Тролли, демоны, любовь

Дальше снилось вовсе бессвязное. Как он кивнул в храме на вопрос, который не расслышал. Николя уронил кубок. А отцы словно хотели, но не решились его переспросить. И храмовник обвенчал его с парнем, которого Джаред не рассмотрел. И будто в опочивальне его обнажённого разложили на ложе, руки закрепили, ноги. А делегация судей и жрецов попыталась остаться, чтоб «засвидетельствовать, что брак состоялся». Состоялся скандал, на Джареда рухнул балдахин, и он едва не задохнулся в тяжёлой парче. Вокруг него погремело и поорало, потом тяжёлая ткань сползла с лица, а путы освободились. Но в темноте было ничего не понятно и он опять перескочил в другой сон. Будто лежал в темноте, а супруг позволил обнимать себя сзади, укрывать. И не случалось в жизни сна лучше и спокойнее, чем этот. Он всё ещё не ощущал запахов, не мог разобрать, кто перед ним, но само доверие мужа, который не выкручивался, а прижимался сильнее, обхватывал его руки своими, подкупало. То, что в объятиях — муж, Джаред не сомневался. Иногда сознание прояснялось, когда его пытались разбудить — то поцелуями, то пощёчинами, а разок и холодной водой, и всё был один человек, тёплый и приятный. От близости которого хотелось урчать и подлизываться, а не вздыбить шерсть и отбиваться. Джаред всё ждал, когда ж станет больно, чтобы уплыть и во сне переждать первый раз, муж его гладил, пальцами дразнил, а к главному всё не приступал. Окончательно зелье отпустило, когда Джареда по нужде припекло. Он выпутался из сна, выпустил осторожно, чтобы не разбудить мужа, и поспешил в уборную. Освежившись-умывшись, старательно не задевая навешенные магом амулеты, вспомнил вдруг, что не узнал до сих пор главного и с той же скоростью понёсся обратно. Знакомиться. И спросить, почему не использовал данный зельем шанс, ведь задница-то осталась не тронутой. А гон-то в разгаре, живот вовсю крутит, в паху всё болит. Перед кроватью замялся — выскочил же обнажённый, второпях. А из теней, сотканных шторами, перекошенным балдахином и одеялом, на него смотрели, захотелось прикрыться. — Руки убери, — посоветовало одеяло. Джаред замер и убрал ладони, хочет муж его рассмотреть — имеет право. Возбуждения ни на грош, но всем остальным Джаред по праву гордился. Сильный рослый альфа, папа ругался, что худой, но этот недостаток легко исправить, если не носиться по всей стране день и ночь. Шрамы? Он охотник на троллей, куда без них. Руки и правда некрасивые, широченные как грабли, до сих пор покрыты свежими рубцами. Но здесь Джаред не готов был претензии принимать. И вообще. Он встал полубоком, с вызовом глядя на кровать. — И чего затянул? Я думал, проснусь уже беременный. Одеяло медленно сползло в сторону, из тени выбрался крупный, тяжёлый с виду парень и шагнул навстречу. Почти раздетый, в лёгких спальных штанах, приосанился, чтобы Джаред мог тоже оценить — рост, ширину плеч, мускулы. Если присмотреться — худоват, запястья слишком узкие, но каков… Закололо в груди — красивый, Джареда одолели сомнения, зачем такому красавчику он. Интриги, выгода или?.. Одёрнул себя за подозрительность — пусть хоть за деньги купленный, не сейчас надо об этом думать. Супруг встал нос к носу, оказавшись самую малость ниже Джареда, зато в теле шире. Ничего не скажешь, хорош. А уж двигается — как вода перетекает, молниеносно. Обошёл вокруг, посмотрел, сам покрасовался. Обнял со спины, но не по альфьи — за плечи, а будто подчиняясь — руками за бёдра, а головой на плечо. Джаред в жизни