POV Катя Пушкарева.
Страшно было сделать только первый глоток, за ним второй, а потом… Голова приятно закружилась, как будто сама по себе начала танцевать, тело стало легким и воздушным, словно с самого рождения я жила в очень тугом корсете и вот его, наконец, расшнуровали, я даже взлететь могла бы. А может, не могла бы, но почему-то была уверена, что могу. И храброй стала, даже не закричала, когда Андрей промывал мне колени, только тихонечко ойкала. — Какая же вы молодец, Катенька. Я вами горжусь, детка. — Было ужасно приятно, когда он меня похвалил, и я тоже начала собой гордиться. — Может расскажете, что с вами случилось? Как вы оказались одна в лесу, да еще ночью. Заблудились? — Заблудилась, — охотно кивнула я и заплакала, но без горечи и надрыва, легко, словно плакала не я, а… виски, — заблудилась по жизни. Просто я — тридцать три несчастья, — мне даже улыбнуться удалось сквозь слезы, мол, не повезло тебе, товарищ по несчастью, и ничего тут не поделаешь. — Не хотите, значит, рассказывать о своих злоключениях? Ну и зря! Я же вижу, что у вас что-то случилось, что-то не из разряда «сломала каблук», из-за мелочи так, как вы, не рыдают. Так что выкладывайте, что случилось. Я старше, мне уже двадцать девять, многое в жизни повидал, вдруг сумею помочь вам если не делом, то советом. — Я же к вам в душу не лезу, вот и вы не лезьте, не собираюсь я ничего рассказывать. — Виски просто творил чудеса, никогда раньше я не умела так однозначно и твердо говорить «нет», вечно начинала краснеть и бледнеть, уходить от темы, лишь бы кого-нибудь не обидеть. — Зря вы так, девочка, ей Богу, зря. Иногда необходимо кому-то выговориться, и лучше всего случайному попутчику. Послушайте, Катенька, а ведь мы с вами и есть случайные попутчики. Доведись встретиться где-то в другом месте, даже не узнаем друг друга. Я вас в темноте без очков не вижу, вы — меня, никакие паспортные данные, даже фамилии, не известны. Утром выберемся из лесу и расстанемся. Дальше каждый пойдет своим путем, фигурально выражаясь, выйдет на своём полустанке. Чем не случайные попутчики? Андрей говорил так красиво и складно, что я заслушалась, и даже решилась рассказать ему о себе, но… Может, я мало выпила? — А виски больше нет? — Есть! Я парень запасливый. — Вы хвастун и пьяница! — засмеялась я. — Если бы вы были запасливым, то у вас и закусить было бы чем, а у вас только виски. — Тут вы правы, но у меня есть смягчающее вину обстоятельство. Андрей помолчал, наверное раздумывал достаточно ли случайный я для него попутчик. Потом повозился немного, чертыхнулся, видно что-то у него не получалось, потом с облегчением вздохнул и передал мне бутылку. — Никак из кармана не мог вытащить. Пейте, только не переусердствуйте. А еще лучше, не пейте, мне кажется, что вам с непривычки хватит. — Вам кажется, — лихо, хоть и совершенно заплетающимся языком, парировала я и выпила несколько глотков. — Ну, что же вы замолчали? Какое у вас смягчающее обстоятельство? — Я, Катя, с невестой расстался. Давно уже все к этому шло, а тут… Представляете, это она мне очки разбила и бровь рассекла. — Ой! — мне так стало жалко Андрея и незнакомую мне невесту, что я снова заплакала. — Ее зовут Кира, да? — Откуда вы… Ах, ну да, я же сам назвал вас Кирой, когда нашел. — Она нечаянно, честное слово, нечаянно. Никто бы не стал разбивать кому-то очки нарочно. Вы простите ее, Андрей, она не хотела. — Катя-Катя, добрая вы душа, — усмехнулся он. — Кира меня ударила, понимаете? При всех! И это стало последней каплей. — Я тоже сегодня одного