замечен Лестат. - Лестат научился сжигать себе подобных? – уточнил Луи. - Судя по всему, нет. Сантино получил приглашение от одной знакомой собраться вместе и обсудить создавшуюся ситуацию, - проинформировал Арман. – Я не могу связаться с Гиацинтой и Селестой, но мы с Даниэлем не собираемся сидеть тут и ждать. Мы едем с Сантино. Вы с нами? - Конечно, - кивнул Луи. Так мы и отправились. Растерянные, практически без вещей и четкого понимания, что нас ждет в пункте назначения. Маарет мне не понравилась больше, чем ранее Арман и Лестат вместе взятые. Она была куда старше и опаснее всех моих знакомых и, что совсем скверно, также пребывала в непонимании, что делать с продолжавшими поступать новостями. Зато у нее успел собраться живой щит в виде всех нас, приглашенных в этот своеобразный салон. Можно сказать, первый вампирский съезд в мировой истории. Делегаты казались весьма разношерстной компанией. Итак, старейшая - Маарет. Далее следовали ровесник египетских пирамид Хайман, древнеримский вампир по имени Мариус, прибывший с бледной, будто выцветшей подругой Пандорой, рыжий детина Эрик, которому ощутимо не хватало молота и бороды, и личный спутник Маарет Миль, лицо не установленного происхождения. За ними по старшинству, как я поняла, удерживал позицию Сантино. Потом временная яма и сразу четырнадцатый век, представленный Арманом и золотоволосой изящной Бьянкой, которая оживленно поприветствовала современника и его птенца, тут же завязав разговор с Даниэлем. Шестнадцатый век в лице дона Исидро высокомерно оглядывал собратьев, явившись в компании рубежа девятнадцатого-двадцатого веков, представленных четой Эшеров. Лидия нервно кивнула нам с Луи. Кстати, мы как бы болтались посередине между ней и ее мэтром. Конец двадцатого и начало двадцать первого столетия делили Даниэль и рыжая молодая особа Джессика, чуть ли не копия Маарет по внешнему виду. «Это все, кого удалось найти», - скорбно объявила хозяйка. - Еще Лестат, если, конечно, огненная леди не испепелила его за милый, покладистый характер, - уточнил Луи. Лицо старейшей застыло безупречной фарфоровой маской. - Да, Лестат, - холодно сказала Маарет. – Однако он не в счет. Интересно, она тут планирует голосование устроить, что ли? Иначе почему это он не в счет? - Доктор Лайонел Гриппен передает свои искренние извинения и поклон вам, госпожа Маарет, - разомкнул бледные губы Исидро. - И сожалеет, что не смог лично выразить уважение собравшимся. Также он просит прощения, что обстоятельства вынудили графа и графиню Эрнчестер остаться с ним в Лондоне. - Поди, забились, как крысы, в тоннели под Темзой и носа наружу не кажут, - пренебрежительно рыкнул Эрик. «Зря мы не озаботились подземной сетью убежищ», - самокритично подумала я, делая зарубку на будущее, если оно для нас наступит. Судя по красноречивому взгляду, исподволь брошенному мне Арманом, он с нежностью и тоской вспоминал уютные парижские катакомбы. Интересно, вспоминает ли Сантино римские схроны? - Что ж, - бледно улыбнулась Маарет, - это их не спасет. Да ладно, в самом деле? Я скептично хмыкнула под обжигающим негодованием Эрика и Миля. Без обид, ребята, но ваша альфа-самка явно что-то темнит, а мне уже хватило игр втемную. - Отчего вы в этом уверены, леди? – прошелестел Исидро. - Акаша найдет их в любой момент, когда пожелает, - вздохнула Маарет. – Ночью раньше или позже, какая разница. Хуже нет деморализованной компании. Разумеется, мы столкнулись с опасной ситуацией и все такое, но зачем заранее рассыпаться пеплом? - Кто эта Акаша? – я не выдержала на правах «ребенка». - Это наша Мать, - коротко ответила Маарет. - Она создала первую ветвь, от которой пошли все остальные, - подхватил Хайман. Упс, приплыли. Это что же получается, самая древняя вампирша вдруг решила извести всех своих потомков, а чтобы не скучать