Последний выстрел любовью

(Evanescence – My Immortal включите, не пожалеете) Истерика длилась на протяжении суток. Эмоции захлестывали снова и снова. Силы покидали, а слезы, которым, казалось, неоткуда браться, крупными каплями стекали по холодным щекам. Я просто не могла поверить. Все это время я сидела возле приготовленной крошечной кроватки с белым пледом, в который заворачивали моего малыша. Пустой крошечной кроватки. Холодной и пустой. В ней мог лежать он и мирно спать, но это невозможно. Успокоительные не помогали. Мне становилось все хуже и хуже. Пустота разъедала все внутри. Рассечённые в кровь руки не могли отвлечь даже на секунду. Сидя на холодном кафельном полу, я гладила живот. Пустой живот. Моё тело содрогалось, глаза были затуманены пеленой слез. Я боялась услышать что-то еще о Нем. Хватаясь за волосы, я вырывала их и кидала в сторону. Везде мерещился плач моего мальчика. Я была готова сдирать с себя кожу, лишь бы вернуть его. В палату влетел врач, он долго кричал, но я не понимала. Не хотела понимать. Они все говорили, что ребенок умер. Я кричала и доказывала обратное. Этого не могло быть. Не со мной. Не сейчас. Никогда. Я продолжала сидеть на полу, задыхаясь от мыслей. Дверь распахнулась настежь и в палату опять кто-то ворвался. Как дикий зверь, я посмотрела на вошедшего и отвернулась обратно. Мне нужен ребенок. Мой ребенок. Его можно было спасти. Но они этого не сделали. Не сделали! Но могли. - Мила, господи, вставай! Куда врачи смотрят, – трясущимися руками Гарри с трудом поднял меня и усадил на кровать, - посмотри на меня, девочка, - он аккуратно поднял моё лицо за подбородок. С силой отпихнув его, я резко вскочила и остановилась посреди палаты. Парень ошарашенно смотрел на меня, ожидая следующих действий. Я лишь обессиленно села на пол, обхватывая себя за колени. Внутри что-то давило и разрывало на миллиарды мелких осколков. Я не хотела жить, существовать. Я ненавидела себя, всех на свете. Дальнейшая жизнь была бессмысленна без Него. Парень вновь поднял меня и усадил к себе на колени. Он держал меня в цепких объятиях, поправляя волосы. Ему тоже было тяжело держаться. Шепот срывался, руки тряслись. Он делал все, чтобы успокоить меня, но сам держался с трудом. Слезы кончились, из меня вырывались дикие животные крики. Я старалась вырваться, убежать ото всех. Мне не надо было никого и уж тем более ничего. Только мой мальчик. Которого нет. - Ты понимаешь, он умер. Умер! Его больше нет, и никогда не будет! – я не могла поверить в то, что малыш умер. Мой малыш, - по щекам скатывались слезы отчаяния и боли. Врачи не смогли спасти его, но зато я была в полном порядке. Ненависть к себе разъедала меня. - Лучше б я сдохла! – я нечеловечески долбила стену, на которую облокотился парень. Слишком трудно представить дальнейшую жизнь. Я готовила себя морально, ждала, когда произойдет чудо. И бах! Его нет. Умерло оно. Вся лондонская квартира буквально завалена детскими вещами и игрушками. Я просто не смогу вернуться туда без ребенка. Вновь представив образ своего мальчика, я разрыдалась, напевая колыбельную, под которую он успокаивался, когда ночами не давал спать. На мои истошные крики прибежали врачи. Они пытались забрать меня из рук Гарри. Но он не отдавал меня. Я снова пыталась вырваться, убежать и спрятаться. Когда меня отпустили, я залезла на кровать и натянула на себя одеяло. Все вышли из палаты. Из моей головы не выходили те секундные картинки маленьких ручек с крошечными пальцами, родное тельце. Я помнила каждую мелочь. КАЖДУЮ деталь. Я снова и снова прокручивала эти моменты. Когда я узнала о нем, как сказала Гарри, как нервничала и как он был рад. Как разговаривала с малышом. Как он не давал мне спать. Как они вели свои "диалоги". Поздравление – крик – тишина. Поздравление – крик – тишина. Крик – поздравление – тишина. Я вспоминала это снова и снова. Каждую секунду. В палату вернулся Гарри. Я забилась в угол, натягивая одеяло еще сильнее. - Тш-ш, - медленно приближаясь, прошептал он. Дальше пятиться было некуда. Мне пришлось принять прикосновения. Гарри прилег на самый край и притянул меня к груди. Я прижалась к нему, крепко держа в кулаке его футболку. Он гладил меня по спине и что-то шептал. Его голос дрогнул, и он замолчал. - Всё кончилось, - мучительно тихо прошептал он вновь. - Все кончилось, - повторила я и разрыдалась, чувствуя, как намокает ткань моей больничной рубашки на плече. Это были не мои слезы. - Я всегда буду любить тебя. Все будет хорошо, - едва различимый шепот коснулся моего уха. Все это казалось сном. Казалось, что вот проснись сейчас, и все будет хорошо. Но это была жестокая реальность. Я больше никогда не услышу слова "мама" в свой адрес, не буду радоваться достижениями нашего мальчика. Никогда в жизни мы не пойдем с ним гулять в тот самый парк. У меня не будет нелепых, но бесценных рисунков-подарков на праздники. Мы не поведем его в школу, не будем радоваться его улыбкам. Этого не будет. Никогда. Приподнимаясь, я со стоном легла обратно, крепко прижимаясь к парню, который уже не сдерживался. - Этого не может быть, - его шепот возвращал в реальность. Мы должны были поддерживать друг друга. Только это была чертовски трудная задача. В моей жизни никогда уже не будет дорогих мне людей. Мамы и сына. "Сын… сыночек" … я не смогу никого так назвать, и никто не крикнет мне в ответ что-то в роде "еще пять минут, мам" и радостно хохоча, убежит играть. В квартире никогда не будет разбросанных игрушек, мультиков, смеха и детских улыбок. Никто не заберется к нам утром в постель и, прыгая на кровати, не разбудит нас, желая доброго утра. Будет только тихий дом, боль и мы. Дальше жизнь не имела смысла. Время этого не сотрет. Боль будет всегда. Она слишком реальна, чтобы забыть её. Ни год, ни два, ни десять лет не будут в силах исправить это. Жизнь малыша уже никто не вернет. Дверь тихо скрипнула, открываясь. Кто-то вошел и замер. Я сильнее прижалась к парню, стискивая челюсть. - Всё чисто, - тихий заикающийся шепот. Человек не решался даже дышать. – Ребят, только… - Заткнись, - Гарри медленно поднялся, злобно скалясь. Я сморщилась от холода, открывая глаза. Напротив стоял растерянный Зейн. Грязный, в крови, и с пистолетами. Его взгляд бегал от пустой кроватки ко мне и наоборот. - Его больше нет, - судорожно проговорила я, силясь говорить ровно. Я встала. Гарри прижал меня к себе. - Нам нужно идти, - он гладил меня по голове, - другого шанса не будет. - Ты должна… - Зейн хотел добавить что-то, но осекся, понимая, насколько мне невыносимо больно. – Ты можешь идти? Я кивнула. Гарри потер лоб, готовясь к последней решающей схватке. - Ребята все подчистили, больница пустая. По данным, которые дошли до меня, все взяты. Мы можем уходить спокойно. Сейчас эта информация важна была только ему. Мы думали со всем о другом. - Пошли, нам нужно идти, - меня бережно взяли под локоть. Я резко мотнула головой и вернулась к кроватке. Глубоко вдохнув, взяла плед, к которому я не прикасалась. Мне было страшно трогать его. Казалось, что разрушу что-то хрупкое. - Идем, - сжав его в кулак, я на секунду закрыла глаза и шагнула вперед. Мы медленно вышли в пустынный коридор. Было тихо. - Сюда, - Зейн шел впереди. Его шаги были увереннее наших, но часть эмоций перешла к нему. - Там точно никого нет? – Гарри придерживал меня за талию, стараясь не касаться живота. Я шла как в тумане. - Нет, всех повязали. - Я хочу увидеть того ублюдка. - Гарри, - парень кивнул на меня. Спускаясь на второй этаж, мне послышались какие-то странные звуки, но я не