***
— Фродо стал недосягаем для моего взора. Мрак сгущается, — Гендальф ходил между статуй королей древности, беглым взглядом осматривая каждую. Элендил, Эаранил ||, Эарануар… Каждого из этих правителей он знал когда-то лично, а теперь видел лишь их мраморные копии. Его руки, сложённые за спиной, изредка нервно сжимались в кулаки. — Но если бы Саурон получил кольцо, мы бы узнали, — возразил Арагорн. Он так же стоял, рассматривая одну из белокаменных скульптур. Никто сейчас не хотел встречаться взглядами. Всем было волнительно и от того собравшиеся либо с наигранным увлечением что-то рассматривали, или же ходили вперёд-назад, как Гендальф. — Это вопрос времени. Он потерпел поражение, да. Но за стенами Мордора наши враги соберутся вновь, — вздохнул волшебник. — И пусть остаются там. Пусть там сдохнут! Какое нам дело? — подал голос откуда-то сзади Гимли, мерно куривший трубку. Сероватым облаком дым поднимался к высоким сводам потолка и там рассеивался, смешиваясь с основной массой воздуха, оставляя легкий аромат табака. — Такое, что десять тысяч орков стоят между Фродо и Роковой горой, — Гендальф наконец остановился и медленно покачал головой. Серо-голубые глаза мага были полны боли. Вздохнув, он прикрыл их, и светлые ресницы опустились, — я отправил его на смерть. — Нет, — Арагорн подошёл к майа, глядя тому в глаза. — Для Фродо ещё есть надежда. Ему нужно время, свободный проход по равнинам Горгорота. Мы сможем устроить это. — Как? — Гимли аж закашлялся табачным дымом. — Выманить армии Саурона. Опустошить его земли. Потом собрать все силы в кулак и напасть на Чёрные врата. — Нам не одержать победы только силой оружия, — возразил Эомер, отходя от колонны, у которой он, облокотившись, стоял с самого начала совета. — Мы не победим, но мы дадим Фродо шанс, если прикуём око только к себе. Отвлечем его армию от других передвижений. — Согласен, — Леголас даже слегка улыбнулся, тешимый надеждой. — Саурон заподозрит уловку. Так его не обмануть, — Гендальф лишь качал головой. А Гимли задорно вскочил, вытащив трубку изо рта, и вскричал: — Верная смерть. Никаких шансов на успех! Так чего же мы ждём? Было решено дать пару дней на отдых и сбор войск, после чего выступать к Чёрным Вратам. Большинство отправилось спать, Боромир, как сын наместника, распорядился, чтобы членам Братства выделили покои. Роханский и Лихолесский принцы отправились на поле брани, выискивать раненых, которых ещё можно было спасти. Эомер шёл в поисках дяди, даже не подозревая, что на том же поле лежала и его сестра, а Леголас шёл переживая о том, что не видел Тауриэль с той встречи в битве, шёл, осматривая каждое лежащее на земле тело, боясь увидеть среди орочьих трупов медные косы. Он знал, что если она вновь исчезнет из его жизни, и навсегда, он этого не переживет. Не выдержит эльфийское сердце такой боли. Вокруг витал туман, отчего задача по поиску раненых ещё более усложнялась. За стеной тумана изредка слышались отчаянные вопли тех, кто нашёл своего друга сражённым в жестокой битве: от этих криков душа леденела. Становилось страшно, и Леголас отчаянно надеялся, что ему сегодня не придётся так же кричать, падая на колени пред бесчувственно лежащим телом эллет. Против его воли в голове рисовались самые страшные картинки, но как бы принц не пытался прогнать их из своего разума, они словно туман, что пытаешься разогнать рукой, окутывали вновь и вновь. Тауриэль в то же время даже не догадывалась о том, сколь сильно волновался за неё принц. Она сидела напротив окна, откуда лился солнечный свет в лазарете, на грубой деревянной лавке. У ее ног стоял жестяной таз с едва тёплой водичкой, окрашенной