Сделай всё правильно

      Знаете, за что я люблю своих подруг? За то, что они всегда рядом и бросят все свои дела, чтобы помочь. Мы вместе с таких времён, что я даже не могу вспомнить день, когда мы познакомились.       Маргарет Ринк, или Пегги, как мы её называем, - психолог в одном из реабилитационных центров, счастливая жена и заботливая мать, обожает кинофильмы и не пропускает ни одной громкой премьеры. Недавно переехала в новый дом в "зелёной зоне" и теперь у неё свой домашний кинотеатр. Пегги всегда знает, она буквально чувствует, кому и когда из её близких нужна помощь.       Мелани Спрингс – успешная писательница, её книги не найдёшь в бульварных лотках или в ларьках на вокзалах среди беллетристики в мягких обложках, хотя пишет она во многих жанрах. Это и сказки для совсем маленьких, инфантильные, но поучительные романы для подростков, и приключения с любовной линией для дам старше и размышления о жизни в стиле псевдобиографии. Когда её спрашивают, откуда она берёт сюжеты, она отшучивается, что всё это витает в воздухе, а её длинные волосы собирают информацию и передают её в мозг.       И я, Сигрейв Фернандес, в прошлом курьер в фирме "Колибри", обеспечивающей питанием различные съёмочные и концертные площадки и мероприятия. После одного глобального события в моей жизни мне пришлось нарушить главное правило фирмы, и я уволилась, прежде чем кто-либо об этом узнал. Теперь я художник - оформитель в издательстве, где печатается Мелани. Не скажу, что я супер крутая художница, что даже могу делать свои выставки и одеваться в стиле богемы 20-х, но в издательстве меня хвалят, авторы идут на различные уловки, чтобы я занялась именно их произведениями, хотя знают, что я останусь верна Мелани Спрингс, недавно в прессе появилась заметка об одной из моих книг. Недавно мне удалось накопить на хорошенький мотоцикл ярко-жёлтого цвета. Мне определённо нравится такое положение дел, даже если учесть, что в личной жизни полное затишье.       Хорошо, мою личную жизнь можно охарактеризовать как "всё сложно с Джереми Реннером". И в отличие от девочек-фанаток я имею полное право так говорить. Именно Джереми и стал тем глобальным событием, что развернуло мою жизнь на все 180 градусов, но ведь вы и сами знаете всю историю наших с ним отношений, не так ли? Я странная, многие мечтают о нём, а я, получив в руки заветную мечту миллионов поклонниц, отпустила его, когда у него родилась дочка. Потому что так было правильно. Но после четырёх месяцев затишья я начала сомневаться. Его не хватало безумно, не хватало колдовских глаз, сильных рук, оставляющих следы на теле, спокойного молчания или громких криков. А потребуй я у него остаться, что бы он сделал? Хорошо, это дело давнего прошлого, хотя в рюкзаке ещё лежат ключи от его небольшой квартиры, где мы жили вместе, и телефон я так и не сменила, и в памяти до сих пор стоит "Я постараюсь разобраться со всем быстро". Только некоторое время я не могу разобраться, верю я ему или нет, может, стоит забыть, как страшный сон и начать свою жизнь, освободиться от всего, что меня держит?       Резкий звонок в дверь отрывает меня от очередной работы. Посетитель, верно, очень взволнован, если трель не прекращается, даже, когда я начинаю греметь замком. Едва я открываю, как меня сбивает с ног ураган Мелани. Она прыгает по узкому коридору, размахивает каким-то конвертом, пытается что-то сказать, но эмоции переполняют настолько, что из горла вырывается только сдавленный хрип.       - Вдох-выдох! – почти приказываю я, с силой удерживая её на месте.       - Я только что из издательства! – она вихрем летит на кухню, где я обычно принимаю гостей, падает на стул и нагло тянет из плетёной корзинки свежее печенье.       - И что? Выдают премию? – я ставлю чайник, ищу на полке банку кофе. Джереми приучил меня к растворимой гадости, как отзывалась о сублимированном кофе Пегги, и ещё к массе вещей. Мы уже не вместе, но он всё ещё находит пути в мою жизнь.       - Нет, помнишь специальное издание сказки братьев Гримм о Ганзеле и Греттель, там ещё продолжение было по фильму "Охотники на ведьм"?       