Тролли, демоны, любовь

Изжаленный той же стаей «пчёл», помятый и разобиженный маг однако проявил чудеса выдержки и сочувствия. Подлатав принца магией, он сохранил синяки и позволил два дня изображать умирающего, чтобы родители не доставали. Тоскуя по общению, выбираться из лазарета, чтобы ускорить нежеланную свадьбу, Джаред не торопился. Николя подробности своей беседы с омегой не раскрывал. Спросить напрямую Джаред не решился. А сам омега не появился ни разу. Только в первую ночь, пока альфа горел в настоящем, а не изображаемом бреду, Джареду примерещилось, что сидит рядом, гладит по лицу раскалённой рукой и что-то говорит. Тогда казалось — забыть невозможно, а очнувшись, не смог вспомнить. Только на языке крутилось странное. То ли Джойсен, то ли Джонсен. От обоих вариантов язык пощипывало — не то. Утром третьего дня к нему пришёл отец и попросил папино терпение более не испытывать. Посочувствовал. Рассказал, что в конце месяца состоится турнир, на который будут приглашены все кандидаты в мужья, а как победитель определится, состоится и свадьба. — Не переживай. Джеральд сам готовит приглашения. Ты седьмой в роду, он опасается, что мы слишком долго ждали и с прямым наследником может не получиться. Он сразу зовёт на турнир на условиях готовности к вынашиванию. Джаред в ответ пожал плечами. Он уже согласился, омега мечты видеть его не желает. Чего тут выкобениваться и выбирать? Подготовку к турниру он запомнил слабо. Николя каждый день приносил ему кубок с питьём на травах, облегчающих прохождение течки и призывающих её. Маг подобрался к нему как-то с тылов, с большим чёрным... приспособлением. Джаред и в полусне, из которого почти не выбирался, выдал ему ответ, после которого Николя носил синяки под обоими глазами и неприличных предложений больше не делал. Никакие убеждения, что так после свадьбы будет легче, не работали. Джаред не хотел никак. А усыпить его настойкой посильнее не получалось, всё равно просыпался, только, сонный, остановить побоище не успевал. Медбратья-беты к нему старались вообще не приближаться без мага, уж больно страшно рычал. Из альф подойти могли только родители. В редкие минуты просветления Джаред заранее тосковал о будущей одинокой холодной жизни и надеялся, что муж окажется ловчее его, даже если ценой тому станет переливчатая чёрная шкура на его щите. Перед турниром Николя намешал в кубке чего-то особенно ядрёного. От одного запаха чих нападал. — Пей, зараза. И нюх отшибёт, и силы отнимет, и казаться тебе будет что-нибудь самое приятное. — Посмотрел зло, как всегда в последнее время, будто Джаред сделал ему что-то очень плохое в жизни. — Пей, пей. Нам союзники нужны, а не новые кровники. Глядишь, первую ночь переживёшь, потом не так кидаться будешь. Джареда мутило заранее. Из кубка пахло остро, но в чём-то даже приятно. Вздохнул, как у принца, выбора у него всё равно никогда не было, Джаред выпил. Странности начались сразу же. Противные розовые бабочки запорхали повсюду. Уродливые, но смешные рожицы выглядывали из-за каждого угла и глумливо смеялись. Слуги, несущие его паланкин на трибуну будто переговаривались тоненькими голосками и пороли невероятную чушь. Отцовская перевязь из драконьей кожи переливалась и норовила уползти, папина корона отблескивала то лазурью, то кровью. Дальше — больше. В высоте замелькали крылатые змеи, Джаред восхитился составом питья, ведь всем известно, что драконы бывают только морскими. Он старался не выдавать впечатлений от увиденного, Николя что-то говорил про охранника с колотушкой за его спиной, и Джаред надеялся, что шутил. Проваляться на собственной свадьбе бесчувственной колодой не хотелось бы совсем. Поэтому он наблюдал за парадом участников и пересчитывал отличия их ездовых тварей от нормальных лошадей. После парада пришла очередь прошений. Просили о наделе землёй, о помощи в переговорах с иностранцами, иногда просили жеребцов из королевских конюшен пустить в окрестных табунах прогуляться, кровь улучшить. Несколько придворных поперёк воли своих родов просили о замужестве по любви, Джареда от обидности этого мутило — всем кроме него по сердцу мужа взять можно. А он, как чёртов тролль, обязан положить здоровье на продолжение рода от правильного супруга, хоть от этого ему будет только боль. От убийц и насильников просителей не пропускали, зато от разбойников, просивших сменить участь шахтёров на дровосеков, было немало. Почему-то в хвосте просителей оказался и Николя. Оказывается, он себе раба завёл, из клеймённых. Просил снять проклятье и отдать ему навечно. Когда откинул покрывало с лица пленника, Джаред понял, что в питье была и белладонна, уж больно страшные получались от неё грёзы, а под покрывалом был настоящий уродец, из тех, что в цирке за деньги показывают. Николя не мог выбрать себе такого. С другой стороны, в рабы навечно шли только по добровольному согласию, мало ли, магу для работы требовалась жертва, смог уговорить только этого. Или всё же в