алым. В ней полоскались зелёные бинты, сделанные из оторванного от камзола Леголаса лоскута. Вспомнив, как принц осторожно и нежно перевязывал ей раны этим лоскутом, Тауриэль невольно улыбнулась, и в глазах засверкали весёлые огоньки. Она расстегнула нагрудный карман на двух деревянных пуговицах и достала из него холщовой мешочек с перетертой сушеной травой, что приятно пахла пряностями. Взяв пару щепоток порошка, она присыпала им раненое плечо, и, зажмурившись, непроизвольно сжала челюсть от неприятного жжения. Врачеватель, находившийся рядом, ловко замотал руку девушки свежими чистыми бинтами. Старые же зелёные Тауриэль отжала и забрала с собой. Ранее она не грешила сентиментальностью, но тем не менее, что-то в голове перемкнуло, и ей совсем не хотелось, чтобы эти лоскутки были сожжены с другим мусором. — Благодарю вас, — она передала пару монет лекарю, слегка поклонившись. — Меня вам не за что благодарить. Я почти не оказал вам никакой помощи. Вы уверены что более от меня ничего не требуется? — поинтересовался врачеватель, но Тауриэль лишь мило улыбалась, отрицательно качая головой. Поклонившись друг другу, человек и эльфийка разошлись в разные стороны. Уже через минуту она шагала по коридору, и цоканье сапог нарушало тишину, и так часто прерываемую стонами больных. Долго плутая по длинным коридорам, множество раз сворачивая, спускаясь и поднимаясь по многочисленным лестницам, Тауриэль наконец поняла, что заплутала. Она бродила по замку с полчаса, разглядывая статуи, картины, колонны, выискивая взглядом хоть что-то знакомое. Она всегда отлично ориентировалась в лесу, лишь взглянув на какое-нибудь дерево могла сказать в какой части Лихолесья они находятся и куда им идти, но вот в замках, ей приходилось гораздо сложнее… Во дворце Лесного Короля она жила больше шести сотен лет, поэтому там как-то все само запомнилось, но Минас-Тирит был куда больше и пугал своими многочисленными ходами, дверьми, лестницами, ведущими в никуда… — Леди Тауриэль! Леди Тауриэль! — послышалось где-то сзади, когда эльфийка шла по очередному коридору с кучей дверей. Приподняв подол длинной юбки к ней спешила совсем молодая девушка. Цоканье каблучков на её туфлях заглушал ковёр, лежавший под ногами словно расстеленная по замку трава. Девушка подошла поближе. На щеках её появился румянец, видно долго она бегала в поисках эльфийки. Голубые глазки без остановки бегали, разглядывая воительницу, но стараясь не смотреть до неприличия в упор. Золотистые кудряшки, что были ранее убраны в красивую прическу, растрепались, и почти все волосы были раскиданы по хрупким девичьим плечикам. Она стояла и нервно теребила край чистенького передника, что скрывал почти всё её белое платье, не позволяя разглядеть. Отдышавшись после долгого бега и поисков вечно ускользающей эльфийки, девушка наконец вымолвила: — Леди Тауриэль! Наместник Боромир распорядился, чтобы всем членам Братства выделили покои. Позвольте вас проводить. Девушка склонила голову в легком поклоне, после чего указала рукой на одну из многочисленных дверей. Они шли наверное, не больше нескольких минут, пока девушка не остановилась у какой-то двери, и не достала из кармана передника железный ключ. Он быстро закрутился в замочной скважине, после чего за дверью что-то щелкнуло, и она отворилась. В коридор, что освещался лишь редкими тусклыми огнями факелов, наконец проникли солнечные лучики. Переступив порог, Тауриэль и фрейлина, представившаяся Иорет, оказались в просторной комнате, прямо напротив огромного окна в железной раме. Сразу оглядев его, Тауриэль заметила, что его можно отварить, и находилось оно не сильно низко