Глава 9. Колесо Фортуны
15 апреля 2013 г. в 16:21
В правильном положении: Сила духа, поддержка, транспорт, счастливый случай.
В перевернутом положении: Проявление проблем из прошлого, падение после взлета, отсрочка и задержка в разрешении ситуации, человек, столкнувшийся с трудностями, человек из неблагополучной семьи или круга общения.
Калеб уныло посмотрел на бумажного мотылька и ничего не ответил. Он уже давно был не уверен в том, кто он или тот ли это он, что был раньше…
Мотыльки поспешили назад, оставив его наедине со звенящей тишиной и темнотой, если их тут вообще можно было разделить. Калеб решил, что стоять на месте и разглядывать исполинские цветы не лучшее занятие, если он действительно хочет найти Алису, и ступил на первый листок лилии. Хоть тот был твердый, словно действительно из стекла, шаги парня не сопровождались никакими звуками вообще, что создавало чувство неполноценности восприятия. Привычная реальность существовала тут обрывками.
Пока листья располагались так, что ему даже перепрыгивать с одного на другой не приходилось, чтобы следовать по пути, указанному старейшиной мотыльков. Шагая, Калеб вытащил свое новое оружие из блестящих ножен, поняв вдруг, что никогда даже не держал ничего подобного в руках. Если с косой он управился, так как косить траву за его пока короткую, но бурную жизнь пришлось немало, то, что делать с этой огромной бритвой, он не догадывался. Ни минуты не сомневаясь, что ему придется столкнуться с кучей врагов по пути к цели, Калеб остановился и рубанул воздух по косой линии слева на право. При этом парень чуть было не потерял равновесие, так как внезапно вес клинка будто бы пропал. Вены под кожей на руках стали темного цвета, почти как щупальца «проклятия гнева», как его назвал старейшина.
Поместив клинок назад в ножны, Калеб пошел дальше. Ему показалось, что никуда он не дойдет, ведь пейзаж вокруг не менялся – гигантские белые кувшинки и больше ничего – а будет бродить вечно в этой темноте. Но вскоре, перепрыгивая с одного листка на другой, он наконец заметил что-то большое впереди.
Это и вправду был дворец, только висел он вверх дном, как и любое осиное гнездо, а ошибиться в том, что это именно оно, было невозможно. Увеличенные в сотни раз серые бумажные стены выглядели грубыми и прочными, пронизанные десятками ходов, из которых исходило слабое свечение. Оставалась одна единственная проблема – как преодолеть расстояние в сорок, или около того, метров между Калебом и ближайшим входом в «замок».
Водяные лилии были и выше парня, но он не представлял, как взобраться по их идеально гладких стеблях. Но тут из темноты послышался шум рассекаемого воздуха. Калеб уже знал, кого увидит – дракон кружил вверху. Парень не понимал, зачем это странное существо следует за ним, но в его присутствии почему-то становилось спокойнее. Минуту Калеб наблюдал, как дракон описывает спираль вокруг него, а когда тот пролетал буквально в паре метров от края листка кувшинки, парень, отбросив сомнения, прыгнул, успев ухватиться за серебристую длинную шерсть. Хоть у существа и не было крыльев, какая-то сила двигала его в воздухе на большой скорости – Калеб еле удержался одной рукой, когда дракон рванул в сторону. Парень почувствовал, как пальцы сжимаются сами по себе, а во всем теле появляется прыть, которой раньше не было – держаться стало легче. Дракон же тем временем летал широкими кругами вокруг осиного дворца.
Ухватившись за шерсть второй рукой, Калеб начал придумывать, как бы соскочить на гнездо, тут же не упав с него. Это было сложно, ведь на поверхности бумаги даже зацепиться не было за что. И тут ему в голову пришла абсолютно сумасшедшая мысль. Её было невозможно осуществить для обычного человека - но он-то теперь был совсем необычным, по крайней мере, в этом мире. Послав мысленно к чёрту себя и все свои отличные идеи, из-за которых он когда-нибудь непременно загнется, Калеб рассчитал момент и отпустил шерсть. На один долгий миг парень перестал дышать вообще, наблюдая, как медленно приближается поверхность дворца ос. Чувствуя, как до боли напрягаются мышцы, он на лету выхватил клинок с ножен и, ухватившись за рукоять обеими руками, приготовился к удару.
