Безопасность

      Утопить.       Определённо утопить.       Или выпотрошить.       Или и то и другое.       Одновременно.       Было так много способов убить МакКоя, что Хану было трудно выбрать один. Некоторые методы были просто слишком быстрыми; другие — не настолько… креативными.       Убийца усмехнулся, пока бежал через весь «Ботани Бэй».       Он мог решить, как доктор умрёт, после того, как этот богом забытый сигнал бедствия будет отключён.       Хан быстро добежал до мостика; бросился к панели связи. Отключение записи не заняло много времени, но ущерб уже был нанесён.       Убийца пнул нижнюю часть консоли; оставил вмятину в металле.       Всё это время, потраченное на ремонт корабля…       Все эти усилия, чтобы скрыть их местоположение…       За одно утро МакКой сделал почти всё, что они достигли за сорок один день, совершенно бесполезным.       …Но он отказывался сдаваться.       Всё ещё была одна возможность; был способ, которым он мог удержать их убежище… по крайней мере, на какое-то время.       Хан подошёл к устройству, с которым развлекался почти неделю. Оно ещё не было доведено до ума: устройство предназначалось для охвата меньшего корабля; модификации Хана до сих пор могли расширить только производительность его энергосистемы.       В качестве компромисса, он подключил устройство к источнику питания «Ботани Бэй». Это значило, что множество проводов свисало с панелей; что устройство нельзя легко переместить… но если оно работало так, как он задумал, то это никогда не будет проблемой.       Террорист, поморщившись, активировал устройство; заметил, что огни на мостике потускнели по крайней мере на двадцать процентов.       Даже с внутренней энергосистемой устройства, обеспечивающей большую часть его энергетических потребностей, нужна каждая лишняя унция энергии, которую корабль может произвести, чтобы оно непрерывно работало.       …Хан надеялся, что ему это не понадобится.       Надеялся, что ни клингоны, ни Федерация не получили сигнал бедствия; надеялся, что никто не придёт.       …Но если они придут, они не найдут его. Ещё нет.       Хан повернулся к сенсорной панели корабля; запрограммировал её включать по всему кораблю сирену в тот момент, когда другое судно окажется в пределах светового года от «Ботани Бэй». Это предупреждение не даст ему много времени, но это было лучшее, что он мог сделать с гибридной системой.       Убийца прислонился к панели; от разочарования закричал.       Новый дом для его людей… канул.       Теперь не было возможности безопасно колонизировать эту луну. Раньше риск обнаружения был невелик: клингоны, видимо, считали луну такой же бесполезной, как и Федерация; ни одна из сторон не хотела рисковать войной, вторгаясь в нейтральную зону ради луны, которая не могла поддерживать даже транспортерные технологии.       Он давно должен был разведать запасные места для убежища его народа. Это был глупый риск — возлагать все свои надежды на одну луну; риск, который он никогда не должен был себе позволять.       …По крайней мере, ему не придётся начинать свои поиски совсем с нуля. Данные из лаборатории дальнекосмической телеметрии, которую он обыскал месяц назад, содержали списки планет и лун класса М. Вопрос просто состоял в том, чтобы найти мир, который можно заселить незаметно, втайне от Звёздного флота или клингонов.       …Но это могло подождать.       Когда сигнал бедствия был отключён; сенсоры сканировали корабли; и устройство было активировано, мысли Хана вернулись к его пленнику.       Этот безрассудный, эгоистичный, ничтожный человек подставил под угрозу свободу всего его экипажа.       Хан всё ещё не был уверен в методе… но МакКой заплатит за то, что сделал, своей жизнью.       Убийца покинул мостик; не останавливался, пока не оказался перед дверью в медотсек.       И тут он заколебался.       …Его пленник, скорее всего, сделает всё, чтобы избежать того, что грядёт; несомненно, подстерегал его по другую сторону двери с… чем-нибудь… чтобы вывести его из строя. Учитывая, что МакКой не мог знать, как долго Хан будет отсутствовать, и последующую низкую вероятность того, что человек не торопился залечить свой повреждённый правый глаз…       Доктор будет справа.       Хан вошёл внутрь; быстро развернулся.       Рука МакКоя рванула к нему с очередным гипо.       Убийца легко перехватил запястье пленника; вырвал гипо из пальцев доктора; сунул гипо себе в карман.       Здоровый глаз МакКоя округлился; нервная улыбка появилась на его лице.       — …Ты же не рассердишься за попытку?       Хан фыркнул; схватил доктора за плечи; приподнял его на несколько дюймов над полом.       — Не… соглашусь.       И швырнул МакКоя через всю комнату.       Пленник тяжело ударился о пол; перекатившись, остановился у стены; застонал.       Хан усмехнулся.       Это было… приятно.       Убийца подошёл; навис над МакКоем, пока тот пытался сесть. Похоже, при падении правое плечо доктора вывихнулось; он прикусил нижнюю губу так сильно, что пошла кровь.       …Это было только начало.       — Я восхищён вашей решимостью, — признался Хан. — Но вы не можете спасти себя, доктор. Это…       — По имени!       Убийца наклонил голову.       — Что?       МакКой с трудом поднялся на ноги.       Это было потрясающее зрелище: правая рука доктора висела сбоку; он едва держался на ногах…       Но его здоровый глаз был полон ярости.       — Меня зовут Леонард Горацио МакКой, — кипел от злости его пленник. — Не «доктор»! Может быть, тебе легче обращаться со мной как с грязью, если моя работа — всё, что я есть, но я человек! Если у тебя есть хоть капля порядочности, спрятанная в этой чёрной дыре, которую ты зовёшь сердцем, то, прежде чем убить меня, выкажи чёртово уважение и называй меня моим чёртовым именем!       Хан фыркнул.       Какая глупая, мелочная просьба.       Это должно было причинить МакКою боль, а не облегчить её.       И… питомцы… не выбирают себе имена.       — Мне любопытно, доктор, — Хан вытащил из рукава возвращённый нож; пленник напрягся. — Я понимаю фазер: оружие дальнего действия, чтобы защитить себя… но зачем вы взяли нож? Вы намеревались выпытать у меня местоположения бомб? Потому что если это был ваш план…       — Конечно, нет! Я не ты.       Убийца закатил глаза.       — Тогда зачем? Потому что единственный вариант, который я вижу…       — Это было для меня! — огрызнулся МакКой. — Для этого самого проклятого сценария! Теперь понял?       Хан поднял бровь.       — Вы действительно хотели умереть так? По-вашему…       — Я хочу умереть стариком, в окружении друзей и семьи, но этого не будет, верно? — доктор сжал левую ладонь в кулак. — Я стал покойником с того момента, как ты транспортировал меня из моего медотсека на «Энтерпрайзе». Каждый раз, когда ты входил в комнату, часть меня думала, что это конец. Честно говоря, то, что ты не убил меня в первый раз, когда я огрызнулся, было шоком! Особенно после того, как ты убил пилота без чёртовой причины — и нет, я никогда не забуду, что ты сделал с этим несчастным ублюдком!       Хан нахмурился.        — Какое отношение имеет к этому пилот? Он просто был…       — Он был человеком! — закричал МакКой. — У него были люди, которые заботились о нём — которых он любил! А ты выбросил его как прокисшее молоко! Ты думаешь, ты чертовски особенный — пара изменений в твоём геноме, и ты думаешь, что можешь делать всё, что хочешь и с кем хочешь. А знаешь что? Это бред! Это отношение было неверным, когда люди использовали это, чтобы оправдать рабство в Америке четыреста лет назад! Это было неверно, когда нацисты использовали это, чтобы убивать миллионы людей триста лет назад! Это было неверно, когда твои люди попытались и начали эти проклятые Евгенические войны, и это всё ещё неверно сейчас!       Убийца подумал, чтобы перебить; заглушить этот мятежный голос, рукой сжав горло… но он решил дать своему пленнику перегореть.       — Мы живём во вселенной с чертовски бесконечным уровнем разнообразия! Есть расы, существовавшие на протяжении тысячелетий; и расы, которые едва вступили в каменный век. С чего ты решил, что твоя сверхчеловеческая сила или твоё исцеляющее дерьмо — или какие-то другие тщательно подобранные этими придурками, называющими себя врачами, особенности — делают тебя лучше всех нас?       В конце концов, это была торжественная предсмертная речь МакКоя… и она была необыкновенно хороша. Не было нужды торопить его.       — Я должен был позволить тебе истечь кровью на этой биокровати, — прорычал МакКой. — По крайней мере, ты бы не убил столько невинных людей… но я с чертовской уверенностью согласился отправить твою улучшенную задницу бороться за новый дом!       …И ответ, который был в голове Хана, продлится несколько часов… если не дней.       — Но, может быть, мне не стоит беспокоиться. Может быть, мне стоит помочь тебе вернуть твоих людей — не похоже, что они последуют за случайным британским парнем — и они, скорее всего, сами тебя и прикончат!       Хан стиснул зубы.       — Довольно, доктор.       — И что ты сделаешь, убьёшь меня? — огрызнулся МакКой. — Это уже произойдёт. Но то же ли это самое, как ты поступишь со своими последователями, если тебе не понравится то, что они говорят? Ты убьёшь своих собственных людей, если они откажутся поклоняться такому франкенштейновскому…       — ДОВОЛЬНО!       Хан схватил пленника за горло; начал сдавливать.       Время пришло. Никаких игр. МакКой умрёт прямо…       Доктор не сопротивлялся. В момент, когда рука схватила его шею, он просто поморщился; закрыл глаза. Секунду спустя его лицо полностью расслабилось.       …Конечно.       Хан ослабил хватку.       МакКой ахнул; закашлялся; застонал.       — Проклятье! Просто покончи с этим, ты, больной…       — Очень умно, доктор! — усмехнулся Хан; взъерошил МакКою волосы. — Вы почти заставили меня сделать это, верно? Ещё секунда и… Скажите мне: с каким маленьким воспоминанием вы хотели себя похоронить?       — …Я не знаю, о чём ты.       Убийца ухмыльнулся.        — Доктор, я знаю этот взгляд. У пилота, которого вы не смогли спасти, был такой же взгляд перед самым концом. Где вы хотели быть?       Доктор сверкнул глазами; посмотрел в сторону.       — …Тебе этого не понять.       — О, да ладно вам, — промурлыкал Хан. — Это ферма? Только ваше место, с участком люцерны для кро…       МакКой плюнул ему в лицо.       Убийца поморщился; стёр рукавом смесь крови и слюны. Было не так много способов, которыми доктор мог дать отпор… но это, видимо, не остановит его от попыток.       Хан снова поднял нож; легонько провёл лезвием от уголка левого глаза МакКоя; через бороду; вниз к горлу.       Сначала небольшая психологическая пытка: свести доктора с ума от страха ещё до того, как будет сделан первый надрез. Этот человек заслужил это больше тысячи раз.       — Вы просто умираете от желания начать, верно?       Пульс МакКоя участился; было видно, как он напрягся, чтобы сохранить ровное дыхание.       Но всё же он усмехнулся.       — Так ты собираешься задушить меня или перерезать мне горло? Делать и то и другое кажется просто излишним.       Хан наклонил голову; усмехнулся.       — У вас есть предпочтение?       МакКой не отводил взгляд.       — Если ты твёрдо решил задушить меня или использовать нож, тогда приблизься к сонным артериям, прямо под моими ушами… Но если у меня есть выбор, то я предпочту гипо с анестезией у тебя в кармане. Одна превышенная доза усыпит меня; вторая — остановит моё сердце… Так у меня была бы возможность оставить гроб открытым… если кто-нибудь придёт на мои похороны.       Брови Хана взлетели вверх.       Неужели… неужели доктор только что пытался пошутить?       …Конечно, пытался. Это был предсмертный огонь гордости МакКоя.       Его пленник так старался быть храбрым… но это ненадолго.       Он не допустит этого.       Убийца наклонился вперёд, пока его губы не оказались в дюйме от уха МакКоя.       — О, доктор, — усмехнулся Хан. — Не беспокойтесь о ваших похоронах… у вас их не будет. Когда я с вами закончу, я просто выброшу всё, что останется, через шлюз.       