ударила, — неожиданно для себя, зло выпалила я. — Вы, Катенька, не могли бы просто так ударить человека. Он, наверное, заслужил. — А может, и вы тоже заслужили? А? — Нет! Нет, моя дорогая, ничем я к себе такого отношения не заслужил! Андрей сказал это так, что я ему поверила, сразу и безоговорочно. Ну, не мог человек, говорящий с такой горечью, лгать, да и незачем ему врать мне, случайному прохожему. Ему было больно, я это точно знаю, слышала слёзы в его голосе, у меня обострённый слух. — Простите. Простите, что я на вас набросилась не разобравшись. — Видеть ее не могу, слышать о ней ничего не желаю, — горячо и быстро заговорил Андрей. — А ведь когда-то у нас была взаимная симпатия, даже притяжение было, любви, правда, не было никогда, но это мне казалось не таким уж и важным, я ведь вообще никого никогда не любил, а может, и не полюблю, он ведь далеко не каждому дается этот дар — любить. Правда? — Правда, — подтвердила я. — Так что, и не жить совсем, и семью не создавать, и детей не рожать? Вымрем же, ей Богу, вымрем. Тем более, что Кира меня любила… По крайней мере, говорила, что любит. Вот я и решил жениться. И для дела полезно, и в постели она меня вполне устраивает, и симпатичная, даже красивая, и родителей моих любит. И… и… и… Но это все! Точка! Если нет любви, то должно быть хотя бы уважение, а я ее больше не уважаю. Да и она меня, видно тоже, иначе не вмазала бы мне пощечину, тем более при посторонних. Понимаешь? Ты понимаешь, о чем я говорю, Катя? Вот как?! Мы, оказывается уже перешли на «ты», а я и не заметила, когда это произошло…POV Андрей Жданов.
Мне нужно было проговорить ситуацию, просто необходимо. Вытащить из себя этот непосильно тяжелый груз, камнем лежащий на душе. Вытащить и отбросить далеко-далеко, и дальше пойти по жизни налегке, не таща за собой чувство вины. И это просто чудо, что судьба мне послала Катеньку, она умела и слушать, и слышать. — Да-да, понимаю, я все понимаю, и ничего не понимаю. Я не понимаю, что у вас произошло и за что вас невеста ударила. — Слушай, давай на «ты», а? А то как-то не комильфо выворачивать душу и «выкать». — Давайте… Давай на «ты». — Кать, вот скажи, ты могла бы уважать чело… Нет, не так. Ты могла бы названивать любимому человеку по сто раз в день? И не для того, чтобы сказать, что любишь его, а для того, что бы проконтролировать. «Где ты, с кем ты, когда ты придешь» — это ее любимые вопросы. Могла бы? — Нет! — пьяно, но твердо заявила девочка, и улыбнулась. Я этого не мог видеть, но точно знаю, что она улыбнулась. — Вот! А Кира… — Я не могла бы по сто раз в день звонить никому и ни для чего, — Катя рассмеялась. — У меня нет таких денег. — А если серьезно? — Когда нет денег, это очень серьезно, уверяю тебя, — она все еще веселилась, но вдруг посерьезнела. — Слушай, а может, ты давал своей невесте повод не доверять тебе? — Катя-Катенька-Катюшка, — задумчиво пробормотал я, — как же тебе объяснить, чтобы ты поняла? У тебя много связей было? — К-каких еще связей? — девочка даже заикаться начала. — Вот это я влип! Ребенок, ты… У тебя… Ты когда-нибудь… — Я женщина, если ты об этом, — пришла мне на помощь Катя. — Только причем одно к другому? — Очень даже причем. У тебя сколько мужчин было? Два-три, сколько? — Один, но это не твое дело. — Не мое, конечно, не мое. — Я не мог сообразить, как объяснить девчушке, что я имею в виду. Объяснить так, чтобы она поняла меня. Не знаю почему, но мне было важно, чтобы она меня поняла правильно. Хороший глоток виски, как всегда, пришел мне на помощь. — Прости, наверное, это