Безопасность

      Это была его вина.       Этому не было оправданий. Он не мог отрицать своей доли вины за всё, что произошло…       — Мостик — капитану Кирку.       Джим проигнорировал вызов; продолжил сидеть на краю неубранной кровати Боунса. Она была такой уже два месяца, но каждый раз, когда он думал убрать её или попросить кого-то…       Слёзы снова навернулись на глаза Джима; он вытер их, прежде чем они успели капнуть на фотографию, лежавшую у него на коленях.       Леонард ненавидел, когда его фотографировали… но когда Джим вытащил его на то импровизированное шоу, чтобы выпустить пар после их первых экзаменов, тот был слишком уставшим, чтобы переживать по этому поводу.       И такой же редкой, как неразмытая фотография Боунса, была… такая же фотография, на которой трезвый, но измученный Леонард прислонялся к своему лучшему другу и смеялся… ну… Джим просто должен был вставить её в рамку.       …Он больше никогда не услышит этот смех.       Не было… не было возможности спасти его. Хан узнает заранее, если они пошлют спасательную команду на шаттле, и любые попытки пробиться сквозь щит «Ботани Бэй» были риском повредить двигатели; облучить всю луну.       Любой из этих вариантов мог убить Хана; и тогда взорвутся бомбы.       …По правде говоря, Боунс, наверно, уже был мёртв.       Боже, что он скажет Донне и Фреду? Или маме Боунса? Или…       …Джоанне.       Как Джим сможет смотреть в глаза этой маленькой девочке, зная, что именно из-за его ошибок она больше никогда не увидит своего отца? Как он сможет…       Проклятье, он упустил аугментов из виду; он верил, что его начальство будет поступать правильно, даже когда никто не следил за ними!       Какая наивная ошибка новичка.       После той катастрофы с адмиралом Маркусом он должен был знать, что надо быть бдительным! Он должен был знать, что даже в Звёздном флоте было небезопасно допускать…       — Капитан Кирк? — настойчивый голос Ухуры снова раздался в интеркоме. — Капитан, пожалуйста, ответьте.       …Наверно, их снова приветствовали клингоны. Хотели знать, почему они до сих пор не вернули экипаж Хана. Они сказали канцлеру Горкону, что Хан перестал отвечать на их вызовы, что было правдой… но это было всё, что они сказали. И клингоны занервничали.       Вполне понятно почему… но Джим просто не знал, что сказать им.       Что велит кодекс чести клингонов делать, если те узнают правду? Будет ли достаточно знания о том, что было сделано с аугментами, чтобы дестабилизировать договор?       …Как он мог остановить это? Как…       — Капитан, вы нужны нам на мостике прямо сейчас. Хан приветствует нас.       Джим вскочил на ноги раньше, чем Ухура закончила фразу; поставил фотографию Леонарда на стол; хлопнул ладонью по панели управления.       — Уже в пути! Не дайте ему отключиться!       Спринт обратно на мостик был размытым пятном; поездка в турболифте — целой вечностью… но, наконец, он добрался туда.       — …оскорбление моего наследия не заставит капитана Кирка добраться до мостика быстрее, — раздавался по мостику… резкий… голос Спока. На экране ничего не было, но быстрый взгляд на станцию Ухуры подтвердил, что аудиосвязь установлена. — Он будет здесь с минуты на минуту, если вы сдержитесь от…       — Всё в порядке, Спок, — Джим бросился в центр мостика; похлопал друга по спине; попытался отдышаться. — Я… дальше я сам.       Спок выглядел так, словно был готов что-нибудь сломать… Но по приказу Джима он просто кивнул; отошёл в сторону.       — Это ты, Кирк? — от чересчур весёлого голоса Хана по спине Джима пробежал холодок. — Так любезно с твоей стороны присоединиться к нам. Твой друг-полукровка начал выходить из себя.       Джим стиснул зубы; как можно лучше подготовился к… тому, во что бы этот кошмар ни превратился.       — Я здесь, Хан.       Экран заморгал.       Хан был… один.       …На его одежде не было крови; на лице — царапин. Ничего, чтобы предположить…       Как будто это что-то значило.       — Здравствуйте, капитан, — ухмыльнулся Хан. — Мои компьютеры говорят, что вы пытались вызвать меня двести тринадцать раз с тех пор, как мы в последний раз говорили. Вы хотели что-то обсудить?       — Что ты сделал с доктором МакКоем? — Джим должен был знать.       Хан нахмурился; наклонил голову.       — Сделал с ним? Почему я должен был что-то сделать с ним?       …Вот же… психопат.       — Ты хочешь заставить меня сказать это, да? — Джим почувствовал, как у него поднимается давление; почувствовал покалывание во лбу. — В последний раз, когда мы говорили, ты сказал, что убьёшь доктора МакКоя. Он…       — Ах, конечно, — убийца поднял бровь; усмехнулся. — Полагаю, что убийство этого человека было моим первым порывом после того, как я узнал о вашем предательстве… Но я изменил своё решение. Мой дорогой доктор может быть очень… убедительным. Особенно когда он в ужасе. Хотите услышать подробности?       У Джима к горлу подступил ком; он с трудом заставил себя проглотить его.       …Хан говорил правду? Боунс…       …Им было нужно подтверждение. Ему нужно…       — И откуда мне знать, что он ещё жив? — заставил себя спросить Джим. — Мы не можем уловить жизненные сигналы из-за магнитного поля луны. Ты думаешь, что мы просто поверим тебе на слово?..       — Конечно, нет, Кирк, — раздражённо ответил террорист. — Не суетись. Вот…       Хан вытащил падд из кармана пальто; включил его.       На маленьком экране появилось изображение комнаты, которую Джим узнал, под большим углом.       Биокровати.       Книжные шкафы.       …И Боунс.       Его друг лежал на средней биокровати; спиной к нему. Даже под таким неудобным углом Джим смог разглядеть синяки на его шее. Цепь обвивала его лодыжку.       — Разумеется, МакКой не знает, что я установил эту камеру, — размышлял Хан. — Он любит уединение… но если он не хотел агрессивных мер безопасности в своей спальне, то ему не стоило пытаться сбежать.       Джим не произнёс ни слова. Что бы он ни сказал… для Боунса будет безопасней, если он промолчит.       Его друг перевернулся; сел. Ещё больше синяков было у него на лице; по бокам шеи. Глаза казались опухшими и… отчаянными… грустными.       …Что Хан сделал с ним?       Ярко-красное одеяло Леонарда было наполовину накинуто на край биокровати. Доктор наклонился; нащупал что-то под ним; вытащил полупустую квадратную бутылку.       — Снова виски, — покачал головой Хан; цокнул, когда Боунс сделал большой глоток. — Полагаю, я не должен винить его за то, что ему нужно что-то такое после этого… испытания. Я был так… мягок… с ним в последнее время; он действительно не знал, что произойдёт, когда я…       — Откуда нам знать, что это не простая запись? — резко перебил его Джим. — Здесь слишком много электромагнитных помех, чтобы распознать жизненные сигналы. Ты мог записать это видео в любой момент за последние…       — Скажи когда.       Джим моргнул.       — …Что?       — Ты хочешь быть уверен, что МакКой жив? — Хан изогнул бровь. — Тогда скажи «когда».       — …Что ты сделаешь, если я скажу это?       — Ничего смертельного, — пожал плечами террорист. — Но если ты будешь и дальше таким упрямым, я просто сверну ему шею. Что ты предпо…       — Нет! — выпалил Джим. — Тебе не нужно… «Когда».       Хан усмехнулся; нажал кнопку на панели управления.       Завыла сирена.       Боунс подскочил; пролил виски на свою синюю рубашку.       Доктор скривился; поставил бутылку на биокровать; повернулся к двери и принялся ждать.       — Как собака Павлова, — рассмеялся Хан, перекрикивая шум. — Последние несколько недель я использовал эту сирену, чтобы предупредить нас о приближении кораблей. Он наверно думает, что на нас напали. Мне стоит его успокоить, Кирк?       …Мудак действительно любил эти свои интеллектуальные игры, да? Какого чёрта он хочет…       Сосредоточиться.       Хан не мог предугадать реакцию Боунса на заранее записанном видео. Не настолько.       Леонард был жив.       И Джиму нужно было подыграть, чтобы тот и дальше жил.       — …Ладно, — неохотно кивнул он. — Только, пожалуйста, не трогай его.       Убийца усмехнулся.       — Ты всегда думаешь обо мне худшее.       — Ты не давал мне много причин…       — Розовые очки, капитан, — Хан со злостью посмотрел на него. — Ваша Федерация давно утратила высокие моральные устои… но я не так жесток, как ты думаешь. Например…       Аугмент выключил сирену; приложил палец к губам; нажал другую кнопку.       — Всё в порядке, доктор.       Боунс снова подпрыгнул; оглядел комнату в поисках источника голоса Хана.       — …Не смешно, Хан, — речь доктора была слегка невнятной. — Если хочешь попрактиковаться в розыгрышах… я был бы тебе очень признателен, если бы ты начал с чего-нибудь попроще…       — Прошу прощения, если сирена напугала вас, — продолжил террорист, будто не слышал слов пленника. — Я тестировал модификации интеркома… окончательные результаты должны быть достаточно очевидны. Если вы слышите это, то, пожалуйста, нажмите нижнюю кнопку на панели управления у двери медотсека.       Боунс помедлил, потом оттолкнулся от биокровати; шатаясь подошёл к панели; нажал на кнопку.       — …Хан?       — Здравствуйте, доктор, — пропел Хан. — Похоже, интерком снова полностью исправен. Вы чувствуете себя лучше?       — Зависит от твоего определения «лучше», — проворчал доктор. — В следующий раз, когда ты сюда придёшь, я буду в другой рубашке. Я вроде как пролил на себя… кое-что.       — Судя по вашему голосу, я почти уверен, что знаю, что это за «кое-что», — Хан… подкалывал его. — Пьёте в полдень, МакКой?       — …Немного, — признался Боунс. — Ты сказал, мы не будем будить сегодня твоих людей… так что, очевидно, я ещё могу напиться… Но если я нужен тебе трезвым прямо сейчас, я могу принять лекарства…       — В этом нет необходимости, — заверил его террорист. — Первые члены моего экипажа прибудут только сегодня вечером. Мы можем начать процесс разморозки завтра утром, как только вы разберётесь с дополнительными медикаментами, которые ваш друг пришлёт вместе с моими…       — Не называй его так, — проворчал Леонард. — Кирк не… он мне не друг. Никто из моих друзей не помогал бы мяснику… Этот долбаный психопат может сгнить в аду, мне всё равно, понятно?       …Он не это хотел сказать.       У Боунса просто… просто не было всех доказательств. Никто не мог сказать, насколько извращённую версию скормил ему Хан, и Джим отказывался винить Леонарда в чём-то совершенно неподвластном его контролю.       …Но чёрт… всё равно было больно слышать это.       — Вы выразились предельно ясно, — убийца ухмыльнулся Джиму. — Что ж, раз уж вы на линии, я подумал, что вам не помешают несколько дополнительных пайков в обед. Есть что-то особенное, что бы вы хотели?       Боунс моргнул; нетвёрдо переступил с ноги на ногу.       — …У тебя остались сушёные яблоки?       — Думаю, да. Также я нашёл немного сушёной черники, если вы хотите чего-то другого.       Леонард оживился; лицо у него просветлело.       — Было бы здорово… Спасибо.       — Пожалуйста, МакКой. Скоро увидимся.       Хан отключил интерком; выключил падд. Ухмыльнулся; наклонил голову… и изогнул бровь.       — Как ты думаешь, я смогу убедить его съесть фрукты прямо с моей руки или это чересчур?       Джим подавил желание спорить; глубоко вдохнул.       …Леонард был жив.       Оскорбление его похитителя не поможет ему дольше жить.       — Я могу поговорить с ним? — Джим постарался говорить таким образом, чтобы это не звучало так, словно он умоляет. — Я хочу убедиться…       — Он не желает тебя видеть, — перебил его Хан. — Мой доктор потрясён действиями Федерации. Настолько, что когда всё закончится, МакКой сказал, что хочет уйти в отставку и остаться с моим народом. Я испытываю желание выполнить его просьбу.       …Бред.       — Прости, что не верю тебе на слово, — прямо сказал Джим. — Доктор МакКой никогда не бросит свою дочь. Остаться с тобой значит…       — Джоанна была главным камнем преткновения для МакКоя, это правда, — улыбнулся одним уголком рта Хан. — Но поскольку Федерация уже знает, где мы находимся, мои прежние опасения по поводу того, что нас могут выследить через мой подпространственный маяк, теперь не имеют силу… и поэтому МакКой сможет поддерживать постоянный контакт с дочерью, никогда не покидая луну. Одно из преимуществ нашего соглашения.       …Боунс не хотел этого. Не по-настоящему.       