Эд Стюарт и Древние Боги

      Лагерь оказался удивительным местом. На стрельбище, как того и ожидалось, Хирон обучал полубогов стрельбе из лука. Насколько я понял, лучше всего получалось только у двоих — некой девушки и парня. У первой были бросающиеся в глаза рыжие волосы, частично выкрашенные зелёный цвет. А парень… со своей лохматой и светлой шевелюрой и луком в руке, он напомнил мне Аполлона. Примерно так я себе его представлял раньше. А ещё он действительно был похож на Аполлона, которого я видел в ориентационном фильме.       Стрелы этих двоих всегда летели точно в маленькое красное «яблочко», нарисованное в центре деревянной мишени. У остальных дела были похуже — выше, ниже, правее, левее, вообще мимо, само «яблочко» тоже было, но куда реже. Хирон постоянно давал им какой-либо совет, указание, либо просто поддерживал хорошим словом. Всех, кроме тех двоих — с ними Хирон практически не говорил, их просто было нечему учить.       Следом была боевая арена, на которой сражались на мечах два парня в доспехах. Глядя на это зрелище, мне невольно вспомнилась игра «Assassin’s Creed: Odyssey».       — Это настоящее оружие? — насторожился я.       — Да, конечно, — подтвердила Аннабет.       — А если… ну… Вы несчастных случаев не боитесь?       — Обычно мы стараемся их избегать.       И это было очередное предупреждение, кричащее: «Ты совсем не представляешь, на что ты подписался!» То есть, сражаясь друг с другом настоящим оружием, надо просто быть аккуратным, и тогда не придётся никого уносить на носилках? И как это понимать?       — Ты серьёзно, что ли? — вырвалось у меня.       Аннабет кивнула и добавила:       — Но если что и случится, у нас есть прекрасные лекари. Живо поставят тебя на ноги. Даже отрубленную конечность пришьют обратно.       Последняя фраза не только не успокоила меня, но и заставила занервничать ещё сильнее. Потому что откуда она могла бы знать о таком, если бы подобных случаев не происходило?       — Слушай, — сказал я, — тогда, у Дома, ты сказала Коннору, что ты и могла бы и сама справиться с той драконицей.       — А, это? Извини, ты тут ни при чём, мне просто надо было заткнуть Коннора.       — Но…       — Так. — Аннабет пристально посмотрела мне в глаза. — Я благодарна тебе за помощь. Серьёзно. Да, возможно я бы справилась и сама. А возможно и нет. Так что ты меня выручил. Тебе за это спасибо. А Коннор… Понимаешь, он та ещё заноза. Я не сдержалась, извини.       — Ладно, я понял. Но… ещё кое-что.       — Что?       — Когда Коннор кинулся на первую драконицу, ты решила бросить его и бежать.       — Во-первых, он сам это предложил. А во-вторых, я никого не бросаю, если не уверена, что он справится. А Коннор, хоть и заноза, но способный. Он достаточно ловкий и пронырливый, чтобы под удары не подставляться. Он всегда знает, что делает. В тот момент нам нужно было защитить тебя. Коннору достаточно было просто потянуть время, отвлечь её, а потом сбежать. Он так сто раз делал.       Впервые за то небольшое время, которое прошло с нашего знакомства, Аннабет на миг повеселела.       — Мы тут своих не бросаем. — Готов поклясться, что она почти что улыбнулась.       — Ну, хорошо, — принял я.       Стало куда легче. Похоже, мне не стоило так сильно волноваться. У них действительно всё было под контролем. И это хорошо, а то мне не очень нравится вариант оставлять хоть кого-то в опасности, а самому бежать что есть сил прочь. И не потому, что это трусливо (сам я не могу похвастаться хорошей смелостью), а потому что это подло. Сейчас хоть какой-то груз с плеч упал.       Мы подходили к низкому зданию с очень большим проходом. В воздухе всё сильнее пахло… скажем, лошадьми. Да, лошадьми.       — Это конюшни что ли? — спросил я.       — Да. Тебе стоит взглянуть, — сказала Аннабет.              Внутри оказались просторные стойла, в которых стояли лошади самых разных мастей. Там были и черные, и белые, и гнедые, и пятнистые, всякие. Кони были ухоженные, сытые и довольные, в общем, не жаловались. Наверное.       — Классно, — произнес я.       — Ты еще главного не видел, — улыбнулась Аннабет. Да! Она улыбнулась! Я сам такого не ожидал.       Она повела меня в дальний конец конюшен. Я заметил, что стойла там стали куда просторнее — примерно раза в три-четыре больше предыдущих. Но меня поразил вовсе не их размер, а те, кто в них обитал.       — Э… э… э-это… п-пе… пегасы, — прохрипел я.       За ограждением, по выстеленному сухой травой полу, шагали лошади с настоящими крыльями! Пегасы! Они были точно такие же, как и на рисунках. Настоящие большие, покрытые перьями крылья, как у орла либо лебедя были сложены и убраны вдоль боков.       Тут один из пегасов решил перегнуться через ограждение и пожевать ремешок моего рюкзака. Я, не ожидавший подобного слюнявого приветствия, резко отскочил. Пегас отступил назад, расправил крылья, гордо поднял голову, словно позируя себя, и заржал.       Аннабет выгнула бровь.       — Ты им понравился, — констатировала она.       Я кивнул.       Как я уже говорил, животные почему-то меня любят. Я давно подобное заметил: очень часто всякие бродячие кошки и собаки лезли ко мне. Да и с домашними любимцами я довольно быстро находил общий язык. Бывает, приду кому-нибудь в гости, у кого есть кошки. Хозяева заранее предупреждают, что те не очень дружелюбны. И, конечно же, никто не ожидает, что эти кошки начнут тереться об человека, которого видят в первый раз.       А однажды произошёл вообще забавный случай. Я просто шёл по улице в магазин, как вдруг на меня кинулась большая собака. Я и испугаться не успел, как она встала, упёрлась передними лапами об меня и… давай лизать мое лицо. Хозяйка её еле оттащила. Я до сих пор гадаю, что это такое было.       Я продолжал глядеть на этого серого пегаса. Крылья большие, размашистые, но… смогут ли они поднять в воздух целую лошадь?       — А как они летают? — спросил я. — Крыльев хватает? Не маловаты?       — Ты совсем как мой отец. — Аннабет усмехнулась. — Это был его первый вопрос, когда он их увидел.       Тем временем пегас сложил крылья и просто зашагал по загону.       — У пегасов лёгкие кости и объёмные легкие. Есть воздушные мешки, как у птиц, — говорила Аннабет. — А ещё им немного помогает магия.       — Магия? Вот жалость.       Я-то думал, все по-настоящему (интересно, а как эти крылья крепятся к скелету?).       — Погоди! А разве Пегас был не один? — опомнился я.       Аннабет кивнула:       — Первоначально, да. Это все его потомки. Сам Пегас бессмертен и летает по своей воле.       — Вот как? Ясно, спасибо.       Смутило меня то, что сразу множество пегасов обычно встречается лишь во всяких фэнтези, которые часто далеки от мифов. А ведь в оригинале речь шла всего об одном. Тот, на котором летал известный герой Беллерофонт, убивший Химеру. Сам Пегас являлся сыном Посейдона и появился из крови Горгоны Медузы, когда её обезглавил другой герой — Персей. Кстати, о Персеях…       — Аннабет, — осторожно позвал я. — Мне Хирон тут рассказал…       — О чём? — нахмурилась она       — Обо всем. Почти, — я слегка покачал рукой. — О войне с титанами, о гигантах, о Ге… богине земли, о Лагере Юпитера, пророчестве и…       — О Перси, — закончила она.       — Да.       К моему удивлению, Аннабет не стала уходить от разговора, сменив тему, проигнорировав или просто накричав. Вместо этого она просто удивилась:       — Ого, сразу столько? Ну он даёт… А ты как-то спокойно на это отреагировал, — отметила она. — Я думала, ты начнешь паниковать, едва услышав новость о приближающемся апокалипсисе.       — А я и паникую! — не выдержал я. — Ты не представляешь, что у меня сейчас внутри творится! Всего несколько часов назад я убедился в том, что боги существуют, а тут получаю новость о конце света! Да я просто в шоке! Я не знаю, что делать! Хочется просто с криками убежать подальше!       — Вот это тебя прорвало… — проговорила шокированная Аннабет.       — Ага, спасибо.       Я резко выдохнул. Легче практически не стало, но я хотя бы выговорился. Это хоть что-то.       — Так… Перси… Он твой парень? — я снова попытал счастья.       Мне казалось, что Аннабет примет во внимание тот факт, что я сейчас всего лишь нахожусь под большим впечатлением от творящегося вокруг, а особенно то, что я прихожусь ей братом, и поэтому не станет убивать меня за подобные вопросы. По крайней мере, сразу.       Аннабет снова помрачнела и отвела взгляд. Но в её поведении я увидел печаль, а не злость. Это хороший знак.       — Да, — тихо ответила она и, к моему удивлению, на этом не замолчала. — Мы начали встречаться в конце прошлого лета. Думали, война с титанами наконец-то закончена, и мы сможем пожить нормально. Но… В декабре, в самом начале каникул, мы снова приезжаем в Лагерь. А на следующий день… он пропал. — В голосе Аннабет постепенно начали проявляться агрессивные ноты. Я напрягся. — Гера, чтоб её, забрала Перси, а через несколько дней кинула нам Джейсона. Затем мы узнаем о гигантах и Гее, а Гера… Оправдывается, говорит, что это обмен! Римский полубог в греческий лагерь, и греческий в римский… По-другому никак, видите ли…       Слушая её, у меня сложилось впечатление, что Аннабет не сильно жалует царицу богов. Хотя… она же забрала у неё парня, чего тут удивительного? И всё же у Геры ведь были причины.       — Но ведь это так. Я понимаю, тебе не нравятся её методы, но… она права. — Я начал оправдывать богиню, потому что видел в её действиях логику. — Судя по тому, что мне рассказал Хирон, встречи греков и римлян никогда приносили ничего хорошего. Царица Богов взяла по одному представителю двух лагерей и поменяла их местами. Она стерла им память, чтобы никто не знал, откуда они, даже они сами. И ведь сработало! Вы же приняли этого… Джеймса?       — Джейсона, — поправила Аннабет.       — Джейсона, — повторил я. — Приняли? Ведь так? Он… он ведь всё ещё жив?       — Жив, жив. Да, возможно ты и прав, — слегка покачала головой Аннабет. — Просто у нас с Герой не самые лучшие отношения. Это долгая история.       — Ясно, — понял я. — Но ты как, держишься?       — Да, стараюсь, — вздохнула Аннабет.       — Отлично.              Далее мы с Аннабет перешли по мостику небольшой ручей и направились к той одинокой скале, над которой почему-то шёл дым. По пути я встретил ещё несколько необычных существ: сатиры с мохнатыми козлиными ногами и девушки, которые выходили прямиком из деревьев, как подсказала Аннабет — дриады, лесные нимфы.       Когда мы подошли к скале ближе, я, к своему ужасу, понял, что именно являлось источником того дыма. Первоначально я думал, что на самом верху или у подножия кто-то разжёг костер. Но нет, все оказалось хуже. Гораздо хуже. Из скалы сочилась настоящая лава! Причём различные пласты непрерывно сталкивались и расходились друг с другом, в результате чего лава постоянно текла из разных мест!       — Д-да… да что это за лагерь самоубийц такой… — произнес я, глядя на то, как горячая лава с фырканьем (а местами и брызгами) медленно стекала вниз по скале.       — Согласен, с лавой уже перебор, — сказал Коннор.        Я и не сразу приметил его среди ребят, которые глядели на то, как какой-то парнишка медленно и аккуратно, стараясь избегать лавовых потоков, спускался вниз. Коннор указал на него:       — Знакомься, это мой брат Тревис, — сказал он и закричал ему: — Эй, Тревис! Давай живее!       — Отвали! Быстрее не могу! — огрызнулся тот.       — Тогда просто падай!       — А ты подойди поближе!       — Зачем?       — Упаду на мягкое!       — Вообще-то я жёсткий!       — Сойдёшь!       — Коннор, отвали от него! — накинулась на моего знакомого какая-то девочка.       — Тебе-то какое дело, Кэти?       