Мы построим наш собственный дом

Дела шли... не то чтобы как по маслу, но, судя по всему, в какой-то мере вошли в нормальное русло. Оливия сразу же после завтрака отправилась в комнату для Всевозможных Перевоплощений Добровольцев искать одежду для детей и вскоре с облегчением вздохнула, подобрав каждому все необходимое и подходящее по размеру. Конечно, Клаусу нужно было проколоть еще одну дырочку в ремне, а платье Солнышко, наверное, было немного длиннее, чем требовалось, но Оливия была уверена, что эти вещи в любом случае лучше тех, в которых дети приехали, и, по-видимому, сами они думали также. А еще, к большому облегчению Вайолет, Оливии удалось раздобыть несколько ленточек для волос. Для себя же она откопала в ворохе одежды несколько пар брюк, получив возможность с удовольствием засунуть юбки мадам Лулу в самый темной угол, лелея надежду, что там они никогда больше не увидят света дня. Затем Жак устроил для них настоящую экскурсию по штаб-квартире, которая при дневном свете почему-то еще больше притягивала к себе, так что дети, не замечая этого, неотрывно рассматривали все вокруг зачарованными, широко распахнутыми глазами. Вайолет особенно заинтересовало Вместилище Противопожарных Девайсов, где волонтеры придумывали и собирали свои приспособления, а Солнышко была в восторге от рецептов и кулинарных книг со всего мира, которые скопились на кухнях. — Здесь есть библиотека? — спросил наконец Клаус, заставив Жака улыбнуться так, как на памяти Оливии он ни разу еще не улыбался. — Что ж, Клаус, — проговорил он. — Я уж думал, ты не спросишь. Миновав длинный извилистый коридор, они подошли к массивным деревянным дверям с изображением вечно бдительного глаза ВПД, которые Жак медленно отворил, не отказывая себе в удовольствии сделать процесс чуть более эффектным. Оливия не смогла сдержать восторженного вздоха, когда, войдя в библиотеку следом за детьми, она медленно осмотрелась по сторонам, пытаясь охватить взглядом все уголки комнаты. Вообще-то, самым прекрасным, что она когда-либо видела в жизни, без сомнения, было лицо Жака после того, как он спас ее от львов на карнавале и оказался не таким мертвым, как ей сказали. То, что Оливия видела сейчас, конечно, стояло на втором месте, но отрыв от первого был минимален. Полки с книгами во всех направлениях тянулись по необъятной комнате, насколько хватало глаз. Над ними в четыре уровня нависали балконы с сотнями, если не тысячами книг на каждом. Витражные окна на противоположной стене, как и окна в их номере, выходили на утес, на котором была построена штаб-квартира. Слепяще чистый солнечный свет струился сквозь цветные стекла, разбрызгивая на диваны и плюшевые ковры голубые, фиолетовые и красные пятна. Библиотека была полной противоположностью темной и пыльной штаб-квартире, и у Оливии возникло ощущение, что облако расползающегося запустения, проникнувшее в здании повсюду, почти не затронуло эту комнату. Блиставшие отсутствием пыли книги были безукоризненно разложены по полкам и идеально выровнены. В этой библиотеке не просто тихо, подумала Оливия, сделав еще несколько шагов вглубь комнаты, чтобы лучше ее рассмотреть. Кажется, что вся боль и страх внешнего мира не властны над этим местом, и больше того — словно их вовсе не существует. Оливия ощутила, как огромный камень, о котором она и не подозревала, свалился с ее души. — В этой библиотеке можно отыскать любую информацию по жанрам и темам, которые вас интересуют, — произнес Жак. — Наши волонтеры собирали ее десятилетиями. — Ничего, если мы здесь осмотримся? — вежливо спросила Вайолет, практически подпрыгивая от нетерпения и бросая взгляды на раздел истории современного машиностроения, обнаружившийся слева от нее. Клаус уже прошелся по комнате до самого окна, проводя кончиками пальцев по корешкам книг. Судя по