представить не мог, что кто-то чужой его со спины обнимет и жив останется, а тут замер с интересом — мужнины пальцы приятно согрели низ живота. — Всегда считал, что первый раз лучше помнить, — огладил поёжившегося альфу, — и очень хотел, чтобы ты знал моё имя. От жаркого шёпота волоски всё же встали дыбом, но не от злости, от другого: — Хотел, чтобы ты знал, кто с тобой и кого звать, когда станет невыносимо сладко. Руки загуляли по телу, сдёргивая прилепленные Николя амулеты, стирая руны заговоров, стаскивая и отбрасывая браслеты, цепочки… — И чтобы меня звал, когда захочешь ещё! У Джареда кружилась голова от нахлынувших запахов. Сердце зашлось от воспоминаний. Выстроенная магическая паутина, сплетённая вокруг него, слетала осенними листьями, руша иллюзию чуждости. Он обернулся к омеге, чьими ароматами пропиталось всё вокруг, одновременно узнавая и не веря глазам своим ещё сильнее чем прежде. Омега высматривал и вынюхивал на нём все метки, любые следы, оставленные чужими магами, и стирал. Ревниво уничтожал следы не своих прикосновений и чужую ворожбу. Везде посмотрел, вгоняя в краску, — под волосами, в подмышках, меж пальцами, даже на пятке отметину нашёл и извёл. — Ваш маг слишком многого от тебя хотел. Не позволяй ему больше к себе прикасаться. Джаред незаметно ущипнул себя за бедро, не мог поверить. Ущипнутое болело, а в глаза ему смотрел найдёныш, и подделка, сотканная в круге демоном, ему и в подмётки не годилась. Омега совсем не по-взрослому хихикнул, глянув ему в пах, Джаред зарделся, вот уж не думал, что к первой ночи придёт во всеоружии. Его мягко подтолкнули к кровати, шепча: — Мне тут целая делагация объясняла, что с тобой делать надо. Изождался, пока ты в себя придёшь… — куснул за мочку уха. — А имя не сказал, — Джаред упёрся, не хотелось в кровать, ему нравилось то, что сейчас происходило. Но супруг настаивал, покусывал и тёрся, дразнил возбуждённое естество невесомыми касаниями. Омега фыркнул ему в шею. Уложил на кровать, раскатал перед собой и стал дразнить сильнее. Делал вид, что стёр не все метки и находил новые в таких стыдных местах, что Джаред не знал, как увернуться. — В библиотеке книга была, — промурлыкал омега. Джаред покраснел ещё сильнее, потому что вспомнил какая. — Ин-те-ре-е-есная... Пока ждал тебя, измучился, мечтал оттуда всё на тебе попробовать. И снова ни слова об имени. Будто забыл. Уселся поближе к бёдрам альфы, заставив ноги вокруг себя раскинуть, да начал вылизывать. Джаред едва не закричал, вскинулся, а омега пятернёй прижал его на место, да ещё и дразнить начал — по припухшим соскам ласкать, да так успешно, что палец внутри альфа осознал, только когда его вытащили, а на груди невесомо начерталась буква. Джей. Джаред зацепился взглядом с омегой, тот смотрел на него голодно и жадно, зрачки у него расплылись как плошки — в сплошную черноту. Внутрь нырнуло уже два истекающих смазкой пальца, но альфа почти не заметил, пытаясь прочесть на бедре новую букву — Эребус. Вычитав возле пупка Набро, Джаред опозорился, заскулил и излился. Испачкал омеге грудь и лицо, тот не расстроился, сходил за салфетками и подушками, а Джаред в награду за послушание, узнал написанную в паху букву Сакору. «Дженс…» Джаред гнал из головы мысли, что даже имя у найдёныша в каноне королевских традиций. На Новом континенте так совпадало редко и считалось удачей. А омега явно считал удачей, что Джаред смирно лежит и не пытается от него удрать. Теперь альфу под поясницей подпирали две подушки, ноги