***
В то лето Юнги облюбовал себе для проживания крошечный чердак сарая с низкой, ниже человеческого роста, крышей, и стоящего на давно заброшенном участке сгоревшего дома. Разогнав ранее живущих здесь кошек, омега расположился на новом месте максимально уютно и комфортно: подмёл пол от слоя трухи и пыли; сложил из небольших тюков старого, но по прежнему душистого и сухого сена постель и застелил цветастым пледом, оставленным на просушку во дворе панельных многоэтажек каким-то беспечным хозяином; немного протёр пыльное круглое окошко, стараясь не порвать сети жирного паука, которого называл Сэмом и материл по ночам за лень, когда омеге досаждали неугомонные комары. Возвращаясь домой через заросший яблоневый сад и прикидывая в уме хватит ли ему сигарет до следующего утра, омега почуял крепкие запахи молодых альф и один нежный, принадлежащий омеге. Проклиная себя за излишнее любопытство, Юнги пробрался через дыру в заборе обратно на улицу. Трое альф-подростков окружили молодого, скорее всего ровесника Юнги, невысокого и симпатичного омегу, стараясь прижать его поближе к стене. На первый взгляд нападавшим было лет тринадцать, слишком ранний возраст для неконтролируемого желания сексуальных утех, скорее всего ими двигала жажда лёгкой добычи в виде тяжелого серебряного браслета с почерненными замысловатыми вензелями, который красовался на правой руке пойманного омеги. Разобрался с малолетними шалопаями Юнги быстро — одному заехал кулаком в нос, второго, схватив за волосы, с силой приложил лицом о колено, а третьему просто отвесил пинка и с удовольствием наблюдал, как ещё недавно злобно щелкающие зубами подростки теперь жалобно по-щенячьи скулили, размазывая по лицам грязными ладошками сопли с кровью, и даже не пытались убежать. — А теперь вывернули карманы и пошли нахуй отсюда, гопники недоделанные. На асфальт были брошены горсточка монет и несколько замусоленных бумажек, которые, предварительно проследив, как стремительно удирают альфы, поторопился поднять Юнги, пока банкноты не унесло случайным порывом ветра. Спасенный от ограбления омега присел рядом, подбирая раскатившуюся мелочь, и протянул деньги их новому владельцу. — И что же такой нежный ангелочек забыл в нашей криминальной жопе мироздания? — нараспев язвительно поинтересовался Юнги, оценив примерную стоимость одежды и браслета омеги, который скрывал имя истинного. — Ангелочка уже два месяца как вышвырнули из рая, — ответил паренёк, растянув пухлые чувственные губы в дружелюбной улыбке, из-за которой глаза превратились в узенькие щёлочки. — Спасибо тебе огромное, ты даже не представляешь, как сильно мне помог. — Немного представляю, — пробурчал Юнги, пряча добычу в карман драных джинсов. — А благодарности предпочитаю получать в виде денег, но за тебя уже эти трое расплатились. — Тогда, может быть, я могу отблагодарить тебя ужином? Не хочешь поесть вместе? Предложение было неожиданным, но заманчивым. С одной стороны, благодаря деньгам неудавшихся грабителей, Юнги теперь мог поесть, не обременяя себя ненужной компанией, с другой — отказываться от халявного ужина было крайне глупо. Видя раздумья стоящего напротив, омега засмеялся и, взяв Юнги за руку, потащил в сторону своего дома. — Пойдем, я недалеко живу. Пока спасенный омега, представившийся Чимином, заваривал рамён и доставал из холодильника тарелочки с простыми овощными закусками, Юнги бегло осмотрел помещение и поразился столь значительной разнице между обликом омеги и убогой обстановки крошечной квартиры в старом скрипучем доме. Но ещё больше поражал и даже пугал сам Чимин. Проведя практически всю свою жизнь в неблагополучной среде, первое, чему научился Юнги — это тонко считывать информацию с окружающей обстановки и эмоций людей. Умение внимательно наблюдать и правильно интерпретировать