Тролли, демоны, любовь

Омегу била крупная дрожь. Он рассматривал руки, снова ловкие и гладкие, ощупывал себя. Джаред был готов поклясться, если бы в зале они были одни, он бы и подол задрал, чтобы убедиться, что цел и не покалечен. Он крутанулся вокруг себя, пытаясь что-то углядеть в зале, но не нашёл, осмотрел Джареда, попросил: — Не моргай. И стал всматриваться в его глаза. В отражение, дошло через минуту до Джареда. Он выдернул из ножен любимый тайный нож, короткий и широкий, отполированный не хуже зеркала, подал. Тот немедля вцепился в руку — повертеть, разглядеть себя. Даже стремительностью движений он стал напоминать себя прежнего, того юного соболька, что следил за Джаредом на постоялом дворе. Стремительный, текучий в движениях. Прекрасный. Теперь Джаред спокойно мог отвести глаза. Спрятаться за отросшими волосами, пережить свою тоску незаметно. Ясно же, омеге он нужен только как защитник. Не более. Скоро и защита будет не нужна. Ещё и маг снова влез не в своё дело — встал перед омегой, отвлёк на секунду от самолюбования. Шепнул что-то неслышное Джареду, вернее, слышалась только невообразимая чушь вроде: «Скажи, что не придёшь на свадьбу». Омега возмущённо вскинулся, окинул гневным взглядом сначала мага, потом Джареда: — Нет, — зло и коротко. Николь не отставал, шептал уже слышимо всему залу: — Ты же не любишь его. — Нет, — омега вспыхнул, ткнул рукоять ножа в ладонь Джареду, а сам сдёрнул портьеру из уцелевших, закутался поверх плаща и унёсся к своим покоям, шлёпая босыми ногами по плитам пола. Джареду стоило громадных усилий не воткнуть нож в Николя. И не понестись вслед за омегой. Поплёлся, как всегда, когда совсем плохо, на конюшню. Спать в соломе под боком у Лютика и жаловаться ему на судьбу. На днях папа снова присылал ему портреты претендентов на корону и задницу, надо было смотреть. А у Джареда не было сил сейчас смотреть на них и выбирать. Какая разница с кем, если не с тем единственным? Сам виноват. О чём вообще он мог мечтать, не зная даже имени? Да и о каком супружестве может думать омега, переживший такое? Перед глазами до сих пор мелькало увиденное у демона. Хотелось зарыться в солому и завыть. Долго скучать не пришлось, Лютик разбудил его, положив голову на живот. В проёме стоял папа, где-то рядом должен был мельтешить и отец. — Джей, иди к себе. До конца недели тебе надо приготовиться к свадьбе. Сам понимаешь, нет смысла тянуть. Лютый выщерился и нехорошо заворчал. Джареду остро захотелось сделать так же. Сейчас он жестоко завидовал даже родительской нелюбви-но-дружбе, которую они пронесли через всю жизнь. Иметь желанного партнёра рядом не получилось, но хоть друга. Джареду и того не светит. Оставалось надеяться, что участь прапрадеда мимо пройдёт, тот в сердцах казнил мужа на следующий день после первой брачной ночи, едва не умер, рожая наследника, и остаток жизни провёл в гордом и холодном одиночестве. Возле сердца ещё сохранилось тепло души, что он прятал за пазухой. Джаред подумал, что если омега решит остаться во дворце, после свадьбы надо будет уехать подальше от столицы, так хоть останется шанс помереть родами. Он почесал ревниво фырчащему жеребцу шею, выбрался из соломы и поплёлся к себе. В спину догнал вопрос: — Ты выбрал? Пришлось кивнуть. По дальнейшему молчанию отцы всё поняли. Они у Джареда были хорошие, понимающие, больше никто из челяди Джареда не беспокоил. Он рухнул на кровать и забылся дурным сном, едва голова коснулась подушки. Мерещилось разное — и демоны, и пустынники вокруг скакали, незнакомый изуродованный бета почему-то сидел с ним и родителями за одним столом, словно так и надо, как родственник. Совсем уж безумие началось, когда в сон пришла песчаная буря. А потом снова у сердца поселилась тёплая искристая любовь, пришла, свернувшись как кошка, и отказалась уходить. Кошмары, не справившись с её ровным светом, отступили. Проснулся Джей отдохнувшим. Несчастным и обиженным на судьбу, но уже готовым справляться с её выкрутасами. Привычно проверил себя — соски чуть припухли, в животе тянет, но головокружение не достаёт. Гон придёт недели через