Девочка из детства

Машина припарковалась у небольшого дома, спрятанного за увитым плющом забором. Поворот ключа в замке и вот, Соня и Костя уже в просторной светлой прихожей. Куртки в шкаф. — Мам, пап, мы приехали! — Костиным голосом в гулкую тишину. Однако первым из-за угла вырулил пушистый упитанный котяра. Оглядев пришедших, он потёрся о Ленины ноги и, проигнорировав гостей, вальяжно удалился обратно. Тут же послышались шаги и в прихожей показались Костины родители. Знакомство, объятия… — Господи, какая же ты худая! — воскликнула мама Константина, обняв Соню. — Тимур, ты что, совсем её не кормишь? Соня дёрнула бровью. Тимур? Хм… — Она сама не ест, — усмехнулся Гецати, обнимая Егорову за талию. — За «Битву» на 5 килограммов похудела. Но я её откармливаю. Она мне обещала, что обратно эти 5 кило к Новому году вернёт. Будто бы в подтверждение его слов в переноске заскулил Аркаша. — Ой, Аркашенька, — Соня поспешила открыть клетку и взять пёсика на руки, — совсем про тебя забыли. — А это Аркаша. Наша собака, — улыбнулся Константин, глядя на то, как девушка нянчится с терьером. Посмотреть на причину шума в коридоре снова вышел вальяжный котяра. Аркаша, которого Соня уже успела опустить на пол, завидев пушистого, испуганно заскулил и спрятался за ноги девушки. — Мурзик у нас весь район в страхе держит, — фыркнула Лена, посмотрев на испуганного пёсика, а затем на кота, который с видом «я здесь хозяин» уже направлялся к нему для знакомства. — Главное, чтобы Аркаша этого хозяина не укусил, — усмехнулся Костя, — а то он у нас воинственный зверь. — Оставьте животных в покое, пусть знакомятся. Тимур, покажи Соне дом. Отнесите вещи в комнату, помойте руки и спускайтесь обедать. Лена, помоги маме на стол накрыть! — раздал команды отец Константина. Ослушаться его никто не решился, и Костя и Соня в компании Аркаши, которого девушке пришлось взять на руки, ибо лестница была винтовой, а лапки у пёсика маленькими, направились наверх. — В общем, в конце коридора — спальня родителей и кабинет отца, — едва они оказались наверху, начал Гецати, — здесь, — махнул рукой вправо, — Ленкина комната, а тут, — открыл дверь слева, расположенную чуть поотдаль, — моя. Ну, точнее, наша. Заходи, не бойся. Соня переступила порог и оказалась в просторной, оформленной в минимализме, спальне. Огромная кровать, стоявшая посреди комнаты, так и манила Егорову прилечь и поспать пару часиков. Но пришлось отогнать от себя эти мысли и, быстренько распаковав чемодан и влезши в более-менее домашнее, вслед за Костей отправиться в ванную. — Сонь, родители сейчас наверняка начнут спрашивать о том, когда свадьба и дети. Я сам им отвечу, ладно? — Да, конечно, Кость, как скажешь, — намыливая руки, спокойно кивнула девушка. — Просто они так давно ждут, когда я обзаведусь семьёй и детьми, что просто не смогут об этом не спросить. — А какая им, собственно, разница, когда я рожу тебе детей? Ты ведь знаешь, что я готова хоть сейчас, но уж как получится. — Не заводись, — улыбнулся мужчина, чмокая девушку в щёку. — Просто я сам им отвечу. Пойдём, а то там остывает всё уже, наверное, — взяв Соню за руку, Костя потянул её вниз, на кухню. После обеда ещё не до конца восстановившиеся и пришедшие в себя молодые люди отправились в душ и легли спать, оставив Аркашу на попечение Лене и Мурзику.

