Случайности не случайны

Раздался выстрел, висящее на стене зеркало рассыпалось на осколки, а Степан медленно осел на пол, сжимая пистоль в зафиксированной Бинхом руке. -Ты совсем сдурел что ли? Отдай пистолет, иначе я... - голос мужчины не предвещал ничего хорошего, но юноше уже было все равно. Задетая в драке шашкой рука ныла, а перед глазами почему-то все резко стало белым, и через несколько минут Степан провалился в спасительную темноту. Александр Христофорович Бинх, глава управления Диканьки, полицмейстер и просто сложный на характер человек, сидел за столом в своем кабинете и впервые в жизни не знал, что ему делать. Мысли путались, расплывались, а в голове звучали последние сказанные Степаном слова и звук выстрела, словно гвоздь в крышку гроба. Неожиданно в голове всплыл последний разговор с Гуро, там, в участке и его обжигающий поцелуй, после которого немец чувствовал себя настолько мерзко, что хотелось начисто выполоскать рот с мылом и не один раз, а лучше спирта хлебнуть, чтобы там все выжгла подчистую. А начинался их разговор очень даже невинно… Когда Бинх подошел к управе, то встретил ждавшего его там дознавателя. Тот был чрезвычайно мрачен, что в принципе было вовсе не характерно для него и надо сказать, что настроен он был явно воинственно. -Вы что-то хотели господин дознаватель? – казалось бы, совсем невинный вопрос, но Гуро за все знакомство с немцем смог различить в его интонации едва уловимую насмешку. -Да, мне хотелось бы кое-что обсудить с вами. Прошу давайте пройдем, а то не хочется лишних ушей и глаз, - мужчина сделал приглашающий жест рукой и дождавшись пока немец откроет дверь, толкнул того в спину и закрыл ее на ключ. -Что это все значит, Яков Петрович?- сказать, что полицмейстер был рассержен, значит ничего не сказать. Он был взбешен. -Это значит, Саша, что у меня к тебе есть много вопросов, ооочень много, - Гуро осклабился и сделал шаг по направлению к немцу, тот чуя, что дело пахнет жаренным сделал шаг назад, и еще,и в конечном итоге наткнулся спиной на стену. Дознаватель же видя, что произвел должное впечатление, издал едкий смешок и в два шага преодолел разделяющее их расстояние. -Зачем тебе это все, Яш? – едва слышно, с какой-то грустью и горечью в голосе спросил полицмейстер. -Что это, Саша, эм? Я всего лишь хочу, чтобы ты вернулся со мной, домой и всего лишь, - Яков вплотную подошел к немцу и, облокотившись руками о стену по обе стороны от него, трепетно коснулся сухими губами мочки уха полицмейстера. Бинх рвано выдохнул и уперся руками в грудь дознавателя. -Я умоляю тебя, уйди, уезжай, не рви мне душу, - неожиданно спокойно попросил Бинх. -Не уйду, даже не пытайся меня отсюда спровадить. Ты же знаешь, что пока я не получу желаемого, я не отступлюсь. А я желаю тебя, всецело, - горячий шепот на ухо, покусывание мочки вскупе с холодными руками, уже вовсю блуждающими по телу немца, сделали свое дело – полицмейстер обмяк и расслабился, ну, по крайней мере, сделал вид, что расслабился. Когда Гуро попытался поцеловать его, Бинх резко увернулся, и жаркие губы Якова мазнули по скуле. -А ты всегда был диким, но на ласки, на удивление, отзывчивым - усмехнулся дознаватель, сжимая длинные пальцы на паху немца и буквально впиваясь в рот полицмейстера жгучим поцелуем. Когда язык Гуро уже вовсю хозяйничал во рту Александра, тот улучил момент и сомкнул челюсти на его кончике, на что получил незамедлительную реакцию в виде резко отпрянувшего дознавателя и полный гнева взгляд. - Точно совсем одичал здесь в своей Диканьке, ну ничего…Вернемся я тебя перевоспитаю, - сказано это было, конечно, с целью позлить немца и тот это прекрасно понимал и поэтому приветливо улыбнулся, чем изрядно ввел в ступор Якова и стискивая зубы прошипел: -Повторяю последний раз. Убирайся