Ошибки системы

             — Ты никуда не поедешь, пока всё мне не расскажешь!       Юнги упрямо ходит по пятам за истинным, пока тот быстро переодевается в спальне. Альфа просит омегу выйти в гостиную и дать ему спокойно собраться, но тот игнорирует строгие взгляды, продолжая требовать объяснений.       — Ты слышал наш разговор с Намджуном, — в очередной раз повторяет Хосок. — Чонгуку и Тэхёну угрожает опасность. Я должен немедленно их забрать. Каждая минута на счету, а ты пустыми спорами отнимаешь у меня драгоценное время.       — Вот именно, что я ваш разговор очень хорошо расслышал, — злобно шипит омега. — И про свихнувшегося первообразного я тоже всё понял! Ты совсем больной — ехать в одиночку к архетипу? И, вообще, Намджун сам является таким же чудовищем. Вот пускай он и катится к Чонгуку, а мы лучше Чимина заберём.       — Никаких «мы»! — восклицает Хосок, думая, что лучше всего сейчас было бы силой запереть истинного где-нибудь в квартире, оберегая от безумных решений, но применять к нему физическую силу рука не поднимется. К тому же, глядя, как сильно взбешён омега, и учитывая его многолетний опыт уличных драк, Хосок вообще не уверен, что сможет с ним справиться. — Я — еду к Чонгуку, ты — остаёшься дома!       — Почему ты не берёшь меня с собой? — с неожиданной обидой в голосе спрашивает Юнги. — Ты же знаешь, что я сильный и не стану обузой. В случае необходимости я смогу постоять за себя. И тебя защитить я тоже смогу, если это потребуется. Почему ты не доверяешь мне?       Хосок подходит вплотную к истинному. Ласково обхватывает ладонями жалобно сморщенное лицо и несколько раз коротко целует в губы.       — Котёнок, я не могу подвергать тебя опасности. Ты — самое дорогое, что у меня есть. Ты — самый смелый омега из всех, которых я знаю, но ты не сможешь справиться с первообразным альфой.       — Ты тоже с ним не справишься, — взволнованно шепчет Юнги. — На это не способен никто, кроме Намджуна, но если нас будет двое…       — Зверь не причинит мне вреда, — мягко убеждает альфа, но омега в ответ лишь горестно качает головой.       Время неумолимо утекает, и надо что-то немедленно решать. Юнги не останется дома добровольно, даже если Хосоку удастся выйти из квартиры — обязательно побежит следом. Дикий и злющий котёнок, возомнивший себя грозным тигром, никогда не останется робко стоять в стороне, если его родным и любимым людям грозит беда. Альфа, всё ещё не до конца уверенный в правильности своих действий, медленно открывает барсетку, которую не так давно хотел стянуть из его машины Юнги.       — Что это? — ошеломленно шепчет омега и обессиленно опускается на кровать, когда альфа с тихим стуком кладёт на тумбочку пистолет. Юнги с ужасом смотрит на лежащее перед ним оружие и медленно переводит взгляд на своего истинного. — Кто ты и чем занимаешься?       — Я — юрист. Четыре года назад…       — Это я уже слышал! — омега вскакивает на ноги, но альфа цепляет его за руку и вновь усаживает рядом. — Откуда у тебя огнестрельное оружие? Оно запрещено в нашей стране, им могут пользоваться только военные и сотрудники полиции. Ты… Ты как-то связан с мафией?       — Пожалуйста, выслушай меня до конца, — спокойным и немного усталым голосом просит Хосок, и Юнги, всё ещё не веря в происходящее, послушно замолкает. — Четыре года назад я создал контракт, и сперва никто не воспринял его всерьёз. Коллеги посмеивались надо мной, а первые клиенты приходили заключать его скорее от наличия в кошельке лишних денег, чем от уверенности, что он может им как-то помочь. Но уже спустя несколько месяцев всем стало ясно — контракт действительно работает. Первым на это отреагировал институт семьи, ведь не истинные пары теперь могли открыто вступать в отношения, не опасаясь наказания со стороны системы. Сотрудники института начали против меня «войну», — Хосок довольно хмыкает, видя, как у истинного от удивления приоткрывается рот. — Но ты ведь понимаешь, что сделать поправки в тексте контракта значительно проще, чем на государственном уровне принять новые, ужесточающие законы и вносить бесконечные изменения статей в семейном кодексе?       