Он почувствовал, как у пленника перехватило дыхание.       — Вы ведь помните, каково это — падать, да, доктор? Воздух проносится вокруг вас; земля приближается слишком, слишком быстро; агония, когда вы наконец приземляетесь…       Человек сильно дрожал.       — Эта луна станет вашей могилой, доктор. Жёлтые пески покроют ваше поломанное тело так же, как покрыли тело пилота… и так же, как они однажды покроют тело той, кто вас заменит — Кристины Чапел.       МакКой выпрямился.       — …Ч… Чапел?       Хан замолчал.       В голосе доктора было… недоумение.       — Вы ведь не забыли часть нашего соглашения, не так ли? Ваш эгоизм в попытке сбежать будет стоить вашей бывшей коллеге свободы. Она уже ненавидит меня, так что это ускорит…       — Тогда остались выжившие? — перебил МакКой. — Кто-то из экипажа выжил?       …Что?       Убийца отстранился; изучил своего пленника.       Левый глаз МакКоя был широко раскрыт, но не переполнен ужасом; уголок его раненных губ чуть дёрнулся вверх.       …Надежда.       Доктор испытывал надежду.       Но почему? Почему МакКой…       — О чём вы говорите? — потребовал убийца. — Какой экипаж?       — Мой экипаж! О каком ещё, чёрт возьми, экипаже я могу говорить?       Хан нахмурился.       Почему доктор думает, что с его экипажем что-то случилось? Когда, МакКой думал, Хан успел напасть на них? Когда он был в Париже? Когда издевался над Кирком; взорвал тот шат…       Шаттл.       Конечно.       МакКой, должно быть, не понял, что Кирк транспортировался на Кседну Восемь с шаттла, а не с «Энтерпрайза».       Он думал, что уничтожен «Энтерпрайз»; что все его друзья мертвы.       Надежда на лице доктора погасла; сменилась отчаянием.       — Проклятье, Хан… были выжившие или нет?       Хан уставился на него в неверии.       …Он уже дважды оказывался на месте МакКоя: когда адмирал Маркус заставил его поверить, что его люди были убиты; когда коммандер Спок сделал то же самое.       Он знал это горе: неутолимая жажда мести, превосходящая логику и здравый смысл; побуждающая к совершению ужасных поступков.       …Но этого не произошло, верно?       Не для МакКоя.       — Как ты сдержался? — изумился Хан. — Ты лишил меня сознания. Я был абсолютно беззащитен! Ты мог убить меня в мгновение ока или не торопясь, и… Почему я всё ещё жив?       Лицо доктора вспыхнуло от ярости.       — У меня есть совесть, Хан. Если бы я убил тебя, все твои бомбы взорвались бы. Я лучше умру, чем буду иметь кровь на своих руках.       Убийца моргнул.       Он мог понять сохранение него в живых, чтобы остановить бомбы, но любая сдержанность сверх этого…       — Но ты даже не покалечил меня! У тебя были ножницы; лазерные скальпели… Почему…       — Потому что я порядочный человек! — закричал МакКой. — Я бы никогда, никогда не причинил бы такой вред кому-либо! Даже тебе!       Хан в изумлении смотрел на своего пленника; понял, что донельзя… безмолвен.       МакКой был серьёзен.       У ног доктора лежал его злейший враг — человек, который, как тот думал, убил почти всех, кого он любил… и, даже рискуя своей жизнью и свободой… МакКой оказался не в состоянии причинить ему вред.       Смешок вырвался из горла Хана; он проигнорировал крик боли МакКоя, когда схватил его за правое плечо; прижал рукоять ножа к губам, чтобы подавить своё веселье.       — …Какого чёрта ты делаешь?       Он не мог… это было просто смешно!       Хан разразился смехом.       — …Прекрати…       МакКой рисковал своей жизнью; рисковал невыразимой болью…       — Прекрати смеяться, ты, ублюдок!       …Всё ради того, чтобы сбежать. И когда время настало, доктор не смог причинить ему вреда…       — Проклятье! ХВАТИТ!       МакКой ударил Хана кулаком в спину сбоку.       Раздражение смешивалось с весельем.       Атака доктора не причинила боли: угол был неправильным и мышцы левой руки МакКоя, несомненно, были всё ещё слабыми после недавних травм.       Но какой бы слабой попыткой сопротивления это ни было… это всё же было сопротивление.       