Безопасность

      Он был почти готов.       Хан провёл ещё одну диагностику гибридных систем «Ботани Бэй». Он наконец прикрепил двигатели к днищу корабля — простой проект, несмотря на то, что ему пришлось выполнять ручную работу самостоятельно.       К чести МакКоя, тот не возражал, когда Хан велел ему надеть скафандр… однако, как Хан и предполагал, доктор побледнел и начал обильно потеть, когда скафандр был ему предоставлен.       Было глупо рисковать посылать человека, который боялся упасть, обратно на корпус корабля. Вместо этого Хан позволил МакКою работать в медотсеке. Доктор, казалось, был благодарен за этот… компромисс.       Панель, рядом с которой Хан стоял, вспыхнула; он улыбнулся.       Ещё одна диагностика завершена; ещё один успех. Нет ошибок в кодировании; нет недочётов в сварке; нет дефектов в удалённой последовательности активации. Разработанные им антигравитационные двигатели были полностью исправлены.       Когда придёт время, Хан сможет поднять и посадить «Ботани Бэй» без инцидентов.       Всё, что оставалось, это простые задачи — убрать ржавчину и коррозию; заменить наполовину перегоревшие лампочки чем-то более долговечным; починить нагревательные элементы, благодаря которым у них появится горячая вода… наконец-то.       Роскошь. Домашнюю работу Хан мог оставить МакКою… пока сам работал над новым оружием и реализовывал следующий этап своего плана.       Хан вывел на экран журнал связи; запустил программу беглого просмотра. Он больше не доверял отчётам нижнего уровня. Несколько дней назад «Энтерпрайз» связался по открытым каналам с фермерской колонией… а затем отредактировал содержание разговора в официальной записи. Легко узнаваемая уловка.       Тем не менее в любой дезинформации, которую пытался скормить ему Звёздный флот, всё ещё могли быть подсказки, и он рискнул взломать другой уровень шифровки в попытке найти более точную информацию.       Именно в этом уровне шифра он нашёл ещё одну ссылку на фермерскую колонию Цербер… снова от «Энтерпрайза». Читая, он не мог не посмеяться над очевидностью этой уловки.       Увольнительная?       Неужели Кирк действительно ждал, что Хан поверит, что «Энтерпрайз» отправится в увольнительную прямо во время преследования? Если капитан думал, что его так легко заманить в другую ловушку, то он сильно ошибался. Теперь, когда «Ботани Бэй» был достоин космоса, Хану не нужно было играть в игры Звёздного флота.       …Тем не менее ложное сообщение может оказаться полезным.       Хан загрузил коммюнике в запасной падд; отправился в медотсек.       С тех пор как он стал рассказывать доктору о мирном прошлом своей подруги, тот стал намного более… восприимчивым… к командам Хана. Возможно, история Нитики облегчала доктору общение с похитителем; помогала видеть вещи с его точки зрения. В последние три дня особенно уменьшилось количество сердитых взглядов и жалоб.       Похоже, МакКой наконец-то по-настоящему смирился с тем фактом, что Звёздный флот никогда его не найдёт; что его единственным шансом провести остаток жизни с подобием комфорта было прекратить противостоять ему.       Хан намеревался взрастить этот сдвиг; это ложное сообщение как раз могло помочь в этом.       Когда он добрался до медотсека, то с удивлением обнаружил МакКоя в дальнем конце комнаты, развешивавшего мокрые рубашки на ящиках. Доктор слегка напрягся; прекратил работу.       Эта реакция пройдёт со временем…       — Добрый вечер, доктор, — поздоровался Хан.       МакКой кивнул в ответ.       — Добрый… Всё в порядке?       — Со мной — да, — улыбнулся Хан. — Могу я спросить, что вы делаете?       Доктор пожал плечами; указал на открытую дверь маленькой ванной в задней части медотсека.       — Просто стираю… У меня почти закончились чистые рубашки, так что я решил использовать немного мыла и воды для менее… грязных… вещей, которые у меня есть.       Хан кивнул.       — Хорошее решение — не быть расточительным. Хотя если вам когда-нибудь понадобиться новая форма, вы можете просто попросить её. То, что я вам предоставил, лишь малая часть того, что у меня есть на складе.       