Безопасность

      — …И Тристан больше никогда не пробовал заниматься йогой.       Хан в удивлении покачал головой.       — Надеюсь, что нет! Будьте честны, МакКой, как вы удержались от того, чтобы не вколоть гипо в шею этому неудачнику, просто чтобы немного поспать?       Леонард усмехнулся.       — Я не говорил, что удержался.       Убийца засмеялся; сел на край биокровати рядом с ящиками для хранения.       — Тогда вы были более… безрассудным, не так ли?       Леонард вздохнул; подавил желание лечь на свою биокровать. Ему было легче болтать о своих учебных днях в колледже, если он всё время видел своего похитителя.       Похоже, Хану действительно нравилось слушать о проделках Леонарда в медицинском колледже. Что было прекрасно с точки зрения «не избиваемого постоянно»: они умудрились прожить предыдущий день без каких-либо угроз.       …Но Леонард не был тем, кем был раньше. Не был уже очень давно.       — Я должен был сделать многое, чтобы повзрослеть, — сказал он. — Я только начал встречаться с моей будущей бывшей женой, без проблем поступил в выбранный институт, и всё, казалось, встало на свои места.       — Ясно, — кивнул Хан. — Вы больше рисковали, потому что последствия неудачи казались вам абстрактным понятием. Это понятно… даже наивно.       …Разве он только что не это сказал?       — …Как я говорю, я повзрослел. Окончил медицинский институт. Женился. Приступил к практике. Появилась… Джоанна. Дети действительно меняют взгляд на многие вещи.       — Я не сомневаюсь в этом, — фыркнул его похититель. — Поведение адмирала Маркуса всегда менялось, когда он упоминал о своей дочери… Что с ней случилось? Она до сих пор на «Энтерпрайзе»?       …Леонард напрягся.       …Кстати об этом…       Неужели Хан ждал предлога, чтобы задать этот вопрос? Может, он ищет Кэрол Маркус? Что ему нужно от неё?       …Может, будет лучше, если Леонард не станет спрашивать? Не может же он так разозлить парня.       Кроме того, Леонард понятия не имел, где она была.       — Её перевели для какого-то нового эксперимента около четырёх месяцев назад, — грустно сказал он. — Она никому не говорила, что это за эксперимент или куда её направили, но выглядела очень воодушевлённой. С тех пор я ничего о ней не слышал.       — Вы выглядите разочарованным, — уголок рта Хана приподнялся. — Вы с ней…       Леонард покачал головой.       — Нет. Сначала я был немного влюблён, но её это не интересовало. Мы стали просто друзьями. Она действительно хороший человек и блестящий ученый… Не такая, как её отец.       …По крайней мере, насколько Леонард мог судить. Но после того, как Джим признался в содеянном с Нитикой… он не был уверен, что действительно разбирается в людях.       Улыбка аугмента исчезла. Он встал; зашагал по комнате.       — Надеюсь, что так… Хотя я уверен, что вы знаете поговорку о яблоке и яблоне?       Леонард скривил лицо.       — Знаю… но клянусь, она непохожа на него.       — Как скажете. — Убийца остановился в нескольких футах от него; наклонил голову. — …Вы скучаете по своим друзьям, не так ли, МакКой?       …Что за вопрос такой?       — Конечно, скучаю, — пожал плечами Леонард, будто оправдываясь. — Так же, как скучаю по своей дочери. Я волнуюсь за них.       …И Леонард был уверен, что Спок никогда не ударил бы его, чтобы доказать свою правоту.       …Кроме того случая, когда тот избил Джима… но тогда Спок был не в себе. Взрыв его родной планеты и всё остальное… И тот раз, когда Спок избил Хана… но опять же, он был не в себе…       Боже, Леонард отдал бы всё, чтобы снова услышать, как этот зеленокровный гоблин называет его нелогичным… или чтобы Ухура научила его клингонским ругательствам… или выпить со Скотти… или поболтать с М`Бенгой…       — А что насчёт Кирка?       Резкость в голосе Хана пробудила тревогу в голове Леонарда… но он знал, что лучше не лгать.       Господи… он всё ещё скучал по Джиму. Даже зная, что тот сделал. Даже…       — Я ничего не могу с этим поделать, — пробормотал Леонард. — Мы долго были друзьями… часть меня до сих пор не может поверить, что он причинил кому-то такой вред.       — Не вред, доктор, — прорычал Хан. — Нитика была убита, и Кирк был тому причиной.       — Я… я знаю. Просто это…       — Это что, доктор?       — …Джим сказал, что всё было не так просто, — тихо сказал Леонард. — Я имею в виду, что это значит? Может…       Убийца схватил Леонарда за грудки, разозлившись.       — Это значит, что Кирк не хотел брать на себя ответственность! Что первый приказ отдал другой человек, и он сделал вид, что не виноват в том, что произошло! Это был ответ труса, боящегося столкнуться с последствиями своих ошибок!       — …Ладно, — кивнул Леонард. Либо запугивание не считалось причинением вреда, либо Хан снова передумал… и Леонард не хотел выяснять, что это было. — Как скажешь. Джим…       — Кирк.       — Что?       — Джим мёртв, — огрызнулся Хан. — Кирк убил его, когда тот позволил криокапсуле Нитики выйти из строя. Перестаньте называть своего бывшего капитана так фамильярно по имени и, возможно, вы наконец-то сможете освободиться от этого монстра. Вы поняли?       — Он не монстр! Джим просто…       — Кирк, доктор. Зовите его Кирк!       — Нет! Почему это так важно…       Хан шлёпнул его по лицу.       Щека Леонарда онемела; в левом ухе зазвенело.       — Зачем вам всё время бороться со мной? — прошипел убийца. — Почему вы не можете просто делать то, что я вам говорю?       Леонард стиснул зубы; попытался сморгнуть слёзы, когда боль, наконец, прошла.       — О… чёрт!       Похититель внезапно отпустил его; отошёл.       Леонард не поднимал головы; ждал следующий удар.       Он знал, что это дурацкое обещание не продлится долго. Он знал, что этот подонок не сможет сопротивляться…       — Простите меня, МакКой, — тон Хана был кротким; тихим. — Похоже, мне всё ещё… трудно… выполнять мою часть сделки. Хотите сегодня получить дополнительную порцию? Или, возможно, что-то почитать?       Леонард сузил глаза; пристально посмотрел на своего похитителя.       — Что, чёрт возьми, ты пытаешься сделать, Хан? Что…       — Я пытаюсь держать себя в руках, МакКой, — покачал головой убийца. — Минуту назад я позволил себе вернуться к старым привычкам. Это не может продолжаться вечно. Так что попросите меня о чём-нибудь… кроме вашей свободы, разумеется… и я сделаю всё возможное, чтобы обеспечить вас этим.       …Теперь этот мудак просто издевался над ним.       — Что бы это ни было, я в это не играю.       — Это не игра, — возразил Хан. — МакКой, я хочу, чтобы мы ладили. Когда мы разбудим мой экипаж, вы не сможете шарахаться от меня, как испуганное животное. Не с желанием, чтобы с вами обращались как с равным. Так что… пожалуйста, скажите мне, что я могу сделать, чтобы исправить это.       — О, конечно, «исправить это», — саркастически фыркнул Леонард. — Как насчёт того, чтобы раздобыть бутылку пятидесятилетнего Теннессийского виски, настоящее первое издание «Убить пересмешника» и что-нибудь, чтобы мои чёртовы ноги не замерзали каждый раз, когда я касаюсь пола? Как насчёт такого начала?       Аугмент сжал губы в тонкую линию. Зыркнул на своего пленника… затем вышел из медотсека; закрыл дверь, не сказав ни слова.       — …Так я и думал, — пробормотал Леонард.       Леонард подошёл к полкам; взял дермальный регенератор. Синяк на лице — далеко не самое страшное увечье, которое когда-либо наносил ему Хан, но он всё равно болезненно распухнет, если Леонард не позаботится о нём.       По крайней мере, он так думал.       У него не было оптимальных временных рамок для его новой исцеляющей способности. Хан исцелялся так быстро, что потребовался целый товарный поезд, чтобы покрыть его тело синяками… но Джим всегда был непредсказуем: некоторые раны заживали за несколько минут, некоторые — за несколько дней.       Леонард не знал, было ли это нормально для частично аугментированного человека или это затянувшийся побочный эффект радиационного отравления, или это было вызвано каким-то случайным параметром, о котором он даже не догадывался.       Леонард вздохнул; провёл дермальным регенератором по левой щеке; потом по уху.       Он полагал, что некоторая неопределённость — малая цена за то, чтобы ксенополицитемия никогда не развилась полноценно… до тех пор, пока это действительно всё, что кровь Хана сделала с ним.       …Но что если Хан ошибся? Или лгал? Что если другие побочные эффекты были? Что если со временем его новые гены аугмента сделают его жестоким?       Он не хотел бы вредить кому-либо. Он не хотел бы…       …Что если именно это происходило с Джимом?       Для Джеймса Тиберия Кирка, человека, который не верил в «безвыигрышные ситуации» и «приемлемые потери», убить заложника, даже по приказу… что-то явно было не так. Что-то, что никто не знал, где искать, потому что они с Джимом договорились держать сведения о побочных эффектах переливания крови Хана вне медицинских записей Джима…       Что значило, что если Джим и впрямь терял самообладание, то не по своей вине. Это было не…       …Или Джим просто уступил своему желанию отомстить. Однажды он уже почти сделал это, после того, как Хан убил Пайка.       …Нравилось это Леонарду или нет, но вполне возможно, что его друг был убийцей. Без оговорок. Без особых обстоятельств. Просто… убийцей.       Дермальный регенератор запищал. Он вылечил все повреждённые ткани меньше, чем за две минуты…       Леонард положил прибор на полку; вернулся к своей биокровати. Его проклятая цепь звякала, пока скользила по полу; умолкла, когда Леонард вытянулся; он закрыл глаза.       Почему именно Секция-31 должна была найти Хана и его народ? Почему их не нашёл обычный звездолёт: который сообщил бы о находке, провёл бы соответствующие проверки и не обращался бы с этими бессознательными людьми, как с пешками в шахматной игре? Чёрт, почему это не мог быть «Энтерпрайз»? Если бы случилось так, Джим попытался бы помочь аугментам приспособиться к обществу Федерации; он не должен был бы…       Леонард открыл глаза, когда ужасная мысль мелькнула в его голове.       Что… что если Джим был членом Секции-31? Что если именно поэтому он позволил Нитике…       Нет.       В этом не было никакого смысла. Всё, что произошло с адмиралом Маркусом, не случилось бы ни за что на свете, если бы это было так…       Тогда почему Джим сделал это? Почему он убил её?       …И кто на самом деле нажал на кнопку? Джим? Спок? Чехов?       Леонард просто не мог это представить. Не мог представить, что кто-то из его друзей сделал что-то настолько ужасное.       — Но кто-то из них сделал, — прошептал он. — А остальные стояли в стороне и позволили этому произойти…       Леонард сел; потёр раздражённые глаза; почесал растущую щетину. Судорожно вдохнул; выдохнул.       Он не знал своих друзей так хорошо, как думал. Джим должен был знать, что убийство Нитики разозлит Хана, а у злого Хана был только один человек, на котором он мог выместить свою злость. И его… друг всё равно позволил ей умереть. С таким же успехом Джим мог самостоятельно сломать Леонарду нос…       — Нет, — покачал головой Леонард. — Хан не должен был этого делать. Джим не заставлял его…       Но всё выглядело так, словно заставлял.       …Боже, он был так одинок.       Никто не придёт за ним. Прошло уже десять дней с тех пор, как Леонард отправил сигнал — десять дней, — и не было никаких следов корабля Федерации.       …Даже если они получили его сообщение, Леонард уже привёл клингонов в состояние боевой готовности, особенно после того, как Хан взорвал тот поддельный шаттл. Клингоны, вероятно, выдвигали обвинения; угрожали возмездием.       Звёздный флот не станет рисковать войной, чтобы спасти его. Чёрт, они, вероятно, полагали, что его уже отправили в клингонскую тюрьму… а оттуда никого не спасали. Никто даже не попытается.       Он застрял неизвестно где. С Ханом. Навсегда.       В глазах застыли слёзы. Леонарду потребовалось несколько мгновений, чтобы сдержать их, от чего у него разболелась голова.       …Почему Хан просто не убил его?       Неужели этот психопат действительно ждал, что Леонард поверит, что проживёт остаток своей жизни в колонии аугментов в мире и спокойствии? Парень самого себя не мог сдержать, чтобы не бить Леонарда каждые несколько дней: как он мог ожидать, что другие аугменты…       Но разве Хан только что не сказал ему то же самое? Что он пытается сдерживаться, чтобы его люди не обращались с Леонардом как с грязью?       …Может быть, Леонард действительно просто ошибся. Это была одна пощёчина. Хан не сломал ему нос… или руку… или…       Внутри всё сжалось.       …Господи… Если к нему приходил пациент и говорил что-то подобное, он советовал ему бежать в горы…       Леонард взглянул на цепь на левой лодыжке; поморщился.       Ему просто повезло, что Хан хотел, чтобы он был жив… и здоров. Было… много вещей, которые его похититель мог сделать с ним после той попытки побега. Лечение неизлечимой болезни Леонарда не должно было быть в этом списке.       …И это смущало больше всего.       Хан не просто оставил его в живых — он спас ему жизнь.       Если бы ничего из этого не случилось — если бы Леонард никогда даже не встретил Хана — у него, вероятно, всё равно развилась бы ксенополицитемия. Может быть, Леонард справился бы со своей пятилетней миссией; может, справился бы ещё с парочкой… но итоге болезнь всё равно дала бы о себе знать.       