Безопасность

      Было больно дышать.       Было больно глотать.       Было… было больно.       Очень больно.       Кислота. Это была она.       В его венах была кислота, сжигающая его изнутри.       Леонард закричал.       Он умолял свой мозг вырубить его; остановить… просто остановить это.       Но мозг не хотел сотрудничать.       Он всхлипнул.       Почему Хан просто не убил его? Что бы этот психопат ни делал с ним, это была чистая агония; чистый…       Ад.       …Это был ад.       Все эти старые истории, которые ему рассказывала бабушка, были правдой. Он был мёртв и попал в ад за то, что убил своего отца; за помощь Хану. Это было единственное объяснение. Единственное, что может навредить этому…       Что-то тяжёлое легло ему на лоб; он хныкнул.       — Всё в порядке, доктор. Это пройдёт.       Он не пытался открыть глаза; не хотел видеть… что бы это существо, этот… демон… ни собирался с ним сделать дальше.       Леонард почувствовал, как что-то укололо его в шею, и в голове помутнело; потемнело…       …Затем ему было холодно.       Очень, очень холодно.       В его венах больше не было кислоты: теперь он чувствовал себя так, будто был во льду. Будто его кожа и мышцы были полностью заморожены; готовы разбиться вдребезги от малейшей провокации.       Он был в космосе? Выброшен из шлюза?       Этого не может быть. Люди не могут дышать в космосе. Даже с замёрзшей кожей доктор чувствовал, что его лёгкие работают. Они болели, но работали.       …Криокапсула.       Неужели демон, или Хан, или кто бы этот чёрт ни был, так мучает его, поместив в криокапсулу; скрутил рычаги управления так, чтобы он чувствовал, как замерзает?       Он не хотел двигаться; не хотел развалиться на части, но не мог остановиться.       Леонард сильно задрожал.       …Ничего не сломалось.       Что-то мокрое покатилось по его лицу; нос внезапно наполнился запахом пота.       …Это была какая-то лихорадка? Он был…       Что-то зашипело. Доктор застонал; попытался пошевелиться; не смог.       — Чёрт!       Шаги. Быстрые шаги.       Что-то тяжёлое… рука… снова оказалась на его лбе. Холодная. Почему-то холоднее, чем его кожа.       Леонард открыл глаза; увидел расплывчатую фигуру, нависшую над ним.       — П… пожалуйста…       Фигура шикнула; наклонилась.       …Нет.       Кто бы… что бы… это ни было… это не мог быть Хан.       Он выглядел слишком… обеспокоенным.       Должно быть, это был трюк. Демон… обличающий его худшие страхи.       Рука провела по его волосам; «Хан» грустно улыбнулся.       — Засыпайте.       Ещё один укол в шею; мир отдалился.       — Вот так. Просто спи…       …Затем он лежал на животе, его тошнило с края…       Он лежал на биокровати? Как…       Что-то острое впивалось в его правую руку; его новый ракурс вынуждал… что бы это ни было… двигаться болезненно.       Он схватил это; попытался вытащить…       Рука взяла его запястье; сжала; он отпустил с криком боли. В углу его затуманенного зрения появились ноги.       — Не трогайте. Вы же не хотите…       Ещё один приступ рвоты. Он сплюнул кислую желчь на пол.       То, что делало это с ним, издало звук отвращения; толкнуло доктора на бок.       Леонард попытался свернуться калачиком. Было чувство, будто кто-то сжимает его внутренности; вытаскивает их; переставляет. Сердце колотилось; тело тряслось; он плакал.       …Вечность.       Это действительно был ад, он проведёт вечность таким образом, переходя от одной боли к другой. Это никогда не прекратится. Это…       Ещё один укол в шею, и его чувства исчезли…       …Затем он хотел пить.       В горле пересохло; язык всё время прилипал к нёбу; на вкус всё было… отвратительным.       Глаза Леонарда болели; тупая боль превратилась в уколы игл, когда он открыл их.       …Ржавый потолок. Древние лампы. Он узнал эту полуразрушенную плитку…       Определённо «Ботани Бэй».       Это… это было реально?       Он попытался сесть… и не смог.       Его руки были привязаны; что-то крепко обхватывало грудь, фиксируя его.       …Определённо реально.       …Определённо не хорошо.       