МакКой поморщился; опустил взгляд.       — …Спасибо.       Хан склонил голову набок. Почему доктор вдруг…       …А.       Конечно, МакКой понимал, откуда взялась эта форма… и он до боли сочувствовал людям, которых никогда не видел.       Что ж, это будет хороший переход.       — Поразительно, — задумчиво произнёс Хан.       МакКой оглянулся.       — …Что поразительно?       Хан покачал головой.       — Что вы можете быть таким сострадательным… и преданным… людям, которые так мало о вас заботятся. Людям, которые веселятся, даже когда вы пропали без вести.       Доктор нахмурился.       — …О чём ты говоришь?       Хан поднял падд в руке; подошёл к МакКою.       — Я обнаружил это в сегодняшних журналах связи.       Доктор осторожно взял падд из его рук; прочитал коммюнике.       Хан улыбнулся от удовольствия, когда лицо МакКоя вытянулось. Он знал, что сейчас промелькнёт на лице этого человека.       Предательство. Боль. Ярость.       Доктора бросили, в конце концов. Это будет его единственной…       МакКой улыбнулся.       Улыбка была небольшой: лёгкая морщинка вокруг глаз; едва заметное движение губ… и всё же её нельзя было не узнать.       — …Вы счастливы, — пробормотал Хан.       Улыбка моментально исчезла.       — Просто рад видеть, что у них всё в порядке. — МакКой пожал плечами. — Никогда не знаешь, что может случиться в космосе.       Доктор попытался вернуть падд.       Хан прищурился; почувствовал, как в нём закипает гнев.       …Ложь.       МакКой только что солгал ему.       — Нет.       Он выбил падд из рук доктора.       МакКой вздрогнул; сделал шаг назад.       Хан подобрался к нему вплотную; пинком отшвырнул падд с дороги.       — Я видел не облегчение, — прорычал он. — Это была радость. Почему вы рады, что «Энтерпрайз» отправился в систему Цербера?       Ещё один шаг назад; ещё один шаг вперёд.       — Я… Честно, я не был рад…       Хан зарядил ему пощёчину.       Доктор повернулся; запутался ногами в цепи; упал.       — О, да ладно! — застонал МакКой; перевернулся на спину.       Он смотрел… возмущённо.       Как у доктора хватало наглости возмущаться? Хан много раз учил его правилам поведения в плену.       Ложь была неприемлема. МакКой знал это.       …Возможно, страх обесчестить память Нитики сделал Хана слишком мягким; он позволил МакКою чувствовать себя слишком комфортно, слишком скоро… возможно, доктору нужно напомнить…       Это было… прискорбно… но необходимо.       Хан быстро опустился на колени рядом с пленником; прижал его горло к полу.       Он чувствовал, как под его пальцами бился пульс. Такая хрупкая вещь…       — Доктор, доктор… — цокнул Хан. — Мы так хорошо ладили последние несколько дней… Будет жаль, если это изменится. Так что я дам вам ещё один шанс. Не лгите мне: почему вы были счастливы?       — Это… — Хан почувствовал, как МакКой сглотнул. — Это пустяк… Старая шутка, которую я…       Хан сжал горло сильнее.       Доктор инстинктивно попытался убрать руку Хана, но он отряхнул руки доктора, как будто они были прилипшими к рукаву паутинками.       — Это не была шутка, — заявил Хан. — Я должен знать, есть ли что-то ценное в этой системе. Оружие; технологии; член моего экипажа…       Он ослабил хватку; МакКой принялся хватать воздух.       Рука Хана скользнула к подбородку пленника; повернула его лицо так, чтобы он смотрел ему в глаза.       — Доктор, держат ли члена моего экипажа в системе Цербера?       — Я не… — МакКой закашлял; поморщился. — Я не знаю, где кто-либо из них… Клянусь… Никогда не знал…       Это звучало правдиво… и имело смысл. У Федерации не было причин делиться информацией о местонахождении его экипажа с СМО звездолёта… даже если это их важнейший звездолёт.       Это была главная причина, почему он не задавал этот вопрос МакКою раньше.       Но тогда что это было? Почему человек улыбался?       — Первая передача, которую я заметил между «Энтерпрайзом» и системой Цербера, была пять дней назад, спустя несколько часов после… смерти Нитики. — Рука Хана медленно скользнула к горлу МакКоя. — Если эта система не имеет ничего общего с моим экипажем, тогда как вы объясните время передачи?       