Юнги согласно кивает головой, и Хосок продолжает:       — Институт семьи очень скоро осознал своё бессилие и смирился с существованием контракта. В какой-то мере работа моей адвокатской компании даже пошла на пользу стране — благодаря контракту люди заранее могли обговорить и прописать взаимную ответственность, значительно снизилось количество бестолковых судебных дел между не истинными партнерами… И вот этим стали очень недовольны мои коллеги. Все адвокаты и юристы страны потеряли огромную часть доходов, ведь, заключая соглашение, люди больше не нуждались в их услугах, а контрактом владел только я.       Омега садится ближе к своему истинному и нежно трётся щекой о его плечо, уже понимая, что Хосок расскажет дальше.       — Однажды при разговоре ты спросил меня, знаю ли я каково быть на грани между жизнью и смертью? Тогда я промолчал, а сейчас отвечу — я это знаю, Юнги. Три года назад на меня было совершено нападение. Один из собственников крупной юридической компании не смог смириться с тем, что огромные деньги уплывают мимо, оседая на моих счетах, и «заказал» меня. Мою машину обстреляли, я чудом остался жив.       — И тогда ты оформил завещание, — тихо прошептал Юнги, не спрашивая, а утверждая.       — Да, котёнок. Потому что всё, что у меня есть, должно принадлежать только тебе одному, — Хосок мягко улыбается и тянется за поцелуем, но истинный неожиданно хмурится и отстраняется назад.       — Ты так и не ответил! Откуда у тебя пистолет?       — От отца Намджуна, — беззаботно отвечает альфа, но видя, как вновь испуганно округляются глаза омеги, спешит его успокоить. — Старший Ким тоже не имеет никаких отношений с мафией. Единый Бог, Юнги! Почему у тебя вообще такие мысли в голове появились? Мне, в исключительном порядке, дали лицензию на ношение и применение, в случае необходимости, огнестрельного оружия. Оба пистолета приобретены мной абсолютно легально.       — Оба?       Хосок встаёт с кровати и подходит к стене. Осторожно отодвигает одну непримечательную картину и быстро пробегает пальцами по кодовому замку спрятанного за ней сейфа. Дёргает на себя тяжёлую дверцу и достает ещё один пистолет, точно такой же, что лежит на тумбочке перед Юнги.       — Это ты для меня достал? — испуганно спрашивает омега и сразу же отказывается: — Мне не надо! Я им пользоваться не умею.       — Не для тебя, — успокаивает Хосок. — Теперь веришь, что первообразный не сможет причинить мне никакого вреда?       — Верю, но всё равно поеду с тобой, — уверенно заявляет Юнги и, схватив в охапку вещи, быстро убегает переодеваться в свою бывшую комнату.       Не желая больше тратить время на пустые разговоры, Хосок смиряется с мыслью, что дома Юнги не останется и уходит в прихожую. Уже через пятнадцать минут их машина плавно выезжает на оживленную улицу и устремляется по направлению к дому Чонгука.       — Так, у меня остались к тебе ещё кое-какие вопросы — вновь начинает разговор Юнги. — Если ты такая важная шишка, то где твоя охрана? Телохранители там или…       — Ненавижу присутствие чужих людей в моей жизни, и уж тем более на моей территории, — брезгливо морщится Хосок, не отрывая взгляда от дороги. — После единственного обстрела машины ничего подобного больше не случалось. Намджун моментально вычислил исполнителя и заказчика, оба понесли суровое наказание, а остальным юристам стало понятно, что со мной очень выгодно сотрудничать, а не враждовать. Да, они должны перечислять мне определенную сумму денег за каждый заключенный контракт, но и им остаётся немало. К тому же это лёгкие деньги, в отличие от ведения судебного процесса. Но я всё равно соблюдаю определённые меры предосторожности: стараюсь без лишней надобности не появляться в общественных местах, не пользуюсь услугами такси…       — А в парке? — Юнги резко подпрыгивает на сидении. — Кто преследовал нас во время прогулки?       — Не преследовали, а присматривали, — спокойным голосом поправляет его Хосок. — Трое альф, якобы молодая семейная пара и беты-студенты — это люди из специализированного охранного агентства. Я не хотел портить наше первое свидание присутствием посторонних лиц, но и ехать в пустой парк самого неблагополучного района города абсолютно незащищенным тоже не мог себе позволить.       — То есть, всё это время меня могли в любой момент пристрелить? — возмущенно вскидывается Юнги, только сейчас начиная осознавать, какая постоянная угроза над ним нависла из-за брака с Чоном.       — Конечно же, нет! — торопится успокоить его Хосок. — Никто по тебе стрелять не будет, глупенький мой… Ну, максимум, могут похитить ради выкупа, но ты не переживай, тебя моментально найдут и…       — В смысле «могут похитить»? — испуганно взвизгивает Юнги. — И ты так спокойно мне об этом сообщаешь?! И что значит «тебя моментально найдут»? Ты за мной нагло следил всё это время, даже не спросив, согласен ли я?       — Зачем за тобой следить-то? Ты же из дома почти не выходишь, — с наигранным весельем отвечает Хосок, чтобы оправдаться от всех обвинений истинного, но в итоге сам себя и выдаёт.       — Значит, следишь, — язвительно тянет омега. — А что же ты меня тогда из больнички не забрал, сталкер хренов?       — В тот момент я действительно не знал, где ты находишься. Ты оставил дома телефон.       — На моем мобильнике установлена шпионская программка? — презрительно фыркает Юнги.       — Нет, в него вмонтирован датчик слежения с очень мощным сигналом, — абсолютно серьёзно отвечает Хосок и сокрушённо качает головой. — Специалисты меня предупреждали, что будет лучше спрятать датчики в твоей одежде, например, в любимых аксессуарах, но я подумал, что телефон всегда с тобой и это будет оптимальным решением… И ошибся.       — А сразу меня чипировать, как домашнее животное, эти грёбаные специалисты тебе случайно не предлагали? — звенящим от бешенства голосом интересуется омега и сразу же задумчиво прищуривается. — Подожди-ка… А как ты смог незаметно установить датчик на мой телефон, если я его из рук не выпускаю?       — Юнги, ты очень крепко спишь, — нервно хмыкает Хосок.       — Ты вообще нормальный? Ночью без спроса пробирался в мою комнату, хватал мои личные вещи! Может ты меня ещё и трахнуть пару раз успел, пока я очень крепко сплю?       — Я бы никогда себе такого не позволил, — клятвенно заверяет альфа, но омега обиженно отворачивается и дымит прикуренной сигаретой.       Он упрямо молчит всю оставшуюся дорогу, но когда они заходят в квартиру Чонгука и его истинный протягивает другу второй пистолет, вновь заходится гневной тирадой.       — А ты откуда знаешь, что это такое и как им пользоваться? — яростно шипит Юнги, наблюдая, как Чонгук, настороженно поглядывая в сторону спальни, откуда должен с минуты на минуту выйти Тэхён, с явным знанием дела ставит пистолет на предохранитель и привычным движением засовывает его за ремень брюк. — Ты же обычный мозгоёб!       — Хоть я и обычный психотерапевт, но всё же врач, — весело объясняет Чонгук. — И значит военнообязанный. Каждые три года прохожу военную подготовку и очень неплохо стреляю.       Чонгук мгновенно замолкает, когда видит выходящего в коридор Тэхёна, и протягивает руку, чтобы забрать небольшую корзинку со спящим в ней Ёнтаном. Крепко обнимает нервно вздрагивающего истинного и тихо шепчет на ушко, что меньше чем через час он будет в полной безопасности.       Они вчетвером молча и оглядываясь по сторонам выходят из квартиры. Спускаются в лифте на первый этаж и облегчённо выдыхают, когда через пару минут садятся в припаркованный неподалёку автомобиль Хосока.

***

      Раздражающее глухое постукивание навязчиво пробуждает сознание и давит на нервы. Вместе с ним Чимин слышит негромкий шелест ветра в кронах деревьев и его тихий свист в разбитых стёклах распахнутой настежь рамы окна. Потоки воздуха, насыщенные холодной влагой, прорываются сквозь одежду, и омега, сохраняя остатки тепла, подтягивает к животу ноги и сутулит плечи. Он слегка крутит головой, силясь открыть невероятно тяжёлые веки, и трётся щекой обо что-то удивительно мягкое. Спустя немного времени понимает, что лежит на толстом ворсистом пледе, и делает попытку получше им укрыться и поспать ещё чуть-чуть, но внезапно осознаёт, что обе его руки крепко обмотаны чем-то больно липнущим к коже и противно хрустящим.       Чимин, окончательно просыпаясь, широко распахивает глаза и дрыгает ногами, с облегчением понимая, что они не связаны. Опираясь на локоть, с трудом и не с первой попытки принимает сидячее положение и затравленно оглядывается вокруг.       Его окружают близко стоящие стены старого сруба, насквозь пропахшего озёрной тиной и едкими запахами красок и лака, что исходят от сваленных в углу многочисленных банок, покрытых толстым слоем грязи. На железных креплениях, вбитых в серые и испещрённые широкими трещинами брёвна, развешены опутанные паутиной вёсла. Чимин скользит глазами по следам от чужих ботинок, отчетливо выделяющимся на пыльном полу, до левой стены. Сквозь распахнутое окно видит почерневший от времени деревянный пирс с привязанными к невысоким столбикам лодками. Всплеск воды — и лодки, чуть качнувшись на покрытой мелкой рябью воде, глухо бьются боками друг о друга, издавая тот самый звук, который разбудил омегу.       