придала этому значения. Галлюцинации после всего этого - самое легкое, что можно заработать. Мы шли дальше. Каждый молчал. Слышен был только негромкий топот. Резко парни затормозили, окружая меня с двух сторон. Я была самым уязвимым звеном. - Мне не одному это послышалось? – палец Зейна прикоснулся к курку. Пистолет был давным-давно заряжен. - Нет. Они перекинулись ещё парой фраз, но мне было безразлично. Убьют меня сейчас, или я сама потом. - Я пойду первым, - брюнет крепче сжал оружие и пошел вперед. Гарри повернулся ко мне и заглянул в глаза. - Я обещал, что все будет хорошо? Так и будет, слышишь? - Да, - мой хриплый, осипший голос казался совершенно чужим. Послышался выстрел, от звука которого я даже не шелохнулась. Мы переглянулись. - Стой здесь и никуда не уходи. Не смей двигаться. Я приду за тобой. С этими словами Гарри перезарядил свой пистолет и направился туда, куда ушел Зейн. Сердце начало клокотать. Я сжимала плед, поднося его к лицу. Хотелось умереть прямо здесь. В эту секунду. Терпеть было невозможно. Я была готова сама наложить на себя руки, но что-то останавливало меня. Одернув руку, я свернула плед и положила в бесформенный карман, ступая вперед. Надо было покончить со всем этим. Ждать было нельзя. Впереди были две двери. Одна прямо и другая в паре метров от неё по правую руку. Выбор пал на вторую. Сжимая руки в кулаки, я дернула ручку и онемела. Внутри стоял Кевин и три каких-то мужика. Зейн был привязан к батарее, а Гарри лежал на полу, корчась от боли. От этой картины мои глаза резко расширились. Перед собой я видела виновника, ту тварь, из-за которой моя жизнь пошла под откос. Дверь хлопнула, я зашла. Несколько пар глаз уставились на меня. Зейн начал дергаться и показывать мне что-то. Я смотрела только на Кевина. Я хотела мстить. Больно и долго, так же, как делал это он. - А вот мы и дождались, - он потер руки и хохотнул, - займитесь им, - эта реплика была адресована его шкафам. Целью был Гарри. - Смотри, - он подошел ко мне. – Он будет мучиться у тебя на глазах. Жалко, что с ребенком так получилось, - он наигранно охнул. – Но я ведь обещал, что ты не сможешь ничего сделать? - Какая же ты тварь! Ты разрушил всю мою жизнь, ты отобрал у меня ребенка… , - я не успела договорить. Пощечина, практически сбившая меня с ног, разозлила меня еще сильнее. - Я ненавижу тебя и не позволю забрать у меня самое дорогое, - я кивнула на парней. У Зейна была напуганные глаза, наполненные злостью и отвращением к этим тварям. Он с отчаяньем смотрел на меня. Гарри терял сознание. Они ожесточенно пинали его. Как меня тогда. Я чувствовала всю его боль. Мне было безумно страшно. - Гарри! – я хотела броситься к нему, но меня схватили. - А-а, не пойдет, - Кевин держал меня в своих руках. Я брыкалась, стараясь вырваться, но все было бесполезно. – Ну, зачем же ты так? Лучше б посмотрела, запомнила их. Последний раз ведь видишь. С ним, - он кивнул на Гарри, - мы расправимся сейчас же, а с ним, - взгляд упал на Зейна, - потом. Громкий выстрел, который никто не мог предугадать, напугал меня, и я лягнула Кевина, отчего тот покраснел, но рук моих не выпустил, сжимая до синяков. - Сука! Взглядом я бегала по комнате, пытаясь понять, в кого угодила пуля. Остановившись на Зейне, я вскрикнула. Его нога, чуть ниже колена, была прострелена. Его лицо побледнело, не выражая никаких эмоций. Парню удалось скинуть небрежный кляп. - Мила, беги, - его ожесточенный голос доносился до меня гулким эхом. Гарри застонал, и я дернулась. Я боялась за них. - Ты будешь сидеть и смотреть! – Кевин бросил меня на пол, привязывая к какому-то столу. Я сморщилась от боли. Слишком ослабла, чтобы выдержать такое. - Отойдите, - он ухмыльнулся, подходя к Гарри. Мы с Зейном переглянулись. Страх охватил меня. – Учитесь. За