Доктор попытался пошевелить ногами; замер, когда почувствовал, как… волосы на ногах… дотронулись до того, что могло быть лишь одеялом, подоткнутым ему под подбородок.       На нём… кажется, не было… штанов.       И его спина ощущалась странно, будто под ним что-то лежало: что-то вроде овальное и плоское, и…       Он… он что, лежал на долбанной утке?       Леонард стал задыхаться.       Что, чёрт возьми, происходит? Что, чёрт возьми…       Он услышал шипение открывающейся двери медотсека; чуть приподнял голову, чтобы увидеть, как Хан входит внутрь.       Убийца остановился; поднял бровь.       — На этот раз вы в порядке или мне снова нужно усыпить вас?       …Усыпить?       Это… это всё не могло быть сном. Сны не причиняют такую боль. Сны не объясняют…       — Доктор, вы понимаете, что я говорю?       У Леонарда кружилась голова, но он кивнул. Не было необходимости в «усыплении». Нет, если это значит… что-то, что происходило… продолжит происходить.       …Хотя он не был уверен, приведёт ли это к чему-нибудь лучшему…       — Хорошо, — улыбнулся Хан. — Мы, наконец, можем двигаться дальше.       Психопат быстро обошёл биокровать; скрылся из поля зрения доктора; направился в ванную.       Мгновение спустя он услышал шум воды.       Этот… этот монстр снова пустит в ход воду?       — …Нет… — прохрипел Леонард.       Кран выключился.       Шаги возвращались к нему.       Только не снова. Боже, только не снова!       Доктор рванул свои путы; застонал. Он был слишком слаб, чтобы освободиться. Он всегда был слишком слаб…       Убийца возвышался над ним.       — Н-не…       — Успокойтесь, МакКой.       Использование имени Леонарда застигло его врасплох; он перестал сопротивляться.       Хан держал в руке маленькую кружку.       — Если вы обещаете не делать глупостей, я развяжу вас и дам немного попить.       …Это… это должна была быть уловка.       …Но ему очень хотелось пить.       — …Я… обещаю.       Доктор напрягся, когда его похититель поставил кружку; стянул с него одеяло. Он не подозревал, что был одет в больничный халат, и это открытие никак не успокоило его нервы.       — Не пытайтесь ещё шевелиться. — Хан разорвал бинты на груди Леонарда. — Если вы снова перевернёте утку, я не буду убирать.       Доктор поморщился.       Это отвечало на один тревожный вопрос… и создавало ещё несколько.       — И если капельница в вашей правой руке выйдет, вы сами её поставите.       Брови Леонарда взлетели вверх.       Капельница? Что…       Доктор посмотрел на свою правую руку.       В его кожу была воткнута игла; трубка вела к полупустому мешку на шесте.       Что, чёрт возьми, этот псих вводил в него?       — Успокойтесь, доктор. Я даю вам слово, что это просто физраствор. Вы, наверно, умерли бы без него несколько дней назад.       …ДНЕЙ?!       Что, чёрт возьми, это значило? Что этот ублюдок сделал? Что…       Хан нахмурился.       …Не выводи его из себя.       Не выводи его…       Леонард заставил себя глубоко вздохнуть.       — …Я не… выну её. Обещаю.       Убийца разорвал бинты на запястьях доктора; раздражённо вздохнул.       — Думаете, вы можете слезть с этой… штуки… самостоятельно? Или вам нужна помощь?       Слезть…       …О.       Верно.       Он приподнялся на дюйм от биокровати; дрожа рухнул обратно.       — Что ж, полагаю, это ответ, — пробормотал Хан. — Вы готовы?       Леонард поёжился. Ему было очень, очень неловко от этого… но у него не было сил спорить… и он хотел избавиться от этой богом забытой утки.       — …Нормально.       Спустя неловкое мгновение доктор обнаружил, что лежит на боку, его правая рука была бережно вытянута из-под него, чтобы капельница не отсоединилась.       По его спине пробежала струйка холодного воздуха; он вздрогнул.       — Верно… мои извинения. Сейчас…       К счастью, убийца завернул его в одеяло; Леонард услышал, как шаги поспешно удаляются.       Доктор коснулся капельницы, воткнутой ему в руку. Это не мог быть просто физраствор. Нет, если то немногое, что он помнил за последние несколько… дней… было каким-то показателем. Что бы этот монстр ни вводил в его вены на самом деле, оно крало его ту малую силу, которая у него была.       …Но он не осмелился вытащить капельницу.       