над землей, так что вполне можно было спрыгнуть, тем более с эльфийской ловкостью. Справа стояла громадная кровать с балдахином из полупрозрачной фиолетовой ткани. Шторы на окне были того же оттенка. С другой стороны комнаты расположился письменный стол со всем полагающимся: чернильницей, пером и бумагой, а также деревянный стул, и рядом был подготовленный таз с тёплой водой — умыться после долгой битвы. И совсем у двери стоял искусной работы деревянный шкаф, с резными цветами, спиралями, вензелями. Поражённая его красотой, Тауриэль подошла ближе, дабы рассмотреть прекрасную деревянную деталь комнаты, и невесомо коснулась металлических ручек, тоже не простых: они по своей форме напоминали бутоны роз. От соприкосновения с прохладным металлом по коже пробежали мурашки. Иорет учтиво показала как отворяются дверцы, и Тауриэль не ожидала увидеть внутри шкафа ничего кроме полок, но содержимое её удивило: внутри её ждал свёрток. Потянув за бечёвку, которой было перевязано нечто, что лежало внутри, она развязала узел и достала из бумаги кусок ткани. Это оказалось платье. Тауриэль удивилась. Развернув его, и оглянув, она заметила, что платье очень красивое: нежно голубого цвета, с расшитым серебряными нитями лифом и подолом, а по рукавам пустили несколько бисерных узоров. Расправив платье на кровати, она предложила Иорет присесть, а сама пока начала приводить себя в порядок. Смывая с лица и рук всю грязь и пыль в маленьком тазике, Тауриэль заскучала по эльфийским купальням в Лориэне. Вот там то было так приятно заканчивать дни после долгой службы, а здесь и на лицо то воды не хватало… Когда вскоре последние крупицы грязи были смыты с девичьих щёк чистой водой, эльфийка вернулась к платью. Она не носила юбок с тех давних дней, когда все Лихолесье пировало, и так тяжко будет к ним привыкать вновь после штанов и камзолов… Но что поделать, другой одежды сейчас у неё нет. Пришлось просить Иорет помочь туго зашнуровывать кожаный корсет и сам лиф сзади, натягивать длинные рукава платья, долго расправлять складки на юбке, проверять, не торчат ли бинты на плече… Наконец она была готова. Платье неплохо подошло по размеру, хоть и было немного большевато в плечах и длине юбки. Иорет взглянула на эльфийку и спросила, склонив голову набок, отчего её кудряшки непослушно попадали на спину: — Вам ещё нужна какая-либо помощь? Или же я могу идти? — Благодарю, мне пока что ничего более не требуется, — эллет опустила голову в легком поклоне. — Если вам вдруг что-нибудь понадобится, вы можете найти меня тремя дверями правее. — девушка сделала легкий реверанс, придерживая юбку тонкими пальцами, и поспешно удалилась. Проводив фрейлину, Тауриэль задумалась, чем же заняться в ближайшее время. Тренировка оказалась практически невозможным занятием из-за отсутствия удобной одежды, и недолго думая, эллет решила прогуляться. Когда она вновь окажется в Минас-Тирите? Но перспектива вновь плутать по длинным коридорам совсем её не радовала, и после того, как деревянный гребень, лежавший ранее на тумбочке, несколько раз прошёлся по волосам, Тауриэль вновь подошла к окну. Недалеко от карниза находилась довольно крепкая ветвь росшего внизу зеленеющего дерева. В Гондоре, после нападения орков, осталось так мало травы, кустов, деревьев… А это, кажется, не тронули ни топоры, ни ятаганы, ни факелы врага. Эльфийка отворила окно, еле касаясь пальцами чистого прохладного стекла. Смерив в крайний раз размер оконной рамы, она села на подоконник и ловко перекинула ноги, свешивая их над землёй. Дотянувшись до ветви рукой, Тауриэль крепко схватилась за неё, и уже через пару секунд аккуратно спрыгивала с