Истинная красота

      Капитан бежала со всех ног, минуя горящие дома и полностью игнорируя испуганные крики. Солдаты уводили женщин и детей в безопасное место. Она то и дело слышала какие-то вопросы, но сама не понимала, что отвечала. Кажется, это было что-то правильное, кажется, что-то, что явно должно помочь общему делу… только вот прямо сейчас ей было совершенно плевать на это самое «общее дело». Она беспокоилась о собственной дочери и спешила домой как можно скорее… «Фария… как я могла оставить её? — Ана могла думать только об этом. — Она ведь так мечтала увидеть принцессу, так просила взять её на бал сегодня…»       Капитан изо всех сил пыталась успокоиться, но всяческие попытки оправдать волнение оказались тщетными. Она понимала, что на балу, среди многочисленных гостей, опасность наверняка настигла бы дочь гораздо раньше. Ана не имела ни малейшего представления о том, что же произошло на самом деле, как чудовища проникли в торжественный зал без ведома охраны и почему пострадал человек, которого должны защищать лучше, чем кого-либо. «Сейчас это уже не важно, — мысль капитана так и осталась незаконченной: в голове образовалась абсолютная пустота, стоило издали увидеть, как горит дом, который она называла своим…       Всякий раз, когда Ане выдавалось испытать или увидеть нечто из ряда вон выходящее, она думала, что уже повидала всё, и ничего больше не сумеет удивить. Она не была стара, но среди копны длинных чёрных волос уже нашлось несколько седых прядей, да и шрамы на теле не добавляли красоты. После бессонной ночи, наполненной переживаниями и опасностью, ощущение усталости стало сильнее во множество раз: глаза слипались, и желание сопротивляться постепенно пропадало.       Её вели окольными тропами в сторону тюрьмы, но жители ещё спали и даже не думали покидать дома. Ошмётки когда-то богатого и процветающего города сейчас представляли очень жалкое зрелище: люди, отчаявшись, лишились последней надежды и всеми способами оградились от внешнего мира. Таких в огромной стране было много, и недостаточно среди них смельчаков, готовых принять ответственную роль доблестных спасителей. — Надеюсь, Вы не осудите меня, капитан, — Уэйт шёл спереди, расправив плечи и горделиво подняв голову, но в голосе отчётливо различались виноватые нотки. Возможно, он был не таким плохим человеком, возможно, власть, возложенная на плечи, лишь усилила качества, и без того спящие глубоко в душе. — Я лишь хочу оградить наш народ от опасности. — Игнорирование ситуации далеко не самая лучшая защитная стратегия, — Ане хотелось, чтобы это прозвучало колко, со всей ненавистью, но вышло, как и всегда, наставительно, может, с упрёком. А что она может сделать? Разве она в одиночку способна противостоять толпе, видящей лишь лёгкий путь? — Если бы Вы только знали, что я видела… «Но ведь я не одна… — от мысли об этом на душе стало немного спокойнее, и немного уверенности вновь укрепилось в сознании. — Вместе мы наверняка справимся! Наверняка что-нибудь придумаем, я ведь всегда могу положиться на него. Он никогда не подведёт!»       Уэйт нахмурился, но промолчал. Казалось, он не хотел ничего слышать вовсе и ускорил шаг, пока не проснулись люди. Свидетелей пленения Аны Амари быть не должно, иначе последствия в виде мелких бунтов и недовольства не заставят себя долго ждать. Конечно, никакой особой угрозы это не представляло, но до отказа наполнять тюрьмы не было никакого резона. Зачем наказывать многих, если можно обойтись малой кровью?       Губернатор достал из-за пояса связку ключей и отомкнул тяжёлую железную дверь, ведущую в подземную темницу. Он искренне ненавидел это место, всей душой, и каждый раз, когда возникала необходимость появиться здесь, любыми способами избегал этого. Лестница, ведущая вниз, местами разрушилась, где-то вдали эхом раздавались звуки капель воды, разбивающихся о камень, даже воздух казался убийственно-затхлым.       Ана сохраняла спокойствие, но происходящее приводило в замешательство. Этот человек определённо знал куда больше, чем говорил раньше, но почему? Почему он не предупредил? Неужели он скрывал нечто такое, что могло оказаться гораздо опаснее блуждающих в округе монстров? Подумать только, с виду совершенно глупый и не умеющий стратегически думать человек сумел обмануть её, усыпить бдительность и за, казалось бы, совсем нелогичными поступками скрыть хорошо проработанный план… план, который капитану оказался вовсе не на руку и ещё больше отдалил от разгадки. «А может, наоборот приблизил?» — спросила она сама у себя, но так и не сумела найти ответ: слишком сильно усталость мешала здраво мыслить.       Как она поняла, сейчас бояться особенно нечего: головорезы Уэйта не причинят вреда без приказа, а сам губернатор не выглядел враждебно настроенным. Он казался безумно уставшим, может, немного испуганным и запутавшимся, но капитан прекрасно понимала, что она — последний человек, которому мужчина откроется. Он отворил дверь камеры, и Ана спокойно прошла внутрь, совсем без сопротивления, словно так и должно быть. Мужчина даже был за это благодарен, пусть и не произносил вслух ничего подобного. — Опасность, которая грозит всем нам, гораздо больше, чем Вы можете представить, капитан, — наконец сказал мужчина, и Ана могла даже поклясться, что никогда прежде не видела его таким серьёзным. Даже неестественно высокий голос перестал резать слух. — Чтобы устранить её, нужно просто не лезть куда не надо. — И надолго Вы оставите меня здесь? — капитан скрестила руки на груди, поджав губы. Ей было, о чём подумать: слишком много всего произошло за последние сутки. — Не знаю, — Уэйт покачал головой. — Мы оба понимаем, что так будет лучше, ведь так?       Ана на этот вопрос отвечать не стала, и пленители покинули камеру. Она посмотрела в крохотное окошко, за которым уже давно встало солнце; за которым простые жители по-прежнему оставались в безвестности; за которым оставалась масса тайн. Глаза слипались, спать хотелось безумно, и она больше не выдерживала. «Рейнхардт… надеюсь, он найдет меня здесь, — это была последняя осознанная мысль, пришедшая в голову. Ана села на отсыревшую койку и уснула, оперевшись о холодную стену, не в силах больше сопротивляться усталости. — Я так хочу вновь позволить ему спасти меня».