истинное значение жестов, мимики, походки и даже малейшие колебания в структуре запахов всех, находящихся поблизости — жизненно необходимый навык для омеги, выросшего почти беспризорником. Издалека заметить приближающуюся беду и успеть спастись. Разглядеть за брезгливым взглядом искру сочувствия и обратиться за помощью. Слышать невербальные предупреждения, которые кричат об опасности. «А ведь он даже не испугался, — только сейчас, сидя на крохотной кухоньке, Юнги осознал всю нетипичность поведения омеги. — Не пытался убежать или позвать на помощь. Стоял и смотрел, как те трое окружают его. Просто наблюдал». Глядя на омегу, Юнги чувствовал усиливающийся звон его внутреннего набата. Чимин был… прекрасен. Слишком. За немодельной, своеобразной внешностью, в каждом случайно брошенном взгляде из-под пушистых ресниц, в каждом неторопливом, но отточенном движении рук скрывалось губительное притягивающее очарование. В Чимине не ощущалось неловкости из-за присутствия постороннего человека или хозяйской суетливости, что характерно многим омегам, которые хотят угодить гостям. Каждый мимолетный взгляд, каждый небрежный жест был наполнен естественной природной томностью, легкостью и грацией… хищника. — Кто ты? — тихо спросил Юнги, подозревая, что, возможно, ещё пожалеет об этом, но уйти, не узнав, уже не сможет. — Ты чего, Юнги? Я же уже сказал. Меня зовут Чимин. — Я помню, как тебя зовут. Я спрашиваю КТО ТЫ?***
Рядом раздается визг покрышек резко останавливающегося автомобиля. Юнги быстро садится на скамье и прикладывает ладонь к правой ноге, чуть выше щиколотки, но увидев, что из машины выходят не беты в камуфляже, а вполне обычный альфа, тут же расслабляется. Ругая себя за неосторожность задремать ночью на улице, омега для лучшего обзора немного раздвигает рукой ветви кустарника и становится невольным слушателем разговора. Альфа, выйдя из машины и приложив мобильник к уху, спокойно выслушивает все истерично-визгливые вопли своего собеседника, голос которого отчетливо слышно в ночной гулкой тишине. Негромко, но твердо объясняет что-то о форс-мажоре, прописанном в контракте, о том, что бывший партнер имеет право на одностороннее расторжение сделки и не обязан выплачивать материальную компенсацию, если встречает истинного. И да, отвечать на телефонные звонки, соглашаться на личную встречу и дарить коварно-брошенному омеге последнюю ночь страстной любви «козлина-Чонгук» тоже не обязан. Юнги внимательно смотрит на альфу, который, прислонившись спиной к двери автомобиля, ещё не скоро закончит разговор, и медленно, оставаясь незамеченным, выходит из своего укрытия. В голове рождается план — сумасшедший и неоправданно рискованный, — Чимин его точно не одобрил бы, но это единственное, что может сделать Юнги для своего друга. Чимина надо выкупить. Раздобыть денег, много денег, выследить и напрямую подойти к охраннику, ведь омега бесполезен в своем заточении, а деньги нужны всем. Конечно, есть вероятность, что подкупаемый захочет, как минимум, отнять деньги и послать Юнги куда подальше, а то и поймать его самого. Но, во-первых, омега далеко не дурак — не из таких передряг выпутывался, а во-вторых… Во-вторых — придумает потом, а сейчас надо не упустить редкий шанс. Быть по жизни растяпой — наказуемо, быть богатым растяпой — наказуемо, прежде всего, материально. На переднем пассажирском сидении, на пухлой кожаной папке для бумаг, лежит барсетка альфы, которую хорошо видно через полностью открытое окно. Наверняка, в её недрах между личных документов, визитниц и прочей дребедени лежит неплохое количество крайне необходимых Юнги банкнот. Омега неслышно пробирается к машине и присаживается на корточки, прячась от альфы и давая себе несколько мгновений, чтобы отдышаться и чуть успокоить бешено бьющееся сердце. Это же так