дерева на брусчатку, поправляя юбку. Каблук сапогов зацокал по белой дороге. Длинную юбку кружили потоки ветра, голубоватая ткань переливалась на солнце. Тауриэль медленно шагала, даже сама не понимая, куда идёт. Ноги завели её на главную улицу города, где совсем недавно проезжали всадники, готовившиеся к битве. Город казался каким-то неживым, искусственным, словно это были декорации большого театра. Этому чувству способствовало и то, что почти все мирные жители все ещё прятались по укрытиям, а вышедшие оплакивали тех, кого не удалось спасти от жестокой вражеской руки. О недавнем набеге орков напоминало все вокруг: красные пятна запекшейся на солнце крови на белой брусчатке, разорённые лавки торговцев, с поломанным, вываленным на проезжую дорогу товаром, пустынные улицы без единой живой души… Спустя несколько минут прогулки Тауриэль все же заметила двух мужчин, и что-то в них её насторожило. Один из них держал в руках мешочек с позвякивающими монетами, а второй что-то шарообразное, неаккуратно замотанное в серую материю. Вроде бы, обычная сделка, но все же что-то было не так. Тауриэль как бы невзначай подошла поближе, делая вид, что просто гуляет и пытаясь расслышать хоть часть их диалога. Один из мужчин передал другому сверток, и, когда ткань слегка задралась, внутри чёрного шара, замотанного в тряпку, закружились золотистые огоньки, соединяясь, образуя пламя. Тауриэль, ранее ровно шедшая, стараясь делать вид будто не обращает на мужчин внимания, дернулась и непроизвольно уставилась на шар, остановившись: «Палантир! Быть того не может!..» — только и успела подумать она, прежде чем заметила прикованные к себе весьма недоброжелательные взгляды. — Напомни-ка мне, друг мой Берехонд, звали ли мы кого-то кроме нас на нашу встречу, — зашипел первый, пряча за пазухой мешочек монет. — Сомневаюсь, друг мой. Мадам, я вижу вы являетесь одной из членов Братства. Идите в специально выделенные вам покои и не суйте свой чудесный носик не в своё дело, — выпалил второй, названный Берехондом. Тауриэль виновато отвела взгляд, играя ничего не понимающую глупую дурнушку, присела в реверансе и пошла дальше по дороге, но услышав за спиной шепоток: «Она точно что-то знает, это так оставлять нельзя!» — и после тяжелую поступь за спиной, рванула вперёд, еле успевая на бегу поправлять вечно мешавшуюся под ногами и задиравшуюся юбку. Мужчины сзади что-то кричали ей вслед, не прекращая преследования. Сердце билось как бешеное, а кровь пульсировала в висках. Неровная земля заставляла мужчин запинаться, пару раз даже падать, и выкрикивать на ходу ещё больше ругательств. Вокруг мелькали цветастые вывески лавок, дома, окна и двери, заборы, стены… А Тауриэль все бежала, изредка оглядываясь. — Вот бы найти хоть какой-то закоулок, где можно было бы скрыться… Они совсем не молоды, откуда же у них силы гнаться за мной так долго? — мысли в голове мелькали одна за другой. Дыхание сбилось, непослушные волосы мешались, лезли в лицо, стало слегка покалывать бок от долгого и неравномерного бега, а рана на плече вновь начала кровоточить. — Балрожья морда! — ругнулась она себе под нос, чувствуя, как промокают бинты, пачкая рукав прекрасного платья. Оно конечно, безумно нравилось девушке, но в тот момент она проклинала себя за выбор одежды. В штанах было бы куда проще скрыться от погони. Легко перемахнуть через какой-нибудь забор и скрыться там, например. Вдалеке показалась фигура, медленно переходившая с одной стороны улицы на другую. Завидев погоню пешеход остановился, непонимающе глядя туда. Стоило только Тауриэль приблизиться к незнакомцу, как она схватила его прохладную ладонь и снова