Безопасность

      Он не мог есть.       Леонард уставился на развёрнутый батончик в руке. Ему удалось откусить кусочек, но он был таким чертовски сухим… и глотать было слишком больно.       Хан дал ему два батончика этим утром; потом ушёл, чтобы доставить… сообщение… которое они записали; сказал, что вернётся этой ночью. Убийца оставил его со стопкой ржавых панелей, которые нужно было почистить… и Леонард покончил с ними час назад.       Единственное, что он мог делать, это спать, писать или есть… что-нибудь.       Спать плохо удавалось. В его снах крутилось слишком много проклятых образов с прошлой ночи.       Рука на его горле… невозможность двигаться из-за бинтов, привязавших его к биокровати…       …Вода… боже… вода.       Он… ещё не был готов писать об этом.       Леонард лёг на биокровать; начал бросать питательный батончик из одной руки в другую. Он потратил время, чтобы вылечить запястья: эти проклятые бинты порезали ему кожу, и он не собирался рисковать подцепить инфекцию.       …По крайней мере, его постель была сухой. Для видео Хан привязал его к кровати, на которой умерла Нитика. Вероятно, Хан просто пытался ужесточить кадр; сделать так, чтобы камера снимала только украденную собственность Звёздного флота, а не ржавые панели или старые полы, или что-то ещё, что могло кому-нибудь помочь выяснить, где они были…       В его животе заурчало.       — Может быть, я смогу смочить батончик в воде? — пробормотал Леонард. — Немного смягчить…       Непрошенный мысленный образ заставил Леонарда невольно сглотнуть; поморщиться.       Боже… Что если у него что-то порвано?       Леонард вздрогнул; глубоко вздохнул.       Он стал параноиком: он проверил себя по меньшей мере дюжину раз.       …Но синяков было… намного больше, чем нужно, чтобы указать на опасную для жизни травму. Чёрт, синяки на горле не нужны, чтобы иметь опасную для жизни травму… что если…       Леонард сел; поменял питательный батончик на медицинский трикодер, который оставил у подножия биокровати.       Может быть, он пропустил разрыв пищевода или повреждение гортани или артерии…       Леонард провёл сканером над головой, вокруг шеи и груди; вздохнул с облегчением.       — Я в порядке, — прошептал он. — Воспаление немного спало… никаких признаков тромбов… никаких признаков… Я просто… выздоравливаю… ничего больше… Я в порядке.       Ну, не совсем в порядке. Синяки размером с персик могут быть побочным эффектом ксенополицитемии…       — Мне не хуже, чем до этого…       …До того, как Хан чуть не раздавил ему трахею.       Это был третий раз… когда Леонард чувствовал это… это было настолько больно, что на мгновение он подумал…       Леонард отложил трикодер; рассеянно потёр больное место на шее.       То, что убийца не раздавил и не сломал ему горло, было просто чудом. Немного сильнее надавить; немного под другим углом…       В глазах Леонарда появилось жжение; он закрыл их, чувствуя, как под веками собирается влага.       Он чуть не умер… снова… И эта… вода… на минуту ему показалось, что он…       Леонард провёл рукой по волосам; сжал её в кулак.       …Может быть… в этот раз… он заслужил это.       Он был так глуп! Кто в здравом уме запишет послание тому, кого любит, зная, что похититель может найти послание и использовать против него? Какой идиот будет улыбаться чему-то, что абсолютно точно должно его расстраивать?       …Какой отец выдаст местонахождение своей дочери психопату?       Он подставил её. Он рассказал Хану о Джоанне; подверг опасности жизнь своего единственного ребёнка… и ради чего?       Хан солгал. Он заключил такую чертовски невыгодную сделку с человеком, который лгал ему, но если Хан пообещал не взрывать бомбу в обмен на признание…       Леонард покачал головой.       …Это не то, что сказал Хан, разве нет? Он был конкретен. Он сказал, что бомба под детской площадкой в Атланте взорвётся в обед, если Леонард не признает, что Джоанна его дочь. Хан не говорил, что не взорвёт другую бомбу… или даже эту… в другое время… или по другой причине.       …Проклятая игра слов.       