Хан вогнал нож в стальную панель, менее чем в дюйме от уха доктора.       МакКой вздрогнул; его левая рука упёрлась в стену позади него.       — Ладно, ладно! Посыл ясен.       Убийца усмехнулся; оставил нож воткнутым в стену; схватил пленника за подбородок.       — Если бы вы были в состоянии «понять посыл», этого бы не случилось.       — Да ладно, Хан, — нахмурился МакКой. — Не важно, что ты там думаешь, я не дурак. Даже если бы я не попытался сбежать, ты всё равно убил бы меня, рано или поздно… и, вероятно, на глазах Джима. По крайней мере, я умру за то, что я сделал, а не просто потому, что ты можешь причинить боль моему лучшему другу.       Хан поднял бровь.       — Как благородно.       …Впрочем… так и было.       Даже перед лицом насильственной смерти он беспокоился о благополучии Кирка. МакКой был бы не МакКой без сострадания.       …Он, видимо, распространял его даже на врагов.       Для МакКоя не причинить вред своему похитителю, когда у него был шанс… это был замечательный уровень сдержанности.       Рука Хана медленно потянулась к карману.       …Возможно, он мог бы ответить тем же.       В конце концов… он был единственным, кто когда-либо будет знать наверняка, как МакКой встретил свой конец.       Не было причин, по которым он не мог быть милосердным.       Убийца вытащил гипо с анестезией из кармана; поднял его к здоровому глазу доктора.       — В нём есть какая-нибудь особенная хитрость?       Глаз МакКоя расширился от страха… но потом он сглотнул; покачал головой.       — …Не совсем. Если он настроен на высокий уровень, то через шестьдесят секунд после его использования включается блок. Это должно уберечь от случайной передозировки пациента… Но через минуту блок отключается и… да.       Хан кивнул.       — Я понял.       Убийца проверил дозировку; она уже была установлена на максимально возможный высокий уровень.       Его пленник немного дрожал; возможно, бессознательно… но не сопротивлялся.       — Хан… прежде чем ты… Пожалуйста, скажи: кто-нибудь с «Энтерпрайза» выжил?       Аугмент подумал о том, чтобы попытаться объяснить это недоразумение; показать доктору, насколько бессмысленной была его месть… но он сомневался, что МакКой поверит ему. Это будет звучать слишком хорошо, чтобы быть правдой.       — Да, — сказал Хан. — И я уверен, что к настоящему моменту Кирк благополучно подобран спасательным челноком.       Человек выдохнул; снова вздохнул. Его здоровый глаз блестел.       — Пожалуйста… оставь Чапел в покое. Она хороший человек. Она не заслуживает…       — Мне нужен доктор, — перебил Хан. — Вы не можете говорить, кого мне выбрать.       — Но…       — Довольно, — Это было бессмысленно. — Ничего из того, что вы скажете, не поменяет моё решение. Вы не можете спасти её.       МакКой посмотрел вниз; слеза покатилась по его щеке.       — …Я знаю.       Хан вздохнул. Даже перед самым концом доктор не может удержаться от желания защитить других. Это было раздражающе… и достойно уважения.       Убийца переместил руку на правую сторону шеи МакКоя. Пульс человека всё ещё был высоким; дрожь усиливалась… но каким-то образом он держал своё дыхание под контролем.       — Если вы хотели бы закрыть глаза… сейчас самое время.       Не говоря ни слова, его пленник подчинился. Хан переместил хватку на гипо; приготовился…       — Подожди.       Хан остановился.       — Что на этот раз?       Доктор с мольбой посмотрел на него.       — …Джоанна?       …А.       Конечно.       Отец до конца.       Хан повертел гипо между большим и указательным пальцем; пожал плечами.       — Потребуется много времени и сил, чтобы найти её… у меня есть дела поважнее.       Поняв его, МакКой расслабился; его рот дёрнулся в лёгкой улыбке.       — …Спасибо.       Убийца кивнул; приставил гипо к шее.       …Может быть… только раз.       — Спокойной ночи, Леонард Горацио МакКой.       Хан подождал, пока на лице доктора отразится понимание; затем воткнул гипо в шею пленника.       Голова МакКоя упала вперёд; колени подогнулись.       