У вселенной было действительно больное чувство юмора, если похищение террористом было единственным способом для Леонарда перешагнуть пятидесятилетний порог.       Он был обязан своей жизнью… как бы всё остальное не выглядело… тому самому человеку, который забрал его у семьи и… друзей. Это было трудно переварить.       Может быть, Хан думал, что Леонард будет так благодарен за то, что жив, что сделает всё, что скажет ему его похититель, не задавая вопросов? Или, может, убийца решил, что… сломление другого врача займёт слишком много времени, так как некоторые из его людей, вероятно, появятся через неделю или около того?..       …Или, может, это значило, что он нравится Хану больше, чем тот показывал?       — Выдаёшь желаемое за действительное, тупица, — пробормотал Леонард. — Просто выдаёшь желаемое…       Дверь медотсека шипя открылась. Леонард напрягся; поднял глаза… и моргнул.       Хан держал сгибом руки падд, а в руках — по квадратной бутылке.       — Я не смог найти Теннессийское виски, — извиняющимся тоном сказал убийца. — Однако на складе было несколько бутылок скотча. Этого будет достаточно?       У Леонарда невольно потекли слюнки. Он не пил скотч… ну… очень долгое время. И не думал, что будет пить когда-либо снова.       …Это была какая-то уловка.       — Ты пытаешься подкупить меня…       — Если вы не хотите, прекрасно. — Хан повернулся. — Я положу их обратно.       Убийца собирайся уйти.       …Проклятье.       — Подожди. Пожалуйста.       Его похититель обернулся, поднял бровь.       — Да?       Леонард коснулся того места, где раньше было кольцо; вздохнул.       Что, чёрт возьми, он должен был делать? Он не хотел, чтобы Хан вбил себе в голову, что пара подарков компенсирует его боль… Но был ли отказ хорошей идеей? Что если потом Хан обратит это против него; попытается использовать это, чтобы доказать, что Леонард хотел спорить с ним?       Оба варианта — полный отстой… но первый мог, по крайней мере, дать ему немного покоя.       — …Сколько лет скотчу?       Убийца усмехнулся.       — Двадцать. Подойдёт?       — Вполне, — пожал плечами Леонард. Боже, это звучало потрясающе. — Сколько я могу выпить за раз с учётом того, как ты ускорил мой метаболизм?       — Вы доктор, не я. — Хан подошёл к нему; протянул одну из бутылок. — Хотя я бы не советовал вам пить обе бутылки в один присест. Даже для меня это слишком.       …Господи. Повышенный метаболизм или нет, но такое количество скотча определённо убьёт его.       …Вероятно, ему лучше вести себя так, как будто у него нормальный обмен веществ, пока он не сможет оценить свою новую выносливость.       — Буду знать. — Леонард взял бутылку; попытался улыбнулся. — …Спасибо.       Его похититель отвёл взгляд.       — Это подразумевается как форма раскаяния, МакКой. Благодарить меня не нужно.       …Ха.       — …Хорошо.       Хан подошёл к ящикам; поставил бутылку на закрытую крышку.       — Я поставлю другую бутылку сюда. Вас это устроит?       — …Конечно.       Аугмент кивнул; затем взял падд, который принёс с собой.       — «Убить пересмешника», МакКой. Вместе с тем, что, по-видимому, является продолжением — «Пойди, поставь сторожа» — и ещё около четырёх дюжин романов. Это не первое издание, я знаю… однако я серьёзно сомневаюсь, что вы хотели, чтобы я ограбил музей.       Леонард нахмурился.       — Как ты…       — Я на мгновение активировал подпространственный маяк рядом с Кседной Восемь. — Хан положил падд возле скотча. — Классические произведения постоянно посылаются через подпространство в школы колоний Федерации. Оперативники Секции-31 использовали для связи запросы на эти файлы, так как они достаточно безобидны, чтобы отправлять их по незащищённым каналам, не вызывая подозрений. Похоже, после моего побега от этой практики отказались… Но как бы то ни было, потребовалось не много времени, чтобы найти то, что вы хотели.       Что ж, это… сбивало с толку.       — Спасибо… эм… Надеюсь, книга так же хороша, как я помню.       Убийца кивнул; подошёл к биокровати Леонарда; достал… пару чёрных тапочек из кармана пальто; протянул Леонарду.       — Я планировал отдать их вам через несколько дней в награду за хорошее поведение, — сказал Хан. — Однако я полагаю, эта ситуация тоже подходит. Надеюсь, они придутся вам по размеру.       Леонард поставил бутылку скотча позади себя на биокровать; осторожно взял тапочки. На их подошвах были крапинки из какого-то каучукового вещества, невероятно мягкого.       