Сердце Алисы

В правильном положении: Обман, интуиция, иллюзии, обманщики, мечтатели. В перевернутом положении: Окончание периода заблуждения, прояснение сознания, испытания в верности, подсознательные страхи, люди, бегущие сами от себя, люди в замешательстве. Это был один из тех снов, из которых тебя словно что-то вырывает - ты резко садишься на кровати весь в холодном липком поту, как будто долго и утомительно бежал, а не спал. Все мышцы ноют, дыхание срывается, а самое главное - ты не можешь некоторое время отличить сон от действительности, настолько все, что случилось в нем, реально. Такие сновидения зачастую запоминаются почти на всю жизнь. Под пронзительный собачий лай Калеб провалился в одно из таких, словно в горячую воду. Перед ним снова было лицо Алисы, только не было ни боли, ни головокружения, ни слез на ее щеках. Где-то на краю сознания Калеб сам позавидовал себе в этом сне. Он продолжался так недолго. Юноша ощущал тепло дыхания на своем лице и тела под пальцами. Запах гармонично переплетался со звуком, хоть это и казалось почти невозможным. Калеб горько жалел, что у него так мало ощущений в человеческом теле, чтобы полностью вобрать в себя момент. Все было слишком идеально, слишком желанно, чтобы быть правдой. В ее глазах не было страха, девушка смотрела на него так, что Калеб утратил возможность здраво мыслить. Он подался вперед резко и быстро, боясь, что все пропадет, и его опасения оказались не напрасны. Вместо того, чтобы наконец дотянуться до нее, он выпал из сновидения, еще и ударившись о что-то лбом. Тяжело дыша, Калеб чувствовал жгучую злость из-за того, что сон так несвоевременно закончился. Отдышавшись, юноша попытался определить, где он оказался. Прямо перед его носом находилась доска, наталкивая на мысль о гробах. Но с одной стороны висела паутина, а с другой просачивался тусклый свет, с чего Калеб сделал заключение, что он лежит под кроватью. Голая спина, покрытая холодной испариной, неприятно прилипла к жесткому полу. Когда юноша все-таки выбрался, оказалось, что это была его комната. Алиса мирно спала, обхватив обеими руками подушку. "Ну вот, во второй раз она в моей кровати и снова без меня". Калеб криво улыбнулся и пошел искать остальную одежду - на нем были одни штаны, в коих он и уснул, измученный работой. У юноши был план, как снять с нее подозрения в убийстве, абсолютно немыслимый с точки зрения здравого смысла, но это совсем не значило, что он не подействует, как Калеб уже неоднократно убеждался. "Если все говорят, что Роз убила Пиковая дама, почему бы не спросить у самой дамы?" Накидывая рубашку, парень подошел к небольшому зеркалу, что висело на стене напротив кровати. Он взглянул на свою руку и прикинул, какого пальца не так жалко. Выбрав безымянный, Калеб прокусил его за неимением какой-либо другой красной субстанции, необходимой для вызова ревнивой и обидчивой дамы. Неспешно он провел несколько раз по зеркалу, рисуя ступени и маленькую дверь на самом их верху. Затем по инструкции следовало смотреть на дверь, пока не услышишь шаги. Несколько минут ничего не происходило, а потом тихонько скрипнул пол за спиной у Калеба. Он первым делом подумал, что Алиса проснулась, и обернулся, но девушка все так же мирно спала. Когда юноша возвратил взгляд к зеркалу, он не поверил своим глазам. В отражении кровать пустовала. В тот же миг он почувствовал чье-то дыхание на своей спине, хоть точно знал, что там никого не должно быть. - Не оборачивайся! - Голос был тихим и глубоким с непонятными интонациями. Калеб знал, что если он это сделает, то никого не увидит за спиной, вот только и Пиковая дама уйдет. К своему ужасу он почувствовал, как холодные, словно лед, руки скользнули под его рубашку, прошлись по спине, оставляя за собой мурашки на коже, переместились на живот, а с него на грудь. Калеб старался изо всех сил не глянуть вниз, зато в зеркале он четко увидел тонкие пальцы, покрытые засохшей почти черной кровью. - Что тебе от меня нужно? Сглотнув, Калеб сиплым голосом выдавил: - Я должен найти настоящего убийцу Роз. - А что мне будет взамен за помощь? - вкрадчиво поинтересовался голос. - А чего ты хочешь? - Ты не сможешь мне дать, что я хочу! - Над левым плечом парня в зеркале сначала медленно показались полностью седые, почти белые волосы, а затем знакомый зеленый глаз затянутый сейчас багровой пленкой. Из его уголков струились красные дорожки кровавых слез, и Калеб понял, почему он не сможет дать взамен ничего, что она хочет. Никто не сможет утолить такую боль… - Но я помогу тебе. Помогу себе... Отправляйся на