Киваю, просто киваю, отвернувшись, не хочу, чтобы Мелани заметила моё состояние. Эту книгу я разрисовывала с особым усердием, даже отказалась от помощи других художников, временно заморозила другие проекты, всецело посвятила себя ей. Мне так хотелось сделать Джереми приятно, показать, что пусть я не смотрю телевизор и не видела ни одного его фильма, но я горжусь им, и мне нравится то, что он делает. Книга вышла после того, как мы расстались, поэтому я даже не узнала, что он об этом думает.       - Сегодня с главным редактором связалась агент Джереми Реннера, сказала, что ему очень понравилась та книга, и угадай, кого он лично пригласил на премьеру нового фильма Дауни-младшего, чтобы поблагодарить?       - Что? – кажется, у меня из рук выпала жестяная банка, кофе рассыпался по полу, неприятно лип к босым ступням, когда я на негнущихся ногах подошла к Мелани.       - Вот три пригласительных, - она положила на стол белоснежный конверт, из которого торчали три цветных билета, - на сам фильм, на пресс-конференцию и, только для тебя, на закрытый банкет после. Детка, ты первая увидишь третьего "Железного Человека"! Ты рада?       Загудел чайник, а я стояла с этими билетами в руках и не знала, что и думать. Глупая шутка? Желание увидеться? Что же это значит? И почему именно три билета? Хочет проверить, есть ли у меня кто-то, с кем я могу прийти?       - Так что, нам готовиться? В смысле, кого ты возьмёшь с собой? – её так и распирало от волнения и интереса.       - Позвони Пегги, расскажи об этом и спроси, сможет ли она взять машину, не отправимся же мы на моём Ducatti, - сказала я первое, что пришло в голову.       Мелани радостно взвизгнула, обняла меня и, не дождавшись кофе, покинула мою квартиру, что-то крича о будущем глобальном шопинге. Когда за ней захлопнулась дверь, я словно очнулась, бросила билеты на стол и принялась за приборку. Глупо, очень глупо после того, что было, присылать мне эти билеты. Тем более, три. Если бы он хотел проверить, есть ли у меня кто-то, то мог прислать и два. И с чего он взял, что у меня после него может кто-то быть? Не доверяет мне? Это понятно, после того, что я устроила, когда приняла решение сама от него уйти. Я напилась пьяной, потащила в постель незнакомого мужика. Хорошо, что Джереми тогда меня нашёл, даже не представляю, что могло бы приключиться, если бы между мной и Эриком что-то произошло. Нет, три билета – для меня и моих подруг, ведь я часто рассказывала ему о Пегги и Мелани. Значит ли это, что он решил что-то важное, если хочет увидеть моих подруг, сестёр фактически? Ох, нет, это глупость, если бы как в комиксах над моей головой висело облачко с текстом, я бы развеяла его руками, чтобы никто не узнал, о чём я подумала.       В дверь опять позвонили. Я ссыпала мусор с пола в ведро, отряхнула руки и пошла открывать. Неужели Мелани что-то забыла? Но это была не Мелани, и даже не Пегги, за дверью стоял юноша-курьер с большим пакетом в руках.       - Мисс Фернандес? – спросил он, заглянув в сопроводительный лист. – Вам посылка, - он тяжело опустил пакет на пол и протянул мне бумаги для подписи.       - Но я ничего не заказывала, - сказала я первое, что пришло в голову, глядя на лейбл известного модельера. – Вы, возможно, ошиблись адресом.       - Нет, всё верно, - с нажимом произнёс он, видимо не привык привозить такие дорогие вещи в кварталы типа моего. И уж тем более не привык, что ему открывают растрёпанные дамочки, испачканные в кофе. – Распишитесь, пожалуйста.       - Хорошо, но если это ошибка, то я за сохранность не ручаюсь, - беру у него твёрдую папку, профессионально (когда я работала в "Колибри" у нас были такие же) перехватываю висящую ручку и расписываюсь.       