Pour toi

В день матча все были на стадионе вовремя, потому что опаздывать на свою же игру было бы уже чересчур. Тем более на игру, которая для всех была важна. По мере приближения матча волнение у ребят нарастало. Поначалу настроение у команды было приподнятое и оптимистичное, но к середине медосмотра никто уже не перешучивался, не обсуждались какие-то общие темы, и постепенно воцарялась тишина. Тишина была неприятно-объединяющей, так как все думали об одном и том же и прекрасно это понимали. Но говорить никто не хотел. В раздевалку после осмотра и разминки они вернулись и вовсе молча и едва ли не в подавленном настроении, что было просто катастрофой. До начала игры оставалось пятнадцать минут, и эта четверть часа казалась в тишине и слишком маленькой, и бесконечно долгой. Каждый был погружен в свои мысли, а в воздухе витало волнение, приобретавшее почти материальную, физическую форму. Казалось, протяни руки, и ты сможешь схватить его. Даже вечно непробиваемый Лёня сейчас оставил свои шутки и тоже сидел молча, иногда бросая быстрые взгляды на товарищей по команде. Рома встал и попытался сказать какие-то напутственные слова, настроить на нужный лад, как капитан, но всё получалось как-то нескладно, то ли потому что он сам изрядно волновался, то ли просто из-за того, что произносить такие речи ему приходилось не часто, и он не знал, что будет правильно говорить в таких случаях. И самое главное: как правильно это сказать. Поэтому, поняв, что произведённый его словами эффект далёк от того, на который он рассчитывал, оставил свои попытки, чтобы не сделать ещё хуже. Вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь ритмичным жужжанием ламп и шуршанием ткани, когда кто-то из ребят менял позу, пытаясь устроиться поудобнее на жёсткой скамейке. Артём зашёл в раздевалку минут за пять до игры, чтобы сказать, что скоро начало и пора строиться. Напряжение, витавшее в воздухе, он почувствовал сразу же: слишком уж хорошо он знал это чувство. Артём оглядел ребят внимательным взглядом. У некоторых лица были взволнованы, некоторые нервно кусали губы, некоторые смотрели куда-то в пространство. Артём смотрел на всё это секунд тридцать , если не меньше, а почувствовал такую безысходность, как если бы ребята шли на игру, от которой зависит вся их дальнейшая жизнь. Стас поднял на него бледно-зеленые глаза, но тут же отвёл их в сторону, словно испугавшись, Антон медленно повернул голову и оглядел тренера с ног до головы так, как будто впервые его видел. Илья, сидевший рядом, продолжил безучастно перебирать пальцами край футболки, глядя в пол перед собой. Одним словом у всех волнение проявлялось по-разному, но волновались все — и основной состав, и запасные. Артёму вдруг вспомнилось, что когда-то, не так давно, он сам сидел также. Навеянные ночным кошмаром воспоминания о его последнем матче были свежи как никогда. Он тогда тоже волновался, будто предчувствуя что-то, но ни он сам, ни другие не обратили на это внимания. Тогда перед началом ему нужны были слова поддержки. Но их никто не говорил. Зачем? Рядовой матч, ничего особенного. Но кто же знал, что для Артёма он станет последним. Почему-то вспомнились слова Валерия Юрьевича о том, что он так и не объяснил ребятам, для чего были все эти усиленные тренировки, неимоверная усталость, ноющие мышцы и неприязнь к нему, исходящая из непонимания. И сейчас, как ему казалось, был подходящий момент, наконец, поговорить с ребятами об этом. Артём ещё раз обвёл команду взглядом и начал спокойным, твёрдым голосом: — Так, парни, вы провели несколько усиленных тренировок. Наверно, не совсем понимая, зачем, — его голос с каждым словом становился всё громче, заставляя ребят выбраться из своих мыслей и обратить внимание на тренера. — Вот за этим. Чтобы сейчас выйти на поле и доказать сопернику, что вы можете играть не хуже и даже лучше их! Поэтому собираемся и выходим на поле полностью сосредоточенными и уверенными в том, что вы всё можете. Я в вас верю. Ребята переглянулись. Такое заявление стало для всех неожиданностью. Никто не ожидал, что такие слова может сказать именно Артём Сергеевич, которого они так недолюбливали именно за эти его дополнительные нагрузки, которые он давал, как им казалось, из чисто садистского удовольствия. Артём не без чувства удовлетворённости проделанной им работой заметил, как постепенно лица ребят начали меняться, по мере того, как они осознавали сказанное им. У некоторых на лицах даже появилась весьма искренняя улыбка, и Артём даже подумал, что ради этого момента стоило потратить столько сил и времени на тренировках. Он не заметил, как в раздевалку вошёл Валерий Юрьевич и остановился у него за спиной, одобрительно кивая словам своего помощника. Артём обернулся, почувствовав взгляд, направленный ему в спину и, увидев Валерия Юрьевича, почему-то смутился. Вдруг он сказал что-то не то и не так? — Да, ребята, выйдите и покажите, чему вы научились за это время, — с улыбкой проговорил