***
— Вы издеваетесь? — рявкнул Гэвин, взлетая в кабинет. — Не истери, Рид, — спокойно, не поднимая головы от документа, сказал капитан. — Вам одной команды человек-андроид не хватает? — чуть понизив тон, продолжил Рид. — У нас масса других самостоятельных андроидов. Смысл его прикреплять ко мне? — Это модель-компаньон, Рид, — Фаулер поднял взгляд. — Она создана для того, чтобы работать в паре с человеком. Рид фыркнул, прищурился, отворачиваясь от начальника. Гэвин прекрасно понимал, что сам Фаулер не поставил бы его в пару к машине. Знал, что терпеть андроидов Рид не может — но Киберлайф — это отдельная тема. Им плевать на людей — им важны только их андроиды и их «душевное благополучие» — особенно после того, как девианты стали «законны». Рид не знал, когда именно пластиковые банки начали получать права, ущемляющие права людей — но тенденция просматривалась и Риду не нравилась абсолютно. — Что мне с ним вообще делать? — Рид нахмурился, перестав ходить по кабинету. — Работать, — припечатал Фаулер. — Вперёд. Следующие жалобы подавай лучше через рапорт. Гэвин потряс головой. Фаулер снова склонился к терминалу — и к бумажным распечаткам очередных докладов. Спорить с Фаулером — подобно тому, что спорить со скалой. Проще уж обойти, чем до хрипа просить подвинуться. К чёрту, подумал Гэвин. Он с кем только не работал. Кого он только у себя в напарниках не терпел. Вряд ли андроид может быть хуже, например, того заносчивого парниши, с которым он раскладывал штрафы по неправильно припаркованным машинам. (Вообще-то Рид надеялся, что андроид как напарник будет лучше, чем Андерсон, с которым они проработали ровно десять дней, а потом перецапались в хлам так, что Фаулер ещё на месяц поставил Рида в ночные смены — чтобы он не пересекался с Андерсоном.) Один внешний вид этого андроида сметал все надежды стройным потоком. Надменное выражение лица, холодные глаза и — кто бы мог подумать, — идеальная машинная осанка. — Дерьмо, — рыкнул Рид, осматривая стоявшего у выхода из кабинета Фаулера андроида. — Ричард, — андроид прищурился, склонил голову вбок и приподнял уголок губ. Удивительнейшая модель андроида. Ей хотелось вломить после первого же произнесённого слова.***
Их знакомство нельзя было назвать идеальным. Сейчас Гэвин прекрасно это понимал — хотя бы исходя из того факта, что через полтора первых часа работы он всё-таки врезал Ричарду. С разворота, с приличным замахом, не обращая внимания на коллег и на убитого — просто пружиной выкинул кулак, целясь в скулу. Надеясь стереть это надменное выражение с лица андроида. Он сломал об него указательный и средний палец и ходил ещё две недели с гипсом и копящейся злобой. А андроид таскался преданной собачкой по пятам, смотрел виноватыми глазами и, в попытке проявить какое-то то ли сочувствие, то ли жалость, то ли просто стараясь извиниться — выполнял любую просьбу и любой приказ — подчас даже раньше, чем Рид сам просил. Патовая ситуация: чем больше Рид бесился от появившейся «сиделки» — тем больше с ним носился андроид. Теперь всё будто бы вернулось к этому — Гэвин всё равно чувствовал себя писаной торбой, а Ричард всё равно пытался впихнуть свою заботу куда надо и куда не надо. Просто теперь все его действия были легко объяснимы — теперь Гэвин находился в настоящей опасности. Теперь все переживания стали оправданы. Теперь Ричард баюкал его в руках и тихо механически подвывал. Гэвин не знал, когда он мог успеть до такого докатиться — он не доверял андроиду мысли, не доверял ему свои чувства — но доверял свою жизнь. Это было страшно, до неприятных мурашек, до горечи под языком. Ничего не