***
— Ричард, это неприемлемо, — хлёсткий холодный голос Коннора вытянул Рида из сна. — Сюда мог зайти кто угодно. Ричард скатился с кровати и чуть не упал. Был бы человеком — упал бы, но машина успела обработать происходящее и подставить руки. Гэвин сел — до сих пор на плечах ощущалось, где именно держал его Ричард, пока он спал. Коннор смотрел с укором — и смотрел именно на Гэвина. Будто это Гэвин отвечал за все, что произошло вчера вечером. — Они бы отобрали у тебя твоего Гэвина, — карие глаза снова посмотрели на Рида. Что-то не так. В карих глазах — что-то не так. Коннор выглядит как обычно. Как всегда. Белая кожа и голая безволосая голова. Только вот выражение лица — совсем другое. Будто с какой-то сталью. Будто бы глаза стали темнее, чем когда помнил Рид. У того Коннора, который бессмысленно смотрел на чёрное небо и держал за руку Хэнка Андерсона, были медовые, светло-карие глаза. У этого Коннора вместо света в глазах жила непроглядная тьма. Прошлый Коннор никогда не позволил бы себе сказать «твоего Гэвина». Ричард не заметил ничего. Он только кивнул и вновь превратился в холодную статую. На лице застыло знакомое заносчивое выражение лица, и во взгляде появилась надменность. Гэвин моргнул и снова увидел его — прошлого Коннора. И тьма из взгляда ушла. Спросонья чего только не покажется. — У меня есть информация, — коротко сказал Коннор. Он прошёл к своему привычному стулу. Гэвин подошёл к столу, на котором Ричард снова включил карту. Карта до сих пор пестрила зеленью — Рид не знал, это такая тонкая издёвка или у андроидов просто нет другой карты. Камчатка была пуста. Совсем — андроидов туда не посылали. Было непонятно — остались ли там тёплые гейзеры или нет, но если воды не остыли — то Камчатка оказывалась хорошей временной точкой. Там было слишком мало места для выращивания каких-либо растений — хотя, по чести говоря, и людей оставалось совсем мало. Тех, кто дойдёт до Камчатки — еще меньше. Коннор дал много информации об обустройстве лагерей — но бо́льшую часть из этого Гэвин и так знал. Он прожил в лагере полгода. Ему хватило. — Сколько людей осталось вне лагерей? — спросил Гэвин наудачу. Вероятность того, что Коннор это знает — до ужаса мала. Андроиды, если бы знали, где прячутся люди — переловили всех, кого можно. Гэвин даже не знал, остался ли кто-то. Все, кто смог — сбежали как можно дальше от Америки и андроидского Совета. — По последним подсчётам — порядка пары тысяч, — ответил Коннор. — Но никто не может сказать наверняка. Ты сам понимаешь. Гэвин кивнул. Если по улицам и вправду ходят несколько тысяч людей — их можно попытаться вытащить. С намного большей вероятностью, чем освободить всех из лагерей. В лагерях оставалось почти полмиллиона человек. Катастрофически мало. Если посчитать всех, кто ещё только предположительно остался за пределами границ Совета, то выйдет едва ли больше миллиона. Это примерно одна сотая процента от всех живших на планете людей каких-то там два года назад. Было десять миллиардов. А осталось меньше миллиона. Вот так-то, Гэвин Рид, почувствуй себя везунчиком. Почувствуй себя уникальным. — Их можно собрать? — спросил Коннор. — Людей на улицах. Ты сможешь это сделать? Гэвин нахмурился. Может ли? Может, наверное. — Их и вправду лучше увести отсюда, — согласился Ричард. — В последнее время участились случаи нападения на андроидов. Их пытаются истребить, и расправляться над бандами вне лагерей будут хуже, чем над теми, что живут в лагерях. Ричард отвернулся — он прекрасно знал об этой проблеме. Он разбирался с этими людьми наравне с другими Рыцарями. Это было понятно по поджавшимся губам и по тому, как хмыкнул Коннор. — Я буду готов их собирать только после того, как удостоверюсь, что знаю, как вывести из Детройта людей из лагеря, — припечатал Гэвин. — Им будет безопаснее, если они останутся прятаться дальше. Они научились. За год-то — ещё как. Если люди перешли в наступление — значит, что-то произошло. Бродяги и носа не выказывали из своих нор целый год. Либо у них начала заканчиваться еда, либо терпение. Гэвин не знал, насколько все плохо, но предполагал, что в Детройте полным ходом идёт партизанская война. Люди умеют быть мстительными. — Западное направление безопаснее, — сказал Ричард, — бо́льшая часть андроидов, из тех, что не состоят в Совете, перебрались ближе к экватору. Теплее. В Детройте, в основном, остались члены Ордена и те, кто следят за людьми в лагерях. — Поэтому при попытке добраться до Карибского бассейна вы, скорее всего, будете пойманы, — подтвердил Коннор, — там просто больше андроидов. И неужели из всех из них нет ни одного сочувствующего? Когда андроиды боролись за права — сочувствующих им людей была тьма тьмущая. Гэвин помнил это очень хорошо — люди не отдавали своих андроидов властям, прятали их и укрывали — и Риду приходилось выезжать на часть таких заданий. Отбирать у людей членов их семьи. Для андроидов, кажется, не было понятия «член семьи». У них не было понятия «дети», как и не было понятия родственников как таковых. Потому что новых андроидов они делали на станке, печатали пачками, словно каких-то робо-собачек, так популярных, когда Риду было одиннадцать. Но по факту — весь Рыцарский