Рождество — это время любви

27 декабря — Кагура, завтрак готов. Выходи, — позвал Шинпачи рыжеволосую к столу. — Я не голодна, спасибо, — вялым голосом произнесла девушка. Шимура только опустил взгляд и грустно вздохнул. — Будем есть снова одни, Гин-сан. Кагура с нами и вчера не ела, и сегодня не хочет. Но её не за что винить. — Намекаешь, что меня нужно винить, Шинпачи? — Полюбопытствовал парень. Взгляд Шинпачи стал суровым и чересчур серьёзным. — Частично да, — сказал Шинпачи, облокотившись рукой на стол. — Я понимаю, что ты заботишься о ней. И понимаю, что Окита-сан для неё не лучший выбор. Однако, я также считаю, что она вправе сама выбирать своё счастье. — Шимура младший поднялся со стола. — Ты тоже есть не будешь? — Удивился Саката. — Не голоден. — Без эмоционально ответил очкарик. «Хотел всего лишь ей счастья. А добился того, что все теперь меня ненавидят. Даже Шинпачи.»

***

— Сого, ты где? Тебя Кондо-сан ищет, — заходя в комнату к парню, произносит Хиджиката. — Сдохни, Хиджиката-сан, — единственное, что сказал Окита и прошёл мимо Тоширо. Это удивило замкома, но он понимал, что Сого ненавидит его больше, чем раньше. Сначала он просто пытался его убить, что конечно не доставляло радости, но тем не менее, когда на тебя смотрят с ярой антипатией и игнорят, не приносит большей радости. — Кондо-сан, звали? — спросил Сого, заходя в кабинет к командующему. — Да, заходи. — Что-то случилось? — Нет, просто поговорить хочу. Как дела у тебя? — Всё прекрасно, Кондо-сан. — А по глазам и не скажешь. Выглядишь уверенно. Но я знаю тебя слишком долго. — Это пока что. Я всё равно буду с ней. И плевать мне на чей-либо запрет. — Смотри, не твори глупостей, — улыбнулся Исао и погладил своего подчинённого по макушке. Окиту такой жест смутил и он даже немного улыбнулся. Поднявшись, он сказал перед выходом: — Глупость не лечится. 28 декабря Сегодня Шинпачи насильно вытянул Кагуру поесть. Она выглядела такой грустной и растрёпанной, также присутствовали огромные синяки по глазами. В принципе Гинтоки выглядел также. Когда все ели была тишина. Никто не пытался заговорить. Тишина душила каждого. В доме царила мрачная атмосфера. Кагура съела только 1/3 часть, что она поедает обычно. — Спасибо за еду, — пробурчала Ято и скрылась в своей комнате. Гинтоки схватил свою тарелку и кинул её об стену. — Если ты так переживаешь, то поговори с ней, — предложил идею Шинпачи. — Да, я так и сделаю. Прямо сейчас схожу и поговорю с ней, — воодушевился Саката. Самурай прям умчался к Кагуре. Постучав в дверь, он ждал пока её откроют. Долго ждать не пришлось. Девушка открыла дверь и посмотрела на Гинтоки вопросительным взглядом. — Найдётся минутка? — спросил Саката. — Сейчас у меня много найдётся минуток. Валяй. — Грубовато ответила Кагура. — Я знаю, что ты ненавидишь меня… — Я не ненавижу тебя, Гин-тян, — перебила Ято беловолосого, — я знаю, что ты сделал это для меня. Я не злюсь, правда. Но сейчас я не могу на тебя смотреть и слушать. Поэтому в ближайшее время мне лучше тебя не видеть. — Можно мне выгулять Садахару? — Или со мной, или с Шинпачи. — Тогда лучше с Шинпачи. — Я с удовольствием схожу с тобой, Кагура-чан. Мы с тобой давненько не проводили время вместе, — обрадовался Шимура. Выйдя из помещения, первое, что спросила Кагура было: — Ты же не дашь мне увидится с Садистом, Шинпачи? — Я не хочу врать, Гин-сану. — Но если мы их случайно, где-то встретим, то почему бы и нет, — при этих словах Шимура подмигнул и широко улыбнулся. Ребята сначала гуляли в парке, а то вдруг Гин-сан за ними слежку устроил. Убедившись в обратном, они направились на прогулку к штабу Шинсенгуми. Просто, чтобы погулять, подышать свежим воздухом. Просто обычная прогулка по необычному маршруту. Один из служащих в Шинсенгуми заметил подозрительных людей, которые ошиваются вокруг штаба и доложил Кондо. — Капитан, возле ворот странные люди ошиваются. Ходят туда-сюда. Что-то всё высматривают. — Хмм, интересненько. Как эти особы выглядят? — Ну, там есть рыжеволосая девушка и тёмноволосый парень в очках. А также с ними огромный, белый пёс. — Хаха, всё ясно! Срочно, позовите капитана первого отряда. — Почему они ничего не предпринимают? Они же точно нас заметили? — Гневался Шинпачи. — Я буду тут до посинения стоять, если понадобится, сверну там всё к чертям, однако я встречусь с ним. Шимура искренне улыбнулся. Перед ними открылись ворота. И вышел именно тот, о ком шёл говор. — Я уже пытался придумать план, как похитить тебя. Думал взять в заложники очкарика, так как с Данной такого не прокатило бы, — произнёс Окита Сого, со своей типичной садистской улыбкой на лице. Кагура побежала обнимать Сого. Её обнимашки оказались слишком сильные. Лицо Окиты побагровело. Он еле произнёс: — Кагура, слишком си… сильно, задушишь. — Я конечно же понимаю, что я неотразим, но хватку ослабь. Когда Ято его отпустила, он начал теребить её по макушке и улыбнулся. Улыбнулся, как улыбается только ей. Самой чистой, светлой и невинной улыбкой. Сого повернулся в сторону Шинпачи, поклонился ему и произнёс от чистого сердца: — Спасибо огромное. Теперь я твой должник. — Окита-сан, Вы чего? Я же такого ничего не сделал! — начал бормотать Шинпачи и махать руками и головой слева направо. — Для меня большее и не нужно. — Слышь, Китаёза, ты чего так плохо питаешься? Я сразу заметил, что ты похудела и мне это не нравится! Кушай больше! — Крикнул Сого во весь голос. Кагура только опустила голову. — Эх, ну что с тобой делать. Шинпачи, ты же можешь присмотреть, чтобы она съедала хотя бы три здоровенные миски за один присест? — Поинтересовался Сого. — Я… Я попытаюсь, — промолвил Шимура и почесал затылок. — Ты обещаешь хорошо кушать, даже если у нас, как сейчас не всё хорошо? — спросил Садист. — Обещаю, — тихо сказала девушка, но нужные люди её услышали. — Прости, нужно идти. Надеюсь, мы увидимся скоро, — произнёс Окита, и поцеловав Ято в макушку, повернулся и зашагал в штаб. — Ну что, домой Кагура-чан? — спросил Шимура. — Пошли, четырёхглазый. — Не будь настолько радостной, а то Гин-сан всё поймёт. — Угу, только можно мне ещё немного порадоваться? — Хорошо