Yesterday, Today

На следующее утро Джинён проснулся с тошнотворным чувством. Было ощущение будто его рот набили ватой. Он перевернулся со стоном. Каждая мышца болела. Прошлой ночью Джексон каким-то образом убедил его, что несколько бутылок вина и «ночёвка» — хорошая идея. Они свалили на пол несколько одеял, совсем как подростки. Пили, вспоминали и… Джинён подскочил на кровати. Блять. Он схватил свой телефон и простонал, увидев вчерашние сообщения с этими милыми смайликами и чрезмерным количеством розовых сверкающих сердец. Спасибо, хён. Я люблю тебя~~~ Джебом не ответил. Джинён со стоном плюхнулся на кровать, радуясь, что Марк и Джексон уже ушли, и теперь была возможность в одиночестве погрязнуть в жалости к себе и смущении. Несколько минут он лежал, ругая себя за глупость и беспечность. Пак уже взрослый и не должен был пьяным посылать сообщения посреди ночи своему… …лучшему другу, подумал он. Отгоняя возникшую боль в груди, он вспоминал, как мягко и нежно Джебом припал к его губам. Джинён видел обиду, вспыхнувшую в глазах Джебома, когда он ясно дал понять, что хочет забыть об этом, отталкивая его от себя. Лучший друг только вернулся. Ему не хотелось всё разрушать просто потому что они сделали что-то, с чем не знали, как справиться. Он уткнулся головой в подушку и пожелал, чтобы чувство вины исчезло. Так будет лучше. Просто хотелось, чтобы было не так больно. После нескольких долгих минут, в течение которых он всерьёз размышлял о том, чтобы просто лежать, пока не состарится и умрет, Пак наконец встал и не спеша оделся. Джинён положил одеяло на кровать и сложил те, что Джексон принёс из комнаты для гостей, где они с Марком спали. Спускаясь по лестнице, он услышал голос Джексона и громкий, странно знакомый смех, хотя и не был уверен, почему узнал его… Когда он вошел в кухню, его глаза расширились. Чхве Ёндже сидел за столом, держа в руках кружку с горячим шоколадом, и выглядел так, словно сидел на этом самом месте тысячу раз. Рядом с ним сидел человек, которого он никогда раньше не видел, но тот был одет скорее как знаменитость, чем как Ёндже, одетый в простую чёрную толстовку и джинсы. Когда Пак вошёл, Марк поднял голову. — Доброе утро, — поприветствовал он. Джинён почувствовал себя парализованным, когда все взгляды обратились к нему. Ёндже взволнованно улыбнулся и встал. — Пак Джинён? — он обошёл вокруг стола и схватил его за руку. — Джебом-хён так много рассказывал о тебе, я рад нашей встрече! Джинён позволил Ёндже пожать свою руку, всё ещё не понимая, почему один из самых известных певцов Кореи стоит у него на кухне. — Это тот парень из-за которого Джебом ударил Джеджина? — с любопытством спросил тот, что выглядел как знаменитость, вставая, чтобы взглянуть на Джинёна через плечо Ёндже. Он говорил с акцентом, который, как знал Джинён, был иностранным, но не мог определить откуда он. — Джебом кого-то ударил?! — вскрикнул Джексон. — О… — парень смущенно улыбнулся. — Разве он не сказал вам, почему у него перерыв? Джинён заставил себя прийти в чувства, уставившись куда-то в пространство между парнем и Ёндже. — Джебом подрался с кем-то? — Думаю, лучше спросить у него, — вздохнув, Ёндже опустил руку и отступил на шаг. Джинён открыл было рот, чтобы возразить, потому что он уже пытался спрашивать, почему у Джебома перерыв, который, казалось, не заканчивался, но каждый раз тот уклонялся от ответа. — Ёндже сказал нам, что он здесь на двухдневную фотосессию для альбома, — произнёс Марк, успешно уводя тему разговора. — Джебом не знает, что он здесь. — Это сюрприз, — сказал Джексон с некой долей восторга. — Разве это не мило? Джинён внезапно вспомнил, как Джебом говорил с Ёндже по телефону, его нежный взгляд, когда он рассказывал о нём. Нет, не совсем, хотелось ему ответить. Он думал о своей коллекции альбомов на полках в спальне и задавался