Завязалась очередная перепалка. А пока ругались уже эти двое, Тревис успел спуститься, а я разглядеть его получше. На местами прожженную и дымящуюся футболку я не обратил внимания, потому как Тревис оказался копией Коннора! Вернее, так мне сначала показалось. Потом я заметил, что Тревис будет выше, да и черты лица немного отличались.       — Вы ведь не близнецы? — уточнил я.       — Нет. — Коннор отвлёкся от своей «подружки». — Тревис старше на год. Но нас часто принимают за близнецов. Тревис, это Эд Стюарт.       — О, привет! — Тревис пожал мне руку. — Так это за тобой отправили моего брата?       — Странно, что в этот раз сатиры отказались доставлять полукровку, — протянула девушка. — А ещё странно, что Коннор даже не накосячил.       — Я вообще-то всё слышу!       — Я — Кэти, — представилась она. — Кэти Гарднер. Мы с моей родной сестрой, Мирандой, вон она, — Кэти указала на девушку, которая уже лезла по стене заместо Тревиса, — старосты домика Деметры. А ты… сын Афины? Ты старше, чем я думала.       — Да, мне это уже говорили, — признался я. — И вы… старосты чего?       — Домика Деметры. Каждый из богов имеет свой домик для своих детей.       — Ааа… Ясно.       — Это не бейсболка Аннабет? — спросил Тревис.       — Если бы она была моя, то ты бы его не видел, — сказала та.       — Ну… мало ли? Вдруг срок гарантии истёк?       — Ты сам-то хоть понимаешь, что несёшь?       — Ладно, ты ему корабли показывала?       — Как раз веду туда.       Тревис повернулся ко мне:       — Тебе понравится, — пообещал он.       Но я уже услышал главное слово: «корабли».       — Мне уже нравится.       — Тогда пошли, — подогнала Аннабет.              Мы прошли мимо обеденного павильона, который окружали высокие греческие колонны, и вышли к пляжу.       Как оказалось, у Лагеря была небольшая пристань с деревянным настилом. Возле неё стояли на якоре и лениво покачивались на волнах сразу четыре греческих триремы. Каждая из них была длиной где-то от ста до ста тридцати футов, борта увешаны щитами, почти все имели по две мачты и высоко задранные корму и нос, на котором также были нарисованы огромные глаза. Однако все они отличались друг от друга. У какого-то корабля центральная мачта была выше, у какого-то — ниже, у кого-то малый парус располагался на фок-мачте, а у кого-то — на форштевне, а у кого-то его и вовсе не было.       Но были и другие детали, которыми триремы отличались. У одной из них, показавшейся мне наиболее неприглядной, борта кроваво-красного цвета были оплетены колючей проволокой, а на носу красовалась большая медная голова кабана с острыми загнутыми клыками.       Вторая трирема была самой крупной и массивной, на носу красовалась небольшая фигура крылатой богини Ники. У этого корабля были самые высокие мачты и самые длинные реи, из-за чего я подумал, что он из всей этой четверки самый быстрый. И это даже не смотря на самый массивный и длинный и высоко выступающий из воды таран, покрытый медными листами.       Третья трирема была самой короткой и имела всего одну мачту, но у неё был очень высокий корпус, который отливал на солнце бронзовыми листами. Таран был вторым по массе, а на квартердеке располагался огромный пульт управления с множеством кнопок и мигающих лампочек.       Четвертая же была самая обычная и ничем не выделяющаяся из всех: две мачты, деревянный корпус, небольшой металлический таран.       — О-фи-геть, — от восхищения вымолвил я. Корабли и море были моей страстью. — А зачем они?       — Помогают защищать Лагерь, — сказала Аннабет. — Хотя чаще мы устраиваем на них гонки и небольшие сражения. Так, чтобы держать себя в форме. Разделяемся на несколько команд и соревнуемся. Каждый корабль принадлежит одному из домиков. Этот, — она указала на красный, — из домика Ареса. Этот, — на одномачтовый, — Гефеста. Этот, — обычный, — Гермеса. А этот, самый крупный, наш, Афины.       — А остальные? Деметры, Афродиты, Посейдона? Где их корабли?       — Их нет. Остальные обычно присоединяются к тем, у кого они есть.       — Знаешь… У вас тут хоть и опасно, но… Очень классно. Мне нравится.       — Тогда идём. Покажу домики.              Эти самые домики расположились неподалеку от озера, вокруг крупной площадки размером с футбольное поле, на которой находилось несколько клумб, статуй богов, яма с дымящимся очагом и даже пара баскетбольных корзин.       Всего домиков было двадцать, и каждый из них отличался от другого.       Два домика, стоявшие во главе, были самыми крупными и чем-то напоминали выстроенные из мрамора мавзолеи с колоннами. Первый был крупнее второго, а на его гладких бронзовых дверях, словно голограммы, переливались изображения молний. Второй домик был немного повеселей — его колонны были увиты стеблями растений с цветами, на стенах были высечены павлины, а двери украшали павлиньи перья, которые переливались всеми цветами радуги.       Третий домик был невысоким и с серым фасадом, украшенным ракушками. Напротив стоял домик, стены которого были полностью «захвачены» природой, то есть, растениями. А на крыше вообще росла настоящая трава и даже небольшое деревце. Или кустик…       Один из домиков мне показался интересным, но далеко не самым приветливым. Да, его хозяева, которые выкрашивают стены в красный цвет, вешают на дверь кабанью голову, а крышу и территорию вокруг ограждают колючей проволокой, не ждут к себе гостей с большим и ярким плакатом «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!!!» А если и ждут, то наверняка на этом плакате написано «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПОСЛЕДНЕЕ МЕСТО, КОТОРОЕ ТЫ УВИДИШЬ В СВОЕЙ ЖАЛКОЙ ЖИЗНИ!!!»       Следующий домик показался мне полностью построенным из золота — так ярко он блестел, что глазам стало просто больно. Не только от обилия света, но и от самого золота. Не нравится мне этот металл.       Крыша у другого домика была усеяна множеством дымовых и вентиляционных труб, стены сверкали металлом, а на окнах стояли решётки. Большая круглая дверь с такой же круглой ручкой посередине напоминала банковское хранилище.       Домик, стоявший рядом, был самым обычным из всех двадцати и больше остальных походил на типичный домик летнего лагеря. На его двери был прикреплен посох, вокруг которого обвились змеи — Кадуцей.       Другой домик был немного мрачноватым — стены из черного обсидиана, над дверью череп, факелы, горящие странным зеленым пламенем, интересно, из-за чего? Слышал, что подобное бывает при присутствии в горящем веществе меди или фосфора. В общем, мрачновато, но любопытно.       Ещё один был простецким и выстроен в старомодном стиле, наподобие тех, которые были на Среднем Западе. На двери висел венок из нескольких красных маков.       Домик, напротив красного, вселил в меня серьёзное огорчение. Невзрачные серого цвета стены, обычные белые занавески и сова над дверью. Серьезно, у меня возникло ощущение, что она смотрит прямо на меня своими огромными глазищами и внаглую ржёт. О причинах я расскажу позже.       Говорил, что не люблю золото? Так вот, серебро я всегда находил более красивым. Настолько, что даже практически на всех соревнованиях, официальных и не очень, организованных и спонтанных, я всегда старался занять именно второе, серебряное, место. Так что ничего удивительного, что домик из серебра с изображениями диких животных мне очень понравился. Однако, к сожалению, я сразу стал опасаться его ещё больше того, с колючей проволокой. Почему — тоже, скажу позже.       Взглянув на следующий домик, я чуть не прыснул со смеху. Серьёзно, розовые стены, розовые двери, и повсюду… повсюду кружева и цветочки. Барби бы однозначно подобное оценила.       Очередной домик, поглощенный растительностью, на этот раз — виноградом.       Следующий домик будто облили из несчитанного количества банок с краской. Но не как попало — работа не походила на малевание какого-нибудь мелкого карапуза, только познакомившегося с краской и ещё не освоившим кисточки. Нет, все цвета прекрасно сочетались, уверен, знающие люди бы оценили.       