вернётся назад. Может, ему и вправду будет безопаснее с Ричардом? Ричард следил за тем, чтобы Гэвину было максимально комфортно и, чёрт подери, с андроидом Рид чувствовал себя намного лучше, чем до него. До него он был просто одним из многих озлобившихся и отчаявшихся. До него он каждый день видел, как медленно гаснут люди, и эти лагеря — они убивали. «Гуманность» андроидов заключалась в том, что механически — они убивали только взбунтовавшихся. Все остальные дохли сами. Медленно и мучительно. Без надежды. Без веры во что-то, что спасёт их. Андроиды, спасаясь от убивающих их людей, придумали себе бога. Люди придумывали тысячи богов за тысячи лет до этого. Ни один из этой тысячи не отзывался на все молитвы. И если второе пришествие случилось — то сын божий имел белый пластиковый лик андроида. Поэтому — попасть в рабство к андроиду через полгода было уже совсем не так унизительно, как казалось раньше. Может, они все так играют со своими людьми. Давай сделаем вид, что мы готовим революцию. Будет весело! Может, это Ричард такой особенный — но когда наиграется в спасение, наиграется в беспокойство и желание защитить, — выбросит так же, как выбрасывали андроиды своих «сломавшихся» людей. Когда наиграется в свою влюблённость. Когда Гэвина Рида будет уже не спасти — как не спасти всё остальное человечество. Гэвин был человеком. Ричард человеком не был. «Ты не поймёшь». Гэвин Рид чёртов человек, и он понимал всё. И эти мягкие прикосновения, и это неуклюжее объятие, этот шёпот на самой грани слышимости. И все эти взгляды, которыми Ричард одаривал Гэвина, пока они работали вместе. И эта невыразимая готовность помогать и ухаживать, всё, что помнил Гэвин. Всё. Всё это люди называли не иначе, как влюблённостью. И может у андроидов влюблённость была не в почёте — но человек мог многое увидеть лучше машины. А из Ричарда был плохой конспиратор — во всяком случае, обо всём, что касалось чувств. Никогда он не говорил ничего подобного вслух, но тянулся к Гэвину именно с таким вот детским непониманием вперемешку с обожанием. Если андроид не должен беспокоиться за человека — какой же в этом всём тогда смысл? Кто вложил в Ричарда возможность беспокойства? Почему он оставил это в своей собственной программе? — Если ты считаешь себя живым, то беспокойство — это прямое следствие из твоей одушевлённости, — тихо сказал Гэвин. — Тебе не нужно называть себя человеком или андроидом. Ты здесь есть, и ты можешь мыслить. И ты можешь сам решать, что для тебя верно. Ричард уткнулся носом сильнее, а потом резко отпустил. И отступил на пару шагов. И отвернул голову. — Я беспокоюсь, — добавил Гэвин, разворачиваясь, — потому, что я живой. — Это неправильно, — повторил уже ранее сказанное Ричард. — Я андроид. Андроиды... — Дерьмо ты, а не андроид, Ричард, — рыкнул Рид. — Реши уж. Живой ты или не очень. Ричард дёрнулся, как от удара, и отступил ещё на один шаг. Смотреть в глаза он уже давно избегал: Гэвину казалось, будто Ричард боится, что прямой взгляд в глаза к человеку испортит его ещё сильнее. Ричарда испортить ещё сильнее было, похоже, невозможно. И если это и есть — та самая тайна, которую так ревностно оберегал Ричард — его эта влюблённость, — то у Гэвина было чертовски мало шансов остаться в живых в конце. — Мне нужна информация, Ричард, — сказал Гэвин, отходя от окна на кровать. — Когда решишь, кто ты есть — дай мне информацию. Ричард кивнул. Его бросало из крайности в крайность — он беспокоился до каких-то сбоев в программе, и в то же время продолжал верить, что андроиды — высшая раса, а всё, что осталось людям — это бежать подобно стае псов, поджав