вопросом, зачем они ему вообще… Пак почувствовал взгляд Марка на себе, как будто тот точно знал, что чувствует Джинён, и улыбнулся, хотя это не совсем соответствовало его взгляду. — Джебом о тебе тоже рассказывал, — сказал он самым дружелюбным тоном, на какой только был способен, чтобы его голос не звучал слишком принужденно. — Приятно наконец-то с тобой познакомиться, Ёндже-ши, — это не совсем было ложью, но и искренности мало в его словах. — Ты можешь называть меня просто Ёндже, — ухмыльнулся он. Ёндже сказал Джинёну, что хотел бы посмотреть конюшню после стольких историй от Джебома, но тому удалось найти предлог, чтобы уйти от этой темы. — Если честно, мы звонили твоим родителям несколько месяцев назад, чтобы забронировать места. Я хотел взять Джебома с нами, но ладно… — он замолчал, пожав плечами. Джинён нехотя признал, что был впечатлен, даже если это признание болью отзывалось в груди, зная, что он больше не был единственным, кто знал, как справиться с упрямством Джебома. После этого он узнал, что знаменитостью-иностранцем был Бэмбэм. Ему едва исполнился двадцать один год — такого же возраста, как и Югём — переехал в Сеул из Бангкока, когда ему было всего четырнадцать лет, чтобы стать трейни. Как и Джебом, он нашел свою страсть в другом. Сейчас он был одним из самых молодых стилистов, и знаком с Ёндже с дебюта. Видимо, они вместе были трейни. До того, как их общение прекратилось, Джинён слушал истории Джебома о жизни в Сеуле и стажёрстве, но только на одном шоу, которое Пак посетил, увидел на что похожа жизнь друга. Поэтому, когда он оказался в конюшне, почувствовал будто его окунули в совершенно другой мир. И это был полный хаос. Как только они прибыли, Ёндже устроил в гостевой комнате импровизированную гардеробную с вешалками, заполненными одеждой, зеркалом в полный рост, косметикой и средствами для волос, разложенными на столе, обычно заваленным сбруей и попонами. В проходах между рядами Югём и его отец чистили двух самых спокойных лошадей и заплетали одну из них. Видимо, фотограф хотел показать две контрастные красоты — одна из неприкасаемого совершенства, а другая — натуральная и теплая. Пак отправил Джебому сообщение, оповещая того, что не спит и испытывает лишь легкое похмелье. Он решил не упоминать о вчерашних сообщениях и неохотно выполнил просьбу Ёндже сохранить «сюрприз» в секрете до прибытия Джебома. Пришёл короткий ответ, что Им скоро будет. Ревнивая боль снова пронзила его, когда он подумал о том, как Джебом улыбнется и поприветствует Ёндже своим тёплым голосом… Не желая видеть их воссоединение, он спрятался в кабинете под предлогом просмотра соглашения, которое его родители заключили с руководством Ёндже. Это было довольно просто — ферма получит щедрую плату за разрешение съемочной группе снимать, а они, в свою очередь, предоставят полный доступ ко всем объектам. Он оставил дверь открытой, чтобы не показаться недружелюбным. Несколько минут спустя мягкий стук заставил его отвлечься. Марк слегка улыбнулся ему, проходя внутрь и закрывая дверь за собой дверь. — Джебом здесь, — сказал он, опускаясь на один из стульев, стоящих перед столом. Джинён хмыкнул, откладывая прочтение контракта, но продолжая делать вид, будто увлечён тем, что написано. — Значит, вы не говорили о том, что произошло той ночью… Образ Джебома, наклонившегося вперёд, как раз перед тем, как их губы встретились, промелькнул у него в голове. Пак крепче сжал край бумаги, которую держал в руках. — Тут не о чем говорить, — пробормотал он. Джинён написал Марку на следующее утро, перед отъездом в Сеул, и сильно сожалел об этом. — Да, ты прячешься, потому что это весело, — саркастически ответил Марк. Джинён наконец-то поднял голову и посмотрел на него. Обычно Марк предпочитал молчать и наблюдать, чем общаться с другими людьми. «Так почему же, — подумал он, — Марк