Чимин встряхивает тяжёлой головой, всё ещё не понимая, как он мог очутиться в подобном месте. Он помнит приветливую улыбку водителя–беты, который согласился подвезти до вокзала за вполне умеренную плату. Вспоминает, как бесстрашно забрался на заднее сиденье чужого автомобиля и сразу же уткнулся носом в телефон, с восхищением рассматривая фото улиц и достопримечательностей столицы и в уме составляя план на ближайшие дни. Он наивно полагал, что красующаяся на открытой шее метка и не выветрившийся с его тела запах сильного альфы станет надёжной защитой ото всех, кому он приглянется; а особо тупым он и сам легко сможет объяснить, в чём именно они не правы и почему не следует нахально хватать руками чужих омег.       Последнее воспоминание — колкая боль в области шеи и сгущающаяся перед глазами темнота.       Чимин вскакивает на ноги и тихо хнычет, пытаясь порвать липкую ленту, плотно опутавшую его запястья. Сам себя ругает за глупый и опрометчивый поступок и клянётся стать самым ласковым и послушным омегой в мире, если только сможет выбраться отсюда. Мысленно умоляя Намджуна найти его и забрать обратно домой, вгрызается зубами в толстый слой скотча. И невольно замирает, едва услышав холодное:       — Сядь на место.       Чимин осторожно опускается обратно на пыльный диван, заботливо укрытый толстым пледом и напрягается всем телом, слыша позади себя неторопливые тяжёлые шаги. Ноздри щекочет доносящийся сложный запах неотвратимо приближающегося человека, и омега моментально понимает, кем является пришедший.       Альфа не спеша обходит диван и останавливается напротив смотрящего на него исподлобья Чимина. Омега, презрительно скривив губы, бегло рассматривает незнакомого первообразного от тщательно уложенных чёрных волос и вниз, по небрежно расстегнутой на груди чуть мятой белой рубашке с подвёрнутыми до локтей рукавами, скользит глазами по плотно обхватывающей крепкие бёдра ткани брюк, и, добираясь до кончиков блестящих ботинок, переводит взгляд на собственные связанные руки.       Незнакомец, недолго постояв на месте, вновь отходит за спинку дивана. Легко подхватив изящный столик, ставит его перед омегой, и Чимин невольно хмыкает, отмечая, как нелепо тот смотрится в крохотном полуразрушенном доме. Альфа лениво подтягивает к себе лежащий неподалёку опрокинутый стул, брезгливо вытирает его от пыли вынутым из кармана белоснежным платком и осторожно садится, небрежно бросая на пол перепачканный кусочек ткани. Он тянется рукой и проводит пальцами по лаковой поверхности столика, огибая стоящие на нём блюдо с фруктами, бутылку вина и два бокала, и останавливается у лежащего небольшого ножа. Чужая ладонь привычным жестом обхватывает тяжёлую рукоять.       Омега неотрывно следит за медленно приближающимся к нему остро заточенным лезвием и вжимается в спинку дивана, в защитном жесте поднимая к груди связанные руки. Он забывает, как дышать, когда альфа свободной рукой мягко обхватывает его запястья и тянет ближе к себе.       — Только без глупостей, — с улыбкой предупреждает незнакомец и одним ловким движением перерезает липкую ленту.       Чимин, боясь быть неправильно понятым и случайным резким движением спровоцировать зверя, невозможно медленно вынимает из его горячих рук свои ладони и дрожащими пальцами сдирает с кожи куски скотча. Тщательно растирает образовавшиеся красные полосы, ощущая на себе внимательный взгляд.       Альфа мягко выпрямляет спину, откидываясь назад. С невообразимым восхищением следит за каждым жестом омеги и облизывает пересохшие губы.       — Меня зовут Минхо, — дружелюбно представляется архетип. — И я очень рад наконец-то с тобой познакомиться.       Вновь наступившую тишину нарушает лишь тихий шорох сухих листьев, что гоняет по полу проникший в дом ветер, легкое поскрипывание давно несмазанных петель оконной рамы и деревянный перестук лодок, доносящийся с пирса.       — Я понимаю, что ты напуган и не можешь разделить со мной радость нашей встречи, — с легким сожалением в голосе продолжает Минхо. — Поверь, я прилагал все усилия, чтобы оно состоялось в другом месте и при других обстоятельствах.       