Хан инстинктивно поймал его; задумался, что делать дальше.       …Казалось… уместным… позволить человеку умереть на биокровати, а не в смятой куче на полу.       Цепь, закреплённая на щиколотке МакКоя, беспрестанно звенела, пока убийца нёс своего пленника туда, где тот обычно спал. Он положил МакКоя; проверил гипо.       …Ещё тридцать шесть секунд блокировки.       Хан нетерпеливо посмотрел на МакКоя.       Он мог просто свернуть человеку шею и покончить с этим… но это казалось… неправильным.       В конце концов, МакКой действовал с большим достоинством, чем убийца ожидал. Казалось правильным… уважать усилия, которые, должно быть, потребовались.       Хан осмотрел медотсек.       Будет… странно какое-то время заходить в эту комнату и не находить в ней МакКоя. Но он приспособится. В конце концов, у него будет новый врач, которого нужно будет сломить, и это займёт большую часть его времени.       Блок на гипо со щелчком отключился.       Убийца скрестил руки пленника на груди; убрал с его лица растрёпанные волосы; приготовил гипо.       Просто ещё одна доза и…       Хан наклонил голову; нахмурился.       …Его рука тряслась.       Убийца выпрямился; глубоко вздохнул; сжал и разжал руки. Из-за угроз, взрывов и неудачной попытки побега он ничего не ел со вчерашнего дня. Уровень сахара в крови был явно низким; его тело работало на истощающемся запасе адреналина.       Его рука обрела твёрдость; Хан наклонился снова.       Да. Вот и всё. Небольшой перекус после этого; может быть, один из тех аварийных пайков, которые МакКой спрятал в его пальто… они отлично подойдут.       Убийца снова потянул руку с гипо…       …И его рука задрожала сильнее.       — ПРОКЛЯТЬЕ!       Хан швырнул гипо через всю комнату; тот разбился об ящик для хранения.       Убийца кипел от злости; уставился на своего бессознательного пленника.       Почему МакКой не мог быть жестоким человеком? Суровым, с каменным лицом врачом Секции 31, готовым не только лечить, но и пытать? Почему он не мог получать удовольствие, причиняя боль и страдания; смеяться в лицо своим клятвам, когда это нужно было для его потребностей?       Это сделало бы всё намного проще…       Террорист зарычал; повернулся, чтобы взять другой гипо с полки.       У него не было выбора.       Ему нужно было убить МакКоя.       За последние сорок один день доктор не испытывал ничего кроме боли. Его попытка побега будет одной из многих, если Хан оставит его в живых. Давно была пора покончить с назойливым, мятежным, слабым…       Хан замер; наклонил головой в изумлении.       …Ампулы с анестезией стояли на самой верхней полке третьего книжного шкафа.       МакКой умудрился достать оттуда пузырёк и загрузить его в пустой гипо… всё со сломанными рукой и ногой.       Даже аугмент с трудом добрался бы до этих припасов! Физическое и психологическое напряжение, должно быть, было огромным; потребовалась бы сила воли…       Хан повернулся к своему пленнику; удивлённо фыркнул.       Физически МакКой был ничтожен; таким же слабым, как и любой другой «нормальный» человек.       Но психически… он должен был быть одним из самых сильных людей, которых Хан когда-либо видел.       Слабый человек никогда бы не добрался до этих пузырьков.       Слабый человек убил бы Хана из жажды мести, невзирая на последующее число погибших.       Слабый человек стал бы молить пощадить его жизнь, вместо того, чтобы молить о безопасности своих друзей и семьи перед лицом чистой…       …Жестокости.       Хан поморщился.       …Это действительно было всё, что он показал своему пленнику за время его плена. Он не слишком снисходительно относился к МакКою; почти всё сопротивление встречал угрозами и насилием.       Неудивительно, что человек взбунтовался.       …Нет.       Хан нашёл пустой гипо; наполнил его анестезией.       Он не мог позволить себе сомневаться. Его люди рассчитывали, что он предпримет решительные действия; поставит их нужды выше своих собственных желаний…       Поведёт их.       