устроились на плечах омеги, а зад был смазан, растянут и расслаблен. Джаред, немного придя в себя, поморщился, готовясь пережидать неизбежное, а муж-обманщик снова передумал — пальцы засунул, будто только потрогать ему интересно. И ведь нащупал, зараза. Теперь смолчать не удалось — Джаред сначала ахнул, всхлипнул, а потом и считать перестал, какие звуки из него рвутся. Вредный омега над ним издевается! Выписал снова Эреб, там, внутри. На самом чувствительном месте, выцедив из мужа крик, слёзы и брызги семени. И довольный облизывался. Голову кружило гоном, всё тело звенело и жаждало продолжения, от запахов, плывущих по комнате хотелось излиться ещё раз пять без передышки. Но Джаред хотел узнать имя. Больше всего на свете. Он покорно развернулся к омеге тылами, лёг на подушки грудью, выпятив зад. Перед альфой такая поза была бы унизительной, но сейчас рядом омега и мысли были о другом. Он должен узнать имя! На животе омежьи пальцы рисовали бессмысленные круги. Ферта? Ринрега? Бона? Зун? Муж изо всех сил отвлекал от угадывания, втискивал в зад что-то большое и несусветно длинное, но Джаред не отвлекался. Майон? Кийо? Латутта? От этих усилий он не смог уследить, когда омега успел засунуть, но и пару раз вытащить своё достояние, а убедившись, что входит и выходит легко, — взять темп как на кавалерийском галопе. Джаред застонал разочарованно — пальцы намертво впаялись ему в бёдра и не отдавали больше букв! И тут же пожалел, что пожаловался — муж подтянул его поудобнее, заставил выпятить зад сильнее, отчего внутри снова нашлось то сладкое местечко, со вторым Эребом, вывел размашисто на пояснице — Набро. И погнал, высекая искры. Драл немилосердно и требовал: - Кричи, пусть все слышат. Давай, пусть знают, кто здесь с тобой! Джареду отчего-то было стыдно, а ещё неловко и до безумия хорошо. Он пытался смолчать, сжать зубы, как привык пережидать крик от боли, но муж заявлял на него права, подчинял и приказывал. Доставлял столь переполняющее удовольствие, что альфа не мог не покориться. Сначала завыл, а когда подкатило так, что, кажется, крик разорвёт изнутри, заорал на весь замок: — Дженсен! — вопль выплеснулся вместе со слюной и слезами, но Джареду было наплевать. Ему было хорошо как никогда в жизни, под животом расползалось влажное пятно, а по телу незнакомая прежде нега. На плечи обрушился задрожавший омега. Внутри стало слишком скользко, а живот подвело, когда тело под действием гона задрожало ещё раз, заставляя выгнуться сильнее, сжалось внутри в подобии замка, чтобы глубже затянуть пролитое в него семя. — Дженсен! — голосил он, срывая связки, на каждую волну наслаждения, накрывающую его благодаря движениям мужа. — Дженсен! — шептал, когда вязка наконец закончилась, омега смог отлипнуть от него, а до Джареда дошло, что с ним сейчас случилось. Муж глаз с него не сводил. Едва расцепились — пристроился рядом: голову на плечо, утешая пошатнувшуюся самоуверенность альфы, а руку на живот, вызвав неожиданно приятную дрожь. За дверью послышался шорох. Джаред прислушался — скрип ремней, позвякивание звеньев, не иначе команда ловцов подоспела, мужа его спасать. Он захихикал. Дженсен переспросил шёпотом: — По твою душу пришли? — Сомневаются... — Иди ко мне, пусть расслышат. Джареду некуда было деваться с брачной кровати, и вскоре команда расслышала. И весь этаж, весь замок убедился — омега в здравии, альфа в надёжных руках. Джаред, сползая в сон, подумал, что если это не белладонна, то он точно очень удачно вышел замуж.