питье белладонна. По старой традиции перед свадьбой сына король в помилованиях не отказывал. Даже клеймённого на словах простил. Уродец опустился на колени перед магом, на шее сомкнулся серебристый ошейник, родовая магия королей — алая, отступила от клейма. А новая, ослепительно белая, его заполнила. Тело с хрустом выпрямилось, руки стали ровными, лицо исправилось и кожа ровная наросла. Но глаза опустели, с этого момента у человека не было воли кроме воли хозяина. Джаред не мог понять, почему раб ему напоминает собственное отражение в зеркале. Потом вспомнил про питьё и успокоился, в кошмарах ему и не такой бред показывали, надо только перетерпеть. — Начало ту-у-урнира! — возвестили с трибун… И вдруг горнист выдал режущий ухо скрип. Джаред вида не подал. Он намеревался досмотреть представление. Раз уж угораздило выпить такой забористой настойки, лучше наслаждаться до конца. Николя что-то говорил, что действие питья усиливается постепенно, и Джаред будет уплывать в грёзы всё сильнее, поэтому надо стараться держать руки при себе и не дёргаться, если станет больно. Может, за ширмой дурных снов удастся пережить первую брачную ночь и никого не убить в процессе. Если раб Николя удивил его своим уродством, то животное, выбранное для прибытия омеги, поразило самим фактом своего существования. Таких кляч он не видывал в самых захолустных конюшнях. В пустыне порой скелеты миловиднее попадались. Зубы скотины торчали и вперёд, и в стороны, грива давно облезла, зато шерсть снизу шеи и морды отросла до земли. Копыта были похожи на лыжи, а куцый облезлый хвост торчал палкой вверх. Убоина была в пене и пыли. Омега в грязи и соломе. В случившейся тишине противно пел колыбельную синий призрак за плечом охранника. Джаред смотрел на кошмар и ждал, когда покажут следующую страницу. Он помнил — держать руки при себе и не воевать, что бы ни случилось. Пригрезился омега — повезло. Приятнее мечтать дальше. Мечтать оказалось настолько приятно, что Джаред от стыда залился краской и заелозил на подушках. Если его уже женили, то повезло мужу — подумает, на его старания ответил. Чтобы не опозориться совсем, Джаред стал смотреть только на пол. Отслеживал кривизну досок, рисунок полос на них. Проследил, докуда тянется тканая дорожка. Долго рассматривал помпон на носках туфель, кажется, собственных. Надо будет поговорить с гувернёром. Ужас какой — помпоны! Краем уха улавливал разговоры вокруг и по усвоенной с детства привычке делал вид, что не расслышал. Тем более что бред понёсся ещё забористей. Будто нагрезившийся омега заявляет на принца права. Мол, обещал до конца жизни беречь и помогать, а сам, оказывается, замуж убегает. Не пройдёт такой обман, даже королевскому сыночку. Прилюдно омега требовал принца, а разговоров и шума вокруг становилось всё меньше. Будто узнавшие в незнакомом красавчике кого-то весьма опасного придворные спешно покидали места. И только претенденты на арене топтались в растерянности — не драться же с омегой? Пусть и за трон. Победишь — не победишь, а от позора до конца жизни не отмоешься. На словах, что Джаред кольцо подарил, альфа не выдержал, посмотрел. Колец омеге он точно не дарил, помнил о переломанных пальцах. А вот то, что на руке у омеги блистало, — признал. Одно из простых золотых, что в походы брал на большие внезапные траты, удобная штука — и стоит дорого, и вместо кастета пригодится. Ровное и без рисунка, если не присматриваться, что кривое, смотрелось как обручальное. Джаред поймал взгляды родителей, хотел было покраснеть, да вспомнил про беладонну. Ничего, он про этот кошмар никому не расскажет. А досмотреть будет интересно. Хоть в бреду налюбоваться, как омега его добивается. И уж омега добивался. К завершению представления сердце у Джареда горело от счастья. Хоть и врало бредовое создание напропалую, про кольца, про свидания под луной, про идиота, залезшего на дерево под окном и спать мешающего своим сопением, Джаред млел. Хоть в бреду представить, что всё взаправду так было — томные ухаживания, бурная ревность, обещания взаимной любви. На заявление, что они метками обменялись, зачесалось цапнутое запястье. Да и омега был исцарапан, когда он его кровью заливал, могли и впрямь обменяться, да только без клятв перед алтарём такие метки ничего не значили. Но не в глазах омеги. Он, оказывается, вспомнил древние обычаи своей пустынной семьи, где метки важнее любых обязательств. И требовал своего. На опустевших трибунах арены завелись шепотки. К королям быстро вывели старейшего городского судью, и, посовещавшись, он выступил перед публикой. Хотя сказать смог немного. Единственное, что про омег было записано в родовом кодексе, — омеги вне правил. Процитировал, сотрясая высохшим пальцем перед носом: «Помни, потомок, омега не должен страдать, и будет через него счастье всему королевству». На том сон про турнир и закончился. Джаред привалился к бедру одного из носильщиков и захрапел счастливый. Лучшее в жизни он уже видел.