В стенах другого домика были буквально замурованы мечи, плети, весы и какие-то ремни. Когда я подошёл поближе, оказалось, что-то была уздечка. Над дверью было прибито сломанное колесо.       Последние четыре домика были немного странные. Точнее, у них были общие черты, которыми они походили друг на друга и одновременно отличались от всех других. Они были поменьше, зато у всех четырех был второй этаж (в то время, как у остальных он отсутствовал), собрали их будто из нескольких блоков, поэтому у них было сразу по несколько дверей, а ещё они имели… колёса. Где-то двенадцать пар: по восемь колёс снаружи и четыре в середине, прямо под основанием.       Первый домик ничем, кроме ярко-серебристого цвета, не отличался от других. Стены второго украшали ветки кипариса и золотые чаши. Третий напоминал миниатюрное казино: переливающиеся всеми цветами радуги цепочки неоновых огней, некоторые складывались в схематичное изображение фейерверков. На стене горела яркая надпись: «ТИХЕ». Последний домик снаружи был обделан большими каменными блоками с какими-то неясными мне письменами. По бокам одной из дверей горело два факела.       — А почему эти на колесах? — я указал на эту четвёрку.       — Ааа… Это… занятная история. — Голос Аннабет стал походить на голос ребёнка, который оправдывается перед старшими. — Видишь ли, раньше было всего двенадцать домиков, по одному на каждого из олимпийцев, и дети от других богов были вынуждены жить в домике Гермеса, бога путников. Но после войны с титанами было решено начать уважать и второстепенных божеств и построить им свои собственные домики. Меня назначили главным архитектором и…       — Архитектором? — усмехнулся я.       Аннабет резко похолодела.       — Тебя что-то насмешило?       — Что? Нет! — встрепенулся я. — Просто… это необычно. Классно, должно быть, почетно… Архитектором?       — Афина — покровительница ремесла, и из её детей часто выходят хорошие скульпторы и архитекторы. — Аннабет вздохнула. — Знаешь, я тоже когда-нибудь стать известным архитектором. Построить что-нибудь великое… Как Фредерик Бартольди.       — Прости, кто?       Аннабет посмотрела на меня как на идиота, который только что ляпнул что-то невиданное… Например, что Нью-Мексико — столица Мексики. Но я действительно слышал имя этого Фредерика впервые!       — Французский архитектор, тоже сын Афины, автор статуи «Свобода, освещающая мир», — сказала она это так, будто это базовые школьные знания.       Но откуда мне-то это знать? И что за статуя такая? «Свобода, освещающая мир»? «Свобода»…       — Статуя Свободы что ли?       — Ты явно не силён в архитектуре, — покачала головой Аннабет.       — Нет. Слишком сложно, муторно и скучно. Без обид.       — Ладно, чего уж там, — девушка пожала плечами. — У каждого свои интересы. Хотя я впервые вижу подобное безразличное отношение к архитектуре среди детей Афины.       — Так, сестра, ты сама только что сказала, что у каждого свои интересы. Так почему у этих домиков колёса? — напомнил я ей свой вопрос.       — Ну, как я говорила, меня назначили главным архитектором, мы построили несколько домиков, но тут оказалось, что пространство может стать проблемой, оно небезгранично. Тогда у меня возникла идея о маленьких и компактных домах. Я сделала один макет, Хирон осмотрел его и дал добро на постройку четырёх домиков. Я обрадовалась и принялась за работу. Спустя две недели я продемонстрировала ему завершённые домики. Однако… мы недопоняли друг друга. То, что я тогда назвала макетом, и было полноразмерным домиком, но он был слишком мал. Хирон же решил, что это была уменьшённая модель.       Аннабет подвела меня к серебристому домику и ткнула в стык, который спускался вдоль всей стены, от крыши до основания.       — Домики были примерно такими — от этой стены до стыка. Хирон сказал, что дети других богов будут чувствовать себя ущемлёнными по сравнению с остальными. Я расстроилась и уже собиралась уничтожить свой проект, но тут Хирон обратил внимание на колёса, которые я добавила для мобильности и большей компактности. Тогда он просто приставил их стеной к стене и… — она обвела домик руками, — ты видишь, что получилось. Первые жильцы, дети Ники, кстати, это их домик, остались довольны, после чего мы построили ещё три.       — То есть, это всё твоя работа? — уточнил я.       — Да, но компактность снаружи и мобильность — это далеко не всё. Я сделала всё возможное, чтобы расположить внутри вместительные контейнеры для вещей и просторную ванную комнату с душем. А ещё там есть мебель, которую можно не только перемещать, но и заменять и даже сворачивать. Здесь не обошлось без знаний об экстрамерном строительстве… Там есть панель управления, благодаря которой комнаты можно мгновенно перестроить из спальни в гостиную, тренажёрный зал и даже командный центр! Можно даже выбрать любую из программ по украшению интерьера или добавить свою. А цвет стен снаружи можно заменять одним лишь касанием! Круто, правда?       Не стану врать, звучало… захватывающе.       — Да… — произнёс я, соглашаясь. — Но знаешь…       — Чего? — заволновалась главный архитектор Лагеря.       — Мне бы всё это своими глазами увидеть. Просто ты так описала… Меняющийся интерьер?       — Да, возможно, я смогу с кем-нибудь договориться и показать тебе всё изнутри.       — Спасибо. — Я указал на домик, возле которого мы стояли: — Говоришь, это домик Ники? Дай я тогда другие попробую угадать.       Аннабет махнула рукой, мол, «валяй».       — Четыре домика имеют схожие черты с теми кораблями. Красный — Ареса, этот… серый — Афины, этот… механический — Гефеста и простецкий — Гермеса.       Аннабет кивнула, значит, я движусь в правильном направлении. Кое-что, следовавшее из этого, меня огорчило. Хоть это и было очевидным, я до последнего надеялся, что ошибусь.       — Те два — Зевс и Гера. Самый большой с молниями — Зевс, с павлинами — Гера. С ракушками — Посейдон. Вон тот, поросший травой — Деметры, богини плодородия. Золотой… Аполлона, напротив — Артемиды. Розовый — Афродита. Этот оброс виноградом, значит, Дионис со своим вином. Черный с черепами… мёртвый какой-то. Это опредёленно Аид. Маки… вроде это символ Гипноса? Дальше… С колесом… не знаю. Этот с чашами тоже. Возможно, этот разноцветный — Ириды, богини радуги? На этом крупными буквами написано «ТИХЕ». Наверное, это домик Немезиды. Ладно, шучу. И последний, со странными иероглифами… Факел… Геката!       — Верно. Ты упустил только Немезиду и Гебу. Немезида — богиня мести, и её символ сломанное колесо. А Геба, богиня юности, всегда изображается с чашей.       — А где домик Гестии? — я вспомнил шестую богиню из детей Кроноса, которую, по иронии судьбы, очень часто забывают.       — Гестия — богиня домашнего очага. Она поклялась быть вечной девой, и детей у неё быть не может. Поэтому у неё не домик, а очаг, — Аннабет кивнула на дымящуюся яму. — Очаг был сердцем дома, а тут он сердце Лагеря. Раньше, до того, как Зевс закрыл Олимп, Гестия всегда была тут в образе шестилетней девочки. Она следила за огнём.       — А теперь кто?       — Очаг магический, он не гаснет.       — Понятно… — Я указал на домик Артемиды. — По мифам Артемида ведь тоже поклялась быть вечной девой. Никаких мужиков, следовательно, никаких детей. Но у неё есть свита из охотниц. Это они живут в её домике?       — Да, но они всегда путешествуют. В Лагерь заходят нечасто, но ты угадал, они останавливаются именно в её домике.       А теперь о причине, по которой домик Артемиды напугал меня больше домика Ареса. Он был одним из самых красивых, с изображениями животных (их любовь ко мне была взаимной), весь в серебре, моём любимом драгоценном металле… Он так и манил к себе… Если бы не одно «но». Его хозяйка, богиня охоты, была… Скажем так, она недолюбливала мужчин. Я, конечно, понимаю, что существуют всякие отморозки, но нельзя же косить всех под одну гребёнку!       