***

Впервые за долгое время Соня чувствовала себя выспавшейся. Посмотрев на часы, поняла, что они с Костей проспали целые сутки, но мужчины рядом с собой в постели не обнаружила. Приведя себя в порядок и натянув треники, решив остаться в мужской футболке (все свои в торопливых сборах Егорова благополучно оставила стопочкой на кресле в спальне), девушка спустилась на первый этаж, по дороге почесав за ушками уже подружившихся кота и пса. Где искать Гецати она даже не догадывалась, но что-то потянуло её в сторону кухни. Однако разговор, который она услышала, едва подойдя к двери, для её ушей явно не предназначался. — … что у вас с Соней? — долетел обрывок первой фразы. — Только честно, Тимур. — Что за глупый вопрос? — Соня прям представила, как Константин дёрнул бровью. — Мы любим друг друга. Она — моя невеста. Мы — семья. Всё серьёзно. — Странно это всё просто как-то. Вы меньше, чем полгода вместе, а уже семья. Свадьба, дети… А не слишком ли вы торопитесь? — Нет. Соня — самый близкий для меня человек, она поддерживает меня во всём. Мам, нам не по 18 уже! Мы — взрослые люди. Любим друг друга. Потому и планируем своё будущее. Это нормально. — Знаешь, братик, — раздался голос Лены, — вот из всех, кто у тебя был, ну, по крайней мере, из тех, кого я видела, она прям так себе. — Так говоришь, будто я девушек как перчатки менял, — фыркнул Костя. — Да и они все после знакомства с тобой меня бросали. — Ну, подумаешь, одной чай посолила, а другой таракана игрушечного в печеньки подложила. Фи, какие неженки. — Учти, Елена Константиновна, Егоровой проклясть — раз плюнуть. Поэтому с ней лучше дружить. И тараканов она не боится. Только змей немного. — О, а это идея! Где-то у меня змейки игрушечные были! — Лена, ну тебе уже 26! Не веди себя так, будто тебе 13! — Как с тобой неинтересно стало, Гецаев! Какого чёрта ты вырос? — Потому что ты тоже выросла, Ленка! Раздался смех. И Соня поняла, что это идеальный момент для её появления. — Доброе утро всем! — Утро было в 9 часов, а не в половину первого, — буркнула Лена. — Лена, хватит! — сделав страшные глаза, чуть повысил голос Гецати. — Доброе утро, Сонечка, — чмокнул обнявшую его за шею девушку в щёку. — Садись, кофе тебе сделаю. — Лучше чаю. Сам же говорил, что кофе по утрам вредно, — улыбнулась Егорова, приземляясь на стул. После завтрака мама Константина предложила Соне посмотреть его детские фотографии и Егорова с радостью согласилась. — Ну, ма-а-а-ам, — проныл Гецати, понимая, как опозорится снимком в костюме зайчика на одном из детсадовских утренников, — ну не на-а-а-адо! — Не мамкай! — Ну, роди-и-и-ительница! — снова проныл мужчина. — Ой, кошмар какой! Лучше мамкай! — махнула женщина на него полотенцем. — Да ладно тебе, Кость, — легонько пихнула его Соня в плечо, — у всех есть детские фотографии из серии «Я у ёлки». Я вон вообще на одном утреннике в детском саду единорогом была. Так у меня ободок, к которому рог приделали, всё время сползал. И всем казалось, что я этим рогом какую-нибудь Бабу Ягу сейчас забодаю.

***

— Ой, какие у тебя щёчки сладкие были, — рассматривая одну из детских фотографий своего мужчины, не смогла не умилиться Егорова. — А у тебя и сейчас щёчки сладкие, — улыбнулся аланец, целуя девушку в щёку. — Ага, которых нет, — фыркнула она в ответ, переворачивая страничку альбома. Костя-зайчик под ёлкой в обнимку с девочкой в костюме белочки («И кто это, Гецати? Мне начать ревновать?»). Костя-первоклассник с букетом гладиолусов, которые, казалось, выше него раза в два. Костя в боксёрских перчатках («Почему они перчатки, если они — варежки?»). Группа каких-то ребят за столом. Судя по торту в его центре — день рождения. Маленькая Лена рядом со старшим братом, зачарованно глядящая на торчащие из, кажется, медовика, десять свечек. А с другой стороны от него восьмилетняя девчонка в клетчатом платьице, знакомая Соне до боли в сердце. Она сама.