выражению его лица, бедному мальчику казалось, что его переместили в прекрасный сон, и он очень боялся проснуться. — Конечно, — ответил Жак, и Вайолет с Солнышком на руках умчалась, услышав только начало слова. Оливия же так растерялась, что не могла сообразить, за что ей взяться в первую очередь или что стоит сказать. Светлое чувство оживления и счастья вскипало пузырьками в ее груди, да так сильно, что кружилась голова, хотя, если поразмыслить, это было скорее из-за того, что Оливия никак не могла заставить себя перестать вертеть головой по сторонам в попытке все рассмотреть. — Тебе нравится? — тихо спросил Жак. — Нравится? — обернувшись к нему лицом, переспросила она, словно не поняла вопроса. — Я бы хотела жить здесь. Теперь наша библиотека должна быть, по крайней мере, такой же большой, иначе у тебя никак не получится увести меня отсюда. Оливия подошла к огромной картотеке, стоящей у стены, и со скоростью искусного библиотекаря пролистала ее. Перед ее глазами в безукоризненном порядке промелькнули знакомые и незнакомые заголовки. У Оливии захватило дух от восхищения, и она даже чуть было не пропустила мимо ушей вопрос Жака, настолько оно было ощутимым. — Наша библиотека? Оливия окинула его взглядом через плечо и приподняла бровь: — Жак Сникет, только не говори, что ты собирался оставить меня без библиотеки. Я ведь библиотекарь. Без нее я зачахну. Возможно, она немного драматизировала, но насчет библиотек не стоит шутить даже гипотетически. Его усы дрогнули, как будто Жак хотел улыбнуться еще шире, но потом передумал: — Что ж, этого мы никак не допустим. Вот только — ты точно уверена, что хочешь разделить библиотеку со мной? Оливия зажмурилась на мгновение, а затем полностью обернулась к Жаку. Разве он забыл их разговор в полицейском участке деревни ВПД? Или хуже того — подумал, что она просто дразнила его тогда? — Можешь назвать кого-то более подходящего? — медленно и тихо спросила она. — Да, это серьезное решение, но ведь я уже знаю, что наши философские и литературные принципы не противоречат друг другу. Оливия замолчала и сделала несколько шагов вперед, так что сразу очутилась очень близко к Жаку, так близко, что она чувствовала его тепло, могла прикоснуться к лицу и провести пальцами по легкой щетине. — Кроме того, — продолжила Оливия, — если ты решил, что я снова выпущу тебя из поля зрения после того, что ты выкинул в той деревне… Ничего не говоря, Жак поднял руку и притянул Оливию к себе, прижимая ее губы к своим. Поцелуй был решительным, быстрым и сильным, и когда он закончился, Оливия только качнулась на пятках, ошеломленная чуть не до потери сознания. И голова у нее закружилась уже по совершенно иной причине, а щеки отчаянно покраснели. — Оливия Калибан, — произнес Жак, и глаза его сияли, — я сочту за честь разделить библиотеку с тобой. «Что ж, надеюсь на это, — хотелось сказать ей, — нельзя просто поцеловать девушку так, как сейчас, а потом оставить ее без библиотеки». Так как все способности составлять связные предложения отстранились от Оливии вместе с Жаком, единственное, что она смогла сказать вслух: — Большую? — Само собой разумеется, — ответил Жак с усмешкой, не отрывая от нее такого незащищенно любящего взгляда, что Оливия почувствовала, как сжалось в ответ ее сердце. Может быть, из-за этого взгляда или из-за того огромного счастья, которое переполняло ее в этот момент, а, может быть, просто из-за того, что он был жив и стоял рядом с ней в самой красивой библиотеке мира, Оливия снова шагнула в его объятия. Дети все еще были здесь и деликатно занимались своими делами, Олаф тоже все еще был где-то неподалеку, скрываясь в горах. Но в эту минуту они были вместе, они были счастливы, и они планировали разделить одну библиотеку на двоих. И в эту минуту она просто не могла мечтать ни о чем другом.