М`Бенга объяснял, как это работает. Даже если Леонард произнёс эти слова — он был заложником. Которого неоднократно пытали. Его инстинкт самосохранения был на пределе. Согласие на что-то похожее делало его похитителя счастливым; уменьшало шансы быть убитым. На самом деле…       — Что насчёт его ксенополицитемии? — спросил Спок. — Если вы заставите доктора МакКоя остаться в вашей колонии, он не сможет получить медицинскую помощь, необходимую…       — Вы пытались найти доктора Хокинса?       …Джиму не нравилось, куда свернул разговор.       — …Да, — кивнул он. — Человек, соответствующий описанию, которое ты дал, находится в криокапсуле в нашем медотсеке. Вплоть до татуировки в виде трубы.       — Какая удача, — усмехнулся Хан. — Не беспокойтесь о здоровье вашего друга: Хокинс — превосходный хирург. Как только МакКой научит его обращаться с современными медицинскими инструментами, мой старый друг будет вполне способен выполнять любые операции, которые потребуются. Если я решу оставить его, МакКой проживёт долгую… долгую жизнь рядом со мной.       …У Хана был ответ на всё, да?       — Мы не позволим тебе «оставить» доктора МакКоя, — стараясь не рычать, ответил Джим. — То что случилось с твоими людьми — не его вина. Он не заслуживает быть пленённым…       — Будь благодарен, что я частично согласен с твоими словами, Кирк, — свирепо сверкнул глазами Хан. — МакКой всё ещё цел и невредим в немалой степени из-за моей веры в его невиновность. Эта вера подкреплена серией сканирований, которые я заставил его провести на теле моей подруги, Нитики. Она была — используя самое деликатное выражение, которое я сейчас могу подобрать — нетронута. Если бы это было не так, ты бы сейчас рыдал, а я пинал отрубленную голову МакКоя как огромный мячик.       Джим чуть не вырвал.       Не он один. Джим услышал, как Спок с отвращением выдохнул; услышал, как Чехов пробормотал что-то на русском; увидел, как Сулу ободряюще похлопал энсина по спине. Он мог только догадываться, какое лицо было у Ухуры…       …Но у них не было времени думать над угрозой Хана.       Им нужно было… ему нужно было сосредоточиться.       …Аугмент, которого адмирал Олстон подверг опасности… она умерла. Женщина, которая ничего им не сделала; которая даже не знала об их существовании… она умерла из-за его ошибок.       Джим задавался вопросом, что случилось с ней; почему появились только два жизненных сигнала, когда они сканировали «Ботани Бэй» до приземления. И это… это объясняло всё… даже если это был не тот ответ, на который он рассчитывал… и даже если он был очень… очень растерян из-за того, как и зачем Хан так долго хранил её тело…       По крайней мере, эта новая информация помогла установить временные рамки для операций; даже могла помочь выяснить, кто стерилизовал аугментов.       Он просто хотел, чтобы за это не пришлось заплатить слишком дорого.       — Мне очень жаль, что твоя подруга не выжила, Хан, — искренне сказал Джим. — Если бы я знал, что задумал адмирал Олстон, я бы никогда не…       — И именно по этой причине твоя комната не взорвалась, как комната Олстона, — резко заметил террорист. — Но в твоём случае незнание не является полноценным оправданием. Особенно когда два преступления были совершены у тебя под носом. Такая некомпетентность заслуживает особого наказания, верно?       …Это он имел в виду? Этого хотел на самом деле?       — Хан… если это значит, что ты опустишь доктора МакКоя, когда всё закончится… тогда я займу его место. Он заслуживает быть со своей семьёй. Просто…       — Ты понимаешь, что делаешь это предложение в третий раз, правильно? — фыркнув, перебил его Хан. — Ты всегда готов пожертвовать собой; отдать свою жизнь за тех, кого ты любишь… но ты до сих пор, похоже, не понял: я сделал гораздо хуже, чем просто убил тебя, Кирк. Я причинил тебе боль. И я хочу и дальше причинять тебе боль. И если я не могу получить то, что на самом деле хочу, тогда я хочу, чтобы ты жил; чтобы у тебя были новые славные приключения; чтобы ты свободно жил во лжи антиутопии Федерации… и всё это время знал, что твои ошибки привели к дальнейшей судьбе твоего друга; что если бы ты был бдительнее — знал, с какой лёгкостью ваши лидеры могут быть жестокими, — ты бы мог предотвратить то, что случилось с моей семьёй. И пока ты получаешь медали, повышения и почести… твой дорогой друг будет всё ещё здесь, со мной, благодарный за привилегию говорить со своей дочерью через крошечный экран… и будет проклинать твоё имя так же, как имя Кодоса-Палача.       