Гипо согнулся в напряжённой руке Хана; треснувший флакон расплескал содержимое.       Убийца с досадой опустил глаза. Ему придётся заменить его снова.       …И снова. И снова.       …Сколько раз он заменит МакКоя? Скольких врачей он похитит; подчинит своей воле; убьёт, когда они взбунтуются… что они все, определённо, сделают…       И что скажет Гидеон Хокинс — собственный врач его народа — когда узнает, что Хан сделал? Этот человек был пацифистом! Он испытает ужас; отвращение…       …Взбунтуется.       Хан отбросил бесполезный гипо; сел на ближайшую биокровать; сердито посмотрел на своего пленника.       …МакКой был прав.       Он не мог управлять своим народом только силой.       Хан завоевал их сердца сотни лет назад не тем, что был самым злобным аугментом в регионе, а тем, что продемонстрировал качества истинного лидера.       Терпение.       Сдержанность.       Такт.       Справедливость.       Эти качества, подкреплённые его умом и искренним желанием защитить свой народ… вот что одержало победу над его товарищами аугментами. Не угрозы; не насилие… но истинное лидерство.       …И он пренебрёг всеми этими качествами в своём стремлении отомстить.       Было заблуждением полагать, что они последуют за ним по тому пути, по которому шёл сейчас он… даже если бы он был похож на себя. Он стал слишком мстительным; абсолютно безжалостным.       Ему нужно было практиковаться в этих качествах снова; стать настоящим лидером до того, как хотя бы один член его экипажа проснётся. Если он останется таким, каким был сейчас, они, в лучшем случае, набросятся на него через несколько дней.       …Практика.       Хан провёл рукой по волосам.       Как практиковать терпение, сдержанность, такт и справедливость? Как практиковать лидерство, если некого вести? Как кто-либо…       …Стоп.       Убийца ухмыльнулся.       …МакКой.       МакКой был последним человеком во вселенной, который последовал бы за ним… и этот человек без конца испытывал терпение Хана.       Если он сохранит доктора живым; здоровым… у Хана будут все возможности для практики, какие только он может пожелать.       …Но для этого он должен был убедиться, что МакКой не умрёт.       Хан снова повернулся к полкам; искал, пока не нашёл контейнер с пустыми шприцами.       Он вынул один; вколол тонкую иглу в вену на правой руке; смотрел, как пустой цилиндр наполняется кровью.       Убийца подошёл к своему пленнику с полным шприцем; оглядел его.       Правая рука МакКоя всё ещё была вывихнута. Если человек исцелится с таким плечом, его рука может быть навсегда обездвижена; его полезность как врача резко уменьшится.       Хан быстро исправил эту ситуацию, пока подсчитывал свои шансы на успех.       К счастью, сама группа крови не будет проблемой: создатели Хана обеспечили всех аугментов нулевой группой крови. Это была ещё одна переменная, которую надо было учитывать в их длинных экспериментах; которая позволяла переливать кровь между аугментами без риска осложнений.       Однако процесс займёт больше времени, чем для дочери Хервуда. Соответствующее оборудование для концентрации тромбоцитов и фильтрации лейкоцитов получило… прямое попадание фазером во время его побега с Кседны Восемь. Если слишком большое количество сырой крови будет введено слишком быстро, лейкоциты могут вызвать сильную иммунную реакцию; МакКой может впасть в шок.       …И даже если он будет осторожен, но генетический компонент ксенополицитемии окажется слишком сложным, чтобы его можно было переписать; вытеснить улучшенной ДНК… вся эта затея всё равно закончится убийством доктора.       Но… он попытается.       Сила духа МакКоя; его упрямое сострадание… они заслуживали того, чтобы их изучали; заслуживали того, чтобы их… сохранили.       Они не дадут Хану расслабиться годами.       Он нашёл вену на левой руке доктора; вколол иголку; нажал на поршень.       Цилиндр с кровью опустел.       Хан ухмыльнулся.       МакКой будет расстроен, когда проснётся… но противостояние их сил воли ещё не закончилось.       Определённо, нет.