Чартерхаус-сквер. Что делать дальше, поймешь сам. Только иди за луной… Руки исчезли с его груди, глаз еще миг всматривался ему в лицо неестественно расширенным зрачком и тоже пропал. Калеб выждал еще минуту, а затем медленно повернулся. Алиса оставалась в постели, он ясно видел ее милое сонное лицо и слышал мерное дыхание. Быстро одевшись, Калеб закрыл дверь на ключ, рассудив, что к утру вернется, и отправился к месту, что указала дама. Оно пользовалось в Лондоне дурной славой, во времена чумы там был монастырь, где людей больше закапывали, не разбираясь, чем лечили, зачастую даже заживо. Горожане верили, что там до сих пор можно было услышать крики и мольбы о помощи. Кто в здравом уме пойдет туда гулять ночью? Всю дорогу где-то за спиной раздавались странные звуки, это все напоминало начало еще одной из городских небылиц, что кончалась плачевно для главных героев, но отступать Калеб не собирался. Он понимал, что в реальном мире его силы намного больше ограничены, хоть ему и удалось выйти на связь со Страной Чудес - а в том, что так называемая Пиковая Дама, что приходила к нему, была еще одним ее жителем, он не сомневался. Пришлось компенсировать недостаток влияния на ход вещей смекалкой и храбростью. Добравшись до места, указанного Пиковой Дамой, Калеб сначала не понял, что делать. Вокруг залегла мертвецкая тишина, даже странные звуки, что пугали его всю дорогу сюда, пропали. Он взглянул на луну, что была почти полной и безрезультатно заливала город призрачным светом, который пожирали черные задымленные дома и улицы с липкой грязью, утоптанной тысячами ног. Парень подумал, каким образом он должен следовать за Луной. Она могла указывать путь только лучами, но это расширяло место поиска до половины мира. Калебу вспомнилось выражение о человеке на луне. Тот сейчас смотрел прямо на него серым глазом, но взгляд этот не мог подсказать. Напряженно думая, юноша отвернулся от луны и тут же уперся взглядом в нее, только в отражении на стекле окна. Затаив дыхание, он двинулся в сторону отражения, тут же почувствовав, как холодный, неведомо откуда взявшийся ветер облизывает ему шею и шевелит волосы. Юноша подошел под окно и начал в него вглядываться. Он понимал, почему люди верили, что это луна привлекает лунатиков. Заставляет лезть на крышу, шлепать босыми ногами до самого края и балансировать на хлипкой черепице над пропастью, лишь бы быть ближе, всматриваться внутренним взором прямо сквозь закрытые глаза. Через миг Калебу показалось, что он смотрит не на отражение, а на темную сторону луны - он искал лицо человека и не находил. Но, когда он уже был уверен, что отражение лжет, шар светила начал вращаться, и, выкатившись из-под черноты, на него уставился круглый глаз с тонкой красной радужкой и огромным зрачком полным черноты. Синхронно с глазом ветер ударил в лицо, а в ушах застыл отдаленный границами реальности крик. Юноша отшатнулся, но отражение уже было снова в порядке. На него смотрел серый глаз человека с луны, словно ничего не случилось. Калеб подошел еще ближе к двери дома, на которой собственно и располагалось окно. Расценивая это холодное прикосновение безумия, как знак, он постучал громко и настойчиво. Несколько долгих минут никто не открывал, но затем он уловил в окне движение, кто-то застыл за дверью и рассматривал его. Через миг нечеткий силуэт пропал. Парень понял, что ему не откроют, но в ту же секунду откуда-то сбоку донесся шум. Калеб обошел дом и уперся в забор высотой в его рост. Послав к черту осторожность, он перелез через него как раз вовремя, чтобы увидеть, как кто-то спрыгивает из подоконника в грязный узкий проулок и бросается бежать. Доверившись магии совпадений, парень помчался за неизвестным. Беглецом оказалась девушка. Со спины ее можно было спутать с Алисой, это почему-то казалось важным. - Стой! - окликнул ее Калеб на бегу, но понял, что толку от этого не будет, беглянка только ускорилась, насколько это было возможно. К счастью, ростом он очень даже вышел, а бегать научила жизнь, так что через минуту, примерившись, он на бегу схватил девушку одной рукой за живот, а второй попытался поймать ее руки. Та со сдавленным воплем прицельно и очень больно лягнула его по колену так, что Калеб вынужден был перенести вес на вторую ногу. Девушка немедленно этим воспользовалась и начала брыкаться с удвоенной отчаянностью. Калеб потерял равновесие, но добычу из рук не выпустил. Он умудрился, падая, извернуться так, чтобы подмять девушку под себя. Игнорируя разбитые колени и ободранные локти, парень поймал руки беглянки, но в этом