Волчица в львиной шкуре

      Санса возвращалась в замок, держа поводья в одной руке, а другой крепко обнимая ребенка. Она настояла на том, что он должен поехать с ними, впрочем, с этим никто и не спорил. Джейме видел ужас на ее лице и гнев в ее глазах. Тирион рассказал ему, что первый вопрос, который она задала септону, состоял в том, знал ли Тайвин об этом. И его желудок наполнился гневом, когда он узнал, что септон писал отцу, умоляя о помощи и поддержке, но даже не получил ответ. В каждой линии тела Сансы прослеживалась нескрываемая ярость.              Вихрь, с которым они ворвались обратно в замок, удивил его. Санса раздавала приказы в таком темпе, что он едва мог за ней уследить. Стражник был отправлен за мейстером, Кайлин на кухню за теплым молоком и чистой водой, Эдрика она послала за картой Западных Земель, на которой были отмечены соседние деревни. Санса принесла ребенка в их комнаты, сняла с него грязные пеленки и собственноручно подготовила теплую воду, чтобы вымыть его. Джейме сидел пораженный, пока она купала ребенка, почти потеряв дар речи.              — Где ты этому научилась? — наконец спросил он, не отрывая от нее взгляда.              — Бран и Рикон, — ответила она, — Я была с матерью, когда Рикон родился, мне дали его в руки, и я вымыла его. Он был таким крохой, а этот малыш, кажется, еще меньше, — они не смогли продолжить разговор: мейстер зашел проверить состояние ребенка, — Мы еще можем его спасти? — требовательно спросила Санса, она мягко завернула мальчика в чистую пеленку и передала мейстеру, — Скажите, что еще не поздно.              — Скорее всего, моя леди, но я не могу дать вам никаких обещаний. Мы должны попытаться заставить его выпить теплое молоко или воду, хоть что-нибудь. Попробуйте покормить его маленькой ложкой.              — В деревне, из которой мы его привези, голодающие дети, которых оставили родители. Мы должны помочь им, — мейстер беспомощно развел руками.              — Повсюду сейчас голодающие дети, мы не можем спасти всех…              — Нет, не можем. Но мы поможем тем, кто живет практически у замка. Мы обязаны помогать людям, которыми хотим править. Эти дети не выбирали быть сиротами. Они сироты, потому что их отцы умерли под знаменами Ланнистеров — под нашими знаменами, — она сказала это, глядя прямо в глаза Джейме. Его сердце забилось быстрее, когда она назвала золотого льва на красном полотне своим знаменем, когда она назвала себя его фамилией, — Их матерям пришлось бросить их, отправиться в Ланниспорт и другие города, чтобы прокормить детей. Смотреть, как дети умирают от голода, когда их отцы погибли, служа нам — плохая благодарность. Мне нужно, чтобы вы послали воронов и гонцов, — продолжила она, глядя на мейстера, который покраснел от ее гневного взгляда и жара ее слов.              — Моя леди?              — Отправьте ворона в Старомест, нам нужен второй мейстер, который будет работать в местных деревнях. И отправьте гонцов во все близлежащие поселения, пусть поговорят с представителями деревень и узнают, что им нужно. Еда, вода, мейстер, люди, чтобы работать на их землях. Что угодно. Это нужно сделать сегодня, мейстер, сейчас же. К вечеру я хочу иметь представление о том, что нам нужно сделать для этих людей, — раздался стук в дверь, и служанка Сансы забежала в комнату.              — Я принесла молоко и воду, миледи. И еще я пробежалась по слугам и нашла чистые вещи для ребенка.              — Покормим его на балконе, — сказала Санса, поднявшись на ноги, и забрала малыша. Он хныкал, и даже для неопытного уха Джейме было понятно, насколько он слаб. Санса вышла из комнаты, красиво встряхнув волосами, и Джейме повернулся к мейстеру, на лице которого росло негодование.              — Она не может…              — Она моя жена, — резко перебил Джейме, — Леди Ланнистер. Она — высшая власть здесь, и ее приказы могу оспаривать только я! Она может. И вы будете подчиняться ей, мейстер. Запомните это, и убедитесь, что остальные недовольные тоже это понимают: если она что-то говорит, то приказ должен быть исполнен так же, как если бы он шел от меня или от лорда Тайвина, — мужчина выглядел так, как будто проглотил лимон, но кивнул.              — Да, мой лорд, — ответил он, кланяясь. Мейстер направился к выходу из комнат, и Джейме закрыл за ним дверь.              Санса со служанкой были на балконе, кормили ребенка с ложечки. Он с нетерпением пил, когда Джейме присоединился к ним. На щеках Сансы красовались розоватые пятна, и он понял, что она слышала его напряженный разговор с мейстером. Джейме положил руки ей на плечи, большими пальцами поглаживая шею.              — Пьет?              — Да, и очень жадно. Бедный малыш голодал. Только Боги знают, когда его в последний раз нормально кормили. Я должна была посоветоваться, — она выглядела расстроенной, — Я должна была сначала спросить.              — Ты спасла его, здесь было не о чем советоваться, — ответил Джейме, пытаясь ее успокоить. Он взял для себя стул и сел рядом с ней, — Ты уже сделала больше, чем они просили.              — Но им не нужно просить об этом, Джейме. Кайлин, спасибо за помощь, ты можешь поискать колыбель для малютки? Ему нужно будет где-то спать. И ты можешь пригласить лорда Тириона к нам? — служанка поклонилась и тихонько вышла. Санса подождала, пока за ней закроется дверь и продолжила, — Мы должны были знать, что это происходит. Нельзя позволять простому народу голодать у нас под носом, или не останется мужчин, готовых выйти под знаменами Ланнистеров. Не будет мужчин, готовых работать на фермах, нечем будет торговать и нечего будет покупать. Для женщин тоже не будет работы, они не смогут достать для своей семьи молоко и мясо. Их верность не бесплатна, Джейме, ее нужно заслужить. Мы должны сделать это правильно.              — Ты же знаешь, я бы не позволил этому случиться, если бы был в курсе, — он слышал отчаяние в своем голосе, ему нужно было, чтобы она ему верила. Санса кивнула.              — Конечно. Если бы мои руки не были заняты, я бы тебя обняла, — тихо сказала она, и Джейме, не вставая со стула, обернул руку вокруг ее бедер, — Септон говорил, что писал твоему отцу, он даже не знал, что мы поженились.              — Но это же должны были объявить, — рассуждал он вслух.              — В Ланниспорте, скорее всего. Но если у них нет денег съездить на рынок, и торговцы не приезжают к ним, как бы они узнали?              — Логично, — он наблюдал, как она кормит ребенка, чередуя ложки воды и молока, а тот жадно пьет, — И что мы теперь будем делать? — спросил он.              — Мы?              — Я на твоей стороне, Санса. Что бы ты ни предложила, я приложу все усилия, чтобы получилось еще лучше, чем ты задумала, — ее улыбка была такой яркой, что он не мог не улыбнуться в ответ. Санса так вдохновилась этой идеей и его поддержкой, что он не мог отвести взгляда от ее воодушевленного лица.              — Для начала нужно дождаться отчетов от гонцов. И мы сделаем все возможное, чтобы решить эти проблемы. И если какие-то проблемы покажутся нам неисправимыми, мы хотя бы попробуем их облегчить.              Такая целеустремленная, отзывчивая, добрая, нежная и сильная, а он считал ее ребенком. Она не ребенок и не фарфоровая кукла, которую каждый стремился сделать пешкой в своей игре. Что-то глубоко внутри него, и он подозревал, что это сердце, болело, когда он наблюдал за ней. И ее рассуждения не были детскими мечтами, она признавала, что даже будучи самой богатой и влиятельной семьей Вестероса, они не могут исправить каждую несправедливость. И несмотря на это, она была такой решительной в своих попытках.              Тирион вошел в их комнаты все еще в той же одежде, в которой был на прогулке. Ребенок на коленях Сансы даже не обратил на него внимания, продолжая с нетерпением пить предложенное ему молоко. Тирион улыбнулся им, его руки были полны свитков и книг.              — Что у тебя там? — спросил Джейме.              — Кое-что, что нам поможет. Я пошел в комнату мейстера, чтобы помочь твоему сквайру, вот что мы нашли. Здесь карты деревень и журналы мейстеров времен нашего прадеда, когда лорды еще слушали петиции. Тут описаны все ходатайства и вынесенные решения. Я решил, это может помочь. И еще все последние отчеты по доходам, арендной плате и торговле, чтобы вы точно знали, чем располагаете. И вот, последнее, рекрутские списки, но их не обновили.              — Не обновили? — спросила Санса, нахмурившись.              — Кто-то должен был проверить, кто вернулся с войны, а кто нет, — объяснил Тирион, — Но этого не сделали.              — Я прослежу за этим, — сказал Джейме. Часть его не хотела отходить от Сансы, ему не хотелось нарушать тот семейный уют, когда она кормила около него ребенка. Но он встал и обошел стол, чтобы присоединиться к Тириону, — Нам нужно чаще выезжать в окрестности, и делать это лично. Я сегодня же пошлю в Ланниспорт за той лошадью. Если нам вдруг придется поехать порознь, я хочу быть уверен, что ты ладишь с животным, и что вы хорошо знаете друг друга, — он увидел удивление на ее лице, и ненавидел то, что знал, почему оно там было.              