просто: резко выпрямиться, схватить барсетку, до которой меньше тридцати сантиметров — просто руку протяни, а потом — бежать. Бежать во весь дух, не разбирая дороги, в спасительную темноту подальше от освещенной улицы и чёртового альфы, от которого одуряюще пахнет чем-то горьким, как любимые Юнги кофе или шоколад. Всё вышло, как и запланировал омега: незаметно поднялся, протянул руку и вытащил чужую сумку, а вот сбежать не удалось. Резко развернувшись от автомобиля, Юнги цепляется носком кроссовка за какой-то непонятный выступ, которого и быть не должно на ровной асфальтовой дороге, и, нелепо взмахнув руками, шумно падает, сильно ударяясь лбом и левой частью лица о тротуарную плитку. От нестерпимой боли в голове будто взрывается что-то, а перед глазами цветными пятнами пляшут праздничные фейерверки. Альфа, крепко схватив за плечи, рывком поднимает омегу и, увидев в его руках собственную сумку, недобро прищуривается. — Тебе родители в детстве не говорили, что брать чужое — нехорошо? — Мне родители в детстве говорили, что нужно уметь делиться, — огрызается в ответ Юнги, чувствуя, как сильно щипят ссадины и стремительно опухает ушибленная часть лица. Альфа, вернув на место похищенное, не торопится отпускать омегу, внимательно его рассматривает, отмечая про себя поношенную одежду, болезненную худощавость и хитрые лисьи глаза. Один — ясный, мечущий в альфу молнии презрения, а другой — слезящийся и медленно заплывающий. Что дальше делать с этим злюкой альфа не знает. Сдать в полицию? Так это долго, а сейчас уже два часа ночи: пока заявление примут, пока все документы оформят — домой только к утру попадешь. Да и мелкого жалко, учитывая, как он славно приложился лицом об асфальт, а украсть ему так ничего и не удалось. Отпустить? Не хочется отпускать. Омега кажется альфе каким-то хрупким и по-детски трогательным, а его запах, который кружит голову, невыносимо привлекательным, чарующим, хочется вдохнуть его глубже, потереться о бледную щёку омеги, пропитываясь им насквозь. Сладкий, вязкий, с чуть уловимыми молочными нотками, так пахнет любимый крепкий сливочный ликер или ледяные шарики белого мороженого. — Не бойся, — шепчет альфа, действуя скорее инстинктивно, нежели осознанно, подтягивает сопротивляющегося омегу поближе, склонив голову, утыкается носом в худую шею и сперва жадно дышит, а потом и пробует на вкус источник желанного запаха, ощущая на языке обжигающую то ли огнем, то ли холодом сладость. — Ты охуел? — шипит омега, с трудом освобождая левую руку и вытирая рукавом куртки мокрую дорожку, оставленную языком альфы. — Прости, я только хотел проверить… — Что проверить? Что ты дебил? Наваждение спадает и альфа, ещё раз оценив своё необъяснимое притяжение, по слогам произносит: — Мин Юн Ги. — Это не я, — слишком быстро отвечает омега и с ужасом видит, что альфа, подцепив пальцами, легко рвёт на его запястье старенький тканевый напульсник. Альфа бегло смотрит на собственное имя, чёткими буквами выведенное на тонкой омежьей руке, открывает дверь машины и с силой усаживает Юнги, предварительно закинув папку с барсеткой на заднее сиденье. — Только попробуй удрать: за попытку воровства и побег от истинного на суде тебе дадут больше лет, чем ты на этом свете успел прожить, — предупреждает альфа, и омега недовольно откидывается на сиденье, понимая, что в нынешнем состоянии он и правда далеко не убежит. Машина быстро едет по пустынным ночным улицам, и Юнги исподлобья смотрит то на сидящего за рулём альфу, то на своё запястье с именем — Чон Хосок.***