Сила, с которой он врезался в стенку гигантского осиного гнезда, наверное, переломала бы обычному человеку все кости в теле, но Калеб умудрился не только не расшибиться, упав на ноги и согнув колени в нужный момент, но и вогнать в гнездо свой клинок по самую рукоять. Толстенная бумага в сотни шаров грязного цвета не была такой прочной, как казалось на первый взгляд. Лезвие бесшумно начало рассекать толстую стенку – Калебу пришлось приложить огромных усилий, чтобы не упасть.
«Для разрезания бумаги в самый раз…» - подумал он при этом и чуть не засмеялся над собой.
Ухватиться не было за что, кроме его же собственного клинка, зато достаточно скоро в стенке образовался проем там, где слои бумаги начали расползаться. Отпустив рукоять одной рукой, парень ухватился за прорез, еле не сорвавшись вниз при этом. Неожиданно легко ему удалось подтянуться и забраться внутрь.
Осиное гнездо, как оказалось, являло собой клубок из нор и проходов от слишком тесных для человека до таких, где разминулись бы два кэба. Тот, в котором оказался Калеб, позволял только сидеть. Зато он весь был прошит неравными большими дырами, что вели в соседние ходы. Сквозь них парень уловил какое-то движение и шум. Тихо пристроив клинок назад в ножны, он приблизился к одной из дыр и осторожно выглянул вниз.
Проход, что оказался под ним, был полон, судя по всему, стражи. Эти осы не носили таких доспехов, как та, что он убил, но их было очень много. Видимо, они услышали шум от падения Калеба и все вместе полетели наружу узнать, что это было. Проход удачно остался пуст. Калеб еще немного выждал и, бесшумно спустившись, начал продвигаться внутрь. Он точно знал только лишь то, что ему нужно было попасть в центр гнезда –как это сделать пришлось разбираться на месте.
Первых несколько минут Калеб тихо пробирался пустыми проходами. По мере того как он продвигался, вокруг прибавлялось странных украшений, как например бронзовые изваяния, что изображали чудовищ или тех же насекомых в человеческих, хоть и странных, одеждах. Когда же, выглянув из-за изгиба прохода, парень увидел еще одну заставу стражников, среди которых нашелся один в доспехах, видимо, выше по чину, пришлось искать обходной путь. По огромным выемкам, в которых, очевидно, раньше были гигантские осиные яйца, Калеб забрался к потолку, где было много дыр в другие проходы, слишком узких для ос. Пытаясь не потерять ощущение нужного направления, парень вслепую передвигался виляющими норами, местами находя дыры в другие проходы, где сторожили воины-осы.
Скоро нора пошла вверх, и пришлось карабкаться. Картина, что открылась с небольшого отверстия, которым заканчивался лаз, была гротескной и пугающей. Большое помещение, в которое вливались сотни других нор и ходов, служило прихожей к другому, вероятно, еще большему. Перед темным проемом, что вел в неизвестность, стояли две осы в доспехах с огромными кривыми клинками в лапках.
Над всем этим возвышалась огромная статуя. Целая армия ос воителей вооруженных до зубов не напугала бы Калеба больше, чем ЭТО. Статуя изображала существо с телом женщины и уродливой головой осы на длинной, слишком тонкой шее. Одето оно было в такой же халат с прямоугольными рукавами, как тот, что дали ему мотыльки, только ее одеяние было длинным и роскошным. Оно было небрежно разметано вокруг ее тела, открывая одну грудь и идеальное бедро с огромной татуировкой. Изваяние полулежало в вальяжной позе, и его каменная кожа тускло белела в неверном свете фонарей, коих тут было очень много. И было в нем что-то настолько извращенное, что от плохих предчувствий волосы на голове встали дыбом.
Проход находился прямо возле локтя статуи, и там же стояли осы-стражники. Иного пути в центр гнезда не было, и Калеб приготовился сражаться.
«Вот каково оно рыцарям в сказках, когда они выступают на дракона…»
А было немного страшно – Калеб еще не забыл, сколько увечий нанесла ему даже одна безоружная оса. Это был один из моментов, когда выбирать особо не с чего, назад пути нет, вперед путь один. И эта предопределенность пугала. Начинало казаться, что все это судьба – но поверить в такое было бы слишком большой роскошью.