хвосты и прижав в страхе уши. Гэвин растянулся на кровати и подцепил рукой книгу. Какое-то бумажное издание — достаточно новое. Рид прочитал уже полкниги, но не мог воспроизвести, о чём этот текст. Он выполнял работу — глазами смотрел на буквы в нужном направлении и нужном порядке. Белые страницы книжки въедались в глаза, а от чёрных контрастных букв уже начинало тошнить. Это было лучше, чем смотреть на неизменяющийся пейзаж за окном, и сильно лучше — чем глядеть в потолок пятый день подряд. Ричард подошел на три шага вперёд и застыл в метре от кровати. Гэвин посмотрел на него — он явно был уставшим, так, как мог устать андроид — его эмоции, его девиация, и всё, что происходит вокруг — изматывали его. Физически он устать не мог. Но эмоциональная усталость — в разы хуже, чем усталость тела. Гэвин опустил книгу, ожидая, что сейчас скажет андроид, но Ричард приоткрыл рот, быстро закрыл его, поджал губы и, вымученно, всего на пару секунд, посмотрев Гэвину в глаза, развернулся на пятках и бесшумно вылетел из комнаты. С Ричардом что-то было очень не так. Гэвину придётся разобраться с этим — если он хочет выжить и сделать всё, чтобы прекратить мучения людей в лагерях.***
— Скоростной режим превышен на четырнадцать миль в час, — ровно произнес андроид. — Я бы советовал... Гэвин громко фыркнул, глянул на андроида и достаточно резко вжал педаль тормоза. Ричард явно не был готов к этому: он быстро выставил руки перед собой, оперся о бардачок и наклонился по инерции вперёд. Гэвин хмыкнул, перехватывая руль. Спидометр показывал на сорок миль в час вместо бывших пятидесяти пяти. В черте города — достаточно быстро. — Спасибо, — так же, не меняя тона, сказал андроид. Весело ухмыльнувшись, Рид вырулил к полицейскому участку. Гипс сняли всего пару дней назад, но Гэвин уже не старался беречь руку. Андроид явно убережёт её за него. Это превратилось в такого рода игру — Ричард все те две недели, что Рид шастал с гипсом, буквально поселился на рабочем месте Рида, выполняя любую прихоть последнего. Кофе — без проблем. Отчет — уже загружен и отправлен. Просто, когда гипс сняли, Ричард изучал руку долгим и очень внимательным взглядом — а потом спросил по поводу утреннего кофе. Не как Коннор: «Извините, я подчиняюсь только приказам лейтенанта Андерсона». А: «Вам американо, эспрессо или капучино?». Просто вместе с этими попытками втереться в доверие — были ещё и явные попытки Гэвина отвадить от вредных привычек. Например, как с курением. Рид курил исключительно редко, но, как выяснилось, на андроида это действовало, как красная тряпка на быка. Рид чуть было не врезал ему по лицу, когда тот выдернул сигарету у него изо рта — чуть намокшая от слюны бумага сигареты прилипла к коже, и губа дёрнулась вниз. Ричард невозмутимо затушил сигарету о ближайшую урну и выкинул её. От необдуманного поступка Гэвина отделяла только ещё немного зудящая сразу после снятия гипса рука. — Ты охренел? — прямо спросил Рид, уставившись на андроида. — Повышенное содержание никотина вредно для организма, — ответил андроид, — а содержащиеся в сигаретах смолы могут пагубно подействовать на ваше здоровье. — Ты охренел, — подвел итог Рид, вытаскивая из пачки ещё одну сигарету. Ричард потянулся за ней, Гэвин отвёл руку назад, спрятав за спину. Диод мигнул жёлтым, когда Гэвин рассмеялся. Ричард наблюдал за рукой с сигаретой, а Рид отходил назад. Когда андроид сделал один резкий шаг вперёд и чуть влево, надеясь зайти Риду за спину, Гэвин отскочил на пару шагов назад, продолжая сжимать сигарету только что освобождённой от гипса рукой. Ричард вытянул руку вперёд и снова шагнул — Гэвин отскочил, отводя руку ещё дальше, а Ричард, сделав один почти незаметный обманный маневр, вместо того, чтобы пытаться отобрать одну сигарету — выхватил из другой руки целую пачку. Пачка тут же полетела за первой сигаретой. Рид остался только хлопать глазами. — Наслаждайтесь вашей последней сигаретой, детектив, — улыбнулся Ричард открыто. Гэвин должен был бы разозлиться. Вместо этого он расхохотался ещё громче. Это была самая последняя сигарета, которую он выкурил, наслаждаясь красным миганием диода Ричарда.***