Конечно, это был план террориста с самого начала. Хан был террористом. Террористы всегда взрывают всякое дерьмо…       Как Леонард мог позволить себе думать, что Хан закладывает везде бомбы, чтобы держать в узде его? Неужели его эго настолько вышло из-под контроля?       …Сколько людей погибло?       Леонард коснулся кольца на левом мизинце; вспомнил, как три недели назад Хан лежал без сознания на биокровати Нитики и истекал кровью.       Если бы он просто…       — Нет, — шепнул Леонард. — Я не сделал бы этого… Я не виноват в том, что делает этот ублюдок… Я не…       Шипение двери медотсека заставило пустой желудок Леонарда сжаться.       — Добрый вечер, доктор.       Леонард сделал глубокий вдох; выдох; поднял взгляд. Хан держал термос в одной руке и питательный батончик и вяленое мясо — в другой.       Больше есть Леонард не мог. Он должен был сказать Хану…       — …Привет…       — Вы выглядите менее… красочно… чем когда я уходил, — заметил Хан. — Вам лучше?       Рука Леонарда потянулась к шее; он подавил дрожь.       Как будто этому мудаку не всё равно, как он себя чувствует…       — Всё ещё болит, — ответил Леонард. — Я вылечил себя, насколько мог… Я… м-м… говорю намного лучше.       Террорист усмехнулся.       — Я слышу… и вижу, что вы закончили работу, которую я дал вам утром. Отлично.       — …Спасибо.       — Завтра я принесу вам… — Хан замолчал; нахмурился; указал на питательный батончик в подножии биокровати Леонарда. — Вы сегодня не ели?       Леонард взглянул на недоеденный батончик… он не знал, как назвать это.       — Его… слишком больно глотать.       — Вы приняли обезболивающее?       — …Я слишком боюсь что-нибудь порвать, — признался Леонард. — Обезболивание ради того, чтобы я мог запихнуть в горло сухую, режущую еду, может… плохо кончиться.       — Ах. Это… прискорбно.       — Ага…       Убийца уставился на него, как будто Леонард был кусочком головоломки странной формы; кивнул сам себе.       — Кажется, где-то на складе есть ящики с растворимой картофельной смесью. Вы сможете есть её?       Леонард немного расслабился. Он не был в восторге от идеи есть только картофельную смесь… но и голодать не собирался.       — Должно помочь… спасибо.       — Всегда пожалуйста, доктор. Я не хочу, чтобы вы голодали.       — …Ладно.       Убийца подошёл чуть ближе к биокровати; замер, когда Леонард напрягся.       — Доктор, я знаю, что вчерашнее… наказание… было суровым, — произнёс он. — Тем не менее, это — ситуация, которая никогда не должна повториться; я готов спасти взаимопонимание, которое мы создавали до ваших проступков… если вы готовы вести себя хорошо.       …Что?       — Мои… проступки? — спросил Леонард.       — Ваша ложь, — Хан снисходительно посмотрел на него. — Вчера вы вынудили меня; вынудили ответить вам достойным… сожаления… образом. Но я готов оставить это в прошлом.       …Хан… пытался сказать, что Леонард… вынудил этого убийцу пытать его?       Руки Леонарда превратились в кулаки.       Чёрта с два!       Этот ублюдок улыбался от уха до уха, когда Леонард умолял его остановиться. Он наслаждался его страданиями! Он не мог стоять здесь и…       …Что если Леонард наорёт на Хана, и этот психопат решит снова это сделать?       …Его лёгкие горели, словно в огне… вода была такой холодной…       Леонард вздрогнул; расслабил руки.       — Никто не заставляет тебя делать что-то, — пробормотал он. — В отличие от других людей здесь… всё, что ты делаешь, — твой выбор…       — Неужели? — перебил его Хан. — Скажите мне: если бы вашего вечно невинного друга Джима держал кто-то, кто хотел бы использовать его как лабораторную крысу… или если бы так же держали вашу дочь… считали бы вы выбором делать всё, что необходимо, чтобы спасти их? Будьте честны.       — Я… — Леонард остановился.       …Что это был за вопрос?       — Нет, — покачал он головой. — Я бы никогда не похитил кого-то, не пытал бы его, не угрожал бы убить кучу детей, чтобы заставить его делать то, что я хочу. Никогда.       Хан пожал плечами.       — Возможно, нет… но вы возьмёте чью-то кровь без разрешения; используете её так, как владелец был бы против. Вы не можете это отрицать.       