Что у тебя в голове?

      Осенью редко встречались светлые дни. Но если солнце и выглядывало из-за серых туч, тянувшихся по всему небу, то нихуя не грело, только слепило глаза. Сейчас был один из таких ярких дней. Раньше они ассоциировались у Гэвина с летом, даже поднимали настроение. Теперь все по-другому. Лучи радостно бегали по остаткам мертвых тел, играли бликами на лужах крови, вызывая отвращение.       Удивительно, как оказывается легко выпасть из нормального ритма жизни, перестать ощущать время. Темнело рано, рассветало поздно. Зимой будет еще хуже. Количество светлого времени сведется к минимуму. Поведение этих тварей наверняка очень сильно изменится в это время года. И явно не облегчит им выживание. А ведь зима была любимой порой Рида. Особенно ночью. Леденящий мороз, блеск снега под желтоватым светом уличных фонарей, какая-то странная тишина во время снегопада. Кажется, в душе Гэвина умирал романтик. И, если забыть про одинокое Рождество, повторяющееся уже несколько последних лет подряд, Рид беспрекословно больше всего любил именно зиму. Становилось спокойнее, что ли.       Гэвин все порывался спросить Девятку какой сейчас день, но что-то его постоянно отдергивало. Опасаясь услышать, сколько уже дней он прожил в этом пиздеце, Рид думал о том, как долго еще протянет. Эти постапокалиптические фильмы и сериалы про зомби выбивали из колеи. Детектив вдруг осознал, что уже перестал себя ассоциировать с их главными героями, больше не проводил линию сходства, невольно порождающуюся в мозгу из-за абсурдности происходящего. Реальность наконец удалось признать окончательно. Подсознание, активно отрицающее ее, замолкло, смирившись, и Гэвин бессильно рухнул в нее. Процент на выживание ничтожно мал. Такими темпами он загнется от своего хуевого состояния. Почти без еды, урывками на пару часов сна, при этом он пребывал в стрессе уже который день и нихуя не знал, как от него избавиться.       Как банально это не звучало, Рид все еще держался благодаря Ричарду, который очень старался ради своего человека. Если бы не он, Гэвин давно бы загнулся, опустив руки, и сдался на произвол судьбы. На произвол гниющими тварям, если быть точным. Сил почти не осталось. Но каждый раз ему, превозмогая страх и усталость, приходилось двигаться вперед. Все ради куска пластмассы, которого детектив агрессивно презирал совсем недавно. Как так получилось, что он нашел в RK900 мотивацию, Рид не знал. На себя ему стало похуй уже давно, последние годы он не жил, а существовал, находя отдушину только в работе. И может быть в кошке, время от времени забредавшей на участок его дома, которую детектив прикармливал. Теперь вся его жизнь крутилась вокруг Ричарда. Вот это были ахуеть какие перемены, слишком быстро и незаметно нарушившие его рутину. Может они были к лучшему, а может тянули его в еще одно болото пиздеца. Гэвин лишь знал, что старания напарника и честное желание помочь будят в нем остатки совести и человечности. Рид не сможет разочаровать Ричарда. Как бы хуево не было.       И вот сейчас, когда детектив чувствует неебически сильный порыв остаться на этой крыше до конца жизни, ему приходится спускаться вниз. К опасности и новым попыткам выжить. Ричард, заметив, что человек пришел в себя и более-менее отдохнул, упрямо потянул его дальше, навстречу очередным ходячим мертвецам. И, без особых трудностей, спустился с крыши со сраной грацией кота, подставляя Риду лестницу. Гэвин заебался, но, скрипя зубами, послушно слезает на землю, спускаясь по ней. Ступени скользкие и липкие от крови. Мерзко, но как обычно - бывало хуже.       Ощущение твердой земли под ногами не приносит комфорта. Тревога снова возросла, это Рид понял благодаря все тому же, уже ставшему привычным, кому в горле, от которого постоянно хотелось пить. А еще кричать, срывая голос. Только это вот нихуя не поможет. Гэвин знал.       Обтерев испачканные в крови руки об мало-мальски чистую рубашку одного из ходячих, пристреленных из арбалета, Рид на пробу прошелся, параллельно вытаскивая стрелы из гнилых черепов зараженных. Нога почти не болела, спасибо сильному обезболивающему. Когда его действие пройдет, детектив будет умирать от боли, а пока можно отправляться в путь.       — Я вполне бы мог понести тебя, — отзывается андроид. Гэвин отчетливо видит виноватый взгляд в голубых глазах. Стиснув зубы до хруста в челюсти от резкой боли, прострелившей поврежденную мышцу, детектив отрицательно качает головой.       — Нахер иди. Я хочу сохранить остатки своего достоинства, — шипит на него Рид и, не желая терпеть никаких возражений, уверенно кивает головой в сторону главной дороги, побуждая железку идти вперед. Это был самый короткий и относительно безопасный путь. По крайней мере, так Гэвин думал до того, как их обнаружила толпа. Благо от главной дороги расходилось множество развилок, предоставляющих пути отхода к спасению, если оно вдруг понадобится. Он искренне надеялся, что весь шум, что они подняли, привлек абсолютно всех зараженных в округе. Может за последующие несколько часов они больше не встретят ни одного ходячего. Гэвин очень, блять, надеялся, ибо от одного их вида его уже тянуло блевать. Кроме того, еще одну погоню он не выдержит.