в процессе, взяла на буксир нашего старого друга Лестата. Серьезно? Будь я настоящим современным ребенком, выросшим на историях вселенной Марвел, я бы даже тогда не поверила. - Она сошла с ума? – на всякий случай уточнила я. Маарет замялась и печально посмотрела на Мариуса. - Видишь ли, Клодия, - мягко улыбнулся Мариус, и Арман прерывисто вздохнул, - Мать давно не говорила с нами. - На что же она потратила весь изрядный кусок вечности? – надеюсь, доля сарказма была умеренной. – Спала в хрустальном гробу? - Не совсем. Акаша долгое время сидела на троне, неподвижная, будто статуя. Однако Лестату как-то удалось ее разбудить... Коллективный вздох и возведение очей к потолку эффектно завершили реплику Мариуса. Мне захотелось побиться головой о стенку. Эх, правильно решили мы с Луи столетие назад, на фиг все эти «родственные» сборища. Любая вампирская тусовка втравливает в неприятности и лжет, как не дышит. Пора выбить эту заповедь в граните и не принимать их приглашения даже (и особенно!) в случае вероятности Апокалипсиса или падения Меланхолии. Итак, эти достойные леди и джентльмены предлагают мне (и всему условному молодняку) поверить, что Акаша сидела колодой, не охотилась, сиречь не восстанавливала силы, а потом Лестат как-то активизировал ее, и она вот так запросто спрыгнула с трона и пошла всех жечь. Очаровательно. - Мы уходим, Луи, - я поднялась со стула. - А? – удивленно округлил глаза мой спутник и возлюбленный. - Ты обещал, - отчеканила я. – Помнишь, ты сам сказал, что нам не нужны никакие другие вампиры? Эти нам тоже не нужны. - Как ты смеешь, девчонка? – рыкнул Эрик. - Вот, мне снова угрожают, - всхлипнула я, отработанным жестом вцепляясь в рукав пиджака Луи. – Всегда одно и то же! Нам врут, а потом пытаются убить. Мне надоело. Мы хорошо живем, ну, или хотя бы удовлетворительно. Без всяких там... древностей. Так что давай, бери шинель, пошли домой, а то и фанерной звезды от нас не останется. - Какая занятная куколка, - сощурился Мариус, и до меня дошло, у кого Арман позаимствовал свои многозначительные гримасы и интонации, так очаровавшие Луи в Париже. - Неразумная девочка, Акаша вас убьет, - решил сыграть хорошего следователя Миль. - Просто так, даже не поболтав напоследок? – я выгнула бровь. – В любом случае, сидение здесь ничего не даст. А может, ей что-то нужно? Не сожгла же она до сих пор Лестата. - Верно, Клодия, - кивнул Луи. - Акаша хочет переделать мир, - тягуче проговорил Хайман. - И была настолько любезна, что поделилась с вами своими планами, а вы и промолчали? Планы на бочку, древний, или мы точно уйдем. - Я также не нахожу повода задерживаться здесь, - неожиданно поддержал меня Исидро. – Если никто не владеет информацией, как можно решить нашу проблему, разумнее будет рассосредоточиться и выживать каждый, как сумеет. - Никто не переживет гнева Матери, - предрек Хайман. - Не говорю за всех, но лично я отказываюсь признать какую-то древнюю бабу своей матерью, - твердо заявила я. – У того же Лестата куда больше поводов считаться моей матерью, чем у нее, - я непроизвольно фыркнула, представив Лестата в фартуке у плиты, заботливо помешивающего кипящий в кастрюльке борщик. – Хотя и он однозначно не моя мать. Вот вы, мадам Маарет, отчего вы так уверены, что Акаша нас всех убьет? - Потому что она убила всех вампиров, которых уже нашла. Блестящая логика! Едва ли в новостях покажут сюжет, как Акаша нашла кого-то из своих условных детей и отпустила с миром, это ведь не эффектные кадры таинственного «самовозгорания». - Она недовольна нами и современным миром, - вступил Мариус. Опять двадцать пять и ни капли конкретики. Я бы тоже не гордилась подобными «потомками». Стоп, Клодия, одернула я себя. Эти наперсточники почти задурили тебе голову. Они знают саму Акашу и ее планы, не чуют для себя ничего