A pleasant disease

Мужчина в желтых очках донес тебя до кровати, уложил в нее, и присел рядом, коснувшись губами твоего горячего лба. У тебя был жар, и он легко это понял. Как ни странно, забота о других то, что было в пасторе неизменно. Он привык это делать, это был его долг. Пришла в себя ты немного позже, когда мужчина уже съездил за лекарствами, которые были дешевыми аналогами тех, в которых бы ты нуждалась. Денег у тебя много не было, округ Хоуп не так сильно развит, как мегаполисы, вроде Нью-Йорка или Вашингтона. Все что было возможно, он постарался сделать. — Т\и, у тебя жар… Как ты могла заболеть, за окном же лето? — его бархатный голос лелеет твой слух, отчего ты закусываешь губу, и тут же сотрясаешься в адском кашле, раздирающем больное горло, обжигая воспаленные легкие. — Это… все крещение у Джона, думаю, — едва уловимо произносишь ты, но от Сида это не укрывается. Он берет тебя за руку, и смотрит прямо в глаза. Ты чувствуешь его взгляд на себе и решаешься посмотреть так же в его, только через момент ты снова кашляешь. —Как же так… Ничего, я принес тебе лекарств. Это конечно не излечит тебя полностью, но возможно покаяние… Господь дарует тебе излечение, — он прикладывает твою тыльную сторону ладони к своим губам и целует. — Спасибо, отец… Но какое вам дело до меня? —Я забочусь о всех своих прихожанах, тебя давно не было, поэтому я решил навестить тебя. Ведь ты одна из моих первых последователей, — голубоглазый трется колючей бородой о твою ладонь, и ты чувствуешь легкое покалывание. Бонни лежал на полу рядом с сидящим на стуле Джозефом, неподалеку от твоей кровати. Большую часть времени ты спала, иногда принимала лекарства, которые Джозеф давал строго по расписанию. Возможно, это влияние его старшего брата- Джейкоба, так любящего порядок во всем, но это не главное. —Т\и, я должен уйти, на вечернюю проповедь, я зайду к тебе утром. Прими пожалуйста через два часа этот сироп и те две таблетки, вода рядом, — он наклонился и поцеловал тебя в лоб. Тебе уже было лучше, понемногу появлялись силы. Ты улыбнулась, смотря на него. —Конечно, Отец… Спасибо за заботу, — с некой грустью в голосе говоришь ты, расстроившись из-за того, что он сейчас уйдет. Ну нельзя же держать его у себя насильно, в конце концов. — Отдыхай, я помолюсь за тебя. До утра, дитя. До завтра, Бонни, — он потрепал пса за ухом, и ушел к двери, закрывая ее. Ты осталась лежать под одеялом, ощущая тепло внутри, но не от жара, а от нахлынувших на тебя чувств. Неужели ты влюбилась в Джозефа?