отсюда туда, откуда ты пришел, иначе вылетишь в окно. Я не хочу иметь с тобой ничего общего, кроме, пожалуй, расследования, но и оно скоро закончится, поэтому смею СЕБЯ обрадовать – наше времяпровождение будет чрезвычайно коротким, - буквально прорычал немец. -Это из-за этого писарчука? - негромко уточнил Гуро. -Нет, Яков. Это из-за тебя. Из-за твоего общества, из-за твоего желания ломать людей, смотреть, как они страдают, рушить их судьбы. А я не хочу больше мучаться Яш. Не. Хочу,- выпалив это, Бинх горько улыбнулся и указал дознавателю пальцем на дверь, - Убирайся. -Знаешь, мне кажется, что твой писарчук слишком много себя позволяет. Ты дал ему волю, Саша. Не ровен час он сделает что-нибудь этакое и окажется с моей легкой помощи в местах столь отдаленных, от этого захолустья, так что хорошенько подумай, Саша. Бедный юноша, на тебя смотрит такими влюбленными глазами, а ты его под каторгу подводишь. Он, наверное, тебя и приласкать, как следует, не может. Только от одного взгляда на тебя краской заливается, глаза, небось, отводит, да? – конечно Яков определенно издевался, играл на чувствах и глава Диканьки это подметил, но опять же решил не показывать эмоций, слишком дорого последнее время обходилась ему его вспыльчивость. -Уходите, Яков Петрович и знайте, что не только у вас имеются козыри в рукавах, - бодро отозвался Бинх, улыбнувшись, хотя его улыбка больше была похожа на оскал хищного зверя. -Ну, ну. Надеюсь, что к концу нашего расследования наше сотрудничество станет еще более тесным, и вы с моей нелегкой помощью вернетесь со мной в Петербург. Честь имею, - кивок головы, поворот ключа и уже ничего не напоминает полицмейстеру о том, что здесь произошло, кроме, пожалуй, случайно опрокинутой Гуро на пол чернильницы. Подняв ее за откинутую кружечку, Бинх, в самом деле, подумал о том, чтобы выбросить ее или на худой конец швырнуть в стену, чтобы ничего не напоминало ему о произошедшем здесь, но тогда бы на стене и полу образовались весьма интересные пятна, и все это пришлось бы отмывать не один час, а дел и так не впроворот. Вздохнув, полицмейстер скрипнул зубами и вышел на улицу,в надежде успокоиться, даже не заперев за собой дверь. Услышав из соседней комнаты кашель, Бинх вынырнул из воспоминаний и поспешил к Тесаку. -Ты очнулся, это хорошо, - слегка нервно, заключил немец, мягко поглаживая разметавшиеся по подушке волосы парубка. -Саша, я дурак, - едва слышно прошептал Степан, поймав гладившую его руку мужчины и оставляя на ней едва ощутимый, мягкий поцелуй. -Я рад, что ты это понял. Надеюсь, что ты скажешь мне мотив своего поступка или в молчанку играть будешь. Ты только заранее скажи, чего мне ждать, чтобы я все колюще-режущие предметы спрятал, ну и зеркала, это так на всякий случай,- конечно, Тесак понимал, что его выходку просто так не оставят и что начальство, всенепременно, устроит ему взбучку. -СанХристофорович, вы можете со мной все что угодно сделать. Хотите меня кнутом отходить, так отходите или нагайкой, как казаков, только умоляю вас, не отрекайтесь от меня, - отчаянно зашептал писарь, цепляясь пальцами за домашнюю рубаху полицмейстера. -Тссс…. С чего ты решил такое? Все будет хорошо, я не брошу тебя и тем более не отрекусь, - полицмейстер крепко прижал к своей груди дрожащего помощника, и стал укачивать его, как матери укачивают свое дитя. В этот момент Бинх почувствовал, что, кроме Тесака, нету и никогда не будет, никого родней для него. Вскоре помощник успокоился и теперь стыдливо прятал глаза от обеспокоенного взгляда полицмейстера. -С чего ты решил, что я брошу тебя? – вздохнув, устало спросил немец, пригревшегося на его груди и руках, писаря. -Я…Я все же был в управе. Только вот, вы меня не видели. Я в кладовке был, искал дела по всем погибшим девушкам, которые давно были… Николай Васильевич попросил, а тут вы вошли, - вздохнул парубок, едва сдерживая гримасу отчаяния.