хорошего, и тем не менее собрали тут, кого могли, чтобы... Чтобы что? Ждать ее всем кагалом? - Она идет сюда, - выдохнула я. – Луи, блин! Луи нецензурно выругался. Исидро, подумав, добавил нечто экспрессивное по-испански. Эрик и Миль проворно скользнули к двери, блокируя выход. - Старый мир должен умереть или переродиться, – голос Хаймана звучал почти сочувствующе. Я беспомощно обвела глазами собравшихся. Маарет застыла скорбным изваянием всем прошедшим столетиям. Мариус печально смотрел на Армана, и тот отвечал пылким взглядом. Бьянка соревновалась с Арманом по интенсивности разглядывания Мариуса, безуспешно пытаясь переключить его внимание на себя. Рыжеволосая Джессика и Даниэль сидели недвижно, как кролики в ожидании удава, впав в подобие кататонии. Исидро и Луи переглядывались, явно соображая, есть ли у них шанс прорваться, объединив усилия. Эшеры выжидали приказа своего мастера. Сантино усмехался, вероятно, ситуация его забавляла. Лучшего момента, чтобы появиться, Лестат не мог бы выбрать, поэтому я даже не вздрогнула, когда дверь открылась, и он возник в комнате. - Приветствую, - его голос звучал напряженно и как-то глуховато. Если я правильно помнила со времен Нового Орлеана, это означало, что дело – дрянь. – Госпожа дает вам время, чтобы успокоиться и достойно предстать перед нею. - Значит, «госпожа»... Ты разочаровал меня, Лестат, - прошипела я. - Какой же это Лестат? Полагаю, его подменили, - грустно пошутил Луи. - Зато вы неизменны, - криво усмехнулся старый враг. – Идиоты. - А, нет, порядок, это он, - я отзеркалила его гримасу. – Что ж, хотя бы ты не врешь, что желаешь нам здравия или рад видеть. Раз нам дали время, колись, кому прислуживаешь, и зачем весь это балаган. - Акаша хочет переговорить с вами. - Есть мнение, что она нас просто сожжет, - я кивнула на Маарет. - Возможно, - вздохнул Лестат. – Она эксцентричная. Хотя надеется, что кто-нибудь ее поймет. - Тогда она не по адресу. Дипломом психоаналитика не может похвастаться никто из присутствующих. Хотя журналист у нас есть, на случай, если твоя хозяйка решит сделать заявление для прессы. - Клодия! – зло сверкнул глазами Лестат. - Ты сломался, «папочка», - я сморщила нос. – Прилепился к древней бабе, признал ее своим доминантом. Фи. Что дальше? Она начнет жечь твои игрушки, а ты будешь покорно на это смотреть? Ты согласен, чтобы она сожгла меня? О, прости, меня бы ты и сам сжег, если б мог. Но Луи? Ты отдашь ей Луи? Сдашь его во второй раз, и снова недоженщине? Слабак. - Да что я могу сделать? – Лестат попытался взвиться в прежней манере, но запала не хватило. - Отпусти его, - попросила я. - Клодия, я тебя не оставлю, - немедленно возмутился Луи. Я с досадой махнула рукой. - Пожалуйста, - так же проникновенно продолжила я, глядя в глаза нашему «отцу». – Ты ведь любил его когда-то. Не верю, что ты сейчас ненавидишь Луи. А я не стану пытаться убежать, правда. Только Луи. - Звереныш, если бы я мог, - вырвалось у Лестата. - Она уже здесь? – прошептала я. - Пока нет, но... - Тогда отпусти его. - Клодия, ты с ума сошла. Мы уйдем вместе, - Луи аж задохнулся от негодования. - Кто-то должен остаться, чтобы хотя бы запомнить. Найти других, рассказать, не знаю, - я беспомощно улыбнулась любимому. – Ты обязан выжить, ради меня. - Только вместе, - Луи притянул меня к себе. Это была ошибка. Лестат встряхнулся и сжал челюсти. - Как трогательно, - леший бы побрал старые дрязги. – Не переживай, Клодия, я сохраню память о вас обоих. Напишу книгу, вроде это модно в нынешнем сезоне? – обратился он к Луи. - Какая пошлая месть. Клодия права, ты слабак, - Луи изобразил зевок. – И, что еще хуже, отставший от времени слабак. Клодия с Дэном исчерпали вампирскую тематику, дальше – только подражатели. Если начнешь прямо сейчас, еще успеешь упасть им на хвост. Остальные молча