Чимин, поджав губы, непреклонно смотрит перед собой, никак не реагируя на слова альфы.       — Упрямый, — понимающе кивает головой альфа. — У меня тоже был такой… Очень давно… Упрямый, вздорный, своенравный… Самый лучший…       Минхо болезненно кривится и прикрывает глаза. Немного хмурится, стараясь вновь воссоздать в своей памяти светлый образ, что невозвратимо стирается со временем. Грустно улыбается, погружаясь в воспоминания давно минувших лет.       — Мы воссоединились с Тэмином, когда ему было шестнадцать лет, но чувствовал я его всю свою жизнь, с того момента, как только на моём запястье появилось долгожданное имя истинного. Я знал, что его жизнь далека от идеала. Частично понимал это разумом ведь, являясь архетипом, сам прошел через тяжелое принятие собственной сущности, оскорбления и усмешки людей. Частично ощущал его душевные терзания и муки. Я это знал, но никогда не задумывался об этом всерьёз, как и все другие наивно полагая, что система мудра и мы встретимся именно в тот идеальный момент, который нам предписан судьбой. Но в одну ночь моему истинному стало особенно плохо, и я, боясь потерять его, вышел на поиски. Я нашёл его на грязном чердаке — маленького затравленного зверька, измученного болью первой наступившей течки. Он сперва хотел убежать от меня, а после сам доверчиво бросился в объятия, едва услышав моё имя, и я отвёз его к себе домой. Этой же ночью мы стали близки.       Минхо нервно трёт ладонями лицо и тяжело вздыхает, словно сожалея о случившемся.       — Когда у Тэмина закончилась течка, я хотел обратиться за помощью в институт семьи. Хотел, чтобы его родителей — и папу, и отчима — привлекли к ответственности, но он плакал и умолял не делать этого. Тэмин боялся, что его вернут домой, что ужас, не прекращающийся все шестнадцать лет его жизни, начнётся вновь, и я смирился с его решением. Мы стали жить вместе, не оформляя брак. Сначала это было невозможно юридически, потом просто не видели в этом никакого смысла. Так же, как не видели смысла в метке. Зачем метить того, кто принадлежит тебе телом? А сердце Тэмина я, как бы ни старался, так и не смог получить… Мы прожили вместе три года. Три самых счастливых года в моей жизни.       Чимин, осторожно поглядывающий на говорящего, замечает, как от озарившей лицо безмятежной улыбки разглаживается тонкая морщинка, пролегающая между бровей альфы, и появляется вновь, едва тот открывает глаза. Минхо с невыразимой тоской внимательно осматривается по сторонам, ища глазами давно потерянного, и обессилено сникает, в который раз осознавая, что его больше нет.       — Я любил его, ждал появления на свет нашего сына… Но у меня их отняли! Чёртовы полицейские воспользовались уязвимым состоянием Тэмина и убили его!       — Полицейские не охотятся на невинных омежек, — сквозь зубы цедит Чимин и видит, как Минхо широко улыбается, радуясь, что омега подключился к беседе.       — Ты прав, Тэмин был серийным убийцей, — легко соглашается альфа, сообщая об этом так просто, словно о чём-то само собой разумеющемся, и беспомощно разводит руками, наблюдая за охватившим омегу ужасом. — Маленький затравленный зверёк вырос и окреп в моих руках, а когда ему исполнилось восемнадцать, он почувствовал в себе достаточно силы, чтобы расквитаться со всеми своими обидчиками, и сжирающая изнутри жажда мести вылилась в поток жестоких убийств. Я пытался повлиять на него. Предупреждал, что рано или поздно это закончится очень плохо для нас обоих. Он, вроде бы соглашался, обещал, что подобное никогда не повторится, но проходило совсем немного времени и он вновь ускользал из дома, чтобы вернуться перепачканным чужой кровью. Даже беременность и ожидание нашего любимого крохи не остановило его.       Чимин невольно вздрагивает и отшатывается в сторону, когда альфа, замолкая, резко наклоняется вперёд. Минхо нервно открывает бутылку, разливает густое вино по бокалам, и, замечая, что омега не притрагивается к предложенному, первым берёт из блюда веточку винограда и делает крупный глоток, безмолвно доказывая, что пища не отравлена.       Не выдерживая тяжести требовательного взгляда, омега робко тянется к своему бокалу. Он крепко обхватывает тонкую прозрачную ножку дрожащими пальцами и подносит вино к своим губам, но прежде чем успевает пригубить напиток, слышит ласковый шепот:       — С днём рождения, Чимин.