- Ну, я и решил пока вам на глаза не показываться, а как увидел, что с вами этот бес творит, так и решил выйти, помочь, но понял потом, что вам моя помощь и вовсе не нужна была. Уж больно вы отзывчивы с ним были, - на последней фразе, Тесак скривился и стиснул зубы, чуть ли не до зубного скрежета. Полицмейстер, проследив за выражением лица помощника, понимающе усмехнулся, и едва сдерживая улыбку, вкрадчиво спросил: -Ревнуешь?- на вопрос начальства, парубок закусил губу и, подняв на мужчину взгляд полный горького отчаяния , впился несдержанным поцелуем в его губы. Языком писарь скользнул в рот немца, трепетно провел им по небу, чтобы затем, когда Бинх попытается отстраниться, царапнуть его нижнюю губу до крови и повалить на простыни, нависая сверху. -Да что вы сговорились все, что ли кусаться? Терпения на вас не напасешься, - в своей обычной спокойной манере, пробурчал полицмейстер, но чувствуя через тонкую ткань рубашки его бешено колотящееся сердце, Тесак не мог сказать, что ему все равно, скорее наоборот. -Я молю тебя лишь об одном не говори мне, что ты никогда не покинешь меня, не клянись, что всегда будешь рядом. Мы не знаем, что будет дальше и будет ли вообще это «дальше», но как бы там не было, я буду верен тебе всегда и …-Степан хотел было продолжить, но Бинх подтянулся и мягко поцеловал его, прерывая. -Степ, я не хочу смотреть, что будет дальше, мне достаточно того, что ты сейчас со мной, жив и здоров, а остальное приложится. Знаешь, сейчас я понял, насколько люблю тебя. Раньше если бы мне сказали, что я по-настоящему полюблю, всем сердцем, каждой клеточкой своей души, то я бы сдал этого человека в желтый дом. Возможно это звучит, как любовный бред, но это не так. А сейчас … Сейчас я смотрю в твои глаза и не могу понять, насколько я был слеп или ты просто от меня хорошо прятался? – мужчина усмехнулся и прижался щекой куда-то в район виска юноши. -Не знаю. Я навязываться не хотел, обременять, а потом этот котенок и… - Степан слегка повернул голову и несмело коснулся губами лба Александра. Тень улыбки коснулась уголков губ Бинха, когда Тесак прижался своим лбом к его и они соприкоснулись носами, смотря друг другу в глаза. Это был нежный, открытый, почти интимный жест, но в то же время он не подразумевал под собой ничего пагубного. -Саш… - вкрадчивый шепот и недвусмысленный поцелуй в ключицу, дали Бинху понять, что писарь хочет поскорей перейти в горизонтальное положение и желательно с продолжением. -Яхонтовый мой, у тебя рука задета, не забывай об этом,- полицмейстер как можно аккуратней опрокинул писаря животом на кровать и, избавив и его и себя от одежды, едва ощутимо провел кончиками пальцев по выступающим, словно крыльям, лопаткам. На горячее прикосновение, писарь выгнулся и зашипел. Была у немца такая особенность - одним лишь касанием заставлять его сердце замирать, а кожу покрываться мурашками. На реакцию любовника, мужчина закусил губу и, огладив бока парубка, провел влажную дорожку за его ухом. Рваный выдох юноши и приглушенный стон, дал понять полицмейстеру, что он на верном пути. -Степа, если ты хочешь, то ты можешь … - голос немца дрогнул и, запнувшись, он извиняюще посмотрел на повернувшегося к нему помощника. Когда Тесак понял, что именно хочет предложить ему мужчина, на его лице промелькнула неуверенная улыбка. -Ты думаешь, я смогу… – теперь уже Степан запнулся, потому что элементарно не знал, как сформулировать вопрос . -Я помогу тебе, не волнуйся, - мягко ответил Бинх, откидываясь головой на подушки и притягивая к себе стушевавшегося парубка. И почему-то от этих слов Тесака в жар бросило и уд кровью снова наливаться стал.