Где не бывает победителей

— Я на полчаса медитировать, — сказала Мэй. — Угу, — ответил Марден, не отрываясь от голопанели: приёмник «Белой звезды» поймал сигнал с новостями из Республики. Мэй закрыла дверь своей комнаты. Впервые с прихода в орден у неё не выходило... даже не войти в медитацию, а просто успокоиться. Сила звучала резкими сполохами чужой боли — и касаться её было всё равно, что опускать руку в кипяток. «А ведь брат ничего не чувствует м ему даже в голову не пришло, что я не могу медитировать, — устало подумала Мэй, — а когда-то мы легко понимали друг друга». Это происходило последние несколько дней: все стали изменяться. Менялись её знакомые, боевые товарищи, менялся брат — даже брат, хотя в это было труднее всего поверить. Те, кто раньше остро чувствовал несправедливость, начинали относиться к ней безразлично даже в мелочах. Мэй вспомнила, как Одан-Урр, неисправимый идеалист Одан-Урр, со скрытым торжеством рассказывал о том, что «Алый феникс» не был допущен в пространство ситхов, и всю медицинскую помощь войскам Республики теперь оказывал Целительский корпус ордена. А Эорн — вечный циник напоказ, убеждённый в иллюзорности любой победу и любого поражения — холодно и немного небрежно говорил о том, что после бомбардировки Коррибана мир изменился навсегда. Но тяжелее всего было наблюдать за братом. Год назад Мэй видела, как он молча и непреклонно переступает через себя, чтобы войти в доверие Алаис. Тогда она с трудом принимала его — но восхищалась. А теперь... Теперь Марден спокойно жил настоящим днём, думал о текущих целях... «Он совершенно забыл о том, что хотел создавать заговор против Алаис, — отчётливо прозвучало в голове Мэй, — он не испугался. Он не решил изменить свои планы. Он — просто — перестал — думать — о них». Мэй стало холодно. Захотелось побежать к брату, забыв о такте и об осторожности, и рассказать ему всё, что кружилось в голове... «Он не услышит» — ясная, как будто чужая мысль. Мэй вспомнила, что она всегда слушала брата: ещё десятилетней девчонкой отправилась за ним в орден, потом вместе с ним послушалась Койдан, потом смолчала, когда брат позволил Алаис отправить её в ссылку... И теперь не умела говорить, не умела спорить. «А придётся, — насмешливо говорил почти чужой голос, — здесь каждый предаёт себя, а ты пока держишься». Мэй думала, что надо попытаться открыть глаза всем — брату, своим товарищам, даже случайным знакомым (вдруг лучше всего услышат именно они) — заставить сравнить себя-нынешнего с собой-прошлым, взбудоражить, испугать... «И тогда они поймут, — продолжали мелькать чужие мысли, — что они всего лишь участники самого обычного геноцида. А кто согласиться это понять?». Мэй понимала, что она сама ничем не лучше других: она завтра отправится на Коррибан — добивать. «Или не добивать, — звучало в голове, — ты хотела научиться убеждать, вот и убедишь Эорна взять пленных». Впервые за несколько дней Мэй было спокойно. Она даже не погружалась в медиацию, но у неё прибавилось сил, а вместо страха и усталости за спиной была уверенность. «Держись, — то ли подумала, то ли услышала Мэй, — раз ты ещё честна с собой. Раз ты ещё помнишь, кто ты есть». *** Эорн, а вместе с ним ещё девять джедаев, приземлились невдалеке от Долины Тёмных лордов. Пейзаж был — как в типичном фильме «после конца света». Эорн даже усмехнулся про себя, настолько всё вокруг было похоже на штампы из очередной «самой зрелищной премьеры». Здесь и пустыня до самого горизонта, и засохшая трава под ногами, и полностью облетевшие деревья то здесь то там, и лес голых чёрных стволов вдали, и туша какого-то мёртвого зверя прямо перед шаттлом, и пара мелких мертвых зверушек рядом с ним. И назойливое ощущение в Силе от каждого трупа — как глубокий порез. «Забавный всё-таки жанр, — подумал Эорн, — истории после конца света. Разве может быть что-то после конца? Хотя... эта планета погибла, а мы на ней, и мы существуем. Любопытный парадокс». — Добро пожаловать в новый мир, — сказала Мэй, выходя из шаттла. Тусклая сухая трава шуршала под ногами. Невдалеке поднималась тёмно-красная горная гряда — растений там было немного, и горы не очень напоминали пейзаж из фильма. Среди скал некоторые были ниже и острее. Эорн понял: гробницы. В Силе гряда казалось чем-то вроде чёрной дыры: само ощущение жизни искривлялось рядом с ней. Но теперь, после бомбардировки, она была слишком похожа на остальной Коррибан — это мешало сосредоточиться, не давало ясно почувствовать призраков. Эорн повёл отряд по холмам к гряде. И красно-жёлтая земля, и непривычные очертания гробниц казались ему похожими на выдуманный пейзаж в одной из голоигр (ещё мальчишкой, до прихода в орден, он в них постоянно играл). Впереди — самый опасный монстр, а пока — вокруг всякая мелкая живность, и если убить, например, паука, из него посыплются деньги или выпадет деталь доспеха в два раза больше самого животного. Эорн увидел труп тук’аты — она разорвала себе когтями горло, когда задыхалась, но теперь кровь рядом с ней уже подсохла и сливалась с красноватой землёй. «А внутри у неё как раз деталь от артефакта для борьбы с призраками» — пришло в голову Эорну. Он сам удивился, откуда у него такие неуместные мысли. Вскоре отряд приблизился к высокой бордовой скале. Из неё выступала гладкая