Леонард открыл было рот, чтобы возразить; спохватился.       Это была… правда. Он сделал это… два года назад, с Ханом… чтобы спасти Джима.       Убийца усмехнулся.       — Видите? Когда на кону ваша семья, эти жёсткие границы между моралью и пороком; честностью и коррупцией… они рассыпаются в прах. Я просто хочу довести эту концепцию до логического завершения. Ваши люди в конце концов сдадутся. Для этого может понадобиться ещё несколько взрывов… но я верну свою семью.       Леонард опустил голову; попытался придумать что-нибудь благородное в ответ на монолог Хана… но его мысли всё время возвращались к бомбам.       — …Где это было? — тихо спросил он.       Хан наклонил голову.       — Где было что, доктор?       — Ты знаешь, о чём я. — Леонард вздохнул. — Где была бомба, которую ты сегодня взорвал? Как много людей ты убил?       Леонард с трудом подавил желание убежать, когда убийца подошёл к подножию биокровати; поставил еду и термос рядом с ногами Леонарда; наклонился, чтобы их глаза оказались на одном уровне.       — Вы уверены, что хотите знать?       Леонард медленно кивнул.       — Я… я должен знать.       Хан усмехнулся; Леонард постарался мысленно приготовиться к цифре в сотни… может быть, даже целую колонию…       — Один.       Леонард моргнул.       — Один?       — Адмирал, — кивнул Хан. — Адмирал Николас Олстон. Я наткнулся на коммюнике о его… переезде. Его было нетрудно найти. Бомба могла ранить нескольких охранников… но, насколько я могу судить, Олстон был единственным погибшим.       Леонарда захлестнула волна облегчения; тут же последовал ужас.       Одна смерть и несколько ранений… даже это было слишком.       …И в этом не было смысла.       — …Почему?       — Почему адмирал Олстон? — губы Хана дрогнули. — Вы это имеете в виду? Я уже говорил вам: был долг, который нужно было вернуть.       — …Ладно… — кивнул Леонард. — Но… какой долг? Что он сделал, чтобы взбесить тебя?       Что-то непонятное мелькнуло в глазах убийцы.       — Отлично, — фыркнул Хан. — Если вам необходимо знать… Он отдал вашему другу — Джиму — приказ убить Нитику.       У Леонарда свело живот.       …Нет.       Джим никогда бы…       Нет!       Конечно, нет.       Хан издевался над ним. Снова.       — Бред.       Хан усмехнулся.       — Не самый ваш красноречивый ответ, доктор… Хотя я понимаю ваше упрямство.       — Это не упрямство, — Леонард не мог сдержать полного ярости взгляда. — Только гнев. Ты не хочешь, чтобы я лгал тебе, но продолжаешь лгать про Джима. Он никогда не убьёт…       — Я не лгу, — огрызнулся Хан. — Всё, что я рассказал вам о смерти Нитики, правда. Во время моей спасательной операции Кирк установил открытый канал связи, чтобы убедить меня отступить. Он оставил Нитику на объекте, чтобы «напомнить» мне, почему я должен сдаться… И когда они решили, что я их не слышу, адмирал Олстон приказал вашему другу отключить криокапсулу Нитики. Записать это в отчётах как неисправность.       …Нет.       — Джим не стал бы…       — Я пытался разбудить её, но в её криокапсуле на половине процесса отключилась энергия, — Хан впился в него взглядом. — Мне пришлось использовать заряд, чтобы пробиться сквозь прозрачный алюминий, иначе она была бы похоронена внутри криокапсулы. Вы знаете, к чему это привело. Верите вы мне или нет, это не изменит того факта, что адмирал Олстон отдал Кирку приказ, который привёл к смерти Нитики.       …нет…       Леонард закрыл глаза; уткнулся лбом в колени.       — Он…       Даже если в припадке безумия Джим и попытался бы следовать этому приказу… Спок никогда бы не позволил ему этого… Но, боже, Хан звучал так убедительно!       …И Джим и раньше удивлял его. Пару лет назад, когда Джим почти рискнул развязать войну с клингонами, чтобы отомстить Хану… Он никогда не думал, что Джим может сделать подобное… Что если…       Рука легла ему на плечо. Леонарда напрягся, но она лишь слегка сжала его плечо; мягко погладила.       — Всё в порядке, доктор.       Плечи Леонарда поникли. Он так устал бороться…       — Вы не могли знать, что Кирк способен на такое.       …Боже, Хан действительно говорил правду?       Как… как Джим мог…       — Он не заслуживает вашей дружбы. Никто из них.       …Стоп.       У Леонарда перехватило дыхание; он открыл глаза.       …Какого чёрта происходит?       Он взглянул на руку, лежащую на его плече; затем вверх.       Глаза Хана горели… триумфом.       …Проклятье! НЕТ!       Леонард отскочил назад так быстро, что опрокинул термос, еду и трикодер на пол; чуть не свалился с дальнего конца биокровати. Он прижал колени к груди; попытался подавить приступ тошноты.       Боже правый, на долю секунды он поверил… Боже…       Хан моргнул, его рука всё ещё висела в воздухе там, где только что был Леонард. Он опустил руку; блеск исчез из его глаз.       — Правда, доктор? — убийца покачал головой. — Я предлагаю вам утешение, а вы отказываетесь? Это действительно кажется вам хорошим решением?       — Просто хватит, — у Леонарда надломился голос. — Хватит морочить мне голову! Пожалуйста… ты уже довёл меня до ручки, тебе не нужно…       — Я просто помогаю вам увидеть правду, — настаивал Хан. — Федерация лжёт, манипулирует и убивает, чтобы подчинить вселенную своим замыслам. Они не являются нравственным обществом, как бы ни притворялись…       — Чертовски невероятно слышать это из твоих уст! — рявкнул Леонард; застыл. Горло заболело…       О боже…       Убийца нахмурился; сжал губы в тонкую линию.       — Не хотите перефразировать?       — Я… прости, — быстро сказал Леонард. — Мне не стоило… прости.       Хан ещё мгновение смотрел на него… а потом забрался на биокровать.       Леонард инстинктивно попятился назад; снова чуть не свалился. Сердце колотилось бешено, голова работала в три раза быстрее.       Хан будет душить его снова… он собирается… вода вернётся…       Если он попытается встать; убежать, убийца просто схватит его цепь и…       Ему было некуда идти. Ему всегда было некуда идти…       — Прости! Я…       — Стоп.       Хан сел, скрестив ноги, у подножия биокровати. Он не пытался подойти ближе…       Они смотрели друг на друга. Леонард не осмеливался нарушить молчание.       — Я не собираюсь причинять вам вред, — в конце концов произнёс Хан. — Я понимаю, что значит открыть для себя вселенную, отличную от той, в которую вас заставили верить. Вы только на первых этапах этого пробуждения; ещё не можете понять ужасов, на которые способен ваш народ.       Леонард держал рот на замке.       — Думаю, мне пора просветить вас, — Хан кивнул сам себе. — Да… давно пора… Скажите, доктор: почему члены моего экипажа не узнали меня три недели назад? Как вы думаете, почему они пытались меня убить?       — Я… — Леонард никогда не понимал, что за чёрт там произошёл… — Я не знаю… что-то произошло с их воспоминаниями?       Хан фыркнул.       — Нет… но это было неплохое предположение. Всё было в порядке с их воспоминаниями. Они увидели меня; услышали, что я называю себя Ханом Нуньеном Сингхом… и по понятным причинам назвали меня лжецом и самозванцем… Скажите, почему?       Леонард провёл рукой по волосам; попытался понять, как это могло случиться.       …Что если…       — Ты… не настоящий Хан? — спросил он.       Хан фыркнул уже с раздражением.       — Нет, доктор, я — Хан Нуньен Сингх. Тот самый, который был изгнан много лет назад. Не самозванец и не потомок с таким же именем. Я знаю, что вы умны: найдите ответ в контексте нашего разговора… и попробуйте ещё раз.       …Почему «ещё раз» ощущалось угрозой?       …Наверно потому, что здесь всё ощущалось угрозой…       Леонард закрыл глаза; сосредоточился.       Всё в порядке с памятью членов его экипажа… так что… если он действительно был Ханом, они сразу его узнали бы… только если…       Леонард открыл глаза.       …Контекст их разговора…       Ужасов, на которые способен ваш народ.       Ох…       У него округлились глаза.       Боже…       — Раньше ты выглядел не так, верно? — выдохнул Леонард. — Адмирал Маркус… он изменил твоё лицо…       — Не только моё лицо, доктор, — прорычал Хан. — Он навязал мне совершенно другую личность. Для создания Джона Харрисона требовалось больше, чем несколько файлов в базе данных. Они сбрили мои кости; удалили меланин с кожи и глаз; изменили мой голос… и украли мои воспоминания.       …Это не могло быть правдой. Кто в здравом уме сделал бы что-то подобное…       — У них не получилось забрать мои воспоминания навсегда… — убийца поморщился. — Однако я так и не смог избавиться от проклятого британского акцента Харрисона… Это перепрограммирование проникло слишком глубоко, и я сомневаюсь, что этот акцент когда-нибудь исчезнет полностью.       Какие врачи сделают такое? Кто откажется от своих клятв…       — Теперь вы понимаете, доктор? — Хан подался вперёд. — В моём генетическом коде… и в моём сознании… я всё ещё Хан Нуньен Сингх, родившийся в Северной Индии; бывший правитель почти половины Земли… но это не тот, кого я вижу, когда осмеливаюсь взглянуть в зеркало. Это не тот, кого видят мои люди, когда я прихожу к ним на помощь. Моя личность была украдена Маркусом и его врачами… и их кража стоила мне четырёх членов моего экипажа.       …Это была правда? Мог ли Маркус в самом деле…       — Это — Федерация, доктор. — …Ярко-голубые глаза Хана горели яростью. — Вот чему вы присягнули на верность.       …Боже правый… это была правда.       Леонард осознал, что его рот был открыт; закрыл его, щёлкнув зубами. Он посмотрел в сторону; попытался придумать, что сказать; что-то…       …Что? Утешить парня? После всего, через что Хан заставил его пройти, он ожидал, что Леонард…       — Доктор, вы ужасно молчаливы… Вы не верите мне?       Леонард посмотрел в… искусственно голубые… глаза своего похитителя. Ему нужно было сказать что-нибудь…       — …Я верю тебе, — прошептал он. — Боже, сохрани… но я верю.       Губы Хана дрогнули в улыбке.       — Я знал, что вы поймёте правду, если вас направить по верному пути.       …Леонард решил, что слишком долго думать об этом замечании, было плохой идеей.       — Ты… не думал о том, чтобы попытаться что-то изменить? — спросил он. — Это возможно… с современными технологиями… перестроить на существующих костях; заменить меланин, где…       Хан сухо рассмеялся.       — Я сомневаюсь, что вы одобрили бы меры, необходимые для приобретения этого оборудования, доктор… И даже тогда… осталось очень мало изображений моего старого лица, с которыми вы могли бы соотнести свою работу. Вы единственный доктор Федерации, которому я доверяю… но оно того не стоит.       Леонард моргнул.       — Ты… ты только что сказал, что доверяешь мне?       Террорист пожал плечами.       — Я доверяю вам, потому что вы не рискнёте тысячами жизней, намеренно убивая меня во время операции… И я доверяю, потому что вы никогда целенаправленно не оставите меня изуродованным, как это сделали врачи Федерации. Кроме того… я всё ещё узнаю, кто вы на самом деле… как, полагаю, и вы.       Леонард заёрзал на биокровати; попытался придумать, как на это ответить. Всё это становилось по-настоящему странным; по-настоящему грустным; по-настоящему…       В его животе громко заурчало.       Хан усмехнулся.       — Мне следует найти эту смесь до того, как вы упадёте в голодный обморок. Хотите, я посмотрю, есть ли ещё какие-нибудь мягкие продукты на складе?       …Что ж, ни за что на свете он не ответит на это «нет».       — Было бы здорово… Спасибо.       Убийца поднялся.       — Я скоро вернусь. Термос, который я принёс вам сегодня, полон чая. Он должен быть ещё тёплым и успокаивающим для вашего горла.       — …Спасибо.       Хан кивнул; ушёл, не сказав ничего больше.       Леонард выпрямил ноги; потянулся. Правая нога всё ещё болела после падения пару недель назад, и положение, в котором он сидел, усугубило боль.       Леонард встал с биокровати; поднял термос, еду и трикодер с пола. Положил еду в ящик для хранения; поставил термос на биокровать; пошёл положить трикодер на место.       Подойдя к полкам, Леонард остановился; вытащил сканер трикодера; провёл по себе странно… дрожащей… рукой; прочитал результаты.       …Он был в порядке.       …Он был в порядке…       Леонард поставил трикодер на книжную полку; прислонился к ней; судорожно вздохнул.       Он…       …чертовски запутался.