Тэхён проспал больше суток и открывает глаза лишь глубокой ночью следующего дня. За это время Чонгук, получив всю необходимую анкетную информацию от Намджуна, оформил две заявки на брак — от себя и от лица Тэхёна. Долго разговаривал с примчавшимся помочь аннулировать контракт Хосоком, который, услышав про новообретённого истинного, но не зная ситуации в целом, принёс торт из лучшей кондитерской города и огромный букет белых роз для «малыша». Чонгук несколько раз готовил, выливал и снова готовил жидкую кашу, чтобы она была свежей и вкусной к пробуждению омеги. Всё остальное время альфа сидел на полу у кровати со спящим истинным, тревожно вглядываясь в его лицо и изредка измеряя пульс. Заметив, что Тэхён открыл глаза, Чонгук поднимается и присаживается на краешек широкой постели. — Проснулся, малыш. Я уже переживать начал, что ты так долго спишь. Хорошо отдохнул? Омега, словно не замечая альфу, медленно садится, в точности повторяя позу в палате больницы. — Ты, наверное, голодный, — Чонгук продолжает говорить, ощущая, как внутри только что погибла надежда на хотя бы минимальное улучшение состояния истинного после долгого отдыха. — Ну конечно же, голодный! Подожди немного, я сейчас ужин принесу. Пока в микроволновке подогревается каша, Чонгук думает, что если омега откажется от еды, то придётся через знакомых доставать капельницы и «кормить» его внутривенно, и еле сдерживает вздох облегчения, когда Тэхён послушно открывает рот, почувствовав у своих губ ложку. — Молодец, — Чонгук не скупится на похвалу, глядя, как постепенно пустеет тарелка. — Хороший мой. Сейчас поешь и пойдём купаться. Надо смыть с тебя этот противный запах больницы. Так смешно, я уже четыре года работаю в клинике, не считая практик в университете, а привыкнуть не могу. Тэхён никак не реагирует, когда Чонгук вытирает его лицо салфеткой и, в качестве благодарности за съеденный ужин, чмокает в щёку. Не пытается оттолкнуть руки альфы, стягивающие с него всю одежду. Позволяет отнести себя и посадить в ванну. — Знаешь, я так рад, что мы наконец-то встретились, — Тэхён продолжает казаться безучастным, но в глубине души Чонгук чувствует, что его слышат, поэтому продолжает говорить. — Я очень долго этого ждал, ведь я родился с чистым запястьем, и когда другие дети в детском саду гордились разноцветными браслетиками, за которыми прятали имена своих истинных, мне было очень грустно. Но нас таких было трое, ещё Хосок и Намджун, и мы всегда держались вместе, поддерживая друг друга. Хуже всего пришлось Намджуну, он был последним, у кого проявилось имя. Чонгук тихо смеется, вспоминая, как маленький Намджун позорно разревелся от обиды, когда одним весенним днём они увидели выходящего из дома во двор Хосока, сверкающего улыбкой и кислотно-желтым браслетом. Выдавив немного геля на белую мягкую мочалку и слегка вспенив, альфа начинает нежно водить ей по худому телу Тэхёна, стараясь не задеть замотанное полиэтиленом запястье и не давить на свежие, ещё ярко-розовые шрамы на животе, и продолжает свой рассказ: — Мне было пять лет, когда я узнал, что ты появился на свет. Накануне Нового Года, рано утром у меня заболела рука. Я очень испугался и побежал к родителям. Они успокоили меня, объяснив, что так проявляются имена и теперь у меня тоже есть истинный. Ты даже представить себе не можешь, как я был счастлив! Мне не терпелось увидеть тебя и я попросил родителей пригласить тебя в гости, хотел показать тебе свою коллекцию моделей автомобильчиков и альбомы с наклейками. Но родители объяснили, что ты ещё крошечный, совсем малыш, — Чонгук смывает пену тёплой водой, оставляя на плече истинного поцелуй. Когда альфа начинает мягкими массирующими движениями промывать спутанные волосы омеги, он замечает, что Тэхён слегка наклонил голову назад и прикрыл глаза, чтобы мыльная пена случайно не стекала на лицо. — Чтобы я не расстраивался очень сильно из-за того, что нескоро увижу своего малыша, родители устроили маленький семейный праздник в честь твоего рождения. Отец разрешил взять хлопушки, припасенные на новогоднюю ночь, а