Должно быть, это была какая-то психологическая пытка. Что бы Хан ни делал с ним за прошедшие… он не знал, сколько дней… это было только начало; теперь человек притворялся, что помогает ему… достаточно долго, чтобы Леонард почувствовал себя лучше; чтобы доктор начал думать, что может пережить это… а потом этот псих снова начнёт его мучить.       И если он не подыграет… возможно, всё будет ещё хуже.       — Я никогда не осознавал, насколько отвратительным может быть человеческое тело, — проворчал убийца, когда вернулся. — Но, наверно, я сам виноват в этом, не так ли?       Он… он должен был согласиться? Или он должен был сказать, что это всё его вина; что он заслужил такое обращение; что…       Рука легла ему на плечо; он вздрогнул.       — Расслабьтесь… это был риторический вопрос.       Не говоря больше ни слова, Хан помог Леонарду лечь на спину; поправил верхушку биокровати так, чтобы доктор мог сидеть прямо. Убийца снова взял чашку с водой; протянул её.       — Для начала небольшими глотками. Не причиняйте себе боль.       Леонард взял чашку; сделал глоток. Чистая, восхитительная вода коснулась его языка. Он сделал ещё один глоток; прополоскал воду между зубами; смыл неприятный привкус во рту.       — Лучше, доктор?       — Да… спасибо.       Его горлу было уже немного лучше… но жидкость, казалось, пробудила его… голодный как волк… желудок.       Тот издал громкое, низкое урчание; Хан усмехнулся.       — Что ж, полагаю, это было вопросом времени: вы не ели несколько дней… По вашему экспертному мнению, какие продукты помогут вам вернуться к здоровому питанию?       …Дни… этот ублюдок всё время говорил «дни»…       Он сделал ещё один глоток воды; осторожно поставил чашку на биокровать.       — …Сколько?       — Ах да, — кивнул убийца. — Это, вероятно, поможет. Шесть дней, доктор. Вы были… без сознания… около шести дней.       …Шесть дней…       Леонарду стало дурно.       Как он мог пролежать без сознания шесть дней? Почему? Что произошло…       Пытаясь успокоиться, доктор приложил руку ко рту; застыл, почувствовав гладкость кожи. Он коснулся щёк; шеи…       У него не было бороды.       Леонард уставился на своего похитителя.       — Ты… ты побрил меня?       Хан поморщился.       — Вас всё время… рвало. Это была санитарная необходимость.       — Но какого чёрта тебя это беспокоит? — прохрипел доктор. — Этот кошмар закончится тем, что ты меня вышвырнешь через шлюз, верно? Так почему ты…       — Это то, что вы думаете? — убийца поднял бровь. — Что это всё — изощрённый способ казни? Зачем мне так тратить своё время?       — Но ты сказал…       — Я передумал.       Леонард втянул воздух.       Это… это действительно значило…       — Ты… ты действительно не собираешься убивать меня?       Хан пожал плечами.       — Вероятно, да: эта попытка побега определённо была актом, достойным казни… Но есть что-то… занимательное… в вас. Что-то, что я хочу изучать. И я не могу это делать, если вы мертвы.       …Боже правый, он был понижен с унизительного статуса питомца до лабораторной крысы!       Его оставили в живых как часть какого-то больного эксперимента! Невозможно было сказать, что Хан задумал; какие новые адовы муки он воображал…       — О, перестаньте смотреть так озабоченно! Самое худшее уже позади.       Что, чёрт возьми, это значит?!       Леонарда безуспешно пытался подавить панику.       Всё это время, которое он был без сознания… Всё это время, которое он не мог вспомнить… Эти вспышки тошноты; агонии…       …Неужели он действительно был без сознания?       Что если он всё это время не спал? Что если его разум блокировал…       — Что… — его голос дрогнул; он попытался снова. — …Что ты сделал со мной?       Хан ухмыльнулся; достал из пальто медицинский трикодер; положил его доктору на колени.       — Взгляните.       Дрожащей рукой Леонард медленно вытащил ручной сканер. Он направил сканер на капельницу. Ему нужно было знать, чем Хан накачивает его…       …Физраствор.       Это действительно был просто… физраствор.       С облегчением, но с подозрением доктор повернул сканер к себе.       