Леонард глянул на своего похитителя, потом поднял левую ногу; натянул бархатную ткань. Она плотно обвила лодыжку… чуть ниже края кандалов.       Леонард натянул второй тапок прежде, чем успел хорошенько подумать, кому они принадлежали до того, как Хан… до побега Хана.       — Вам нравится?       Он пошевелил пальцами ног в мягкой ткани. Его ноги уже начали согреваться.       — Да… они… в них очень удобно.       — Хорошо, — удовлетворённо сказал Хан. — Теперь, чтобы забыть об этом… инциденте, не могли бы вы сделать кое-что для меня?       Сердце Леонарда забилось быстрее; все тревожные колокольчики ожили.       Он знал, что это была уловка. Он знал…       Леонард стиснул зубы; уставился в пол.       — …Дай угадаю: если я не сделаю… что бы ты ни хотел, ты заберёшь все мои… подарки?       Рука легла Леонарду на плечо. Он вздрогнул… но она не причиняла ему вред.       — МакКой, это не подарки, — раздражённо заметил убийца. — Это знаки примирения. Я не отниму их у вас, сколько бы вы не спорили. Я просто хотел попросить вас рассказать мне ещё одну историю из вашего прошлого. Так я могу лучше узнать вас и с меньшей вероятностью вернуться к старым привычкам. Скажите, это возмутительная просьба?       …О.       Это… это была просто история. Не похоже, что Хан просил о чём-то большем. Не похоже…       Если это делало парня счастливым, то нет никакого вреда в том, чтобы подыгрывать ему.       — Нет, это… — Леонард вздохнул. — Я могу рассказать. Хочешь снова что-то из времён мединститута или…       — Как насчёт чего-нибудь более свежего? — Рука исчезла. — Что-то, что расскажет мне, каким вы были человеком, когда я нашёл вас.       …«Нашёл» было совсем не то слово.       Леонард посмотрел на него, сверкнув глазами; увидел, как Хан подошёл к биокровати рядом с ящиками для хранения. Убийца сел; уставился на него, подняв бровь.       — …Верно. — Леонард задумался, выбирая историю, которая наверняка не выведет Хана из себя. — Ну, примерно полгода назад я был участником гуманитарной миссии. Это была маленькая колония, основанная андорианцами на…       — Андорианцами?       Леонард замолчал; нахмурился.       Убийца странно смотрел на него… почти в замешательстве…       — Андорианцы: синяя кожа, чувствительные антенны на макушках, любители достаточно холодной погоды, чтобы отморозить пальцы… Ты никогда не слышал об андорианцах?       — Ах да! — Замешательство Хана исчезло. — Конечно. Андорианцы. Они были важны для формирования Федерации, правильно?       …Он серьёзно?       — Да… андорианцы — одна из четырёх рас-основателей.       — Какие они?       Леонард моргнул.       Неужели… неужели Хан действительно не знает о них?       — …В целом, их культура немного более милитаристская, чем у некоторых других членов Федерации… но они хороший народ. Они не так любят спорить, как теллариты, но…       — Теллариты любят спорить?       — …Спор — самый главный вид спорта на их планете. Многие лучшие политики Федерации родом с Теллар Прайм. Они думают, что вежливый способ приветствовать незнакомца это оскорбить его — так они могут сразу вступить в хороший спор. В последний раз, когда «Энтерпрайз» принимал телларитскую делегацию, Дж…       Он не мог отказаться от этого. Не сейчас.       — …Джим… заставил меня устроить им экскурсию.       Убийца свирепо посмотрел на него… затем фыркнул; закатил глаза.       — Учитывая то, что вы мне демонстрировали, это было лучшее дипломатическое решение Кирка.       Расслабившись, Леонард позволили себе усмехнуться.       — Ну, они назвали меня «невежливым болтуном», когда уходили, что, по-видимому, является комплиментом… Так что думаю, я не смог бы сильно облажаться.       — Целый вид, полностью преданный спорам, — Хан в неверии покачал головой. — Интересно, нашёл бы я достойного партнёра для дебатов в их рядах… если бы ваш народ был добрее к моему с самого начала?       Леонард прикусил губу; пропустил замечание.       Даже если они были его народом… он не мог продолжать защищать тех, кого невозможно оправдать. Правда была в том, что Маркус и его дружки из Секции-31 совершили ужасные вещи, и Леонард был уверен, что они не все были изгнаны из Звёздного флота.       Зачем ему злить медведя, чтобы защитить мудаков, которые пробудили медведя от спячки, забрали его медвежат и использовали их, чтобы заставить его плясать под свою дудку?       