Проверив, легко ли выходит из ножен лезвие, Калеб подождал, когда один из стражников приблизится к той стороне помещения, где он притаился в темном отверстии вверху. Дальше все происходило очень быстро, и чувство этого только усиливал тонкий визжащий свист клинка. Без видимых усилий спрыгнув с достаточно большой высоты, Калеб одним движением обрубил осе все лапки с левой стороны – они были плохо защищены доспехами. Пронзительно зажужжав, та быстро обернулась и нанесла пару быстрых ударов сразу двумя клинками теми лапками, что остались. Второй стражник поспешил на подмогу – времени оставалось катастрофически мало.
Калеб уклонялся от взмахов лезвий, пытаясь поймать нужный момент, зная, что второго шанса у него не будет. И наконец-то, когда противника занесло на слишком далеком выпаде, парень рванул вперед и, схватив осу за правый наплечник доспехов, отсек ей голову, одним четким движением вставив клинок в щель между ее нагрудником и пластинами, что защищали шею.
В тот же миг он почувствовал движение за спиной и дернулся в противоположную сторону, но опоздал на доли секунды. Резкая боль пронзила спину между лопатками. Оса видимо намеревалась срубить ему голову, но лезвие успело лишь черкнуть по спине от основания шеи до низа правой лопатки. Почувствовав прилив невообразимой злости, Калеб вместо того, чтобы отпрянуть, молниеносно повернулся к осе и, схватив ее за один из декоративных рогов на шлеме, вогнал свой клинок в глазницу так, что тот скрипнул по задней стенке шлема.
Порез на спине был не очень глубокий, но, как и все раны от очень острых предметов, жутко болел при каждом движении, и из него сильно шла кровь.
«А бабочка была права – я только тем и занимаюсь, что подставляю свою шкуру…»
С того момента, как Калеб улыбнулся Алисе, он покалечился больше раз, чем за несколько предыдущих лет – неважно, что это было нереально, боль от этого меньше не становилась, да и сложно было назвать мир, в котором он пребывал, сном или выдумкой.
В душе Калеба проснулись неприятные воспоминания – история из его пребывания в сиротском приюте после смерти его родителей. Он был тогда худеньким вечно грязным мальчишкой, что с напускным мужеством пытался вынести все бесчисленные невзгоды своей короткой жизни. Как-то раз, исследуя с шайкой таких же сирот берег Темзы, он сильно порезал ногу о разбитую бутылку под водой. В приют он вернулся, оставляя за собой тоненький след из капель крови, к вечеру у него начался жар. На следующий день нога совсем опухла; надзирательница приюта вызвала своего знакомого врача только еще через пару дней, когда стало понятно, что само не пройдет. Смилостивилась она только потому, что Калеб среди всех сирот был самым перспективным кандидатом в трубочисты, так как был ловким и бесстрашным для своего возраста.
Врач пришел навеселе, посмотрел беглым взглядом на рану и сказал, что нужно будет отрезать ногу до колена. Калеб, что плохо соображал от горячки, так еще в жизни не боялся. Той же ночью, когда надзирательница отправилась к себе, в большую комнату, где спали мальчишки, пришел молодой парень что занимался черной работой в их приюте. Он принес с собой две бутылки крепкого дешевого виски. Первую он заставил выпить Калеба почти целиком. Из второй обмыл себе руки, нож, что он вытащил из кармана, и еще какие-то мелкие предметы, которых мальчишка не разглядел в пьяном бреду. Остальные дети, не издавая ни звука, собрались вокруг его постели, двоих парень попросил держать больного за плечи. А тогда началось самое адское испытание, что только можно было придумать. Парень разрезал Калебу ногу и начал выпускать гной и полоскать рану виски – это продолжалось, пока он не уверился, что сгнивших тканей не осталось. Тогда и выяснилось, что мелкими предметами были кривая иголка и нитки. Маленький Калеб сначала кричал в подушку, потом плакал, когда парень уходил, он потерял сознание, а через два дня уже встал на ноги, хоть и опираясь о стены.
Эта тонкая рана на спине очень напомнила ему ту из детства, старый страх пробудился и заскреб холодными когтями где-то в груди. Успокоив дыхание, Калеб решил, что он перерос боязнь боли, и медленно двинулся к чернеющему проему.