Если этот ублюдок сделал с ним хотя бы половину того, чего боялся Леонард, то его тело могло быть месивом из внутреннего кровотечения и воспалённой рубцовой ткани, и…       …Ничего.       Доктор моргнул; снова провёл сканером по всему своему телу.       …Никаких переломов; никакого внутреннего кровотечения. Даже синяков.       Это… это не имело смысла.       Когда Хан вырубил его, у него было вывихнуто плечо; четыре едва заживших перелома; достаточно мелких травм, чтобы он был покрыт синяками в течение месяца.       Он в замешательстве посмотрел на своего похитителя.       — Я думал, ты сказал, что прошло всего шесть дней?       Убийца кивнул.       — Клянусь, так и было. Продолжайте.       Леонард в третий раз осмотрел себя. Очевидно, Хан хотел, чтобы он что-то нашёл: что-то, что он внедрил в него; или вынул из него; или…       Его… селезёнка.       Его селезёнка выглядела… нормальной.       И не так нормально, как на два размера больше, к чему он привык за последний месяц. Она выглядела нормальной, будто была…       Здоровой.       Не распухшая.       Не… больная…       Он был истощён; немного обезвожен; похоже, у него была небольшая температура… но кроме этого… ничего больше.       Его ксенополицитемия… прошла.       Доктор шокировано уставился на результаты.       Была только одна вещь, которая могла это сделать. Одна…       — Ты… ты вылечил меня, — прошептал Леонард. — Ты перелил мне свою кровь.       — Наконец, вы поняли это! — усмехнулся Хан. — Хотя на самом деле вы всё-таки немного ошибаетесь: это были три переливания, с интервалом в два дня. Но да: я вас вылечил. И я даю вам слово, что не стал бы терпеть весь этот… отвратительный уход… только для того, чтобы через несколько дней лишить вас жизни.       Доктор разинул рот.       — Уход? Ты действительно говоришь, что не пытался пытать меня? Боже правый, мужик, мне казалось, что я весь горю!       Убийца напрягся.       — Я… не думал, что вы запомните это. Вы просыпались всего несколько раз и всегда бредили… Я анестезировал вас сразу, как только понимал… Достаточно сказать, что ваша иммунная система пыталась отторгнуть часть моей крови. В конце концов, моя кровь победила… но это заняло некоторое время.       Он… предположил, что в этом есть смысл. Но от этого воспоминания не исчезли…       — Если это хоть как-то вас… утешит, — продолжал Хан с улыбкой, — теперь у вас иммунная система аугментов. И исцеляющие способности, похожие на мои. Теперь они часть вас и никогда не исчезнут. Конечно, это также сопровождается повышенным метаболизмом и…       — Я знаю, — тупо ответил Леонард. — Я всё знаю об этих побочных эффектах.       Хан фыркнул.       — Уверен, что так, учитывая все усилия, что вы приложили, чтобы спасти своего друга, Кирка. Его странные показатели, должно быть, беспокоили вас в течение нескольких месяцев.       — …Да.       Но… это было не единственное, что пугало его при переливании крови Джиму… и не это пугало его сейчас.       — Я… — Как он мог спросить об этом парня, не разозлив его? — Я получу… тягу к убийствам?       К счастью, убийца рассмеялся.       — Не больше, чем вы уже имеете. Ген гиперагрессии в ДНК аугментов не всегда активизируется, и даже когда это происходит, он влияет на развитие мозга только подростков. На человека вашего возраста он вряд ли повлияет.       …Он был спасён тем, что был старым пердуном… он примет это.       — Но что насчёт…       — Постарайтесь не думать об этом слишком много, доктор, — закатил глаза Хан. — Я сделал вам подарок, который люди искали тысячелетиями: долгую, здоровую жизнь! Разыграйте свои карты правильно, и вы вместе с Кирком, возможно, проживёте так же долго, как этот проклятый вулканец!       Леонард напрягся; его челюсть сжалась.       …Спок…       — Не смей.       Убийца поднял бровь.       — Не сметь что?       — Ты знаешь что! — вскипел он, чтобы не расплакаться. — Не смей так говорить о Споке! Недостаточно убить его? У тебя есть…       — Я не убивал его.       Доктор почувствовал, как его давление резко подскочило.       — Чушь! Даже если бомба не достала его, Спок никогда не покинул бы «Энтерпрайз» раньше остальных…       — «Энтерпрайз» в безопасности, МакКой. Я не убил никого из ваших друзей.       