Вдобавок… это только разозлило медведя ещё больше.       — Итак… Хан… у меня такое чувство, что, кроме клингонов, ты мало что знаешь о чужих культурах. Я прав?       Хан пожал плечами.       — Я работал в изоляции, МакКой. И большинство программ Секции-31 были ограничены человеческим штатом. Доверие адмирала Маркуса к другим видам простиралось лишь до тех пор, пока они воспринимались как полезные… и в его глазах моё существование делало их приобщение излишним.       …Итак, Маркус был фанатиком и к тому же параноиком. Прекрасно.       …Но значило ли это…       — Хан… ты когда-нибудь разговаривал с представителем другой расы? С кем-то, кого не собирался убить?       Бровь похитителя дрогнула.       — У «разных рас» в моём сознании есть множество определений, доктор. Но насколько я понимаю, вы имеете в виду кого-то с другой планеты… Полагаю, мой ответ «нет».       — …Ха.       Ну, это было странно представить. Никогда, ни разу, не поболтать с триллом или пошутить над вулканцем, или…       — Скажите, МакКой, — Хан наклонился вперёд. — Каково было расти на Земле, где инопланетяне покинули царство научной фантастики и стали реальностью? Вести непринуждённые беседы с существами из других миров?       — …Ну… — На самом деле, Леонард никогда раньше не думал об этом… — Во-первых, существует мало рас, которые были бы рады называться «существами». Это своего рода универсальное оскорбление: независимо от того, как переводчик пытается его интерпретировать, получается что-то унизительное.       Его похититель кивнул.       — Хорошо, я могу это понять. Что ещё?       В глазах аугмента вспыхнул огонёк; он сосредоточенно наклонил голову.       …Ему было интересно на самом деле.       — Что ж… эм… ты знаешь, что есть расы, которые могут ощущать чужие мысли? Некоторые даже могут проецировать эмоции на…       — Прекрасно знаю, — поморщился Хан. — Ваш друг-вулканец пытался подавить меня своим горем во время нашей драки. Это спасло ему жизнь… но это было одно из самых неприятных ощущений, которые я когда-либо испытывал.       Леонард нахмурился.       Вулканцы не должны делать это слиятельное дерьмо без разрешения. Как Спок мог…       «Это спасло ему жизнь…»       Физически Хан был сильнее не только людей, но и большинства вулканцев. Если он прижал Спока или пытался… раздавить ему голову… возможно, у Спока не было выбора. Может…       …В этот момент Леонард не был уверен, что хочет знать, что там произошло на самом деле.       Не отвлекаться. Придерживаться безопасной темы.       — Я… я имел в виду бетазоидов. Это пацифистское общество. С множеством матриархальных подоплёк. Некоторые из них рождаются с способностью улавливать чужие эмоции, некоторые — развивают её по мере взросления. Всё зависит от личности, но…       — Вы так и не ответили на мой вопрос, — перебил его Хан. — Каково расти, зная ответ на один из старейших экзистенциальных вопросов человечества: мы одни?       …Верно.       Леонард провёл рукой по волосам.       — Это… это просто… было. Большинство из нас узнали о первом контакте ещё до того, как начали ходить в детский сад. Все заучивают речь о варпе-5 Зефрама Кокрейна примерно в пятом или шестом классе. У детей куча уроков по разным культурам всего квадранта… и нас учат уважать друг друга; смотреть сквозь поверхностное дерьмо и судить людей только по их поступкам.       Убийца усмехнулся.       — МакКой, вы неоднократно оскорбляли мой статус аугмента! Не притворяйтесь, что подобные вещи не имеют никакого значения в вашем обществе.       …Что ж, Хан подловил его. Вроде.       Да, время от времени Леонард отпускал шуточки о вулканском наследии Спока… но это было простое подшучивание; ничего злобного. Это было частью их дружбы. Спок отвечал на каждую его шутку и иногда даже сам подначивал его… когда был в одном из своих более человеческих настроений.       Оскорблять своего похитителя-аугмента было немного другим. Когда люди заявляют, что заскоки в их генетическом коде делают их лучше остальных, становится трудно не пытаться продырявить их эго. Ради всех и каждого, такие люди, как Хан, склонны причинять вред.       …Но Хан точно не хотел услышать это.       — Я никогда и не говорил, что идеален, — признал Леонард. — И не говорил, что никто не замечает различий: они просто не рассматриваются как изначально плохие. Время от времени некоторые культуры конфликтуют; особенно когда у двух планет Федерации были не очень мирные отношения до объединения… но по большей части люди стараются быть цивилизованными.       — Цивилизованными, — убийца закатил глаза. — Да, культура вежливых улыбок, построенная на трупах тех, кого не смогли заставить подчиняться.       — Ну… я не говорю…       — Конечно, не говорите, — покачал головой Хан. — Честно говоря, МакКой, я восхищаюсь способностью вашего общества воспитывать своих людей. Если бы я мог использовать тактику Федерации в своей империи, мне, возможно, никогда не пришлось бы покидать Землю!       Леонард прикусил губу изнутри; сдержал саркастический комментарий. Поза его похитителя была расслабленной; он, похоже, действительно наслаждался их… разговором. Спорить казалось плохой идеей.       — Что ж, Хан… не так много записей о том, что происходило во время твоего… эм… что было на Земле до Первого Контакта?       Убийца поднял бровь.       — Война, доктор. Постоянная война. В своё время я часто мечтал о том дне, когда вся Земля будет объединена под единым правительством; превратится в утопию. Утопию, где мои собратья-аугменты могли бы использовать свои дары, не стеснённые капризами генералов и политиков; где обычные люди могли бы заниматься своей повседневной жизнью под нашим благожелательным руководством… Вообразите моё разочарование, когда я узнал, что ваша Объединённая Земля — не более чем подставное лицо для антиутопического звёздного пространства Федерации.       …Неужели… неужели Хан пытается развязать спор? У парня были веские причины ненавидеть Федерацию, но называть её антиутопией было… неправильно.       …Не отвлекаться. Придерживаться безопасной темы.       — Я… эм… я имел в виду, каково было расти, не зная, есть ли жизнь на других планетах, — осторожно уточнил Леонард. — Я имею в виду, я уверен, что многое изменилось, но основы должны были быть такими же, верно?       — Основы?       — Да, например, ходить в школу или на свидания, или просто… взрослеть.       Убийца фыркнул; его губы скривились с легкой усмешке.       — Вы даже не представляете, насколько сильно отличалось моё… взросление от вашего, доктор. Сомневаюсь, что вам понравится этот слушать.       …А жизнь Леонарда, значит, милая как корзина с щенками?       — Давай, Хан, ты заставил меня рассказать мои самые тёмные секреты. — Это чертовски мягко сказано… — И теперь ты говоришь, что я не могу задать тебе даже пару основных вопросов? Разве это честно?       Хан напрягся; уставился на него… а затем его раздражённое выражение лица сменилось ухмылкой.       — Вы правы, МакКой… Нечестно скрывать от вас так много из моего прошлого. Не то чтобы это могло… Что бы вы хотели узнать?       …Леонард не думал, что парень действительно согласится. О чём, чёрт возьми, он должен был спрашивать?       — Я не знаю… Ты же не родился ростом в шесть футов и со способностью гнуть сталь. Как ты дорос до этого? Ты был самым крутым ребёнком на детской площадке? Или книжным червём: читал на перемене; сидел после школы в библиотеке…       — Я не ходил в школу, доктор. — Лицо Хана снова стало суровым. — Или, по крайней мере, недолго. Всё образование, которое я получил в возрасте от семи до пятнадцати лет, проходило в программном центре. Одна из целей которого была превратить аугментов, подобных мне, в оружие для людей, обладающих больше силой, чем мудростью. Многие из моих людей не выжили… Но те из нас, кто это сделал, позаботились о том, чтобы никто из наших… учителей не пережил наше освобождение.       …О.       Ладно… это была глупая идея.       Но если Леонард остановится, другого шанса спросить у него не будет.       — Что… что было до этого? Кто был твоими родителями? У тебя вообще были…       — У меня была мама, — нетерпеливо прорычал аугмент. — Сарина Каур. Блестящий биоинженер; создатель почти всех усовершенствований моего народа… и одна из немногих душ, которая никогда не относилась ко мне как к инструменту. Она погибла, когда мне было четыре года, из-за перегрузки ядерного реактора, питавшего её лабораторию.       …Господи. Четыре года и потерять…       — Но почему ты не взял её фамилию? Если она — твой единственный…       — Человек, который помог эвакуировать лабораторию, привёз меня к родственникам моей матери в Чандигархе. — На лице Хана появилась грустная улыбка. — Прабхат и Шаран Сингх. Хорошие, добрые люди. Когда стало ясно, что я ненормальный ребёнок, они не отпрянули от меня в страхе, а наоборот, поощряли меня следовать своим природным талантам. Они научили меня созидать; использовать свою креативность.       