Anybody have a map?

       — Вы же понимаете, миссис Хансен, так дальше не может продолжаться. Я не знаю… попробуйте поговорить с ним. У меня не получается до него достучаться. Может, у вас получится?       «Может быть»? Черт возьми, а вы еще не забыли, что он ее сын, нет?        — Да, да. Конечно. Мы поговорим по душам и все будет о’кей. Не переживайте.        — Понимаете, у меня такое чувство, что я не справляюсь. С другими ребятами проще, а ваш Эван…        — Я знаю. Ничего страшного, мисс Сэндфорд.       Молоденькая учительница облегченно улыбается. Гора с плеч. Конечно, всегда приятно получить искренние уверения в том, что это не ты виноват, не ты не умеешь находить верный подход к детям, а просто вот попался тебе такой мальчишка — совершенно безнадежный.       Мисс Сэндфорд невинно хлопает длиннющими накрашенными ресницами и всем своим видом дает понять, что до Эвана действительно невозможно достучаться, что она сделала все, что могла, чтобы в ее классе мальчику было уютно и комфортно. Но простите — Эван виноват сам. Надо уметь «коммуницировать» — по выражению злополучной мисс Сэндфорд.       Да, именно. Коммуницировать. Не общаться, а «коммуницировать». От этого слова Хайди уже тошнит. Впрочем, как и от размалеванной мордочки юной преподавательницы, которая, кажется, вызвала Хайди в школу лишь для того, чтобы вдоволь пооправдываться.       Этой мисс Сэндфорд откровенно плевать на Эвана. Эван портит ей статистику. Эван единственный в ее «образцовом классе», кто не чувствует себя частью коллектива. Кто виноват? Ну уж точно не учитель.       Если учитель назначает свидание родителю, то первый вопрос, который торопится задать озадаченная мать, вполне прост и логичен: «Мой сын что-то натворил?»        — Уж лучше бы Эван действительно что-нибудь натворил, — заявляет мисс Сэндфорд и Хайди с первой минуты чувствует очень, очень, очень острую неприязнь к этой девочке, возомнившей себя великим педагогом. Но продолжает приветливо улыбаться.       Кажется, будто все в этой школе уже знают Хайди в лицо. Кажется, все вокруг смотрят на нее и думают, что бедняге уж очень не повезло с сыном. Кажется. Ей только кажется. Черт бы побрал эту мисс Сэндфорд!       Хайди чувствует себя скверно, но когда кто-то окликает ее в коридоре, она вновь натягивает дежурную улыбку.        — Прошу прощения, вы не знаете, где тут кабинет директора?       О, разумеется, знает. Ее же так часто вызывают к директору за проступки Эвана. Да что уж там, ее Эван — это вообще головорез, какого поискать надо.       «Так, Хайди, успокоиться, успокоиться. Это все, что тебе сейчас нужно».       И она вежливо объясняет заблудившейся родительнице, что сама до ужаса плохо ориентируется в школе, пусть ее сын и учится здесь с самого первого класса. Разумеется, ее не прерывают неожиданным: «Погодите, это ведь вы мама Эвана?» Тут, наверное, вообще никто по факту не знает о существовании Эвана. Даже дети, не то что родители.       Зато Хайди эту маму хорошо помнит. Еще по родительским собраниям. Каждый раз, когда опоздавшая Хайди с извинениями врывается в класс, сразу же почти чувствует на себе ее осуждающий взгляд. Ну да, конечно, опаздывать не хорошо. Но послушайте, у нее вообще-то смена на смене. Естественно, быть пунктуальной проще, когда целыми днями сидишь дома.       «Стоп, стоп, как же ее зовут? Мерфи? Да, точно. Мерфи».       На злосчастных родительских собраниях супруги Мерфи — это настоящие герои-благотворители. Учителя их обожают. Чертов пример идеальной семьи. Преуспевающий отец, беззаботная мать-домохозяйка — ей-то не надо вкалывать двадцать пять часов в сутки, когда так повезло с мужем. И солнышко-дочка, которая тоже, без сомнений, является отличным примером для подражания… У Мерфи же дочка?.. Или сын?.. Но по сути-то это значения не имеет. Они просто живут на той же планете, в той же стране, в том же штате. И умудряются быть счастливыми — в отличие от некоторых.       Хайди искренне не понимает, зачем миссис Мерфи могли вызвать к директору. Разве что выразить благодарность за очередные пожертвования в копилку школы. У Мерфи все складывается на ура. А Хайди Хансен еще предстоит невеселый разговор с сыном…       Случайная встреча с Мерфи стирается из памяти. Но потом — спустя годы — воспоминания проявляются резко-резко.       Коннор Мерфи. Мальчик, который покончил с собой. Сын Синтии и Ларри Мерфи. Золотой мальчик из счастливой семьи.        — Все в порядке, мам? — испуганно спрашивает Эван.        — Коннор Мерфи. Так вы с ним были друзьями?       У Эвана на всю руку в гипсе. Огромными черными буквами. «Коннор». Коннор. Коннор. Коннор.       Эван заливается краской до корней волос.