рванула вперёд. — Я предлагаю обсудить это все чуть позже! Не останавливайся! — только и успела выкрикнуть на ходу она, не выпуская чужой ладони из рук. Тем самым прохожим оказался неизвестно как сюда попавший Леголас. Тауриэль была удивлена увидев его так далеко от замка, но не менее рада. Сейчас встреча с близким другом была как никогда кстати. Они бежали, не расцепляя рук, неизвестно куда и неизвестно с какой целью ещё несколько минут, пока Леголас не указал на приоткрытую дверь в одном из домов, и эльфы почти оторвавшись от погони, юркнули в чужой дом. Залетев внутрь, Леголас захлопнул дверь с такой силой, что та чуть не слетела с петель. Тауриэль опёрлась спиной о ближайшую стену, и сползла по ней на пол, закрыв лицо руками и тяжело и часто дыша. Леголас последовал её примеру и сел рядом. — Что произо… — хотел спросить Леголас спустя несколько секунд, но эллет остановила принца, встав на коленки совсем близко к нему, прижавшись и быстро прижав палец к его губам, призывая молчать. Леголас удивленно глядел на подругу. За окном послышались шаги и уже знакомые выкрики. Преследователи прошли по улице дальше, уже не бегом, видно поняли, что проиграли. Когда топот сапог и голоса удалились, Тауриэль отпрянула от принца, убирая руку с его лица, и немного смутившись, начала: — Я просто прогуливалась по улицам… — Обычно с этого и начинаются все проблемы, — рассмеялся Леголас. Эллет смерила его неодобрительным взглядом, но увидев его искреннюю улыбку, горящие глаза, спустя пару секунд и сама засмеялась. — На одной из улиц я встретила двух мужчин. У них была сделка. Всё было абсолютно нормально, ничего необычного, но что-то меня насторожило. Я шла мимо, не особо интересуясь, но взгляд мой случайно упал на предмет их сделки. Им оказался палантир. В общем, им весьма не понравилась моя заинтересованность в их делах и я нажила очередную проблему. — Нужно сообщить Гендальфу, — Леголас заметно посерьёзнел, — но для начала: где мы? Эльфы огляделись. Они находились в светлом, просторном, на удивление не разрушенном орками доме. Справа от входа находилась маленькая кухонька с печкой, шкафом, бочонком с чистой водой и большим столом, накрытым белой скатертью. Там же на кухне было огромное окно, впускавшее солнечные лучики в комнату. Напротив двери — ветхая деревянная лестница, ведущая наверх. Слева — почти пустая комната с большими окнами и двумя стульями у стены. — Мне кажется, тебе нужна помощь, —прервал тишину Леголас, кивая на рукав платья Тауриэль, на котором расползалось алое пятно. С её губ сорвался тихий вздох, и она нехотя кивнула. Леголас встал с пола и уверенным шагом направился на кухню. Взяв в руки первый попавшийся таз, он набрал туда воды из бочки, после чего пошёл искать по шкафам что-то, что бы могло сойти за бинты. На одной из полок нашёлся свёрток чистой белой ткани, который отлично подошёл. Эльф был очень напряжен и сосредоточен, когда принёс всё к сидящей эллет. Тауриэль невольно залюбовалась им: сосредоточенные взгляд, хмурые брови с пролегшей между ними складочкой, плотно сомкнутые губы, разметавшиеся по плечам волосы, легкий румянец, до сих пор не сошедший после бега… Тауриэль рассердилась на себя за очередные посторонние мысли, которые она старалась отгонять от себя словно метлой. Не удавалось. Он поставил таз к её ногам и, выпрямившись, промолвил: — Снимай платье. Я по-другому не перевяжу. Тауриэль раскрыла шире глаза, и кажется на секунду перестала слышать от шока. — Нет. — Хочешь остаться без руки? Тауриэль опустила глаза в пол и начала нервно заламывать пальцы. — Не глупи. Все в рамках приличий. Я перевяжу твою руку и мы покинем этот