Сердце Алисы

В правильном положении: Плохие новости, решительность, странные перемены, волнующая новость, неожиданный конфликт. В перевернутом положении: Плохие новости, злость, ухудшение здоровья, враг, действующий исподтишка.       Алиса открыла глаза. Она сидела посередине своей комнаты, одетая в свою слишком длинную ночную сорочку, хоть и не помнила, ни как вернулась с почты, ни как переоделась. Ее пробудил какой-то противный звук, повернувшись, девушка увидела, что в стекло из внутренней стороны стекла бьется одинокая оса. Алиса не знала, как она залетела к ней – девушка никогда не открывала окно.       Воспоминания нахлынули так внезапно, что Алиса непроизвольно вскочила на ноги. Она была в кабинете их нового начальника – старого извращенца, как оказалось. Тогда ворвался этот парень, Калеб, и накинулся на него. Потом они падали – Алиса видела, что с Калебом случилось что-то неладное во время падения. Деушка до сих пор не знала, как он может попадать в Страну Чудес вместе с ней, и это ей очень не нравилось. Но затем она увидела дракона, хоть и только на миг – никогда раньше Алиса не встречала никого подобного ему в своем мире. Но обдумать это ей не дали. Из темноты вынырнула та безобразная повелительница ос, что направляла свои войска на священную рощу и другие ее окрестности. Удерживая Алису всеми своими лапками, Императрица насильно нацепила ей на лицо какую-то маску, и тогда, наверное, девушка потеряла сознание. Все, что она помнила с этого момента и до того, как снова открыла глаза, это тихий шорох в темноте - еле слышный звук трепыхания крыльев бабочки. Это даже на сон не было похоже. Просто тягучая темнота внутри, наполненная звуком и тишиной одновременно.       Окончательно же очнувшись, она увидела перед собой достаточно жуткую маску из блестящего металла, которая через миг растаяла в черноте. В ту же секунду из ниоткуда появился тот самый дракон. Он нес Алису над огромными белыми кувшинками, и ей показалось, что она просто спит. Все время от времени летают во сне – ничего сумасшедшего в этом нет, даже если тебе сопутствует дракон, морда которого очень похожа на собачью; по крайней мере, девушка так себя уверяла.       Переход между озером кувшинок и собственной комнатой Алиса не уловила. За окном чернело небо, кто-то зажег в ее комнате свечи, снизу доносились звуки уже не очень бурного веселья лондонского борделя, с чего можно было сделать вывод, что была глубокая ночь.       Очень тихо и несмело по крыше начал стучать дождь. Алиса обожала дождь в Лондоне; когда он падал, город можно было узнать без пелены черного дыма, роев мух и вездесущего зловония – так он даже мог показаться чем-то привлекательным. Оса куда-то пропала, ливень держал размеренный ритм, тем самым обещая длиться до утра, а то и дольше. Алиса сидела на кровати и думала над тем, как все странно получается, а также над роковой несправедливостью, ведь что бы с ней не приключалось, все было одно другого страньше и страньше.       Ее раздумья прервал тихий но настойчивый стук в дверь. Это не могла быть няня Шарп, она в такой поздний час или считала выручку за ночь, или уже спала. Алиса медленно подошла к двери, подобрав по дороге свой зонтик - для самообороны, ведь, ввиду клиентуры борделя, ничего хорошего столь поздний визит принести не мог. Девушка повернула ключ и приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы разглядеть, кто стоял за ней. Она встретилась взглядом с бледно-голубыми глазами.       Это был первый раз, когда Алисе довелось разглядеть его лицо – узкое с резкими чертами. Густые черные брови, прямой нос, слишком тонкая верхняя губа, высокий лоб наполовину скрыт под давно не стрижеными волосами, еще и разделенными не посередине, что слегка не отвечало общественному понятию ухода за собой*.       Первое, что бросилось в глаза, это была кровь под носом, хоть дождь почти смыл ее с лица. Затем Алиса заметила, что парень вообще не в лучшем состоянии. Он был без верхней одежды, а рубашка его местами была перепачкана чем-то подозрительно похожим на кровь. Кожа под левым глазом была рассечена, очевидно, от удара, на лбу и подбородке красовались царапины, мокрые волосы прилипли к лицу. И в завершение картины с него ручьями лилась на пол дождевая вода.       Алиса почувствовала себя чудовищно неловко из-за нескольких вещей сразу. Во-первых, из-за своего наряда – сорочка была ей длинноватой, особенно, рукава. Во-вторых, из-за зонтика в руках – он придавал ее виду еще большей нелепости. В-третьих, из-за того, что не могла сделать равнодушное выражение лица и скрыть удивление. Это немного разозлило ее и девушка выпалила:       - Что тебе нужно?       - Твоя помощь…