папа испек торт. С тех пор я каждый год праздную твой День Рождения, малыш. Каждый год. Чонгук, спустив в ванне воду и напоследок ополоснув омегу от остатков мыльных хлопьев, обматывает Тэхена большим полотенцем и уносит обратно в спальню. Выбирая в шкафу свежее белье и футболку, раздумывает, что надо приобрести для истинного необходимые вещи, а это весьма затруднительно, учитывая, что одного Тэхёна оставлять нельзя, а сам он вряд ли в ближайшее время сможет составить компанию в походах по магазинам. После ванны омега заметно посвежел. Высушенные феном волосы становятся мягкими и пушистыми, а на щеках появляется румянец. Чонгук, присаживаясь напротив, долго смотрит на Тэхёна, поглаживая его руки. — Я часто представлял себе, как ты выглядишь, — альфа говорит тихо, рассказывая своему истинному о самом сокровенном, о том, чего никогда и никому не рассказывал. — Рисовал тебя, по обрывкам снов, надёжно пряча альбомы. Но даже в самых смелых мечтах я не мог предположить, что ты настолько прекрасен. Внезапно Чонгук встает со своего места, идёт в соседнюю комнату, служащую его кабинетом, недолго роется в верхнем ящике письменного стола и возвращается к Тэхёну, что-то пряча в своих широких ладонях. — Когда проявилось твоё имя, Тэхён, я очень гордился, что стал настоящим альфой, который должен оберегать и защищать своего омегу. Я даже хотел отказаться от своего новогоднего подарка, чтобы подарить его тебе, ведь я должен дать своему истинному всё самое лучшее. Родители убедили меня не делать этого, — Чонгук широко улыбается, вспоминая каким глупеньким и упрямым был в детстве, — и как всегда оказались правы. Вряд ли ты обрадовался бы сейчас игрушечной железной дороге. Альфа подползает ближе к Тэхёну, мягко водит губами по открытой шее, наслаждаясь пряным запахом летних трав, который исходит от омеги. С трудом отрывается от истинного и вкладывает в его ладонь то, что прятал в своей руке. — Папа помог мне выбрать такой подарок, который я смогу подарить тебе даже спустя много лет. В руке Тэхёна небольшая коробочка, обернутая в бежевую, от времени стёртую в уголках, упаковочную бумагу, а украшающий её маленький бантик давно выцвел, сменив свой изначальный красный цвет на бледно-морковный. — Я не знаю, что надо говорить в таких случаях. Я никогда не дарил цветы или подарки омегам. Только друзьям и коллегам, но это же совсем другое, правда? В общем… просто возьми его. Он твой уже почти двадцать два года. Не видя никакой реакции, Чонгук мягко улыбается и убирает подарок на прикроватную тумбочку, сказав Тэхёну, что он может открыть его, как только захочет это сделать, обнимает омегу, укладывая его голову у себя на груди, и начинает рассказывать смешные истории из своей школьной жизни. Слушая размеренное биение горячего сердца истинного, Тэхён, мягко погружаясь в покой и безмятежность, закрывает глаза.***
Жильё Хосока Юнги понравилось. Он в таких ни разу в жизни не бывал — в одну только прихожую спокойно поместились бы две квартиры, в которой они жили с Чимином. Видя заинтересованность, Хосок предлагает походить и осмотреться, ведь теперь Юнги тоже будет жить здесь. На это омега лишь презрительно хмыкает, но уходит куда-то вглубь квартиры. Оставаться надолго он не собирается, плевать он хотел на правила системы в общем и на Хосока в частности, но вот присмотреть, что он прихватит с собой в качестве компенсации, после того как новообретённый альфа отчалит на работу, и Юнги сможет спокойно уйти навсегда, следует уже сейчас. Проблем с законом можно избежать, главное, не заполнять анкеты и не дать истинному отправить заявки. Нет брака — нет ответственности. Хосок, решив не смущать истинного своим присутствием, уходит на кухню. Достает из шкафчиков печенье и конфеты, щелкает кнопками кофе-машины. Когда Юнги, привлеченный