дом, не вспоминая об этом. Леголас отвернулся, а Тауриэль еще несколько секунд стояла, осознавая своё положение. В её голове вскружился вихрь мыслей, она боролась с собой, долго рассуждая, что же важнее: соблюсти все приличия, или действительно перевязать рану, но при этом скинуть с себя платье при чужом. При мужчине. При Леголасе. Невероятно, немыслимо, невозможно. Никогда! Ни в коем случае! Стыд и стеснение окрасили её и без того алевшие от долгого бега щеки в яркий пунцовый цвет. Всё внутри противилось этому. Воспитание не позволяло. Но потом вдруг руку прошибло новой волной боли, растекавшейся от раны на плече до самых кончиков пальцев. Она поморщилась, и её посетила мысль о том, что рука в бою ещё очень пригодится. А себя без боя она не представляла. А вдруг придётся оставить родной лук, и больше не коснутся щекотившего пальцы мягкого оперения стрелы? Забыть о мишенях, врагах, и сражениях? Внутри что щёлкнуло, и она все же потянулась к шнуровке платья. Пальцы не слушались, подрагивали, не давая развязать и так не развязываемую шнуровку. Даже приняв решение она все ещё страшно боролась с собой. — Помочь развязать? — Нет, спасибо. Несколько секунд вновь царило молчание. Устав от ожидания Леголас тяжело выдохнул и развернулся. Аккуратно откинув девичьи руки от шнуровки на спине, он принялся развязывать бантики и узелки. Медленно всё больше и больше платье спадало, оголяя руки и открывая нательное платье. Когда все веревочки оказались развязаны, он отвернулся, а Тауриэль принялась стягивать платье. — Спасибо. — Не смущайся ты так. Я лишь перевяжу тебе руку и забудем об этом, словно о страшном сне. Идёт? Послышался шорох ткани и платье упало на пол. Эльфийка аккуратно повесила его на спинку рядом стоящего стула и, прикрываясь руками, пусть её тело и так скрывали нательное платье и корсет, села на второй стул. Леголас сел на колени перед ней, и взяв её руку размотал красные бинты. Неожиданно, боль отошла на второй план, и кожа чувствовала лишь прикосновения, что были такими нежными и теплыми, не смотря на шершавость истерзанных тетивой пальцев. Холодок пробежал вдоль позвоночника, поднимая на коже мурашки. Он невольно украдкой разглядывал её: белое нательное платье без рукавов, длинной чуть ниже колен приоткрывало стройные ноги, нежные руки. Корсет, туго зашнурованный подчеркивал талию, не такую тонкую как у многих хрупких и нежных эльфиек, но не менее красивую. Рыжие пряди спадали на плечи, пряча от взгляда шею, открытые ключицы… Его так и тянуло прикоснуться вновь, поцеловать, не отпускать… Он разглядывал её кожу: бледную, нежную, покрытую множеством красных, фиолетовых и белых отметин… Лишь на правой руке было около шести шрамов. Прикосновение задержалось на одном из рубцов, непроизвольно для Леголаса, но эллет заметила это. — Я была молода и глупа, не опытна. Первая или вторая зачистка. Пауки нагрянули из ниоткуда, и по неосторожности я получила ранение не от отродья Унголианты, а от клинка собрата. Нечаянно подлезла под руку. А вот этот уже от паучьих челюстей. Я пырнула тварь в живот клинком, но она изловчилась и сумела укусить меня. Но из-за торчавшего из её живота клинка ничего более сделать не смогла, — начала она указывать на шрамы пальцем, заметив заинтересованный взгляд эльфа. Но вскоре голос её погрустнел, — правда шрамы красят лишь мужчин… — Прости. Я не хотел смутить тебя. Он быстро оторвал руки и взгляд от прекрасной девушки и опустил промокшие бинты в таз, прополаскивая их. Вода мгновенно окрасилась в розоватый оттенок. Предварительно промыв рану, он взял свежую ткань, найденную в шкафу хозяина дома, и аккуратно, еле касаясь девичьей