именно сейчас решил ввязаться в то, о чём так отчаянно хотел забыть Джинён?» — Он тоже не хочет об этом говорить. — Ты в этом уверен? — терпеливо ответил Марк. Нет. Но Джинён не собирался признаваться в этом вслух. А что, если они поговорили об этом? Взрослея, он иногда позволял себе украдкой поглядывать на Джебома, когда тот не смотрел, или задержаться своей руке ещё немного на плече Джебома, но никогда бы не смог поверить, что они могут быть вместе. Он ни разу не допускал мыслей, что его симпатия была взаимной. И теперь, будучи уже взрослыми, после четырёхлетней тишины и восьмилетнего разрыва, они оба так сильно изменились, Джинён не был уверен, что его возрождающие чувства были к старому Джебому, которого он помнил, или к тому, кем он стал. И есть ли вообще разница? — Это произойдёт снова, — сказал Марк. — И ты слишком много думаешь, — он ухмыльнулся, увидев как хмурится Джинён. — Знаешь же, что я прав. Вздохнув, он выпустил контракт из рук и откинулся на спинку стула, уставившись в потолок. Марк был прав. И Пак был в ужасе от всего, что могло пойти не так. Быть отвергнутым Джебомом было бы стыдно и больно, но он выживет. Чего он не мог вынести, так мысли о том, чтобы иметь хоть что-то, о чём никогда не позволял себе думать, а потом потерять это. — Ты нравился мне больше, пока влияние Джексона не сказалось на тебе, — пробормотал Джинён нерешительно. — Если бы я был Джексоном, то запер бы вас двоих здесь, пока вы не разберётесь со своей хернёй. — Слава богу, ты не Джексон. Марк ухмыльнулся и встал. — Я не из таких, — Джинён поднял взгляд на него и тот добавил: — Поговори с ним. Пак снова посмотрел на потолок и вздохнул, когда Марк ушёл. Он зарабатывал написанием любовных романов, но не мог разобраться даже в собственной личной жизни. Неужели годы тоски и один поцелуй считаются любовной линией в его реальности? Стук в дверь заставил его снова отвлечься. Джебом стоял там, его волосы всё ещё были немного влажными, как будто он просто вытер их полотенцем, прежде чем придти. Джинён смотрел на него и надеялся, что выражение его лица не выдаст любованием тем, насколько красив Джебом с его пушистыми волосами, рваными джинсами и простой красной толстовкой. Он улыбнулся, и Джинён задался вопросом, как выживал все эти годы без него… — Поговори с ним, — сказал Марк. Джинён уставился на Джебома, который с любопытством наклонил голову. В конюшне царил полный хаос, и говорить было не о чем. Он закусил губу. Если Пак ничего не скажет сейчас, то, вероятно, никогда не сможет сказать. Может быть, они поговорят и решат, что поцелуй ничего не значит. От этой лжи грудь пронзила острая боль. Продолжая смотреть на Джебома, который был всё с тем же любопытствующим выражением лица, Джинён мысленно заставлял себя произнести хоть слово. Поговорить с ним… То, что вырвалось у него изо рта, было совершенно не тем, что он должен был сказать. — Ты кого-то ударил? — глаза Джебома расширились от удивления. — Стилист Ёндже… Бэмбэм? Сказал, что ты ударил кого-то из-за меня, — сказал он, сохраняя спокойствие и совершенно не понимая, почему это вдруг показалось таким важным. Джебом пробормотал что-то насчёт того, чтобы заткнуть Бэмбэма навсегда, прежде чем осторожно взглянуть на Джинёна. — Ничего серьёзного. Не беспокойся об этом. — Ты не бьёшь людей просто так, — прищурился Джинён. Джебом пристально смотрел на Пака, не находя ответа в своей голове. — Хён! — голова Югёма высунулась из-за двери. Его лицо вытянулось, когда он увидел их серьёзность. — Я не помешал? — Нет, — проворчал Джебом, вытаскивая что-то из кармана толстовки и бросая Джинёну, который едва поймал это. Лекарство от головной боли… Похмелье… Затем он ушел. Может быть, Марк ошибается, с тоской подумал он, чувствуя, как стук таблеток о стенки банки свинцом стучит в его голове. Может, лучше оставить все как есть.