наблюдали, как развивается наша очередная семейная ссора, вероятно, последняя, но от того не менее глупая, чем все прошлые. Я закрыла глаза, представив свою комнату с балконом, запахи теплой ночи, влажный ветер, скрип колес по каменной мостовой... - Довольно, – прорезал воспоминания незнакомый холодный голос. Я открыла глаза. Перед нами стояла темноволосая женщина в длинном белом платье. Акаша. – Для чего вам вечность? Вот для этого? Мысленно я согласилась, но черта с два бы хоть как-то это проявила. И вообще, наша вечность, как хотим, так и проводим. Кто нам эта тетка, чтобы учить? Я вскинула подбородок. - Неужели рядом с вами он не капризничал? Не верю. Или кроме магии огня вам доступно заклятие немоты? - Должно быть, ты Клодия, - сделала вывод Акаша. – Нелепая ошибка. А ты Луи, - она перевела взгляд на моего спутника, и Лестат побелел за ее спиной. – Отойди в сторону, - приказала Луи Акаша. - Пожалуйста, Акаша, - умоляюще прошептал Лестат. Мне стало жутко. Он никогда не просил. Я попыталась оттолкнуть Луи, но он держал меня крепко. - А остальной комитет по встрече ты даже не поприветствуешь? – выкрикнула я. - Маарет, - Акаша отвлеклась от нас, давая передышку. – Недавно я видела твою сестру. Она так рвалась мне что-то сказать на прощание. Увы, за все отпущенное ей время бедняжка не подобрала себе второй язык. Ее мычание было невыносимым. Маарет всхлипнула. В голове билась мысль, насколько нелепо оканчивать существование в компании живых трупов и мумии с тягой к бессмысленной жестокости. Вроде бы всегда знаешь, что все мы когда-нибудь умрем, можешь даже являться причиной чьей-либо преждевременной смерти, и все равно, когда дело касается тебя лично, ситуация играет новыми красками. Например, мне пришла мысль, что я, на самом деле, не жажду физического устранения никого из своих знакомых упырей. Что я привыкла не только к Луи и как-то сроднилась с нашим бытием. Что совесть давно молчит, и наши преступления не кажутся ужасными по сравнению с тем, что творят люди. Что я не ощущаю себя ни избранной, ни проклятой и банально хочу узнать, что же дальше. Как изменится мир еще лет через сто. - Задрали уже все ваши клыкастые семейные и любовные драмы, - пробормотала я. – Большинство из нас разменяло не одну сотню лет, а сколько использовано денег, тряпок, статусных вещей, вообще не поддается исчислению. И я искренне надеюсь, что однажды все это у вас закончится, и вы начнете, наконец, пользоваться еще и умом. - Все закончится прямо сейчас, - объявила Акаша. – Я много размышляла, видела мир вашими глазами... - Эй, Лестат, спорим на новую электрогитару, что твоя принцесса решила задвинуть нам про необходимость срочно перекроить мир на иной лад? – обратилась я к чуть ли не дрожащему Лестату. – Брось это, подружка, - я широко улыбнулась Акаше. – Как только ни меняли, сильно лучше не становилось. - Это был несправедливый мужской мир, - невозмутимо продолжила Акаша. – Мужчины затевали войны и всегда убивали. - То есть, ты решила, что женский мир вдруг станет чище и добрее? – искренне удивилась я. – Даже если отбросить легенды об амазонках, женщины не являются принципиально другим видом. Просто в отсутствие благ цивилизации они постоянно оказывались слабее. Не добрее, не мудрее; только уязвимей за счет особенностей физиологии. Давай вообразим мир, в котором остались одни женщины. Кто-то также будет угнетать другого. Пойдем дальше, вырежем всех взрослых, оставим детей и... Свои сильные найдутся среди любых слабых. Поверь малявке, ошибке, самому мелкому вампиру, слабость определяет способ выживания, приспосабливаемость, но никак не гарантирует возникновения лучших качеств натуры. Вон хоть Армана спроси, он не женщина, но фишку явно рубит, да, детка? Мы-то с тобой в теме. - Дерзкая девчонка, - зло сощурилась Акаша. - Именно, девчонка. Убьешь