руки, перемотал плечо, уже понимая без слов, где бинты слишком туги, а где недостаточно. Он помог ей одеть платье, борясь с желанием касаться бархатной кожи ещё и ещё, и отошёл на кухню, убираясь в доме, пока Тауриэль приводила в порядок уже надетое платье и волосы. До выхода из дома они не обмолвились и одним словом, даже взгляды их не сталкивались друг с другом. Оставив на столе в кухне пару монет, на случай если хозяин вернётся, а в его доме кто-то побывал, и спешно покинули своё временное убежище, идя куда глаза глядят. — Нет, ну так конечно ходить тебе нельзя, — утверждал Леголас, указывая на засохшее пятно крови на рукаве платья, — тебе нужна накидка, или шаль, или плащ… Точно! Нам нужно найти тебе какой-нибудь элегантный плащ! Пригодится сейчас, чтобы скрыть твои рукава, и потом в жизни очень нужная вещь. У тебя есть плащ? Улыбаясь из-за смешившего её воодушевленного Леголаса, Тауриэль покачала головой. — Тогда идём, я знаю где здесь можно найти открытую лавку. Он схватил Тауриэль за руку и понёсся вниз по улице. Эллет лишь звонко рассмеялась.19 глава.
24 января 2020 г. в 04:08
Солнечный свет золотым столбом опускался на ровные полы тронной залы Минас-Тирита. В этом золотистом потоке света кружились мелкие пылинки, словно маленькие балерины в танце. Их завораживающие пируэты, правда, вскоре прекратила серая туча, спрятавшая за собой солнце.
Боромир ходил из угла в угол огромной залы, изредка бросая усталый взгляд на трон. Уже больше суток он совсем не спал. Главная комната замка больше не казалась ему такой родной и уютной, как раньше. Голый камень раздражал, глазу не за что было зацепиться, кроме решётчатых оконных рам с железными вензелями и белых статуй, изображавших великих королей древности, что стояли между многочисленных колонн. В памяти всплыли картины тронного зала Рохана: на стенах висят цветастые гобелены, на полу расшитые, немного вышарканные дорожки ковров, яркие факелы прибитые к стенам… Быть может немного роханских мотивов не помешают в Минас-Тирите? Или быть может, он потеряет свою самобытность, строгость? Боромир тяжко вздохнул. Который час он пытается отвлечься от тяжёлых мыслей чем попало. Какие гобелены? Какие ковры? Что за бред? Он устало упал на ближайшую скамью и уронил голову на руки, устроив локти на коленях.
Поздней весной Пелленорские поля уже во всю зеленеют. Где-то поодаль от замка пасутся гондорские кони, что редко отрываясь от свежей травки запрокидывают головы назад и заполняют равнину громким ржанием. Над Осгилиатом кричат сотни чаек, и крики их слышны даже здесь: такая тишина и благодать в Гондоре.
Ворота нижнего яруса белой крепости со скрипом отворяют стражники и из них выбегают двое маленьких мальчишек, видимо соревнующихся в скорости и заливисто смеющихся, а за ними довольно молодая девушка, с улыбкой глядящая на сыновей.
Вдруг младший мальчик, совсем малыш, лет двух отроду, запнувшись, падает на каменную кладку, и слёзы брызжут из его глаз. Мать подбегает и хватает ребёнка на руки, пытаясь успокоить. По румяным детским щечкам текут слёзы, а мама нежной рукой оглаживает ушибленную коленку сквозь детские коричневые штанишки. Её шоколадные кудри растрепались, и теперь хаотично разбросаны по хрупким девичьим плечам, укрытым мягким фиолетовым шёлком. Голубые глаза внимательно смотрели на ребёнка.
Старший сын, лет семи, подбежал к ударившемуся братику. Он испуганно взглянул на маму, и немного подумав, произнёс:
— Не плачь, Фарамир. Отец говорит, что мужчины не плачут даже когда очень-очень больно. Потому что, когда мы вырастем и пойдём на войну, мы должны быть очень сильными и уметь терпеть любую боль.