***

      Кошмарный сон детства вернулся. Только теперь вместо худенького грязного мальчика был грязный и избитый парень. Калеб сидел за столом в комнате Алисы и быстро, не чувствуя вкуса, допивал бутылку виски. Окровавленная рубашка валялась у него под ногами. Уговорить Алису помочь ему оказалось нетрудно, фактически, ему достаточно было попросить. Она не сильно перепугалась, увидев его спину, только немного побледнела, отчего стала еще больше похожа на привидение в своей длинной ночной сорочке. Девушка так же не стала спрашивать, что случилось, а он не спешил рассказывать - не хотел огорчать ее тем, что получил увечья из-за Алисы еще и в реальной жизни.       На столе в стаканчике с виски плавала иголка, которую Калеб собственноручно изогнул дугой, и отрезок нитки. Когда в бутылке осталось меньше четверти, он позвал Алису и вылил часть ей на руки.       - Остальное вылей на рану.       Парень только скривился, когда Алиса, не особо церемонясь, выплеснула виски ему на спину – худшее ждало впереди... Когда он очнулся в одном из множества узких переулков Лондона, как раз начинался дождь. Он сидел на земле, прислонившись спиной к стене какого-то здания. Добираясь домой, он раздумывал над тем, что увидел и услышал. Каким бы сказочным не был каждый новый мир, в который он попадал, за всем скрывалась совсем не сказочная тайна, и еще это черное пламя, похожее на болезнь, внутри убитых им врагов преследовало его. Все, что творилось с парнем, когда он попадал с Алисой по ту сторону реальности, крутилось вокруг той старой истории с пожаром. Вспомнились вопли белых масок, надетых на Алису. Вслед за ними в сознании непроизвольно возникло неестественно белое плечо, с которого сползла кроваво-красная ткань – он мог увидеть больше, если бы захотел, но не сделал этого. Ему показалось, что такой поступок был бы чем-то сродни богохульству – а она тогда очень сильно напоминала какую-то восточную богиню.       Обдумать до конца все, что с ним случилось, ему не дали. Возле дома Калеба поджидали двое мужчин, которые незамедлительно дали понять, кто и зачем их нанял. Били профессионально, в основном в живот – больно, но вряд ли даже синяки останутся. Затем один из них толкнул Калеба спиной о стену здания. Парень почувствовал резкую боль и вскрикнул - мужчины, наверное, подумали, что перестарались, и через миг их уже не было. Когда Калеб отдышался и смог кое-как подняться на ноги, он увидел, что окно того здания было заколочено досками, и из одной торчал острием вперед тонкий гвоздь, из которого стекала размытая дождем его собственная кровь. Парень не мог осмотреть свою спину, но и так знал, что там был длинный глубокий порез от основания шеи до низа правой лопатки.       Решение пришло само собой. Где находилась Русалка, жители этой части Лондона знали все без исключения, и Калеб отправился прямиком туда. Двигаясь, он чувствовал, как расходятся края раны. Дождь смывал кровь с его спины и разгонял людей с улиц. Калеб любил дождь – он успокаивал его…       - Швы нужно делать каждые два сантиметра, отступая от края раны на полсантиметра, – он припомнил все, чему научил его тот парень с детдома. Она не отвечала. Калеб не имел ни малейшего представления о том, что Алиса сейчас чувствует, даже смотря украдкой на ее бледное лицо в отражении в зеркале, что стояло перед ним на столе. К спине прикоснулись холодные мокрые пальцы, принося одновременно боль и облегчение. Игла вонзилась в кожу, усилием воли Калеб заставил себя сидеть неподвижно. Когда Алиса доделала первый шов, он выдавил:       - Ты хорошо справляешься. В зеркале он увидел ее лицо, на котором читалось, что она искренне не верит в то, что колоть кого-нибудь живого иглой может ассоциироваться со словом «хорошо».       - Чей то был глаз там под линзой? Алиса на миг замерла, а потом очень тихо все же ответила:       - Чеширского Кота. Он обычно безобиден – не знаю, что ему взбрело в голову.       Калеб вспомнил, что Алиса не слышала, что этот кот тогда ему сказал. Он пристально посмотрел на ее лицо. Очевидно, для нее кот, появляющийся в каких угодно местах по частям, был вполне обычным делом. Девушка почувствовала его взгляд и посмотрела в зеркало. Калеб в ответ улыбнулся одними глазами, чтобы подбодрить ее. Алиса смутилась и опустила взгляд на его спину – парень воспользовался моментом, чтобы насмотреться на ее лицо. Залегла неловкая тишина.       Юноша хотел бы поговорить о чем-то отвлеченном, узнать больше о ней самой, сказать ей, какая она красивая, сказать хоть что-нибудь из того, что обычно говорят нормальные люди тем, кто им небезразличен. Но он прекрасно знал, что этим только оттолкнет ее, испугает, нарушит хрупкое равновесие.       Парень молчал, чувствуя, как холодные пальчики осторожно протягивают нити сквозь его кожу. Когда Алиса доделывала последний шов, в окно что-то глухо врезалось, по стеклу царапнули когти – это была какая-то птица, возможно, голубь.       - Плохая примета, - обронила девушка, затягивая узелок так, чтобы края раны сходились. Подойдя к свечам, что стояли на столе, Алиса уставилась на свои руки в крови. Калеб видел, как она, думая о чем-то своем, медленно вытирает их прямо о свою ночную сорочку.       - Спасибо.       Ответа не последовало. Калеб встал из-за стола и хотел потянуться, но вспомнил о плачевном состоянии своей спины и вовремя остановил себя. Он подошел к окну. Дождь уже не лил, как из ведра, а лишь тихо ритмично стучал по крыше. К мокрому стеклу прилипли три белых пера.       Внезапно, тишину прервал еще один стук. Повернувшись, Калеб понял, что это зонтик, который девушка приперла к столешнице, упал на пол, затем хлипкий столик пошатнулся, и одна из свечей опрокинулась. Она успела лишь чуть-чуть опалить бумаги, что лежали рядом, да еще воск пролился и начинал уже застывать. Догадываясь, что Алиса боится огня, Калеб быстро подошел и потушил пламя, просто хлопнув по бумагам рукой, но было поздно - он только услышал, как ударилась о стену дверь.       Выругавшись под нос, парень бросился за девушкой в открытую дверь, но она уже не вела в коридор, как прежде. Как только он оказался за порогом комнаты, пространство вдруг с большой скоростью раздалось в стороны. В лицо ударил дневной свет, слишком яркий после сумрака комнаты, освещенной лишь свечами, и дождь; а в грудь - холодный, как всегда, металл. Парень упал, ощущения были ужасные – словно кто-то выстрелил ему в грудь почти в упор. Он задыхался, по всему телу проходили судороги, казалось, мышцы сейчас просто порвутся, как слишком натянутые струны. На камень, что оказался под ногами, потекла кровь, смешиваясь с дождевой водой. Мучительно медленно боль прошла, судороги утихли. Немного отдышавшись, парень поднялся на ноги и тут же потянулся рукой, чтобы ощупать свою спину. От длинной воспаленной раны остались только швы в абсолютно здоровой коже.       Сильный дождь немного мешал осмотреться, но Калеб понял, что стоял посреди огромного города, дома которого были сделаны из светлого камня. Он мог бы быть похожим на Лондон, но никто никогда не видел последнего таким чистым. Город напоминал пустой лист бумаги, люди не оставили на нем своей грязи и следа разрушения - не написали ничего. Улицы были безлюдны, Калеб не увидел вообще никаких следов пребывания здесь каких-либо существ.       Все еще ощущая ноющую боль во всем теле, парень медленно двинулся вдоль одной из улиц, которая вела к подобию площади. Посреди нее возвышался какой-то памятник. Приблизившись, Калеб смог прочесть, что писало на постаменте под цельной глыбой белого камня:       "Эйн Соф Аур"** * - вот вспомнила, почему написала это - Кэрролл из воспоминаний знакомых тоже всегда имел волосы несколько длинней, чем было прилично. ** - из древнееврейского "безграничный свет", дословно "свет конечного небытия", такое странное название города через непосредственную связь между 22 старшими арканами колоды Таро и буквами иврита, что также являлись астрологическими и алхимическими символами.