do you know where the wild things go?
— думаешь, тебе всё можно? брови Саши были нахмурены, и довольно сильно, что не часто увидишь на его лице. на лице Дениса не было эмоций, он лишь шёл вперёд, тем самым заставляя идти Сашу назад. шаг, второй, и Головин уже прижат к краю парты, одним движением став сидеть на ней. юноша действительно не понимал, чего добивается Черышев этим, но ещё больше его напрягал тот факт, что он стоял между его ногами, и стоял таким образом, что Саша не мог слезть никаким образом. засранец. — разве, это не так?, — на лице Дениса наконец-то появилась та самая улыбка, которая сигнализировала о не особо хорошем., а если быть точнее, то о не особо хорошем только для Саши, ведь сейчас на моське Черышева наглая улыбка. на слова Дениса Саша промолчал, от чего Денису становилось ещё веселее. — не хочешь рассказать, что с тобой творится? в последнее время ты странно себя ведешь. — вот только не надо придуряться, Денис. ты прекрасно знаешь, что я готов в клочья каждого разорвать в том числе и тебя, — Саша говорил быстро, с каждым словом повышая тон, ведь гнев так и лез наружу., но впервые в нём гнев встретился с возбуждением, начав танцевать различные танцы. хотелось оттянуть со всей силы волосы, искусать шею до крови, сжать кисти такой силой, чтобы в них не поступала кровь. хотелось сделать Черышеву и больно, и безумно приятно. — так что же тебе мешает? давай, ударь меня, — Черышев приблизился к уху Головина, обжигая его своим горячим дыханием, заводя этим Сашу ещё больше. недолгая пауза прервалась тихим стоном мальчишки, ведь, Денис укусил его за мочку уха, прекрасно зная, что от этого в животе может сильно забурлить. голос старшего стал в разы тише, он старался, чтобы это услышал только он. хотя, это и так услышит только он. — давай, ну же. сними свою маску приличия, я ведь знаю, какой ты на самом деле, — слова Черышева были словно кнопкой «пуск» для Саши. эти слова совсем вывели его из себя, и тот прекрасно это видел, поэтому схватил младшего за бёдра, притягивая к себе ближе. длинные пальцы Головина провели по шее, медленно поднимаясь вверх, чтобы ощутить на ощупь мягкие и шёлковистые волосы одиннадцатиклассника. он знал, что они пахнут миндалем, ведь именно с таким запахом шампунь его мамы, которым он привык пользоваться. совсем забывая про то, что на полке куча подобных подарков на двадцать третье февраля и новый год. Саша не знал, что делать: выплеснуть все эмоции на теле Дениса, или же полностью довериться ему, наслаждаясь грубыми и порой приятными действиями? ответ пришёл сам собой, когда сухие губы старшего начали целовать слегка пухлые и безумно пунцовые щёки Головина, от которых исходил жар, как от самого большого и сильного костра. такой же жар исходил от всего парнишки: он был безумно горяч и возбуждён, это придавало ещё больше привлекательности. пальцы старшего немного тряслись, хотя, такого никогда не случалось. наверное, он сам был на грани. те самые дрожащие пальцы начали расстёгивать верхние пуговицы белоснежной рубашки Саши, расстегнув её до середины. — я ведь тебе уже говорил, что мне не нравятся белые рубашки. губы начали спускаться вниз, оставляя за собой мокрую полосу. сейчас, Черышев был в замешательстве: он безумно хочет этого, и может сделать всё что угодно прямо сейчас, но они находились в школе. да, Денис был уверен, что сюда никто не придёт, даже сам учитель, ведь, позади было аж восемь уроков, плюсом Головин задержался ещё на двадцать минут., но всё же, сюда может зайти любой, и тогда им не поздоровится. впервые Денис начал размышлять о том, что он делает, обычно действия приходят сами собой., но эта остановка явно напрягла девятиклассника, поэтому его руки начали обследовать торс под болотной толстовкой, от чего бабочки в животе старшего начали порхать сильнее. или просто очень сильный стояк. после этих действий, он сразу понял, что стоит действовать, поэтому начал целовать шею, тихонько покусывая её. он боялся, что навредит Саше, но вовремя понял, что надо грубее, что этот с виду приличный мальчик любит грубость и жестокость, поэтому начал кусать сильнее, оставляя тёмные пятна, вместе со следами от зубов. стоны из уст Головина вырывались сами собой, и это жутко не