Джим оцепенел.       — …Что ты только что сказал?       — Джим… — голос Спока был напряжённым; звучал почти умоляюще.       — Я задел за живое? — хохотнул Хан. — Я узнал всё о событиях на Тарсусе IV, пока работал в Секции-31. На самом деле, я значился как один из очевидцев резни в своих официальных файлах. Простая выдумка, учитывая, что настоящие свидетели никогда не выступали публично. Адмирал Маркус, должно быть, подумал, что это добавляло трагедии моему прикрытию; что если бы мои ранние воспоминания когда-нибудь всплыли, я отнёс бы их к этому событию. Всё вышло не совсем так, как он планировал. Но я нахожу эту бойню увлекательным примером того, как мало, на самом деле, изменилось в человеческой психике за последние триста лет… и насколько тонкой может быть грань между добром и злом. Лично я считаю, Кодоса назвали бы героем, если бы припасы не прибыли раньше, но я уверен, что такой ярый идеалист, как ты…       — Не смей сравнивать меня с Кодосом, — вскипел от злости Джим. — Ты понятия не имеешь, что он сделал. Не знаешь, как это было…       — А ты знаешь? — рассмеялся Хан. — Брось, Кирк, сочувствие может зайти так далеко, только…       — Я БЫЛ ТАМ!       Террорист моргнул; наклонил голову.       — …Что ты…       — Я. Был. Там, — Джим дрожал от ярости. — Я — один из настоящих девяти выживших свидетелей, ты, невежественный мудак. Я видел, как люди, которые были мне дороги, испарялись, потому что этот психопат думал, что они бесполезны. Я слышал, как они умоляли помочь им, чего я не мог сделать. Я чуть не умер от голода, и моим друзьям приходилось насильно кормить меня, потому что я… я знал, что каждый лишний кусок в моей тарелке был вырван из уст тех невинных людей… и я просто не мог… Так что не смей сравнивать меня с этим монстром. Не смей думать, что ты хоть что-то знаешь обо мне, и не смей заявлять, что ты единственный, кто страдает!       В глазах Джима появилась пелена. Он сморгнул её; сделал глубокий вдох… и понял, что натворил.       …Он чувствовал, как все смотрят на него. Чувствовал ужас на их лицах…       Только Спок знал о Тарсусе IV. И даже он не знал о…       …Не оглядываться.       Держать себя в руках.       Сосредоточиться на Хане.       Пусть он заговорит первым.       Аугмент молчал долго. Прищурив глаза, смотрел на него; изучая, словно… словно…       Джим не был уверен, насколько… но это был определённо плохой знак.       В конце концов, Хан поднял брови; открыл рот.       — …Ха.       Губы Джима дрогнули; он вперил в Хана свирепый взгляд.       — Это всё, что ты можешь сказать?       — Я… не ожидал этого, — признал Хан. — Эта информация… МакКой знает об этой части твоего прошлого?       …Джим правда не знал. Он никогда не рассказывал Боунсу об этом… но у него были жуткие кошмары, когда они жили в одной комнате в Академии… и ещё была вся эта его дурацкая диета. Возможно, Леонард мог сопоставить факты…       — …Это не то, что я привык обсуждать.       — Нет… не думаю… — фыркнул аугмент. — Что ж, теперь я понимаю, почему ты так понравился МакКою: в твоей голове гораздо больше, чем ты показываешь, да?       — Почему бы нам просто не вернуться к делу? — уклончиво спросил Джим. — До того, как ты увлёкся своими интеллектуальными играми, ты, казалось, хотел что-то особенное в обмен на свободу доктора МакКоя. Нечто больше, чем то, что тебе уже предложили. Итак, назови свою цену. Что именно ты хочешь?       Хан ещё мгновение изучал его; затем кивнул.       — Хорошо, Кирк, как один переживший детскую травму другому, я буду откровенен. У меня есть ряд новых требований для освобождения твоего друга. Некоторые из них вы быстро примете… а некоторые оставят вас с неприятным чувством под кожей.       …Чего он ожидал?       — Какие?       — Сначала вопрос, — сказал Хан. — Мой дорогой доктор сообщил мне, что ещё не всё потеряно, когда речь заходит о детях у моих людей. Каковы ваши решения в отношении зверств, совершённых вашими людьми?       …Конечно.       Они всё равно планировали поговорить об этом… Джим просто надеялся обсудить всё с адмиралами, прежде чем давать какие-либо обещания.       