Возможно, эти мои слова станут последними, но я рискну. Это попахивает сексизмом…       Ого! Я жив! Ура! Надеюсь, это не значит, что меня просто приберегли на потом.       Поэтому я, являясь представителем мужского пола, решил лишний раз обходить этот домик стороной. А то мало ли что? Но он такой красивый… Это просто боль какая-то.       — Что ж, боги, как изменяли друг другу, так и продолжают? — Я усмехнулся. — Неужели даже Гера решила наконец-то отомстить муженьку?       — Не говори глупостей, — резко одёрнула Аннабет. — Гера — богиня брака и семьи, она всегда верна. Её домик тут как почётный.       — Оу, не знал.       На поляне появился некий высокий белобрысый парень. Заметив нас, он тут же направился в нашу сторону.       — Как дела, Аннабет? — поинтересовался он, как только подошёл к нам.       — Да нормально, — повела та плечом.       — Я встретил по дороге Коннора, он сказал, что всё прошло удачно. — Парень повернулся ко мне. — А ты, значит, её брат? Эд? Я Джейсон.       Я пожал его руку и переспросил:       — Джейсон? Тот самый? Сын Юпитера? Из Рима?       — Точнее, из Лагеря Юпитера. И неужели тебе уже всё рассказали?       — Так, вкратце.       — Понятно. Что ж… Я сам в этом Лагере, можно сказать, новичок, да и не родной он мне… Поэтому просто, добро пожаловать в наш мир!       — Спасибо… — неуверенно поблагодарил я. Внезапно в моём мозгу закрутились явно застоявшиеся шестерёнки. — Погодите! Гера ведь забрала твою память, так?       Джейсон от такого напора слегка опешил.       — Эээ… да.       — И о римлянах греки были ни слуху, ни духу?       — Да…       — Тогда откуда вы узнали, что ты из Лагеря Юпитера?       Два светловолосых подростка вновь посмотрели на меня, как на идиота. Но сейчас, если бы я мог раздвоиться, я бы к ним присоединился.       — Некоторые воспоминания постепенно ко мне вернулись, — ответил Джейсон. — Хирон этого не говорил?       — Нет.       — И ты только сейчас об этом подумал? — подивилась Аннабет.       — Да. Знаю, я дурак.       Аннабет наградила меня таким хмурым взглядом, словно начала сомневаться, являюсь ли я её братом. Согласен, позорное зрелище для сына богини мудрости.       — Но если ты всё вспомнил, почему вы не отправитесь в Лагерь Юпитера за Перси? — я надеялся, что этот вопрос не усугубит моё и так ужасное положение.       Джейсон задумчиво почесал затылок.       — Видишь ли… Юнона… Гера, обещала, что как только мы её освободим…       — Откуда?       — Это долгая истории… — он покачал головой. — Если коротко, богиню заточили в ловушку, а мне, Пайпер и Лео нужно было её вызволить.       — Пайпер и Лео — это те ребята, с которыми ты попал сюда?       — Да. В общем, Гера обещала, что вернёт мне воспоминания. И они вернулись. Но частично. Она сказала, что отдавать всё пока рано. Так что я знаю, кто я и откуда, но… Я не помню точное расположение Лагеря Юпитера, поэтому никого отвести я туда не смогу.       — Это… должно быть неприятно.       — Ты не представляешь, как, — вздохнул Джейсон. — Что ж, рад познакомиться, Эд.       — Я тоже.       — До встречи, — попрощался он и оставил нас.       Аннабет мотнула головой.       — Пойдём в наш домик. Познакомлю тебя с остальными, — сказала она.       Ответ на мой вопрос: «И сколько же у Афины детей?» приближался. Однако я невольно помрачнел, когда Аннабет повела меня к одному из самых неприглядных домиков на поляне. Сова над дверью продолжала сверлить меня своими огромными зеленоватыми глазами и словно смеялась: «Угу! Добро пожаловать в царство тоски и безвкусицы. Здесь ты проведешь несколько прекрасных месяцев. Угу!»       Ну почему именно этот? Почему не тот серебряный? Или хотя бы с ракушками? Да я даже на золотой согласен! Но положение было иным, поэтому я, тяжело вздохнув, поплёлся следом за новоявленной сестрой.