круг состоял из отборных ублюдков, готовых глотки рвать друг другу — а, главное, людям. Гэвин так и не мог понять, как именно там оказался Ричард. Был бы таким же ублюдком — даже всё ещё страдающим от своей влюблённости, — он бы просто выкупил Рида и оставил его в кандалах в углу этой самой комнаты. Приходил бы полюбоваться и подбросить в миску чуть-чуть еды. Чтоб питомец не сдох. Это подводило к ещё одной мысли. Мысли, с которой Гэвин пытался смириться уже давно, и давно никак не мог того осознать: Ричард убил массу людей. Беззащитных и безоружных. Чтобы дослужиться до звания почётного Рыцаря, чтобы укрепиться и остаться в этом Ордене. Сколько же сотен тысяч он убил? — Значит, через Аляску, — с трудом справившись с навалившейся тяжестью осознания, сказал Гэвин. — Я не знаю, какими ресурсами вы двое располагаете. Мое дело будет собрать как можно больше народу и отвести их всех на западный край Америки. Ваше — обеспечить нам безопасность и что-то, на чём мы сможем нормально переправиться на другой материк. Гэвин глянул на вытянувшегося Коннора. Какова вероятность, что хотя бы половина из всех вышедших из Детройта пройдут хотя бы первые недели? Гэвин просто надеялся, что она не нулевая. На большее рассчитывать не стоило.***
Ричарда вызвали ближе к концу дня. Гэвин показательно устроился на кровати и открыл книгу на том месте, где он остановился — уже почти в самом конце, а он до сих пор не знает, про что вообще эта книга. Пришлось выждать несколько десятков минут — Ричард никогда не возвращался за чем-нибудь, но здоровая осторожность никогда не помешает. Когда Гэвин удостоверился, что андроид не вернётся, он вскочил с кровати и подошёл к двери — хотя бы проверить, открыта ли. Дверь медленно поддалась. Тихо, без скрипа. Рид вернулся в комнату — схватить толстовку с капюшоном — такую Ричард притащил ему пару дней назад, когда Гэвин начал мерзнуть. Может быть, в этих андроидских общежитиях и тепло — но на улице явно будет холодно. Оставалось только надеяться, что его не поймают и что он быстро найдёт выход из корпуса на улицу. В коридоре никого не было. Гэвин осмотрелся и прикрыл за собой дверь. Он растерял часть своих навыков, но Гэвин был полицейским. Такого за пару лет голодовки не выбить. На крайний случай — он всегда может сказать, что ищет своего, хм. Своего хозяина. Губа инстинктивно дёргалась от такой формулировки — даже когда Рид проговаривал это про себя. Ричард не мог быть ему хозяином — хотя порой Гэвину казалось, что сам андроид уверен в обратном. Из корпуса Гэвин и вправду вышел быстро — комнаты Рыцарей были расположены так, чтобы они могли быстро выйти из корпуса и отправиться к лагерям или просто бродягам. Андроиды — напыщенные задницы, даже со своими недоступными людям прибамбасами они не смотрели себе под ноги. Гэвин легко проскользнул сквозь охранный пост. И впервые вышел свободным на улицы. Можно было бы прямо сейчас в одиночку рвануть куда-нибудь настолько далеко, насколько это было возможно. В одиночку — Гэвин не пропадёт. Не будет никакого груза из людей, не будет никаких тормозов. Гэвин просто сбежит и будет доживать свои оставшиеся годы — вряд ли больше десяти, но даже один день на свободе ценнее десятка лет взаперти. Но Рид был слишком принципиальным для этого. Теперь он чувствовал некоторую ответственность за этих людей. Людей, которые его даже не знали, которые даже не предполагали, что планируется. А ещё — ответственность перед Ричардом. Андроид доверился ему. Открылся. Гэвин всё ещё не был уверен, насколько ему можно было доверять — но в его чувствах почти не сомневался. И неясно, что будет с андроидом, если Гэвин сейчас уйдёт. Капюшон Рид не стал надевать — из-за слоя ткани он бы потерял почти все тихие звуки, да и обзор явно уменьшился бы. На улице было шумно. За пару кварталов отсюда явно происходило что-то. Что-то, из-за чего вызвали Ричарда. Гэвин скривился и юркнул в небольшой переулок. Если эту тропу ещё не нашли и ещё не перекрыли — он сможет, скорее всего, попасть в канализации. Чёрт знает, что там теперь жило — как минимум толпы крыс он был готов там встретить. Может, крокодила, как в старой, больше похожей на анекдот, истории. В канализации, конечно, стоял дикий запах — андроиды не обслуживали тоннели. Зачем выполнять грязную работу? Да и ещё помогая людям утилизировать остатки их жизнедеятельности. Он не сказал этого ни Коннору, ни Ричарду, оставив эту информацию для себя. Просто на всякий случай. Бо́льшая часть бродяг жила именно в канализации. Раньше там было теплее. Теперь там просто безопаснее. Андроиды тогда не догадались лазать по канализации, спасаясь от людей. Это дало фору. Там было темно. Писк стоял такой, что Гэвин начал серьёзно опасаться, что крысы попытаются съесть его — покуда уж больше никакой еды не было. Но крысы разбегались в разные стороны. Шаги, даже при том, что Гэвин старался идти как можно тише, отдавались гулким эхом по сводам. Оружия у Рида не было. В тоннелях могло поджидать что угодно, — да, даже включая чёртовых крокодилов, хотя они, конечно, уже все передохли от холода. Приходилось, если что, полагаться на свою сноровку. Впрочем, никакая сноровка не спасёт от упирающегося в висок Глока.