Тролли, демоны, любовь

За следующие две недели омега при дворце освоился. Придворные шарахались от него в ужасе, холёные альфы, себе уже нафантазировавшие находку принца, ждали пустынника — диковинный цветок, экзотику, а Джаред представил это. Страшное, что смотреть невозможно, а, не допусти боги, выберет кого из высококровных альф? Присушит, как принца, одним взглядом и пропал лорд. Может ведь, злюка. Найдёныш как-то очень быстро нашёл язык с бетами из прислуги, без крика и шума объяснил, как ему будет удобно и что если ему будет удобно, беты избегут его навязчивого внимания. Горничные, до икоты пугавшиеся его лица, сочли это очень хорошим предложением и с тех пор в одно время с омегой в покоях не оказывались. Если бы не это, принц бы посчитал, что у найдёныша крайне вредный характер и прозвище «Эклз», на приморском наречии — мелкая железная колючка, которой портили ноги вражеским лошадям, получено им заслуженно. Но нет, когда хотел, злючка умел договариваться. С придворными альфами, видимо, не хотел. Всех доступных альф, за исключением королевской семьи, он изводил настойчиво и очень изобретательно. Что слух у него почти такой же острый, как у альфы из клана, все зубоскалы выяснили к их печали слишком поздно, найдёныш наслушался разговоров при дворе, намотал на ус кто и как о нём отзывался и принялся за террор. Блистательного Аллидара назвал серой мышью, воткнувшей в зад павлинье перо; Армиара, рождённого от беты, — козлом, раскрашенным под рысака. О сути некоторых склок Джаред мог только догадываться — пострадавшие скрывали, боясь прославиться какой-то мелочью, подмеченной язвительным омегой, а Эклз просто не любил повторяться и не считал нужным выносить остроты на суд посторонних зрителей. Молодняк, раздираемый любопытством, он легко и непринуждённо игнорировал, плыл мимо них, не замечая вожделеющих взглядов и глупых шепотков, срезая даже не словом — презрительным высокомерием. Добившись, что при его появлении беты растворялись в воздухе, а у альф возникали неотложные дела, отрепетировав этот фокус не где-нибудь, а на королевском приёме в честь дня урожая и крайне озадачив обоих королей мгновенно опустевшим залом, омега заскучал. Джаред, изо всех сил пытавшийся не думать про найдёныша, как ни старался, всё равно оказывался постоянно поблизости. У него вечно появлялись дела в замковом парке, где полюбил прогуливаться омега. Обычно довольно людное место пустело, едва проходил слух, что сюда намерен прийти Эклз. Хоть желающих макнуть его в фонтан с золотыми рыбками было предостаточно, каждый житель столицы знал: где-то недалеко, в пределах слышимости окажется принц Падалеки. И даже за обсуждение расправы над уродливым злюкой можно получить трёпку. Что в нём нашёл принц, не понимал никто. Джаред не думал об этом. Заметив, что найдёнышу интересны книги, Джаред разрешил к себе заходить, библиотека у него большая, хоть и немного ограниченная — охота, география, обычаи соседних народов. Целая полка романов о рыцарях, о любви. Но конечно больше о путешествиях славных и храбрых альф. Джаред каждый раз краснел, когда омега тянул к ним руки. Опамятовавшись, сводил и в замковую либрию, познакомил с библиотекарем, показал, как искать разделы. Сбежал, заметив, какую книгу первой взял любопытный омега — об искусстве плотской любви. Заметив, что камзолы и куртки найдёнышу плохо подходят, а свободных рубашек ему принесли мало, Джаред пригласил его к портному. Омега пофыркал, но заказал неожиданно много, будто проверяя, когда щедрый даритель положит предел. Джаред к свободным плащам и рубашкам попросил нашить платков из шерсти и шелка и поволок к обувщику. Однажды в сумерках, в парке, налюбовавшись на цветение розовой акации, омега спросил: — Зачем ты тратишь на меня время? Почему ты со мной? Разве не долг принца путешествовать, стяжая славу? Или найти супруга, продолжить род? Глаза у него подозрительно блестели. Джаред среагировал на «продолжить род», хотел ответить что-то привычное, готовое слететь с языка, и не смог вспомнить что. В памяти как пустота открылась, вроде бы что-то было, а найти невозможно. Мог бы отшутиться, что он не один, можно не торопиться. Но Джаред единственный сын и что говорил на такие глупости раньше не смог вспомнить. Пожал плечами. — Боюсь, что с тобой случится что-нибудь, а я опять пропущу. Найдёныш разозлился, рыкнул не идти за ним и убрался к себе. Молчал неделю. Джаред извёлся, с подарками к нему приходил — браслетик красивый, платок яркий. Или лакомство заморское, фрукты невиданные. Мага от найдёныша отгонял, донимал тот его сильно, все ходил, что-то вынюхивал. Заговорил с ним омега, пустил к себе и попросил объясниться. Не дразнить иллюзиями, будто он, покалеченный, интересен. Джаред опешил. — Знаешь, я радовался, что отец принял тебя под защиту. Не знал почему, но радовался. И сейчас тоже. Ты ведь… — принц попытался подобрать слово и ляпнул: — Красивый. Получил в глаз огрызком яблока. Больно. За дело. Хорошо, что говорили в его покоях, успел поймать беглеца. Омега разрыдался в голос, слезы плыли, кривые губы пропускали слюну, с носа тоже текло. Стукнул альфу в грудь, сам взвыл от боли, попытался закрыть лицо. А Джаред поймал и зашептал, извиняясь: — Я не про это! Ты же высокий, не скроешь, стройный. Кость тонкая, запястья изящные. Кожа, будто солнце позолотило, локоны словно мёд… — А ещё я омега. Без родни и защиты. Без памяти! Не девственник, в течку мне будет потребен альфа. Да? — половину слов он выплюнул со слюной, пытаясь вырваться. — Я слышал, как ты поёшь, — выдал сокровенное Джаред и отпустил. Вот за это омега и правда имел право ему глаза выцарапать. Джаред лазил на старый бук, прятался среди ветвей и подслушивал, подманенный чарующим голосом. Омега замер, красивый в этот момент до невозможности. Их прервал звук рога. Отряд альф высоких родов из похода или с охоты прибыл в замок. Они обернулись к окну, а омегу, который увидел штандарты, затрясло. Джаред присмотрелся, все местные, только один незнакомый, с короной. Странно. Понять не успел. Небо заволокло тучами, над головой загрохотала оглушающая канонада, а разряд молнии врезался точь-в-точь между флагами. На землю со шквалом обрушился разящий дождь, капли летели ножами, срывая флаги со стен, обдирая столетний плющ. У Джареда заложило уши, он шарахнулся от окна и увидел, наконец, своего таинственного мага — найдёныша, искривлённого в такой гримасе, что даже полоумный не посмел бы назвать его в этот момент красивым. Он был ужасен. Но напугало альфу не это, а то, как с омеги сходила краска, он бледнел, словно жизнь уходила, волосы выцветали, а кожа словно высыхала. Старел на глазах. Джаред закричал и кинулся сбить его с ног, чтобы отвлечь, вывести из колдовского транса. В дверях замельтешила охрана, и всё вокруг окрасилось кровью.