нравлюсь Черышеву. нет, он хотел слушать эти стоны вечно, но они были слишком громкими, поэтому ему пришлось идти на крайние меры. три пальца правой руки оказались во рту Саши, тем самым моментально став мокрыми, ведь слюны выделялось достаточно много. младшему это нравилось, нравилось безумно, поэтому он прикусил все эти три пальца, наблюдая за действиями Дениса., а действия его были не такими уж и неожиданными: рубашка стала полностью расстёгнута, а сам Головин принял более горизонтальное положение. ведь, так удобнее расцеловывать каждый уголок тела, которые было настолько горячим, что можно было получить ожог третьей степени при прикосновении к ней. то, чего хотели оба всё ближе и ближе, Саша уже давно отбросил все за и против. сейчас ему хотелось лишь Дениса, и он совсем не думал о последствиях. он был в маленьком мире, где есть только эти двое. зубы Черышева расстегнули пуговицу и ширинку чёрных джинс Головина. руки были заняты, поэтому единственное, чем мог делать все оставшиеся действия — зубы. это было неудобно, но он ждал этого момента достаточное время. Саша уже не понимал, что происходит. мозг отказался работать, а тело полностью доверилось в распоряжение старшего. когда ширинка была расстёгнута, возбуждённому члену Головина было не так узко, однако боксеры всё равно доставляли некий дискомфорт. рука, которая была опорой, чтобы не упасть прямо на парту провела по животу младшего, оставляя за собой табун мурашек. губы моментально поднялись вновь вверх. далее, последовал поцелуй, который был наполнен страстью и жуткой тягой друг к другу. словно, это была какая-то болезнь, от которой никто не может придумать лекарство. язык Черышева проник в рот Саши, как к себе домой. уверенно, без каких-либо стеснений. и это очень нравилось младшему, поэтому рука, которая всё это время щупала плоть одиннадцатиклассника спустилась ниже торса. рука нечаянно докоснулась до возбуждённого члена старшего, от чего оба покрылись румянцем. Саше никогда не приходилось делать этого, ведь, он никогда и подумать не мог, что всё будет так. парнишка медленно расстегнул джинсы Дениса, а рука проникла внутрь тонкой ткани, ощущая его член своей рукой. он был горячим и каменным, Головину никогда прежде не доводилось ощущать даже похожее. он был в полной растерянности, попросту не знал что делать. именно поэтому он немного отстранился от старшего, поджав свои не особо пухлые губы. — я..я не з..знаю что делать… дальше, я не умею, — Саша говорил это тихо, настолько, что Черышев только через несколько секунд осмыслил, что произнёс его мальчик. на лице вновь образовалась та самая улыбка, а рука, которая медленно поглаживала живот спустилась к бедрам спуская тело младшего на пол, попутно переворачивая стороной. да, Денису бы очень хотелось видеть лицо Головина во время всего того, что будет происходить далее, но в сидячем положении это вряд ли будет удобно. мокрые пальцы, которые всё это время находились в ротовой полости юноши были извлечены. далее, последовал поступок, который Саша одновременно и ждал и боялся. мокрый палец проник внутрь, от чего Головин немного ахнул. это было совсем не больно, все эти ахи и охи были скорее всего от чрезмерного возбуждения. когда девятиклассник успокоился, старший пустил в ход второй палец. раздался тихий хрип, хотя от боли хотелось кричать, что есть сил. младший был слишком горячим и слишком узким внутри. мокрые пальцы растягивали стенки, от чего Саша схватился за конец парты, крепко держась, чтобы не упасть, ведь, ноги сильно подкашивались. третий палец вошёл настолько быстро, что Головин не сразу понял, что стало немного больнее., но он слишком быстро привык, и эта боль стала для него приятной. в скором времени парниша стал сам насаживаться на пальцы, от чего на лице Черышева вскочила широкая улыбка, шире, чем в прошлый раз. внезапно, Денис вытащил свои три пальца, и аккуратно застегнул ширинку с пуговицей, вместе с двумя пуговицами рубашек. — будем считать, что это — наказание за то, что ты хотел разорвать меня в клочья. будешь плохо себя вести, буду тебя так же наказывать. и уроки теперь с тобой будет не Кучаев делать, а я. появится ещё одна мотивация не получать двойки.they go along to take your honey.