меня за это, сушеная феминистка? Краем уха я уловила тихое аханье. - Ты поздно вылезла из своего склепа, - добавила я. – И я торжественно уступаю тебе титул главной ошибки нашего темного мирка. Я до последнего не верила, что сумею сдержать ее огонь. Акаша вперила в меня взгляд своих темнющих, почти черных глаз, и я почувствовала нарастающий жар. И все же пока не вспыхивала. Древняя колдунья решила для начала поджарить мой мозг... Мозг... Разум... Я выдохнула и уставилась на Акашу, принимая вызов. Стена огня надвигалась прямо на меня, и не было смысла бежать. Я стояла ровно, надеясь, что моя противница не перенаправит свое оружие в самый последний момент, поразив Луи. Лестат ничуть не походил на Северуса Снейпа, но мог бы и расстараться, выпросить его жизнь у своей темной леди. Огонь придвинулся почти вплотную, так что в нос полез нестерпимый запах паленых волос. Вероятно, стрижка-вспышка и радикальная эпиляция мне обеспечены. Насколько же эта рухлядь сильна! Вот если бы какая вода… Я почувствовала дурноту и рывок куда-то, словно огромная чужая рука подняла меня и швырнула в темный карман. Я ощутила дуновение сырого ветра. О, милая Темза, тише, не кончил я песнь мою. Подкралась музыка по водам. К Гринвичу на веслах вдвоем. Белые башни воды уносят в потоке своем. Я снова была на Темзе, и елизаветинские барки обреченно скользили по темной, холодной глади. Берега горели, и лишь на воде можно было спастись. В одной из барок я заприметила Исидро с Лидией. Дон Симон в своем репертуаре, однако сегодня – как нельзя кстати. Акаша стояла у самой кромки воды, сжигая кораблики. Казалось, что и реку вот-вот захватит огонь. Лондонский мост падает, падает, падает… Прости, Луи, на этот раз я не вернусь. Я чувствовала, как Исидро вливает в меня свою силу, как тянет ее из Эшера и даже черпает от Лидии. Да и я сама неосознанно нащупала батарейки, не понимая, что от кого беру. Но лодки все равно взрывались огнем, а лицо Акаши прорезала самодовольная улыбка. «Это конец?» - растерянно подумала я. «Что и чьим концом ты так торопишься признать? – мерно прогудел колокол голосом Сантино. – Ты смотришь на огонь, но разве тебя признали ведьмой? Огонь не опалит, если ты невиновна, но не каждый пройдет испытание». - Испытание, ведьма, - прохрипела я. – Водой! Горящие барки окружили лодку Исидро. Я сосредоточилась. Это был шанс. Пока Акаша отвлеклась от меня, чтобы выбить более сильного, надо действовать, и очень быстро. Эх, жаль, тушка мелковата и легковата! И жаль, что я никогда не увижу аналог космозо и миелофона сто лет тому вперед. Удивительно, что Сантино не было видно ни на лодках, ни на берегу, но его присутствие ощущалось почти физически. Казалось, стоит только обернуться, и рядом вырастет фигура в черной накидке. Вот он поднимает руки, и… Раз, река выходит из берегов. Два, поднимается огромная волна. Три, лодка Исидро перевернулась, но это не важно, потому что вода обрушилась на Акашу. Четыре, я подхватываю ее и, как заправская русалка, утягиваю за собой на дно, воображая, что я сделалась тяжелой, будто из свинца. Ты напрасно погналась за мной, египтянка, потому что теперь мы останемся здесь навсегда, и никакой Лестат не смутит покой этой зимней воды. Мы погрузимся на самое дно, а потом я наконец-таки узнаю, что остается от личности после ее смерти в материальном мире. И очередной процесс мэтра Сантино будет завершен. «Отпусти меня!» - до меня донесся мысленный посыл Акаши. «Пара минут, и отпускаю», - легко пообещала я. Чтобы меня убить, Исидро вполне хватит этого времени. А о том, что останется от Акаши, позаботится мэтр Сантино. Уже заботится, судя по всему. В пустоту и тьму я проваливалась с облегчением. Удержала. «Теперь точно конец», - напоследок подумала я. В ответ я услышала мягкий, почти добродушный смешок.