***
И ведь бывают такие моменты в семье… Вы ссоритесь… Ссоритесь, а потом снова начинаете мириться. Но настолько ли это ссора, насколько разочарование в человеке? Норвежец выгнал из гаража мотоцикл… Чистый, без единого недостатка во внешнем виде… Хотя он уже достаточно долго служит Ларссону. Ведь он достался ему от отца. Кажется, на нём давно никто не катался, да и сам Ларссон никого раньше вообще не катал на мотоцикле. Он просто буквально не подпускал никого… Никого… Заправив его, Торд надел шлем, после чего уехал в неизвестном направлении…***
А когда кажется, что всё только разрушилось, то оно налаживается… Кажется, отношений вовсе не существует, если в них не присутствуют скандалы… Это свойственно… Весна — всегда прекрасное время года. Дети бегают по лужам, что появляются от растаявшего снега или от простого дождя. С крыш домов слышно щебетание птиц. Но расцветает весна не только в природных условиях. У некоторых людей в этой жизни тоже наступает весна. Не у всех… В кое-каких местах эту прекрасную природу уничтожают люди. Порой, даже не замечая этого… Также и с людьми… Их можно уничтожить, как природу. Если не поливать цветок в горшке, то он обязательно рано или поздно засохнет. В нём совсем не останется жизни… Но человека убивают далеко не действия, а слова…***
Чего Торд хотел добиться, просто покинув дом? Дом, где они жили вместе. Он не оборачивался назад. Он просто ехал вперёд. Порой, даже если человек сильно зол или обижен, он может совершить достаточно безумные поступки……даже влюбиться…
Остановившись неподалёку у бара, Ларссон достал давно завалявшуюся пачку сигарет. Нужно было куда-то выплеснуть всё то дерьмо, что накопилось на душе. Кажется, безлюдная улица за углом бара как раз для этого отлично подходила. — Много куришь… — Ларссон услышал такой знакомый ему слегка грубоватый голос. После этого он почувствовал, как из руки вытягивают единственную оставшуюся сигарету маленькие ручки. — Что ты здесь делаешь? — единственное, что первым делом решил спросить коммунист, смотря на чёрные глаза, что были постоянно направлены на асфальт. — Отдыхаю… — коротко ответил тот, выбрасывая сигарету. — Мне больше интересно, что ты тут забыл? — Проветриваюсь… — норвежец посмотрел на небо, после чего до него только сейчас дошло, что уже достаточно давно на верху были звёзды и луна. — А как ты узнал, что это я? По «ненавистному» тебе запаху? — Нет… Всего лишь по твоим шагам… — гитарист держал в руках какую-то маленькую ёмкость. Оказалось, что это фляжка с алкоголем. Томас немного пошатывался, но в конце концов подошёл к коммунисту и опёрся спиной о мотоцикл. — Разве Эдд тебя не потеряет в такое позднее время суток? — Ларссон с неким заискиванием посмотрел на Риджуэлла, слегка наклонившись, но он никак не ожидал, что тот повернётся на его голос… — Т-ТОРД?! — хрупкие плечи вздрогнули, а те чёрные глаза округлились, наконец посмотрев вверх. Сам того не зная, алкоголик посмотрел ровно в металлические глаза. Но появился на щеках румянец не от этого, а от того… Что он почувствовал на кончике носа мягкое прикосновение. Ларссон расширил глаза, но после его уголки губ слегка приподнялись, смотря на то, как они соприкоснулись носами. В некой панике, Риджуэлл лишь резко отвернулся, вновь смотря лишь на асфальт. — Эдд на свидании с Мэттом… Он до сих пор покачивался и, кажется, уже был готов заснуть… — Эй! Том! Не спи! — Ларссон слегка потряс его за хрупкое плечо, но, не наблюдая результатов, переместил левую руку за колени Риджуэлла. Вторая рука легла ему на лопатки, слегка запрокидывая назад. Аккуратно усадив Томаса перед собой за мотоцикл, Ларссон принялся возвращать омегу домой. Еле как, он выпрашивал у алкоголика информацию о месте проживания, а он лишь начинал улыбаться, допивая до конца оставшуюся водку во фляжке. Чтобы это горе не упало, Ларссон посадил его прямо перед собой, после чего упёрся руками в рукоятки мотоцикла. Иногда икая, Риджуэлл лишь поближе притягивался к груди курильщика, чувствуя тот самый ненавистный запах виски с шоколадом. Почему-то именно в такие моменты у Ларссона буквально сердце было готово грудину проломить и выскочить к херам, только бы эти моменты не заканчивались. Да, любить человека — это, может быть, здорово… Но ещё приятнее тогда, когда это оказывается взаимно… По ночной трассе, освещённой фонарями, на высокой скорости пролетал мотоцикл, водителем которого был тот самый баскетболист. Ему было далеко не важно, что сейчас чувствует его девушка при ссоре. Что чувствует его так называемый друг. Ему был важен тот самый незрячий человек, который подарил ему второй шанс изменить этот жизненный путь. Ларссон всегда считал, что у него не жизнь, а черти что… Так может, уже пора изменить её к лучшему?***
— Эдд? — на слова Торда никто не отреагировал. Квартира пустовала. Ларссон достал из кармана Риджуэлла ключи, а после занёс этого алкоголика на спине в его комнату. Как он догадался какая именно его? Наверное, именно по цвету, что беспрерывно нравится гитаристу. Синий… Он всегда ассоциируется с печалью. Я понимаю тебя… Тебе кажется, что твоя жизнь — одна сплошная печаль, но ты ошибаешься… — У тебя милая улыбка, Ларссон… — после этих слов Торд буквально кинул его на кровать, а после накрыл с головой одеялом, дабы он не увидел его лицо… — Эй! Пусти! На щеках появился еле заметный румянец, но даже это коммунист попытался скрыть, просто накинув на Риджуэлла что-нибудь. Но сейчас… Сейчас он просто умилялся такой картине: маленькие ручки, кажется, такие хрупкие были в чёрных синяках, которые показали задравшиеся вверх рукава худи. Сейчас они словно «искали выход» из плена в одеяле. — Много пьёшь… — прошептал Ларссон, тихо перебирая в пальцах пепельного цвета мягкие волосы.