пирамида; в отличие от украшенных статуями и рельефами пирамид вдали, на ней не было ни единого выступа, только несколько рядов букв над входом. —Латэйн Кайард, — прочитала Илнуа. — Один из изгнанников? — удивилась Мэй. — Не один из, — ответил Эорн, — а ученик Полла. Любопытно будет познакомиться с такой известной личностью. — Если в этой «личности» осталось хоть что-то, кроме тьмы, — почти до неуместности серьёзно сказал Сэвир Наэти с «Ясного». Отвечать Сэвиру не хотелось — слишком не вязалась его серьёзность со странным настроением Эорна. — Останешься на входе, — обратился Эорн к Римейтни Хаотт, которая стояла рядом с Сэвиром. Эорн включил меч и вырезал проход в дверях гробницы — на удивление, камень подавался достаточно быстро. Девятка джедаев шагнула внутрь — перед ними открылся узкий, но очень высокий коридор из чёрного камня. И снова нигде не было украшений — только время от времени в нишах стен были надписи золотыми буквами, похожие на строки стихотворений. Не выходили тук’аты, не выползали шипастые х’сиссы. Только длинный, длинный коридор. Коридор, не совпадавший с воспоминаниями пленника ни одной деталью. Об этом надо было предупредить остальных: — Я просматривал воспоминания ситха, который проходил в этой гробнице испытания. Там она была точно такой же снаружи — но этого коридора не было. После входа сразу был зал. Но уходить было глупо. Когда-то Эорн пробовал собственной боевой медитацией отвлечь внимание от флота-призрака, который наслали ситхи. Тогда у него получилось, хотя и не сразу. Он развернулся и пошёл вперёд по центру коридора. Вслед за ним — остальные. — Оглянитесь, — резко и испуганно сказала Илнуа. Двери за спиной не было, только ниша с написанными в ней строками. Хотелось горько смеяться: ещё вчера и Эорн, и Илнуа убеждали Мардена, что призраки слабы в Силе. А теперь — как будто несколько лет назад — война против неизвестных существ с непонятными способностями. И оставалось только широким шагом идти всё дальше по коридору: эту игру поставить на паузу не выйдет. Из боковой ниши — только что здесь была ровная стена — вышел кто-то живой. Это был немолодой ситх в тёмном доспехе, под которым проглядывали синие одежды. Отравленный воздух почти не прошёл внутрь гробницы, и ситх дышал свободно. «Он неплохо ориентируется в здешней иллюзии, а значит, пригодится нам», — подумал Эорн. — Взять живым. Ситх спокойно шёл навстречу отряду — горе, желание умереть достойно и то искривление самой жизни, которое сильнее или слабее звучало в каждом из них. Искривление усилилось — Эорн понял, что с трудом стоит на ногах. Толчок Силы? Не только: пол расходился под отрядом. Эорн прыгнул вверх и приземлился за споной противника. Пол почти полностью исчез, под ним была пропасть, и только ситх стоял на маленьком островке земли. Эорн вцепился в гладкую стену, балансировал более на Силе, чем на руках. Илнуа, Сэвир, Мэй и Хольта тоже держались — остальные упали в пропасть. Ситха толкали Силой, на него пытались направить вихрь или выдернуть из-под ног островок пола — он стоял, и под ним двигался так, чтобы было удобно балансировать. «Он управляет гробницей», — понял Эорн. — Отвлеките его, — приказал он, — я доберусь до его сознания. Мэй оторвалась от стены и приземлилась на платформу. Два меча замелькали так быстро, что Эорн плохо видел детали поединка, не всматриваясь в Силу. «Такой темп точно отвлечёт ситха». Теперь оставалось коснуться его сознания и снести щиты — достаточно сильные и явно поставленные не самим ситхом. Теперь мысли противника Эорн чувствовал как свои. Сквозь напряжение поединка с Мэй, сквозь усталость и мелькание клинков проступало что-то огромное... Гробница была всюду — возносилась к небу, уходила под землю. Её стены тянулись на километры вверх, но если представить себе между ними пол — можно по нему пройти. Гробница как будто тянулась к сердцу, а второй нитью? мыслью? тянулась к лорду Кайарду. И теперь здесь были чужаки, похожие на ледяные иглы, и каждое чувство рядом с ними искажалось. За ними тянулась смерть, и гробница отвечала им смертью сама. Джедаи уже пытались только удержаться на стене, и Мэй атаковала ситха в одиночку. Она почти упала в пропасть — но прыгнула вверх и на лету отрубила ситху правую руку. Меч исчез внизу. Гробница поймает меч и бросит его мне, пока ледяная будет бояться добивать. Я её страж, и она мне поможет... «Эти стены, этот пол хотят твоей смерти. Ты тоже захватчик» — за долю секунды Эорн ясно представил себе эту мысль и направил её в сознание ситха. Нет, это не я. Я не захватчик, так говорят мне стены. Я не захватчик, так говорят мне письмена на них. Эорн чувствовал, как усталость и боль берут своё, и ситх уже не сопротивляется чужим мыслям. Даже то, что связывало его сознание с самой гробницей, не мешало ему. Оно тоже устаёт? «Чтобы выжить, надо создать пол заново», — такую мысль послал Эорн ситху. Вскоре чёрный зеркальный пол появился под ногами джедаев, а ситх даже в мыслях больше не сопротивлялся Эорну. Эорн, а вслед за ним остальные рыцари медленно разжали руки и хватку Силой и шагнули вниз. «Игра на платформе закончилась, — устало подумал он, — давно я не играл в такие игры: последний раз это было лет в пятнадцать» Теперь надо было идти дальше — на встречу с призраком Кайарда.