этими словами последовали жестокие удары. От каждого я вздрагивала. Тело ломило. Когда Гарри немного пришел в себя и начал кашлять, я пыталась высвободить свои руки, захлебываясь слезами. В комнате стоял неописуемый шум. Обстановка была ужасная. В воздухе стойким пластом висел запах крови. Страх держал нас троих в своих тисках. Гарри лежал в позе эмбриона, прижимая ноги к груди, чтобы удары не задевали уязвимые части. С каждой минутой он слабел. Руки отпускали колени, голова неестественно откинулась. Я истошно кричала, но мне залепили еще одну пощечину. Зейн пытался говорить, чтобы я не дергалась, закусывая губу от боли. Я не могла смотреть на то, как они мучились. - Ну, пора заканчивать с этим, - Кевин нагнулся и посмотрел на измученного Гарри, на котором не осталось живого места. - Не трогай их! Забирай меня, но не надо их, - мой голос окончательно охрип. - Нет, так не интересно, - он достал из кобуры пистолет. Я зажмурилась. Сейчас я молилась, чтобы все обошлось. Но меня не услышали. Негромкий выстрел, такой же стон и тишина, сливающаяся со смертью. Резко открыв глаза, я закричала до боли в горле, голове. Я дергала руками, высвобождая их. Зейна я уже не видела за двумя широкими спинами. Только моя правая рука высвободилась, резко распахнулась дверь. В комнату влетели экипированные люди в форме и с автоматами. Они начали орать, началась суматоха. Ненавидя себя за беспомощность, я освободила вторую руку и подползла к Гарри. Во рту чувствовался вкус крови, ноги и руки онемели. Сердце пропустило несколько ударов, когда я оказалась рядом, возле него. Весь шум куда-то исчез. Остались только мы. Весь мир резко потемнел и перестал существовать. Я видела только Гарри. Падая на пол, сдирая кожу, я приподняла его голову и положила к себе на колени. Я глотала слезы, понимая, что сейчас нужно думать о его жизни, а не лить воду. Положив парня на спину, я увидела кровоточащую рану в районе лёгкого. Я начала судорожно сдергивать с себя рубашку, чтобы перевязать рану. Но это было напрасно. Он не дышал. От страха потери я завывала, вытирая его испачканное лицо руками. В мыслях проносилась жизнь. Я видела и держала на руках труп, но упрямо уверяла себя, что он жив. Мне казалось, что он сейчас поднимется, превозмогая боль, и начнет утешать меня. Этого не было. Я молитвенно шептала его имя. Но уже ничего не могло спасти его жизнь. Я целовала его лицо, руки, припадая к груди в надежде услышать биение сердца. В тысячный раз с моих губ срывалось "нет", растворяясь в пропитанном страхом и смертью воздухе. Я винила себя, что не смогла прикрыть, что они вообще оказались здесь. Что позволила любить себя и находиться рядом. Глаза Гарри были открыты. Стеклянный невидящий взгляд. Это не было страшным. Страшным был тот факт, что я больше никогда не поцелую его и не прижмусь. Я прижимала его к себе, как когда-то он так же бережно успокаивал меня. Только мои действия были бесцельны. Горячие слезы стекали по щекам, падая на его лицо. Я винила себя в том, что не смогла уберечь две дорогие мне жизни. Посторонние голоса и вой сирены раздирали слух. Я прижалась к телу, закрывая нам уши. Кто-то пытался оттащить меня, но я отчаянно кричала, хватаясь за рубашку своего умершего парня. На этот раз я не могла позволить забрать у меня любимого и безумно близкого человека. Моя рубашка была в крови, но это было такой мелочью по сравнению с жизнью. Я видела, как забегали врачи. Они оттащили меня, забирая Гарри. Крича и вырываясь, я вонзала ногти в предплечья, наблюдая, как его накрывают и уносят. Побелевшего Зейна вынесли следом. Он был в бреду и бормотал что-то непонятное. От слабости я вновь упала на колени, поглаживая пол, где секунду назад еще лежал Он. Жизнь была кончена. Все. Конец. Никакого "хэппи энда".