Мальчишка уходит, так и не поняв всей шутки, а я пинком отправляю пакет в комнату, надо же, какой у меня хороший удар, может и не стоило уходить из женской футбольной команды в школе? Могла бы продолжить спортивную карьеру. И ещё раз. Пакет отлетает дальше, из него выпадает коробка, приоткрывается крышка, и я вижу широкую полосу блестящей жемчужно-серой ткани. Неужели… Быстро вытряхиваю содержимое коробки на кровать, бросаю на пол обёрточную бумагу и замираю. Платье. Красивое платье, такое, какое мне нравится – с тугим корсетом, с прикрытыми лёгкими кружевами плечами и пышной многослойной юбкой. Наверно, оно стоит в семь моих Ducati. Замираю в восхищении, оно настолько совершенно, что надеть его могла бы только принцесса. Или Золушка, тогда где же хрустальные туфельки? Из созерцания меня вырывает шорох падающего пакета, и я не обратила бы на него внимания, если бы не увидела уголок скромно выглядывающего конверта. Письмо?       "Надеюсь, платье тебе понравится. Д.Р."       Вот с… хороший человек. Кажется, я уже упоминала сегодня, что он умеет находить пути в мою жизнь? Так вот, сейчас он открыто постучал в мою дверь.       Неделя до премьеры проходит как в тумане, я становлюсь настолько рассеянной, что не могу ничего правильно сделать. Наш редактор списывает это на волнение от встречи со звёздами экрана, что, кстати, отчасти верно, и оставляет меня в покое до самой премьеры, предупредив, что после я должна буду всё наверстать. Пегги и Мелани возбуждены чуть меньше, они даже не выбиваются из своей обычной жизни, только в день мероприятия мы дружно запираемся в моей маленькой квартире. На Красную дорожку мы решаем не ехать – зачем трём обычным девушкам светится перед прессой? – поэтому Пегги привозит нас на Audi мужа (сама она водит маленькую машинку ядовито-салатового цвета, а Мелани вообще предпочитает велосипед) к кинотеатру на час позже и оставляет её чуть в стороне от дорогих машин.       В зал мы проходим с прессой и более скромными гостями. Пегги сжимает в руке свою небольшую сумочку, забитую фотографиями. Сегодня она, как самая преданная поклонница, намерена попросить автографы у всех, кого увидит. Я осматриваюсь, стараясь держать равнодушное выражение на лице. Не пристало Золушке в таком красивом платье метаться по залу в поисках Принца. Кстати о принце, скоро всех отведут в зал, а его до сих пор нет. Или я его не заметила? Ждёт, пока я останусь одна, чтобы выскочить, как чёрт из табакерки и утащить куда-нибудь, где меньше народу и не так светло? И вновь мне вспоминается комиксное облачко с диалогом, которое я развеиваю руками. Максимум, что меня ждёт от встречи с ним – скупое "спасибо", несколько его шуточек, натянутых наигранных улыбок, возможно, мы будет позировать для прессы и всё. А платье просто для того, чтобы я выглядела соответствующе, думаю, то жёлтое с пляжными шортами повергло его в глубокую депрессию.       И всё к чёрту! Я легко топаю серебристой, в тон платью, туфелькой на небольшом каблучке, расправляю спину, задираю нос. Тебе приглянулась гордая и неприступная девушка, которой ты был не интересен, что ж, сегодня я проверю, что от неё осталось. Пушистые кудри щекочут открытую шею, приятно скользит по коленям необычный разорванный подол платья, мягкая музыка не раздражает, Мелани и Пегги ведут себя как положено степенным дамам, пусть и впервые попавшим на такое мероприятие. Неожиданно я думаю, что мне всё это нравится. Наконец, нас приглашают в зал, а там происходит то, что я уже видела на премьере "Эволюции Борна", поэтому, как только гаснет свет, я снимаю надоедливые туфли и погружаюсь в мир аудиокниг, закрыв глаза. Что у нас сегодня? "Слушая песню ветра" Мураками? Итак, "Такой вещи, как идеальный текст, не существует. Как не существует идеального отчаяния". Это сказал мне один писатель, с которым я случайно познакомился в студенчестве. Что это означает на самом деле, я понял значительно позже – а тогда это было неплохим утешением. Идеальных текстов не бывает – и все". Как и идеальных людей, - мысленно добавляю я.       - Знаете, я тут подумала, - скромно беру слово, пока Пегги рассматривает свои подписанные открытки. – Может, мне не идти на банкет и поехать домой с вами?       - Нет, ты что, с ума сошла! – Мелани едва не кричит, сминая в пальцах тонкие бретели моего королевского платья. – Ты же ещё не познакомилась с Реннером. Не забывай, что ты тут ради него.       - Если бы он так горел желанием со мной познакомиться, то не стал бы тянуть, - я очень устала от этого вечера, а ведь для меня всё только начиналось. Если я войду в тот зал, где за мной закроются двери, одна, то это будет означать… Не знаю что, но не очень хорошее.       - Боже, Сигрейв, да успокойся ты, - Пегги отвлекается от своих картинок. – Просто погуляешь там, попробуешь, чем кормят, лучезарно улыбнёшься Джереми Реннеру, скажешь ему пару слов о своей работе, вызовешь такси и к полуночи будешь дома. Ты же не психованная фанатка, ты умеешь держать марку. Всё, Мелани, поехали, а то Дерек уже четыре раза звонил. А ты завтра, как выспишься, позвони мне и всё расскажи, - она помахала мне рукой, подхватила Мелани и быстро удалилась.       В зале было не так много людей – актёры, их семьи, люди с киностудий, представители крупных и серьёзных печатных изданий, которые точно не будут искать скандалов, ещё кто-то, кого я не могла опознать, даже применив все свои знания, приобретённые за годы работы в "Колибри". На меня никто не обратил внимания, это было как раз кстати, потому что я не представляла, как вести себя в обществе этих людей.       - Мисс Фернандес? – позади меня раздался приятный женский голос. Я оборачиваюсь, только платье шуршит, да проезжаются по полу каблучки.       - Да? – отвечаю я, по привычке зарывая ладони в пышные складки юбки. Только ради этого я и мечтала о таком платье.       Передо мной стоит очень милая женщина в чёрном скоромно поблёскивающем маленькими стразами платье. А рядом возвышается ОН – Джереми Реннер, сверкая привычной улыбкой. Играет, делает вид, что не знает меня. Хорошо, поддерживаю.       - Джереми, познакомься, это Сигрейв Фернандес из издательства "Феникс". Она разрисовывала книгу, о которой мы говорили, - она представляет нас.       - Мне приятно познакомится с вами, - я приветливо улыбаюсь, протягиваю для рукопожатия руку.       - Взаимно, мисс… Простите, не запомнил, - он чуть сощуривает глаза, прожигает во мне дыру.       - Фернандес, - подсказываю, замечая, как закатывает глаза его агент.       - Мисс Фернандес, мне очень понравились ваши рисунки. Я говорил о книге Джемме и другим, кто снимался в "Охотниках на ведьм", они тоже были в восторге. Давно вы занимаетесь иллюстрированием?       - Нет, сравнительно недавно. В основном я работаю совместно с другими художниками, но с этим изданием вышло сложнее. Редактор потребовал, чтобы все иллюстрации были в едином стиле, поэтому мне пришлось работать одной, - отвечаю коротко и ёмко, старясь сохранить осанку и ровный тон. Потому что я разрываюсь между двумя желаниями, первое из которых убежать, куда глаза глядят, а второе - броситься к нему, теряя остатки гордости.       - Но ведь это того стоило. Насколько я знаю, книгу раскупали прежде из-за ярких картинок, а уже потом из-за популярности фильма или сыгравших в нём актёров. Я считаю, что вы хорошо потрудились, - от этого комплимента меня словно встряхивает мощным зарядом. Неужели он на самом деле так думает, неужели ему настолько понравилось.       - Спасибо, - голос чуть дрожит, подгибаются колени, но я стараюсь об этом не думать. – Я волновалась, когда бралась за этот проект, думала, что будет трудно хотя бы приблизиться к высокому уровню фильма. Яркость персонажей, эмоции, связи между героями, динамичные сцены сложно изобразить в статике.       Теперь его очередь удивляться, я вижу это в его глазах и чуть проскользнувшей мимике. Но я действительно смотрела "Охотников…", впервые за столько лет равнодушия к кинематографу я скачала фильм и посмотрела его.       - Знаете, критики не очень лестно о нём отзывались…       - Я не критик, я художник, и мне понравилось, - смущённо улыбаюсь. – Я вообще люблю сказки, правда не такие кровавые, хорошо, что мы думали в первую очередь о детях, когда делали этот выпуск, не думаю, что могла бы нарисовать всё это море крови, - меня даже передергивает, что не укрывается от его глаз. Это в который раз доказывает, что фильм я действительно смотрела.       - В любом случае, спасибо за вашу работу, - он растерян на столько, что не замечает, как дёргает его за рукав его агент, наверно, он должен встретиться ещё с нужными людьми, которые точно важнее меня. И тут он делает       то, что в принципе для него нормально, а вот для нас… Он обнимает меня за талию и за доли секунд прикосновения успевает шепнуть мне на ухо: - Попробуешь уйти сейчас, и утром я вышибу с ноги твою дверь.       Пока я пытаюсь придумать достойный ответ, он уже уходит. Нет, вы слышали? Мою дверь! Мою свежеокрашенную дверь! И ведь я ему верю, он в "Эволюции Борна" открыл тяжёлую металлическую дверь при помощи топора и ноги. Что обо мне подумают соседи? Нет, Сигрейв, им не до тебя будет, если они увидят Джереми Реннера, то ты и твоя дверь заинтересуют их в последнюю очередь. Возможно, лишь миссис Питч вызовёт полицию, если только её слуховой аппарат разберёт крики молодых поклонниц в коридоре. Нет, тогда мне определённо необходимо сразу впустить его в дом, ему не нужно светиться около квартиры какой-то иллюстраторши, и уж точно ему не нужен привод в полицию. А если я его впущу, то… Уйдите, пошлые мысли, я вас умоляю, уйдите! И ведь не Джереми в них нападает, а я, ему придётся меня держать, и он удержит, человек с такими руками не только меня удержит, но и донесёт до кровати и… Пошлые мысли, вы ещё здесь? Мне определённо нужен свежий воздух.       Выхожу на балкон, что расположен с другой стороны от входа. Охрана хорошо работает, я не вижу ни одного репортёра, да и меня скрывают плотно сплетённые кроны деревьев. Никогда бы не подумала, что за этим кинотеатром есть небольшой парк. Возможно, он и придуман для таких, как я, кому претит шум вечеринок, кто любит тишину и покой. Присаживаюсь на угол толстых и широких перил, скидываю ненавистные туфли, позволяю прохладному ветру уносить из моей головы все мысли.       - Вижу, вам здесь скучно, мисс? – мужской голос с приятным британским акцентом выдёргивает меня из ощущения пустоты. Я поворачиваю голову и вижу перед собой мужчину в строгом чёрном костюме с бабочкой. Единственное, что выбивается из его образа настоящего английского джентльмена – это задорные рыжие кудряшки.       - Я не привыкла к таким мероприятиям, - честно отвечаю, пытаясь нащупать ногами туфли.       - Вы здесь впервые?       В ответ киваю, наконец, обувшись.       - Простите, меня зовут Том Хиддлстон, - представился он, протягивая мне аристократически узкую ладонь.       - Я Сигрейв Фернандес, - не чувствуя подвоха отвечаю на его рукопожатие. – Рада знакомству.       - Испанка?       - Почти, кажется, всё, что осталось от испанских корней - это фамилия, да некоторые черты характера. А вы из Англии?       - Акцент выдаёт? – смущённо улыбается он.       - И манеры, и бабочка, и, да, акцент тоже.       Том смеётся.       - Как же вы тут оказались, леди?       - Считайте меня Золушкой, которую добрая фея, - "точнее, фей", - отправила на бал. Вот стукнет полночь и превратится и платье в лохмотья, и карета в тыкву, и я - в простого работягу в золе, точнее в грифельной пыли.       - У нас есть еще немного времени до полуночи, - он отставляет локоть, предлагая взять его под руку. – Сочту за честь быть вашим принцем. А если и не принцем, - наверно, он замечает моё волнение и правильно его трактует. У меня есть принц, только он где-то потерялся, - то хотя бы сопровождающим.       Благодарно киваю, это мне подходит, только после придётся долго объяснять Джереми, что не взволновали меня кудри Тома как-его-там, а мне просто было не по себе в этом месте в одиночестве, поэтому я была рада, что нашёлся мне сопровождающий. И когда я возвращаюсь в зал под руку с кавалером, то все на нас смотрят. Меня это смущает, а Тома совсем нет, видно, что он привык к такому вниманию, неужели он актёр? Нет, хватит с меня таких приключений. Мягко отвожу Томаса от центра зала, он понимает, что мне не нравится столько внимания, и соглашается. Мы просто беседуем ни о чём, он действительно актёр, играл вместе с моим Джереми (все слышали, я подумала "мой Джереми". Куда катится мир?) в фильме, названия которого я не запомнила. Нужно будет потом у него спросить. Если я ещё конечно вспомню фамилию Тома. Я рассказываю ему о своей работе в издательстве. И вроде всё хорошо, он интересный и внимательный собеседник, но мне почему-то кажется, что я не только светской беседой его интересую.       - Том! – окрикивает его кто-то позади меня. Но такой родной и любимый голос я узнаю раньше, чем на мою талию ложатся тяжёлые горячие руки. – Вижу, ты уже познакомился с моей девушкой?       - На сколько я знаю, она всего лишь иллюстрировала книгу по твоему фильму, - усмехается Том, понимая, что вот и появился мой Принц.       - Конечно, но ведь такое невозможно нарисовать без любви, правда, милая? – Джереми кладёт подбородок мне на плечо и прижимает ближе, ничуть не стесняясь.       А я краснею и ворчу что-то не понятное. Разве можно быть ещё несдержаннее, чтобы даже обнимать меня в заполненном людьми зале, да ещё и так показательно. Что обо мне подумают люди, что здесь находятся? А вдруг это попадёт в завтрашние газеты? Не хотелось бы мне быть на первой полосе и в центре скандала.       - Извини, Том, я её у тебя заберу, она у меня такая скромница, - он разворачивает меня спиной к Томасу и, так же придерживая за талию, уводит из зала.       Мне страшно и неприятно под взглядами сотни людей, кажется, что даже ноги не идут, и если бы Джереми меня не поддерживал, я бы точно упала. Или шарахнулась бы в сторону, убежала бы. Почему нельзя сделать всё тихо и без этого позерства. Зачем он выставляет на показ то, что нас что-то связывает, кроме той дурацкой книжки с картинками, да я уже сотню раз прокляла тот день, когда согласилась взяться за этот проект. Если и рвать все связи, то нужно было делать это сразу, а не вспоминать его взгляд и "дождись". Неужели даже после того, что мы сказали друг другу в тот злополучный вечер, так и осталось для него пустыми словами? Неужели я так и осталась для него шлюхой, с которой приятно провести вечер и ночь, которой можно похвастаться перед друзьями? "Невозможно нарисовать без любви"… Да какая у нас с тобой любовь, что может быть между известным актёром и простой иллюстраторшей, пусть и из крупного издательства? Обида захлёстывает с головой, в горле встаёт знакомый ком, щиплет глаза от надвигающихся слёз. А Джереми так же тянет меня в светлый безлюдный коридор, словно не замечает, как меня трясёт.       Он приводит меня в тёмную часть здания, а оттуда, кажется, в комнату техников. Джереми с шумом пытается найти выключатель и закрыть дверь, а я стою на месте, боясь даже пошевелиться. Наконец, зажигается тусклый свет.       - Что ты себе сейчас не придумала, - он развязал узел галстука и рывком стянул его, едва не задушив себя, - это всё не правда. Я всё решил.       - Джереми, послушай… - хочу начать, но меня нагло прижимают к стене и целуют. И я забываю, что хочу сказать, я вообще ни о чём не думаю. Потому что это Джереми, потому что мы целуемся, и можно отвечать на поцелуй, можно прижиматься и дышать его запахом, от которого я почти отвыкла, можно прижиматься. Только сейчас я понимаю, как соскучилась, как я его люблю и какой невыносимой была для меня наша разлука. Он разрывает поцелуй, когда у нас заканчивается воздух, но я не успеваю даже вздохнуть, когда он вновь тянется ко мне. – С ума сойти! – выдыхаю я, когда он сжимает меня особенно сильно.       - Согласен, – Реннер смеётся в мои припухшие губы. – Мне от тебя крышу снесло давно и прочно. А тебе? Ну же, скажи.       - Мне тоже. Зачем было это представление в зале?       - Перед Хиддлстоном? Мне не понравилось, как он на тебя смотрел.       - Он мне совсем не понравился! То есть понравился, но не так, как ты думаешь. В смысле, что…       Мои сумбурные объяснения прервали ещё одним горячим поцелуем.       - Я знаю. Он не в твоём вкусе.       - Даааа… И кто же в моём вкусе? – наконец, во мне просыпается та самая Сигрейв Фернандес, не скромный незаметный призрак, не художница с разбитым сердцем, а наглая сука и вертихвостка, которая так любила дразнить своего мужчину.       - В твоём вкусе Джереми Реннер.       А потом он в очередной раз доказывает, что я принадлежу ему.       И, по моему мнению, это правильно. P.S. Знаю, что глупо, знаю, что бредово, но это была подготовка к ГОСу, мы выживали, как могли.