— Кофе, — дверь хлопнула, в комнату зашёл Ричард. Гэвин оторвался от рассматривания букв в книге. У Ричарда в руке был стаканчик. Из стаканчика оглушительно пахло свежезаваренным кофе. Гэвин отложил книгу — и медленно сел в кровати, сложив ноги по-турецки. — Ты где его достал? — спросил Рид. Ричард протянул стаканчик Гэвину, тот обхватил его обеими руками, греясь от тепла жидкости и вдыхая приятный, привычный запах. — Кофеварка и старая заначка капсул для этой машинки, — Ричард улыбнулся, глядя на Гэвина. Возможно, ему и вправду доставляло удовольствие именно что вот так вот заботиться — ухаживать, помогать. Гэвин отпил один глоток и прикрыл глаза. Кофе он не пил уже больше года — апокалипсис, устроенный андроидами, мало располагал к поискам любимых напитков. — Он ужасен, — со смешком сказал Гэвин и отпил ещё один большой глоток. Ричард улыбнулся. Улыбка застыла на медленно покрывающихся человеческой кожей губах, Гэвин отвел глаза. Смотреть на то, как Ричард отчаянно играет в хамелеона, было сложно. Он будто бы не мог определиться, быть ему андроидом — или быть человеком. Как ему правильнее выглядеть в этой среде. — Я знал, что тебе понравится, — хмыкнул Ричард. Гэвин приоткрыл крышку стаканчика и посмотрел на коричневую, волнующуюся в немного дрожащих руках жидкость. Беловатая пенка растворимого молока плавала на самом верху, Рид сделал три коротких глотка — убирая всю белизну с кофе. Теперь его хотя бы можно было пить. — Я хотел извиниться, — тихо добавил Ричард. Рид фыркнул, глядя на кофе. Взятка, значит. Неплохо — Ричард успел его узнать за это время чертовски хорошо. — Ну попробуй, — хмыкнул Гэвин. Ричард опустил голову. Постоял так несколько секунд, а потом в несколько быстрых шагов подошел к кровати и сел на самый её край. Гэвин сделал ещё один глоток — насладиться, пока кофе не остыл. Может быть, Ричард достанет ещё один стаканчик потом. Такими вещами надо наслаждаться сразу и полностью. Говорить Ричард, кажется, больше ничего не собирался. Он сидел рядом с допивающим свой кофе Гэвином и упрямо смотрел в пол. Гэвин чувствовал, как под Ричардом прогибается кровать — андроид был достаточно тяжёлым, видел, как сминается постельное белье. — У тебя хреново получается извиняться, — хмыкнул Рид и наклонил стаканчик, выпивая самые остатки. — Но кофе я оценил. Ричард кивнул болванчиком и развернулся к Гэвину — только голову, тело так и осталось сидеть, как сидело. Рид дёрнулся вперёд, собираясь вставать — хотя бы отставить стаканчик на стол, откуда его потом уберет Ричард. Но андроид неожиданно развернулся целиком и перехватил руки Гэвина своими. И снова замер, как только посмотрел Риду в глаза. Будто бы оказался в ловушке, не отводил взгляда, не двигался — ему, андроиду, не нужно было даже дышать. Гэвин искал что-нибудь в его выражении лица, но весь андроид будто заледенел. — Всё в порядке? — тихо спросил Рид, стараясь не переводить взгляд на губы Ричарда. — Да, — отрывисто ответил андроид. И вырвался из плена взгляда, просто закрыв глаза. И качнулся вперёд, прижимаясь к губам Гэвина своими губами.