совсем некорректно, вы — это вы, а мы — это мы. — В смысле, женщины и мужчины? — Ну да… Понимаешь, вы думаете, что секс для нас — это самое главное в жизни, ее цель. — А это не так? — Конечно не так, по крайней мере для мужчин, а не для питекантропов. Например, для меня карьера, работа, дружба, наконец, да даже хорошая музыка — это ценность, а секс — это всего лишь один из способов получить краткосрочное удовольствие. Нет-нет, не подумай, я вовсе не против этого, но… Я же не животное, не кролик, чтобы сделать это целью жизни. Понимаешь? — Очень хорошо понимаю. — Ну, вот, умница… А веришь? — Как ни странно, но верю, — Катя снова улыбнулась. — Спасибо. Теперь давай подумаем о том, давал ли повод для ревности. — Давай подумаем, — очень серьезно ответила девочка. — Постарайся представить ситуацию: Кира звонила по сто раз в день, и неважно, был ли я на совещании или сидел в баре с другом и мы обсуждали какую-то важную тему, я обязан был ответить на звонок, иначе скандал. Как думаешь — это повод для ревности? — Для дуры? Да! Ой, Андрюша, прости, я не хотела обижать твою Киру. Это все виски, я не виновата. — Тебе не за что извиняться, Кира, увы, и в самом деле не слишком умна. Но самое страшное не это, совсем не это. — А что? — спросила Катюша шепотом. — Я очень люблю свою работу, понимаешь? Я ни на кого и ни на что ее не променяю, тем более у меня сегодня открылись немыслимые перспективы. — Поздравляю! — Спасибо. — Только я не понимаю, причем тут работа? Вы что, вместе работаете? — Да! И это ужасно. Понимаешь, — я тоже почему-то перешел на шепот, — вокруг меня очень много женщин. Они красивые, невероятно красивые, это их работа — красивыми быть… — Актрисы? Ты актер? Нет! Ты, наверное, режиссер. — Можно и так сказать. — Как здорово, я никогда раньше не видела живых режиссеров. — А мертвых ты видела прямо тоннами? — мы засмеялись. Это было так здорово, что Катя умела смеяться над своими ляпами. Кира бы уже устроила скандал. — Слушай, Андрей, а ты красивый? — Не знаю, говорят, что да. — Конечно же, актрисы вешались тебе на шею пачками. И конечно же Кира ревновала. Так? Вот тут меня и прорвало. Даже Ромке я никогда так не выворачивал душу, Ромке особенно, он засмеял бы меня с этим моим откровением, и был бы, наверное, прав. А тут… Почему? Для чего? Зачем? «Эффект случайного попутчика»? — Самое смешное, что я никогда не изменял Кире. Ни одного раза. Ни с кем. Флиртовать флиртовал! Иногда даже влюблялся, но ни с одной не спал, хотя иногда очень хотелось наставить Кире рога! Ты же понимаешь, что уж лучше грешным быть, чем слыть. А я слыву бабником знатным, и не без участия моей бывшей у меня такая репутация. — Тогда почему? — Не хотелось. Нет, я не импотент, и до Киры у меня было много женщин. Но… Господи, как же тебе объяснить? — Попробуй объяснить это себе. — Мне не хотелось врать, изворачиваться, подставлять под удар девчонок да и себя тоже. Грязно это. Понимаешь? Если бы я полюбил какую-то другую женщину, я бы просто порвал с Кирой и ушел к ней. Но я никого не любил. Тогда зачем? Что нового я мог для себя открыть? Все женщины устроены одинаково… Прости-прости, я не тебя имел в виду, а женщин, которые меня окружают. — Ты поэтому спросил много ли было у меня мужчин? Хотел знать, пойму ли я тебя? — Да. И поэтому тоже. — Она не должна была тебя бить по лицу, она вообще не должна была тебя бить, — сердито сказала Катя после очень долгого молчания. — Ты замечательный, ты не такой, как все. Я еще никогда не видела таких цельных и честных людей…