Матушка нежно улыбается, а ребёнок, утерев крошечным кулачком слёзы, переводит заинтересованный взгляд с мамы на брата и, отстраняясь от женских объятий, бежит дальше, заливисто смеясь.
Не плачь Фарамир. Отец говорит — мужчины не плачут… Эта фраза из воспоминаний застряла в голове у Боромира. Он повторяет её в неизвестно какой раз, пока идёт до лазарета. Идёт по темным коридорам, огромным залам, идёт, идёт, идёт… Наконец оказавшись в нужном крыле Боромир почуял жуткий смрад. После битвы здесь было немерено больных и раненых, что лекари попросту не успевали выносить тела тех, кого не удалось спасти. Стражники помогали чем могли, но и у них не хватало сил после битвы.
Врачеватели в белых перепачканных халатиках носились туда-сюда между койками, не давая себе ни минуты передохнуть. Раненые стонали, некоторые кричали от боли, а некоторые неподвижно лежали, безразлично глядя в потолок и покорно ожидая смерти. Боромира передёрнуло. Он зашёл в нужную палату, где у окна лежал Фарамир. Как и сказал Берехонд, позвавший Боромира в лазарет, он очнулся. Младший сын Денетора глядел в окно, немного морщась от солнечных лучей, что слепили его. После того, как Фарамир увидел брата в дверном проёме на его лице сменилась масса эмоций за считанные секунды. Удивление, шок, страх, паника, радость, восторг, и это лишь некоторые из них… Боромир улыбнулся и подошёл к брату.
— Я умер? — погрустнев, спросил Фарамир.
Боромир на мгновение опешил, и начал озираться по сторонам, думая что бы ответить.
— Что? Конечно нет. Ты жив, и я тоже. Все хорошо. Битва окончена, мы сумели прогнать войска Саурона из Гондора.
Фарамир просиял, маленькая складочка между его бровей наконец разгладилась и он слабо улыбнулся. Но дёрнувшись в попытке сесть он почувствовал жуткую боль, раздиравшую изнутри словно кошка.
— Лежи, — Боромир положил руку брату на плечо. — Тебе нужно отдохнуть пару деньков.
Тяжко вздохнув, Фарамир понял, что с братом поспорить не выйдет, и лёг обратно на жесткую подушку грязно-серого цвета.
— Тебя все считали мертвым. Что произошло там, у берегов Андуина? Я своими глазами видел твой сломанный рог, сломанные чёрные стрелы, лужи крови на пожухлой листве…
— Долгая история. Меня действительно ранили. Пять стрел прямо сюда, — он похлопал себя по груди, — но благодаря одной эльфийке, что была в нашем братстве, я жив. Пока я был без сознания, она наложила мне несколько повязок с травами, напоила отварами, не дав мне умереть, и в одиночку, хрупкая девушка вскачь довезла меня полуживого до Лориэна, где владычица тех земель, Галадриэль, излечила меня.
Фарамир был крайне удивлён. Даже можно сказать — шокирован. Недолго поглядев в потолок, с которого то и дело осыпались мелкие кусочки белой штукатурки, он вновь заговорил:
— А отец… Он мёртв? — чуть ли не шёпотом, недоверчиво спросил он. — Я видел его, объятого пламенем, бегущего к площади. Я сомневался, путая сны с реальностью, но он ни разу не навестил меня, и на мои вопросы о нем все отмахиваются и меняют тему.
Боромир нервно сглотнул, и молча смотрел на брата.
— Я прав? — переспросил тот.
— Прав, — выдохнул Боромир, опуская взгляд в пол.
Фарамир закрыл глаза и медленно прикрыл руками лицо. Он не знал, радоваться ему или горевать. Он наконец увидел своего брата живым и здоровым, но узнал о гибели отца. Этот день оказался счастливейшим и ужаснейшим в его жизни, и то было слишком странно.