Леонард осторожно улыбнулся.       — Это… звучит довольно мило.       — Это было три самых счастливых года в моей жизни, — поморщился Хан. — Но потом операторы программного комплекса начали собирать моих людей. Сингхи пытались защитить меня… но мирный инженер и иллюстратор были плохо подготовлены к жизни в бегах. Через несколько недель моё детство закончилось градом пуль. Я сохранил фамилию Сингх, чтобы почтить их жертву… какой бы бесполезной она ни была.       У Леонарда скрутило живот.       Кто, чёрт возьми, мог сделать такое с кучкой детей? Кто мог убить кучу приёмных семей и увезти перепуганных семилеток в какой-то психопатический учебный лагерь?       Стоп… Значит ли это…       — Хан… — Пожалуйста, пусть он ошибается… — Ты хочешь сказать, что ты и другие аугменты провели всю свою жизнь под контролем разных организаций… и в бегах?       Террорист кивнул.       — Пока мы не взяли дело в свои руки, не проникли в правительства по всей Земле и не поменялись ролями с нашими врагами. У моего народа было только два способа стать по-настоящему свободными, МакКой: захватить мир и использовать наши способности, чтобы направить его к лучшему будущему… или убежать так далеко, чтобы больше никто не смог контролировать нас.       …Боже правый.       Это… многое объясняло. Не оправдывало всё это; не делало то, что сотворил Хан, правильным… но…       — Конечно, ты считаешь Федерацию своим врагом, — прошептал Леонард. — Вы отправились в космос в поисках свободы… а наткнулись на Секцию-31.       — От меня не ускользнула ирония, — фыркнул Хан. — Однако эта точка зрения несколько упрощена. Да, Секция-31 произвела первый выстрел в этой войне… но Федерация продолжает их дело. Они могли давным-давно освободить мой народ: отправить нас в необитаемый мир, где мы могли бы жить по своим собственным законам. Вместо этого они держали нас в стазисе; хранили на складах как груз… и экспериментировали на нас, чтобы удовлетворить своё любопытство.       Леонард застыл.       Он неверно расслышал.       — …О чём ты говоришь?       Аугмент поддался вперёд.       — Как вы думаете, почему я угрожал заменить вас доктором Кристиной Чапел? Из всех докторов во вселенной… почему именно ею?       Леонард нахмурился; попытался вспомнить хоть что-нибудь о Чапел, что могло бы заставить Хана желать причинить ей вред…       Но ничего не было. Она была добрым человеком; обращалась с пациентами лучше, чем кто-либо, кого он знал. Чёрт, её даже не было на «Энтерпрайзе», когда Маркус напал на них! К тому моменту она уже уехала участвовать в гуманитарных миссиях…       …Но была ли она там на самом деле?       — Чапел… работала на Секцию-31? — Пожалуйста, пусть это будет неправдой. — Поэтому она была следующей в твоём списке? Они изменила твоё лицо или воспоминания, или…       — Нет, МакКой, — покачал головой Хан. — Скажите честно, вы намеренно игнорируете часть того, что я говорю? Насколько мне известно, она никогда не была сотрудником Секции-31… однако я уверен, что она была одним из моих докторов на Кседне Восемь.       Леонард вытаращился на него.       — Как такое может быть? Ты убил всех на том…       — Возможно, — пожал плечами террорист. — Или, возможно, ей удалось замаскировать свои жизненные показатели; спрятаться в каком-нибудь укромном месте, пока «Арчер» и «Энтерпрайз» не оказались на орбите. Или её просто не было на объекте, когда этот дурак-адмирал решил разбудить меня.       — Что именно заставляет тебя думать…       — Цербер, МакКой. Когда я встретил доктора Чапел на Цербере, она сказала, что я убил её жениха на Кседне Восемь. Вы действительно думаете, что Кирк нашёл время искать и нанимать нового врача — с возлюбленным на Кседне Восемь — посреди всего этого хаоса? Или Чапел работала там? Участвовала в заборе крови, взятии образцов тканей и во всём остальном, что вся медицинская команда на Кседне Восемь делала со мной без моего согласия до того, как я проснулся? Ответьте честно.       …Нет.       Леонард зажмурился; стиснул зубы.       Это… это не могло быть правдой. Чапел всегда казалась таким хорошим человеком! Она никогда бы не проводила эксперименты на своих пациентах без их согласия! Она никогда бы…       …Разве он не думал то же самое о Джиме?       Леонард открыл глаза; почувствовал, как тошнотворная волна отчаяния захлёстывает его. Он посмотрел на своего похитителя; сглотнул.       — Хан… думаю, ты прав.