Но это уже был не вариант.       Командованию Звёздного флота придётся смириться с этим.       — Есть пара вариантов, — начал Джим. — Мы уже начали работать над одним из них: возможностью вырастить новую матку для каждой женщины в твоём экипаже. Процесс занимает время, а на «Энтерпрайзе» регенерационных установок хватает только для того, чтобы одновременно выращивать шесть органов. Но через четыре с половиной дня первые шесть будут готовы к имплантации… если пациенты согласятся на это.       — Ах да, эта этическая проблема, — фыркнул Хан. — Ты загнал себя в угол, Кирк: если бы твои врачи заменили органы, не сказав об этом моим людям, их карьерам пришёл бы конец. Но рассказать моим людям, что с ними сделали, до того, как спрашивать разрешение, это верный способ устроить резню своими же руками… Не говоря уже о том, что вам пришлось бы пойти против моих чётких указаний не будить никого из моих людей до того, как они вернутся ко мне… Честно, какую хитрую уловку вы придумали, чтобы держать их на борту вашего корабля достаточно долго, чтобы провести операции? Что вы думали, будет дальше?       …У него не было ответа на этот вопрос. Они… никогда не заходили так далеко.       — Как я и сказал, когда ты связался с нами, это сложная ситуация, — напомнил ему Джим. — И мы собирались сказать тебе до того, как примем окончательное решение… ты просто опередил нас.       — Как скажешь, — с сомнением произнёс аугмент. — И какие ещё «варианты» вы, как заявляли, рассматривали?       — Ну, мы знали, что ты разозлишься, когда узнаешь о… обо всём этом… Настолько разозлишься, что будет велика вероятность, что ты не доверишь нам проводить операции. И тогда Спок придумал другой план. Он опирается на иной подход к продолжению рода, чем обычно…       — Оставь пустое предисловие. Скажи, что это.       — Искусственная матка, — вперёд шагнул Спок. — Они веками использовались родителями, которые не могли или не хотели переживать естественные роды. Последние пятьдесят лет исследований расширили эту область медицины, чтобы позволить представителям разных рас иметь общих детей. Мои собственные родители использовали такую в течение некоторого времени моего внутриутробного развития, чтобы контролировать любые потенциальные осложнения, которые могли возникнуть из-за моего уникального наследия. У нас есть два таких устройства на борту, на случай неотложной медицинской помощи. Как и в случае с технологией выращивания органов, необходим набор жизнепригодных образцов тканей, по одному от каждого родителя… но если эти образцы могут быть преобразованы в зиготу, то две генетически совместимые особи могут иметь ребёнка без необходимости вынашивания.       Хан от изумления раскрыл рот.       — Хотите сказать… у любых двух людей может быть ребёнок? Любая комбинация человеческих ДНК, независимо от пола доноров, может быть использована в этом процессе?       — Верно, — кивнул Джим. — Одна из привилегий двадцать третьего века.       — Тогда я хочу, чтобы сотня таких «искусственных маток» была доставлена вместе с моими людьми, — потребовал Хан. — А также любые дополнительные материалы, необходимые для их безопасной эксплуатации на протяжении не менее пяти лет. И пришлите мне всех девятнадцать членов моего экипажа, находящихся у вас на борту, сегодня вечером.       …Это было много потенциальных детей.       И отправить всех аугментов сейчас…       — Ты уверен, что хочешь пойти этим путём, Хан? — Джим должен был спросить. — Женщины из твоего экипажа могут захотеть сделать операцию…       — Вы знаете, как могут быть опасны роды, капитан? — Хан сжал губы в тонкую линию. — Я не хочу потерять кого-то из моих людей из-за чего-то столь… обыденного… если этого можно полностью избежать. Я уверен, они поймут… со временем. И несмотря на заверения МакКоя о характере его бывшего медицинского персонала, ты прав: я не склонен доверять вашим врачам проводить операции на моих людях. Искусственные матки — более безопасный вариант, и они позволят большему количеству моих людей иметь детей, чем это было возможно раньше.       — …Хорошо, — Джим не доверял волне облегчения, которую почувствовал. — Тогда мы так и сделаем.       — Отлично, — аугмент замолчал на мгновение; наклонил голову. — …Но также дайте мне оборудование для выращивания органов. Эта луна таит в себе неисчислимые опасности; я хочу, чтобы мои врачи имели в своём распоряжении как можно больше инструментов. И… если кто-то из моих людей когда-нибудь решит, что хочет родить ребёнка естественным образом… я хочу, чтобы у них был такой выбор.       — Это… более чем справедливо, — согласился Джим. — Мы отправим устройства, которые есть у нас на борту, и запросим ещё у командования Звёздного флота, как только маяк Кседны Восемь заработает снова.       — Что произойдёт, как только мы закончим разговор, — сухо подчеркнул Хан. — Теперь что касается других моих требований: я слышал инструмент, использующийся в косметических операциях, который может безопасно и навсегда добавить меланин в человеческий глаз. Вы дадите мне одно такое устройство.       …Зачем?       — Что тебе может быть нужно от…       — Этот дурак Маркус приложил все усилия, чтобы не дать мне раскрыть мою личность, — скривился Хан. — И с учётом того, что я не хочу, чтобы мне вводили анестезию, кроме как для лечения опасной для жизни травмы… меня заверили, что эта процедура может быть выполнена на пациенте в сознании. Я бы хотел вернуть свои глаза.       У Джима перехватило дыхание.       …Вернуть его глаза…       — Подожди… хочешь сказать, адмирал Маркус…       — Не заставляй меня повторять, Кирк. Вы согласны?       — …Да, — кивнул Джим. — Мы достанем тебе его.       — Как можно раньше, если вы будете так добры.       — …Что-нибудь ещё?       — Конечно, — ухмыльнулся Хан. — Я хочу, чтобы доктор Чапел лично доставила моих людей. Она может использовать любые меры предосторожности и брать любой персонал, которые сочтёт необходимыми для её безопасности… но каждый раз, когда кто-то из членов моего экипажа будет спускаться на поверхность…я хочу, чтобы она была здесь.       От напряжения у Джима заболела голова; он сжал переносицу.       …Кристине это не понравится… но она это сделает, если он попросит её.       — Хорошо, Хан. Если ты обещаешь, что не навредишь ей…       — Если не она проводила стерилизацию, то нападение на неё потребует больше усилий, чем оно того заслуживает, — убийца пренебрежительно махнул рукой. — Но если тебе от этого станет легче, то я обещаю не убивать и не калечить её… Нам с ней просто нужно немного… поболтать.       …Почему это совсем не утешало?       — …Она прибудет, — неохотно согласился Джим. — Ещё требования?       — Только одно, — лицо Хана посуровело; глаза сузились. — Если ты когда-нибудь узнаешь, кто стерилизовал моих людей, Кирк, будь то завтра или через пятьдесят лет… ты назовёшь мне их имена.       Всё сжалось внутри у Джима.       — …Что ты будешь делать с этой информацией?       — Это зависит от многих факторов, — натянуто пожал плечами Хан. — Я могу лишь обещать, что соблюдение этого требования приведёт к взвешенному применению правосудия. Такого, которое прилагает все усилия, чтобы избежать сопутствующего ущерба. Но если я узнаю, что имена были намеренно скрыты от меня… что ж… в сравнении с моим ответом последние два месяца покажутся чередой мелких краж. Понятно?       — Хан, угрозы не…       — Если завтра ты узнаешь, что Кодос инсценировал свою смерть и провёл последние пятнадцать лет в мирной роскоши, можешь ли ты честно сказать, что оставишь его в покое? И позволишь тем, кто так долго укрывал его, остаться безнаказанными? Будьте честны сами с собой, капитан.       — Я не люблю рассуждать о гипотетических…       — Хорошо, как насчёт чего-то более непосредственного? Милое маленькое напоминание о том, о чём ты почему-то забываешь?       Джим нахмурился.       — О чём ты?       Убийца подался к экрану; его ледяные… голубые… глаза сверлили Джима.       — В любой момент, Кирк, — прорычал Хан. — Я могу уничтожить твоего друга — разум, тело и душу — в любой момент. И если ты не согласишься со всеми моими условиями в течение десяти секунд, я без колебаний это сделаю. Мы поняли друг друга?       Джим стиснул зубы.       Он… он не мог этого допустить. Он не мог…       Это может обернуться против него.       …Но какой выбор у него был?       — Хан… мы согласны.