запахом ароматного кофе, появляется на пороге кухни, Хосок предлагает ему присаживаться за стол, а сам открывает крышку своего ноутбука. — Я понимаю, что время уже позднее, — осторожно начинает он разговор. — Ты наверняка устал, да и лицо обработать надо… Но, может быть, мы заявки прямо сейчас отправим? — Валяй, — соглашается Юнги, думая, что хрен он что заполнит, и засовывает в рот сразу два печенья, отмечая про себя, что оно очень вкусное, и решает забрать его с собой тоже, для Чимина. — Для начала анкета. Имя? — Хосок, видя удивленно округляющиеся глаза омеги, понимает какую глупость спросил и заполняет эту графу самостоятельно, а заодно ставит дату рождения во втором пункте. — Место проживания? — Теперь здесь, — широко улыбается Юнги. — Логично, — соглашается Хосок. — Данные о родителях. — Пропускаем, — хмурится омега, вставая из-за стола. — Образование? — Пропускаем. — Слушай, — Хосок резко поворачивается к Юнги, который по-хозяйски копошится в его холодильнике. — Это сейчас не для анкеты, мне просто самому интересно стало — ты хотя бы школу закончил? Новообретённый истинный отвечать не торопится. Выуживает из недр холодильника две тарелочки, в одной — нарезка сыра, в другой — кусок вяленого мяса, и идёт обратно, чтобы сесть за стол. — Много будешь знать, — начинает фразу омега, но, проходя мимо альфы, смотрит через его плечо на экран ноутбука, и видя, как Хосок, не дождавшись ответов на вопросы начинает заполнять анкету со своим данными, громко восклицает: — Охуеть, ты старый! На целых семь лет меня старше! Столько жить вообще законно? — Мне всего лишь двадцать семь, — обиженно отвечает Хосок. — Ты нормально анкету заполнять будешь или все следующие пункты тоже пропускаем? — А их сколько? — Восемнадцать. — Тогда, может быть, завтра этим займёмся. Выспимся как следует, позавтракаем, а потом и заявки отправим. — Мне вообще-то завтра на работу, так что высыпаться будешь один. — Ой, как жалко, — Юнги сочувствующе сморщивает мордашку, пытаясь скрыть внутреннее ликование. Значит, удрать можно будет уже завтра, буквально через несколько часов, не дожидаясь понедельника. — Ну, тогда я тебя с работы дождусь и вечером заполним. Окей? А то у меня голова раскалывается и пиздец как в душ охота. Кстати, а где я буду спать? — Наша спальня… — начинает было Хосок, но, видя как зло сощуриваются глаза омеги, тут же исправляется. — Можешь выбирать любую комнату. Проводив взглядом уходящего в ванную комнату омегу, альфа думает, что стоит предложить свою помощь, вдруг Юнги не разберется с панелью управления джакузи, но, не желая нарываться на грубость или очередной презрительный взгляд, решает, что омега и сам справится, остается на кухне и тянется к лежащему рядом телефону, набирая номер. — Намджун, ты извини, что ночью звоню… э-э-э, я тут просто своего истинного встретил… Нет, Намджун, поздравлять меня не с чем!.. Да потому что это какой-то кошмар, а не омега!.. В общем, я хотел получить информацию о нём, чтобы заполнить анкеты и заявки… А у меня есть выбор?.. Спасибо, буду ждать, его имя сейчас смс сброшу. Закончив телефонный разговор, Хосок хочет налить себе чашку кофе, но ноги его сами несут к мини-бару за бутылкой любимого ликёра. Выпивая вторую рюмку, альфа замечает на пороге кухни Юнги. — Хосок, — омега явно неловко себя чувствует, он отводит глаза и теребит пальцами подол своей футболки. — Я тут подумал, что раз уж ты мой альфа, то, может быть, немного поухаживаешь за мной? Ну… Например, наберёшь мне ванну. «Всё-таки не разобрался», — думает Хосок. Спустя пару часов, когда Юнги уже крепко спит в самой дальней гостевой комнате, Хосоку перезванивает Намджун. — Я тебе, что просил, на электронку сбросил. Только перед тем, как читать… У тебя есть, что выпить?.. Раз ты «уже» советую поменять рюмку на стакан.