Доктор поморщился.       — Совпадение. Они, должно быть…       Неверный ответ.       Его рука снова сжала горло доктора. Хан ждал, пока губы МакКоя посинеют; затем отпустил. Доктор захрипел.       Почему этот человек так сильно сопротивляется? В последние несколько дней не было…       …ничего, кроме повиновения.       Как он не разглядел в этом что-то странное?       — Три дня назад… ваше поведение изменилось, — сказал Хан. — Вы стали более дружелюбным, меньше сопротивлялись моим приказам… что особенного было в том дне?       Страх в глазах МакКоя сменился на панику, но он ничего не сказал.       — Ну же, доктор, — вздохнул Хан. — Что бы вы ни защищали… оно не стоит того, что я с вами сделаю, если вы продолжите упрямиться.       Всё ещё… ничего.       Что он упустил? Какие детали он мог упустить? Что…       Он вспомнил.       Если с доктором становилось трудно говорить, было кое-что ещё, что он мог проверить.       Хан с рыком поднялся; МакКой начал ползти назад.       — Покинете это место, и я сломаю вам ногу.       Доктор лёг обратно.       Хан усмехнулся.       — Хороший мальчик.       Он нашёл падд МакКоя там, где он обычно был; вернулся вместе с ним к доктору.       Тот смотрел на него, явно нервничая. Отпечаток руки Хана был наполовину скрыт бородой мужчины; на шее начали появляться синяки.       Хан похоронил… волнение… которое почувствовал при взгляде на них, под слоем решимости.       — Тогда, — он сел рядом с МакКоем. — Давайте посмотрим, что у вас на уме.       Доктор не сказал ни слова, пока Хан просматривал последние пять записей в журнале. У МакКоя была склонность к драматизму: он подробно описывал свою вину за то, что не смог спасти Нитику; сомневался в правдивости историй Хана; даже считал, сколько времени прошло с тех пор, как Хан последний раз ударил его. Очевидно, он был близок к рекорду до сегодняшнего инцидента.       …Но в этих записях не было ничего, что могло бы сказать ему, что МакКой скрывал.       Хан копал глубже; проверял, не спрятал ли доктор чего-нибудь в другом месте…       …В подпапке был спрятан аудиофайл. И он был создан 2261.129… три дня назад.       — Что это? — Хан показал МакКою файл.       — Я… — доктор откашлялся. — Я наткнулся на эту функцию, когда начал вести журнал… понял, что это, только через минуту.       Хан поднял бровь.       — Вы правда думаете, что я поверю в это?       — …Послушай, если хочешь. Всё, что там есть, это дыхание и постукивание пальцами. Это пустая трата времени.       …Если бы Хан никогда раньше не слышал о том, что такое блеф, то всё равно узнал бы его.       — Что ж, — фыркнул он. — Тогда хорошо, что у меня есть время, которое можно убить.       Хан включил запись.       …Из динамиков доносился стук пальцев и шелест ткани.       — Я же сказал, что ничего, кроме…       — Тихо.       …Снова стук…       МакКой сказал правду о файле? Если так, то у Хана не останется другого выбора…       — Хм… Эй… горошинка…       Хан поднял брови. Он посмотрел на МакКоя. Глаза того были закрыты; губы сжаты в тонкую линию.       — Я просто хотел, чтобы ты знала… я не забыл. И я хотел быть там… больше всего на свете.       …Горошинка…       …Это было детское прозвище       О каком ребёнке МакКой мог беспокоиться?..       — Ты моё солнце, Мой светлый лучик…       У Хана округлились глаза; губы искривились в неверящей улыбке.       — Ты даришь счастье…       …МакКой пел колыбельную.       — Мне каждый день…       И словно электрическим разрядом Хан вспомнил имя, из-за которого МакКой хныкал во сне три недели назад.       — И ты не знаешь…       Имя маленькой пациентки, которая, по словам доктора, умерла много лет назад…       — Люблю как сильно…       …Но ведь это неправда, не так ли?       — Так что прошу, Свети ярко мне…       Хан уставился на своего пленника и всё понял.       — У вас есть дочь, — выдохнул он. — Джоанна — это ваша дочь.       МакКой открыл глаза и медленно покачал головой.       — …Нет. Джоанна была пациенткой. Я говорил тебе, что…       Хан снова схватил доктора за горло.       — Хватит лгать, — приказал Хан; понял… — Три дня назад — это был день рождения вашей дочери, верно?       — Я… У меня нет доч…       Хан сжал руку; увидел, как в глазах мужчины застыл крик.       — Да, это ваша дочь. — Теперь всё встало на свои места. — Она живёт на планете в системе Цербера; поэтому вы улыбнулись. Ваш капитан… он привёз ей что-то на день рождения. Вы поняли это и улыбнулись. Просто признайте это, и я перестану причинять вам боль.       Он ослабил хватку; МакКой вздохнул.       — …Ты… ошибаешься…       Хан раздражённо вздохнул. Чего, этот человек думает, добиться, продолжая лгать? Хочет этого МакКой или нет, но Хан теперь знал правду.       …И если он хочет проверить свою силу волю… тогда Хан победит.       — Хорошо… — Он легонько провёл пальцем по шее МакКоя. — Позвольте мне упростить вам задачу: одна из моих бомб спрятана под детской площадкой в Атланте. Признайтесь, что у вас есть дочь, или завтра в обед я взорву её.       Хан почувствовал, как сердце доктора пропустило удар; увидел, как в его глазах вспыхнула борьба.       Будет ли этот человек рисковать своей плотью и кровью или заставит другие семьи носить траур? Решение не может быть лёгким, особенно для того, кто поклялся спасать жизни…       Возможно, следует склонить чашу весов ещё сильнее…       — Доктор. — Хан наклонился так близко, что почувствовал, как прерывистое дыхание мужчины коснулось его лица; видел зелёные пятна в испуганных карих глазах МакКоя. — На вас рассчитывают десятки детей. Только вы можете спасти их. Просто ответьте мне, и они будут в безопасности: сколько лет вашей дочери? Сколько лет Джоанне?       Нижняя губа доктора задрожала. Глаза блестели; когда он моргнул, слёзы потекли по щекам.       Он открыл рот, закрыл его…       И тогда наконец…       — …Двенадцать, — прошептал МакКой. — Ей… ей двенадцать.       Губы Хана дёрнулись в улыбке.       — Что было в этом сложного?       Он отпустил горло МакКоя; немного отодвинулся.       — Вы можете сесть, если хотите.       МакКой поднялся с пола; подтянул колени к груди. Его глаза были красными, воспалёнными; в них было отчаяние.       — Пожалуйста… Хан, — прохрипел он. — Пожалуйста… не трогай её.       Хан не мог винить человека в мольбе. Не в этот раз.       — Доктор, — мягко сказал он. — Её безопасность зависит только от вас. Если бы будете вести себя хорошо; делать всё, что я скажу… тогда я никогда не буду искать её. Если нет… что ж…       Не было необходимости заканчивать угрозу.       …А несколько вопросов не повредят.       — …Вы женаты, доктор?       МакКой сглотнул; поморщился; мотнул головой.       — В разводе… чуть больше шести лет… Я… Это закончилось плохо.       — Другие дети есть?       — Нет.       — Новый роман?       Доктор сухо рассмеялся; вздрогнул.       — …Не больше двух свиданий в год.       — …Ясно.       В начале своего пленения доктор сказал, что его жизнь была разрушена, прежде чем он присоединился к Звёздному флоту; организация, которую Хан так презирал, стала пристанищем для МакКоя.       Тогда Хан не понимал, что это значит… но теперь он думал, что может понять.       Он внимательно посмотрел на человека перед собой; понял, что, несмотря на то, что дальше произойдёт то, что должно… он не может не чувствовать некоторого сожаления. Это вернёт расположение МакКоя… на начальную стадию.       — Доктор, — вздохнул Хан. — Вы лгали мне сегодня снова и снова… и выходит, вы лгали мне неделями. Вы знаете, что я не могу позволить этому поведению пройти безнаказанным.       Брови МакКоя взлетели вверх.       — Хочешь сказать, попытки задушить меня и угрозы взорвать детей не достаточно для тебя?       Хан нахмурился; снова почувствовал вспышку ярости.       После всего произошедшего, как МакКой мог действовать так нагло?       Хан встал; навис над ним; смотрел, как рушился вызывающий вид МакКоя.       …Возможно, он мог выполнить несколько угроз одновременно.       — Вам, кажется, нравится делать записи, доктор, — прорычал Хан. — Почему бы нам не сделать одну вместе?