уже отпала надобность. Девушка разом обмякла и неподвижно лежала на земле. Когда она повернула голову к нему, Калеб увидел, что по красивому лицу текут крупные слезы - она плакала так горько, что не могла выдавить из себя ни звука. Теперь-то юноша четко видел, что она нисколько не похожа на Алису. Лицо ее было смуглым, глаза – карими, а волосы слегка вились. К своему ужасу, он внезапно понял, кто это был. - Она мне испортила всю жизнь, эта грязная шлюха! - то ли извиняясь, то ли оправдываясь, проскулила девушка, подтверждая его догадки. - И ты решила, что убить родную мать единственное возможное решение? - с отвращением выплюнул Калеб, отпуская ее руки и садясь. Он не раз видел Роз в доках, волне достаточно, чтобы не ошибиться теперь. Девушка неуклюже подтянула под себя ноги и все так же беззвучно зарыдала, уткнувшись лицом в ладони. - Я почти нашла работу... гувернантки, в хорошей семье... а тогда кто-то им разболтал, что моя мать - проститутка! Калеб вспомнил своих собственных родителей. Нищие алкоголики, ниже самых низов общества, удивительно, что они не пропили кров над головой. Отца Калеб почти не помнил, он был ему никем, не вызывал никаких чувств. А вот маму он даже по-своему любил. Она не была плохим человеком, просто несчастным. И, в отличии от отца, который запомнился лишь той одинокой лошадкой-качалкой, мать Калеба редко но заботилась о нем. Юноше в голову не укладывалось, как можно было возненавидеть родных родителей, какими бы они ужасными ни были, тем более убить кого-то из них. - Как тебя зовут? - пытаясь говорить ровно, спросил Калеб. Девушка и так еле могла соображать от горя, а ему была отвратна мысль о том, что ее придется успокаивать, ему казалось, что то, что эта девица сотворила, сделало ее грязной. Оказалось, что девушку звали Мелоди. Ее мать должно быть все-таки хоть немного любила ее, раз дала такое красивое имя. Калеб встал и медленно отчетливо произнес: - У тебя есть три дня, чтобы собрать вещи и убраться из города. По истечении этого времени я удостоверюсь, чтобы Скотленд Ярд знал, кого и где искать. Юноша повернулся лицом к ближайшему фонарю и услышал, как девушка сдавленно вскрикнула. Он знал, что Мелоди увидела его светящиеся, вернее, отражающие свет глаза, но так было даже лучше. Напугана, она не усомнится в его обещании, да и теперь Калеб был уверен, что ему не привиделись два бледно-голубых огонька его зрачков в зеркале той ночью. Внезапно от всей этой жуткой истории страшно захотелось закурить. Когда-то Калеб, как и любой лондонский мальчишка, начал курить, но очень быстро бросил из-за вечной нехватки денег, а зачастую даже времени. Чтобы поддерживать свое существование после выхода из детдома, ему приходилось много и тяжело работать. Вплоть до того момента, когда у него набралось достаточно опыта жизни в городе, чтобы не тратить на это столько сил. Юноша медленно двинулся в направлении своего дома. Скоро небо уже должно было начать сереть, на улицах было пусто. Раньше он трижды бы подумал, прежде чем выходить одному в город среди ночи. Но теперь он не боялся уже ничего, и это, пожалуй, было самым пугающим. Калеб свернул в узкий темный проулок, куда приличные люди и днем, наверное, не ходили. Держась обеими руками за стенку, словно она вот-вот собиралась улететь куда-то, там стоял какой-то пьяница и, судя по растерянному лицу, пытался вспомнить, куда он шел. - Закурить не найдется? - в лучших традициях Лондонских хулиганов спросил Калеб. Бедный пьяница сначала замер, а затем начал шарить по карманам, чуть не упав при этом, так как пришлось отпустить стенку. Когда сверкнуло пламя спички, он чуть не упал снова, подумав, что сам нечистый стрельнул у него сигарету. Калебу пришлось схватить его за руку, удерживая в вертикальном положении, чтобы прикурить. Он разглядывал в грязном окне за спиной перепуганного мужика свое лицо с горящими точками глаз, думая, что не стоит ночью попадаться людям вообще. Парень точно не знал, при каких количествах света его глаза "светились", если бы подобные фокусы повторились на виду у слишком многих, вполне могла бы случиться анекдотичная толпа с факелами, вилами и экзальтированными священниками. Вдыхая горький дым, юноша выпустил руку пьяницы, и тот все-таки упал. Калеб пошел быстро, никуда не сворачивая, и через несколько минут был уже перед собственной дверью, пропахший дымом - сигаретным и Лондонским. Тихо повернув ключ и зайдя, он застал картину маслом - Алиса стояла на подоконнике в ночной рубашке и пыталась открыть ставни. - Они заедают на этом окне, зато на втором открываются