две. Видимо, присутствие омеги сбило привычные ритмы. Оставалось признать, что родители правы, нет смысла тянуть. Джаред вздрогнул, обнаружив, что за ним всё это время следили. В кресле возле торшера, рядом с кучей вытащенных и открытых книг сидел омега. Блестел глазами и делал вид, что не видел, как альфа себя осматривает. Ух как нехорошо блестел. Зло. У Джареда сердце сжалось. Он понимал, что омега ему не доступен, рылом он не вышел для такого красавчика. Но надеялся обойтись без личных объяснений. Всё должно пройти по плану: скорая свадьба, тошная беременность и роды в захолустье, чтобы поблизости ни единого омеги не таскалось. А старинные мечты их рода о многодетности — к демонам. А омега, не доверивший ему даже имени, пусть остаётся здесь, под защитой и опекой. И вот он сидит, глаза зелёные таращит. Шипит зло: — А меня о свадьбе предупредить забыл? — хорошо магию с монетами прочь отправил, сейчас бы крыша с дворца точно бы улетела. Только искры замелькали, одна больно ужалила Джареда в нос. — Зачем? Ещё две искры альфа перехватил руками. На ладонях они жглись не так остро. — Чтобы лицо припудрить успеть! — искры полетели потоком, Джаред едва успевал от них отбиваться. Лёгкая сорочка не спасала совсем, на коже расцветали пунцовые следы, будто его пчелиный рой по лесу прогнал. Счастье, что спальные штаны были для искр лучшим препятствием. — Можешь не приходить! Тебя-то кто заставляет?! — рявкнул он, нырнув под кровать, и, проскочив под ней насквозь, пронёсся к окну, завернулся в плотную портьеру. Не драться ж с омегой. Хотя даже пробежавшись, Джаред не смог проснуться достаточно, чтобы понять причины атаки. Было больно, обидно и непонятно. По нависшей угрожающим пологом тишине альфа понял, что омега тоже ничего не понял, но всё ещё разъярён и очень, очень зол. — Николя попросил закончить свои дела, сказал, что у тебя свадьба. Искорка была всего лишь одна, зависла, раздражённо жужжа у лица. — Да, — Джаред старался обезопасить глаза и целился, как бы ловчее удрать из комнаты. Жаль под окном вместо сеновала сложили поленницу. Врать омеге не собирался, но пока не выяснил причину нападения, надо искать пути спасения. На всякий случай. — Ты замуж выходишь. Искорка завибрировала и замерцала. — Да. — И ты решил, что меня можно не предупреждать? — по голосу было ясно, что держится маг-недоучка из последних сил. И такой яростный рык в словах пробивался, что сразу шерсть дыбом вставала и в ушах фантомные бури начинали выть. Джаред решил, что нечего терять: — Я ещё сам не знаю, кого отцы выберут, — он нащупал щеколду на створке окна, отодвинул её потихонечку и выпалил на одном дыхании. — Да и не интересно кого, если всё равно это будешь не ты. Створка поддалась, ледяной воздух обжёг спину. Омега, красивый, хоть сто лет смотри — не насмотришься, замер статуей. Джаред хотел быть художником, чтобы изваять его из паросского золотистого мрамора и любоваться до конца жизни. Жаль только мрамор никогда не будет таким яростным и горячим. Омега зашипел совсем нелицеприятное, потом выдавил: — Не я? Ты. Не рассчитывал. На. Меня? Джаред, все ещё очарованный золотистым загаром, полными губами и медовыми локонами, забыл с кем говорит и объяснил: — Я имени твоего не знаю. Мечтать о тебе мог, но не надеяться. И выручал не для замужества, просто выручал, потому что нельзя с омегами так. Не бери в голову, ты свободен. — Засмотрелся в зелёные глаза и брякнул: — А мечтать мечтал, говорил же, красивый… От того, как прекрасное лицо внезапно перекосило, над головой шарахнуло громом, стало ясно, что объяснил он всё неправильно. От стаи злых искр Джаред отпрянул, распахнутое окно обняло шторами и мягко выпустило в полёт. Кувырок через спину в пустоту прошёл гладко, а вот нога, запутавшаяся в кистях штор, немного смазала прыжок. Выпутался уже в полёте. Вместо дров Джаред встретил головой окно нижнего этажа, чем немало удивил двоих бет-горничных. Лёжа на полу, среди осколков стекла и дерева, Джаред смотрел только на крошечный сгусток энергии перед носом. Злой, недоумевающий. — Николя допроси… — попросил он, а что было потом уже не помнил.