Леонард моргнул.       Хан усмехнулся.       — Вы действительно думаете, что Кирк настолько глуп, чтобы транспортироваться на Кседну Восемь с «Энтерпрайза»? Он транспортировался с шаттла; «Энтерпрайз» оставил подальше от опасности. Я взорвал шаттл из злости и позволил другому шаттлу спасти его, чтобы он мог передать моё сообщение. В результате взрыва никто не пострадал.       Этот… лживый ублюдок.       — Если это правда, — доктор изо всех сил старался говорить ровным голосом, — тогда почему ты не сказал мне об этом, когда я спросил про выживших? Или когда я спросил о бомбе в первый раз? Или…       — Я вас не понял, — прямо сказал террорист. — Вы сокрушались над своим переломом и спрашивали, сколько людей убила моя вторая бомба на Земле, и… хотя мне стыдно признаться в этом… я принял ваш вопрос об «Энтерпрайзе» за вопрос о шаттле. Это было простое недоразумение, и только после вашей попытки к бегству, когда я приставил нож к вашему горлу и всё, о чём вы могли думать, был ваш экипаж, я понял, что вы имели в виду. И на тот момент… казалось, не было причин поправлять вас.       Он… он говорил правду?       …Да куда там.       — Ты лжёшь.       Хан вздохнул.       — Зачем мне лгать, доктор? Какую возможную цель…       — Ты пытаешься манипулировать мной! — огрызнулся Леонард. — Тебе что-то нужно от меня; нужно, чтобы я кого-то вылечил или записать новое видео с угрозами, или… я не знаю что… но что бы это ни было, ты хочешь, чтобы я был благодарен за это, и ты знаешь, что лучший способ добиться этого, это…       — Лгать вам? — сверкнул глазами Хан. — Мы снова возвращаемся к этому вопросу, так что давайте уладим это прямо сейчас: назовите три откровенных лжи, которые я сказал вам за время вашего пленения. Три утверждения, которые я сделал и они оказались ложными. Не торопитесь.       Доктор открыл было рот… и остановил себя.       Он… не был уверен, что сможет.       Была ложь в самом начале, когда этот псих проткнул себе руку куском металла и солгал о том, как тот туда попал… но даже при том, что это считалось ложью, эта ложь была часть испытания; Хан даже признался в этом мгновение спустя.       Бомба, убившая Олстона, почти считалась… и террорист сказал только то, что не взорвёт бомбу в Атланте, если Леонард признает, что Джоанна — его дочь. Так что это всё ещё было правдой…       А потом смерть Нитики… он был уверен, что это ложь. Но Джим… Джим признал это. Этот идиот действительно… он действительно навредил невинному человеку, и Хан не смог её спасти…       Он, возможно, мог бы посчитать обещание психа убить его и выбросить его тело в космос… но он не хотел напоминать ему об этом… и Хан сказал, что передумал. Это… это не было ложью, когда он говорил об этом.       …Один.       Он мог назвать только один пример того, как ему лгал его похититель за последние… сорок шесть дней.       — Я… не могу.       Хан усмехнулся.       — Видите? Я не лгу вам, потому что в этом нет необходимости. Правда гораздо сильнее… Вот почему я клянусь: я не взрывал «Энтерпрайз» и не убивал никого из вашего экипажа. Вы больше никогда не увидите своих друзей или семью снова, но они живы и невредимы. Я обещаю.       Что-то скатилось по щеке Леонарда; он даже не пытался смахнуть это.       …Они… они были живы. Его друзья; его семья…       — …Они действительно живы?       Убийца кивнул.       — Они живы. И если вы будете держать себя в руках, то обеспечите им это на долгое, долгое время.       Облегчение доктора мгновенно испарилось.       — …Что, чёрт возьми, это значит?       — Расслабьтесь, МакКой, — пожал плечами Хан. — Я просто решил подойти к нашему взаимодействию по-новому. Думаю, это понравится вам больше, чем наше предыдущее… положение.       …Ему это не нравилось. Ни капельки.       — Ладно… — Леонард попытался улыбнуться. — И как ты собираешься это сделать?       Хан усмехнулся; навис над ним.       — Кнутом и пряником, доктор. Кнут… ну, здесь ничего нового. Кое-что явно очевидное. Однако ваш новый стимул к хорошему поведению — пряник — я думаю, вы найдёте приятным.       …Конечно.       — Какой пряник?       — Сначала кнут, — убийца нахмурился; наклонился. — Мне действительно всё равно, будете ли вы держать рот на замке или подвергать сомнению мои методы, или бороться со мной на каждом шагу, чтобы не делать то, что вам не хочется. На самом деле я нахожу эти проблемы… полезными… время от времени. И я постараюсь терпеть их, не прибегая к насилию. Однако если вы когда-нибудь попытаетесь сбежать, даже если лишив себя жизни, я превращу ту детскую площадку в Атланте в кратер. Затем я найду способ проникнуть на «Энтерпрайз», заберу доктора Чапел вам на замену и уничтожу корабль, как только сойду с него. А после я найду вашу дочь, где бы она ни была спрятана, и она не доживёт до своего тринадцатого дня рождения. Вы поняли?       …Боже правый…       Леонард почувствовал, как кровь отхлынула от его лица.       — Конечно, я понял.       Никаких попыток побега.       Если только он не хотел, чтобы все, кого он любил, умерли.       — Отлично, — Хан перестал хмуриться; улыбнулся. — Теперь пряник: если вы приложите усилия, чтобы вести себя хорошо, ваше будущее будет довольно приятным. Я больше не причиню вам вреда. Ваши друзья и семья будут защищены от нападения со стороны меня или любого члена моего экипажа. Вы даже сможете заработать привилегии за послушание и хорошие манеры: выбирать вашу собственную еду и одежду, различные формы развлечений; возможно, даже питомца. И, когда время придёт, вы будете представлены моему народу как незаменимый союзник в нашей борьбе за свободу. Вам будет позволено интегрироваться в наше общество как гражданину, не рабу.       …Что?       — Ты меня разыгрываешь, — выпалил доктор. — Ты никогда не позволишь…       — Разве? — усмехнулся Хан. — Раньше меня считали довольно щедрым, МакКой; моя справедливость по отношению к бывшим врагам была известна всему миру. Вы — опытный хирург; знакомы с технологиями, о которых мой народ даже не слышал. Вы хоть представляете, какой ценностью можете быть для молодой колонии?       Леонард сверкнул глазами.       — Я не хочу быть частью твоей проклятой колонии. Я хочу…       — Вернуться домой, я знаю, — покачала головой аугмент. — Снова увидеть свою дочь; путешествовать среди звёзд с вашим отважным лучшим другом и этим стойким вулканцем. Но это не вариант, и вы это знаете. Я предлагаю вам компромисс: шанс спасти себя, помогая спасти целое общество. Невозможно предсказать, какие опасности будет таить в себе наш новый дом, не говоря уже о проблемах, с которыми мы столкнёмся, сохраняя наше генетическое разнообразие на безопасном уровне. Нам нужны врачи, и вы один из лучших, которых я когда-либо видел.       …Это… это был настоящий комплимент? Не какое-то двусмысленное, полусерьёзное замечание с унизительным подтекстом, а…       О, проклятье!       Это было манипулирование. Чистая, неподдельная лесть, чтобы заставить его сотрудничать, и ничего больше.       — …Иди к чёрту.       Хан моргнул; затем взял чашку с водой; протянул.       — Подозреваю, что после того, как вы что-то съедите, вы почувствуете себя достаточно сильным, чтобы встать, поэтому я пойду найду вам какую-нибудь еду, которая не расстроит ваш желудок. Вы съедите всё, а потом пойдёте в ванную и приведёте себя в порядок. Затем я сниму с вас цепь и не буду надевать её достаточно долго, чтобы вы оделись… и если вы сделаете всё это, не проклиная меня… я, возможно, верну вам кольцо.       Леонард нахмурился; посмотрел на левую руку; затем — на правую.       …Его кольцо исчезло.       — Отдай его, Хан! — он старался не выдать своё отчаяние; у него ничего не вышло. — Проклятье, отдай!       Убийца фыркнул.       — Из-за этого вы потеряли его на весь остаток дня.       …Нет…       Доктор закрыл глаза; попытался успокоиться.       Это было просто кольцо. Просто дурацкий кусок металла. Ему не нужно было держаться за него. Ему не нужно было…       — Возьмите чашку, доктор.       Леонард открыл глаза. Его похититель всё ещё протягивал ему чашку с водой; всё ещё предлагал…       …У него действительно не было выбора, верно?       Либо это, либо…       Он взял чашку с неуверенной улыбкой.       — …Спасибо.       Хан усмехнулся; отошёл подальше. Его глаза блеснули.       — Пожалуйста, МакКой.