отлично. Вполне ожидаемо девушка немедленно свалилась из подоконника. Калеб мысленно обругал себя и поспешил на помощь. - Третий этаж, тебе жить надоело? - поинтересовался он, помогая ей подняться. - Какого черта ты замкнул дверь? - Алиса с розовыми щеками и растрепанными волосами выглядела так устрашающе, что Калеб засмеялся. - Это не смешно! - Неужели? - подчеркнуто спокойно, без тени усмешки спросил юноша, а тогда добавил: - Чаю не хочешь? Алиса минуту смотрела на него в полнейшем замешательстве - ситуация в который раз доходила до абсурда - затем легонько кивнула, выдыхая и пытаясь успокоиться. Калеб начал рыться в шкафах в поисках чая, Алиса уселась за стол, подперев розовые щеки кулаками и глядя куда-то в угол. Сам юноша чая не пил, отчего считал себя каким-то неполноценным англичанином, и покупал его исключительно для предположительных гостей, коих у него не наблюдалось уже очень давно. - Ну, и что мы будем делать со всем этим? - не поворачиваясь, спросил он у девушки. - Мы? - переспросила она, уже набирая воздуха в легкие, чтобы опять сказать, что справится со всем сама. - А кто же? Кот что ли? - не дал ей договорить Калеб. Залегла неловкая тишина, вопрос без ответа витал в воздухе вместе с другими, что еще не прозвучали. - Извини... - запинаясь, начала Алиса. - Что тогда оставила тебя... И спасибо, я бы не смогла их убить сама. Калеб повернулся и кивнул. Он сам не до конца понимал, почему в тот миг почувствовал такую жгучую ненависть к куклам - "семьи". Он был рад, что тяжесть выбора не обременяла его. Юноша представлял, как невыносимо было выбирать Алисе - она осознавала, что это были жалкие имитации, призваны, чтобы усыпить ее бдительность и подобраться поближе, но какой соблазн состоял в возможности видеть дорогих тебе людей снова живыми, хоть и лишь в своем мире. На самом деле вариантов развития событий было всего два - правильный и неправильный. Прежнему Калебу, наверное, было бы гадко на душе от той легкости, с которой он теперешний сделал все правильно, причинив Алисе страдания, без сомнений и сожалений. Когда на столе оказались две ароматно пахнущие чашки чая, а Калеб сел напротив Алисы, стало еще более неуютно. Юноша взглянул на девушку, размышляя о том, сколько же чудовищ живет в ее голове... Внезапно ему в голову пришла очередная нелепая идея, что вполне могла сработать. Но озарение не ограничилось мигом, ведя за собой целую чреду догадок. - Расскажи мне о том, что произошло после пожара. Девушка замялась, но Калеб не мог по-другому осуществить то, что он задумал. - Я плохо помню большую часть времени проведенного в больнице. Почти десять лет запомнились мне обрывками не самого приятного содержания: электрошок, пиявки, издевательства двух санитаров-уродов, череда врачей, что не могли мне ничем помочь. - А откуда шрамы на запястьях? Девушка немного побледнела - Калебу видно было, что она искренне не понимает, почему отвечает: - Я сама этого не помню, но позже из чьего-то разговора за дверью палаты... Они сказали, что я сама себе это сделала, пыталась убить себя. Парень буквально почувствовал невысказанное продолжение ответа: умереть не казалось ей худшим выходом тогда. Калеб молча смотрел на нее, ожидая продолжения, и, к его удивлению, оно последовало. - После победы над Червонной Королевой, я чувствовала себя лучше, и меня выпустили. А затем я нашла виновника того пожара, нашла и убила его... – девушка, что, говоря это, смотрела куда-то в пол, перевела испуганный взгляд на его лицо. Осознание того, что она все это только что высказала чужому человеку, отобрало у нее возможность говорить. Калеб, что не удивился, услышав такое откровение, поступил, наверное, жестоко, но не высказал никаких мыслей по этому поводу. Он просто продолжал внимательно смотреть ей в глаза, методично делая Алису уязвимой и беззащитной перед ним. - Завтра после работы я заберу твои вещи и принесу сюда, - медленно проговорил юноша, внимательно наблюдая за ее реакцией. - И что это должно значить? - воскликнула Алиса, снова покраснев. - Ничего это не должно значить! - немного громче, чем нужно было, резко ответил Калеб, чуть не закончив "...если ты не захочешь." Девушка застыла, широко открытыми глазами уставившись ему в лицо. Калеб добавил: - Я все равно буду редко здесь появляться и не хочу, чтобы ты жила у чужих людей... - он встал и вышел, прежде, чем до Алисы дошло, что он имел в виду. ПыСы: Извините за перерыв, читатели, был творческий кризис и все такое. :) Но, судя по тому, что сейчас полпятого утра, а я самозабвенно печатаю, то он прошел.