Она так долго была заперта в клетке, что свобода была для нее чем-то странным, и он ненавидел это. Они уже полтора месяца были женаты, и она открывалась ему так медленно. Часть его понимала, почему Тайвин велел опасаться ее. Если бы он дал ей возможность, кто знал, что она бы сделала? На что она вообще способна? Возможно ли такое, что Санса предала бы его доверие, как того опасался отец? Способна ли она держать камень за пазухой? Возможно ли, что из-за убийства ее отца, войны против брата, из-за того, как с ней обращались Серсея и Джоффри, он должен бояться Сансы? Нет, эти мысли казались ему бредом. Просто смешно. Санса не искала мести. Она выше этого, просто Дева во плоти. Достаточно было видеть, как она сейчас заботится о чужом ребенке без какой-либо причины или выгоды, а просто потому, что это было правильно.              Видимо, он слишком привык к Серсее.              К наступлению темноты Санса трижды покормила ребенка, укутала его в чистые пеленки и уложила в колыбель, которую Кайлин нашла на складе. Они вдвоем выслушали всех гонцов, которых с неохотой отправил мейстер, и ее глаза искрились решительностью. Было уже около полуночи, а она все еще сидела со свечой на балконе, переодевшись в ночную сорочку и халат и приняв ванну, в которую ее чуть ли не силой затолкала служанка. Стол был завален пергаментами, свитками и открытыми книгами, Санса почесывала подбородок пером и составляла какой-то список. Он встал с кровати и подошел к ней.              — В постель, — сказал он, вынимая перо из ее пальцев, — Если ты хочешь провести завтрашний день с пользой, тебе нужно отдохнуть, нельзя работать всю ночь.              — Я еще не все закончила, — она потянулась за пером, но он поднял его над своей головой, чтобы оно было вне зоны ее досягаемости, и вопросительно вскинул брови. Санса тепло улыбнулась ему, — Я не буду за ним прыгать.              — Чудно. Ложись спать, Санса, — он видел в ее взгляде нерешительность, и ухмыльнулся, зная как ее убедить, — Я наблюдал за тобой, когда ты ухаживала за этим малышом, — продолжил он, переходя к ней за спину. Он наклонился и обнял ее, развязывая узел на халате, — Ты так хорошо с ним управлялась. И я безумно хотел тебя.              — Джейме… — еле слышно выдохнула она, это было даже тише шепота, но он услышал. Он стянул халат с ее плеч, и она не просто позволила ему, она помогла, освободившись от рукавов. Джейме предположил, что, если она его не остановила, значит, кровь уже не шла, и он очень медленно начал распутывать шнуровку на ее ночной сорочке.              — Тебе еще нужно твое перо? –спросил он, запустив руку под ткань. Санса сдавленно выдохнула, когда он провел рукой по ее груди, слегка сжав сосок.              — Нет.              — Тогда пойдем в постель, — повторил он.              Он повел ее за руку в комнату, и, естественно, она не сопротивлялась. Джейме поцеловал ее, ему так нравилось ощущать небывалую отдачу, когда она целовала его в ответ. Он намеренно томил ее в ожидании, понемногу сдвигая ее сорочку, он целовал каждый открывшийся ему кусочек тела. Ее кожа была такой теплой и гладкой под его руками, такой мягкой и упругой.              Когда он смотрел на нее голую, возбужденную, раскрасневшуюся и тяжело дышавшую, он не хотел видеть Серсею на ее месте. Даже если его притяжение к жене было чисто физическим, в чем он уже не был уверен, этого было достаточно, чтобы хотеть только Сансу. Сансу, с ее длинными рыжими локонами, которые пахли розовой водой, с ее молочно-белой кожей, которая мгновенно краснела, выдавая ее эмоции, с ее стройными длинными ногами, которые он так жаждал почувствовать обернутыми вокруг своей талии. В свете догоравших свечей и огня в камине они исследовали друг друга, стараясь прижаться как можно ближе, чувствуя дыхание и шепот друг друга на влажной коже. Он не пытался взять ее на спине, ему абсолютно не хотелось нарушать ее зону комфорта. Этот раз отличался от всех предыдущих, он ощущался как нечто большее. Санса смотрела ему прямо в глаза, она не только принимала его ласки, но и охотно ласкала его в ответ. Она села к нему на колени, и он вошел в нее, поглаживая ее тонкую талию и упругие бедра, их лбы соприкасались, когда она мягко стонала в его руках. Когда она кончала, она старалась прижаться к нему как можно ближе, отчаянно целуя его лицо и шею, пока он запустил пальцы ей в волосы и выдыхал ее имя как молитву.              Уже второй раз они засыпали в обнимку, ее длинные ноги переплелись с его собственными. Санса заснула первая, и он еще некоторое время наблюдал за ней, легонько поглаживая ее голову. Он был зачарован тем, как она улыбалась во сне, и, засыпая, чувствовал себя на своем месте.              В ту ночь ему не снилась Серсея.