Черепанов, оглядывая игроков. — Вы все большие молодцы. А теперь бегом строиться. Ребята, заметно приободрившиеся и повеселевшие, встали, выстраиваясь в шеренгу. Рома, стоявший первым, обернулся и, посмотрев, все ли построились, уверенно шагнул за порог. Команда быстрым шагом прошла мимо Артёма и Валерия Юрьевича. Артём даже неожиданно для себя похлопал пару ребят по плечам. Ободряющие слова наставников, вполне естественно, парней воодушевили. Артём Сергеевич так и вовсе заработал себе в их глазах сразу пару десятков очков. Может то, что он их гонял, пошло им на пользу, почему бы не проверить это, не доказать своей сегодняшней игрой? Игорь, конечно же, остался при своём мнении. Слова Артёма Сергеевича не произвели на него никакого впечатления главным образом потому, что были сказаны именно Артёмом Сергеевичем. Может быть, произнеси их кто-то другой, он бы и прислушался, а так он был уверен, что его оставляли на дополнительные тренировки совершенно незаслуженно и они не дали никаких результатов. Он как был хорошим вратарем, таким же и остался. Возможно, эта уверенность в себе давала ему преимущества перед другими, ведь он если и волновался, то совсем немного, куда меньше, чем остальные. Обе команды уже выходили на поле. Артём внимательно оглядел соперников. Спокойные. И уверенные в себе. Их капитан — нападающий — расслабленно улыбался и, обернувшись через плечо, что-то говорил другому игроку своей команды. Артём перевёл взгляд на Рому. Льдов как всегда был непрошибаемо спокоен, но под его спокойствием чувствовалось напряжение. Он молчал и, прищурившись и сдвинув брови, оглядывал своих товарищей. На соперников старался не смотреть. — Не бойтесь, сегодня не проиграют, — Артём даже вздрогнул и обернулся на внезапно возникшего рядом Александра Михайловича. — Откуда такая уверенность? — не удержался Артём. — Ну, во-первых, мы их хорошо подготовили. — А во-вторых? Александр Михайлович загадочно улыбнулся: — Знаю просто. — Улитки ему нашептали, — бросила проходившая мимо Анна Игоревна. — Анна Игоревна, — укоризненно проговорил тренер вратарей, посмотрев на врача с какой-то, как показалось Артёму, лёгкой обидой. — Что, Александр Михайлович? — Анна Игоревна приподняла брови и развела руками. — Ну что вот вы начинаете? Нормально же общались. — Вы не отвлекайтесь, — Анна Игоревна кивнула в сторону поля. — А то там ваш лучший ученик слишком уж расслаблен. И Артём, и Александр Михайлович одновременно повернули головы к полю, устремив взгляды на Игоря. *** Игорь действительно не планировал в этом матче сильно напрягаться. Тот факт, что их команда уже много раз выходила из таких матчем далеко не победителями, он как-то упустил из вида. Он был уверен в защитниках в лице Ромы и Кирилла едва ли не больше, чем в самом себе. К тому же в нападении были Стас и Кэйод. Уж они-то вдвоём, да ещё и в компании с Лёней, должны создать немало опасных моментов. Но, несмотря на все эти явные составляющие успеха, всё шло не так. Потому что вратарь соперников тоже был не промах и явно опытнее самого Игоря. И у соперников было такое же хорошее нападение. Льдов и Знаменский, конечно, с ним прекрасно справлялись, не подпуская мяч к воротам. Игра была активной, мяч перемещался с одной стороны поля на другую, но это не помешало Игорю ближе к концу первого тайма заметно расслабиться. Понадеявшись на то, что соперники устали, и совсем забыв, что и его команда тоже может устать, Игорь оказался совершенно не готов к внезапной и стремительной атаке. Нападающий соперников, с трудом увернувшись от Льдова, которому не хватило нескольких десятков сантиметров, выбежал почти один на один к воротам и, почти не глядя, ударил. Игорь на автомате кидается в сторону мяча, но вместо того, чтобы поймать его, отбивает руками. Напрасно. Игорь с трудом понимает, что произошло потом: слишком быстро сменялись кадры перед глазами. Игорь поднял голову, устремляя взгляд в сторону технической зоны, и встретился взглядом с Александром Михайловичем, который, судя по губам, крикнул что-то, начинающееся с его имени. Медленно повернув голову, Игорь увидел, как к воротам вылетел второй нападающий команды соперников. Поскользнувшийся на траве Знаменский не успевает остановить его и, падая лицом к воротам, громко кричит: — Игорь! Нападающий соперников бьёт по отбитому мячу и тот летит прямо в сетку ворот, не встречая никаких препятствий. Игорь даже не успел подняться с газона. У Игоря в голове был только один вопрос: как? Он медленно встал и мысленно выругался на всё: на проклятый мяч, на чёртового нападающего соперников, на газон, на котором так некстати поскользнулся Знаменский, и, наконец, на себя. Себя он ругал особенно сильно, ведь, по сути, он только что своей опрометчивостью подвёл команду. В сторону команды Игорь не смотрел, потому что знал, что может невольно поймать на себе обвиняющие взгляды. Взглянув ещё раз в сторону технической зоны, Игорь увидел мрачного, явно расстроенного Артёма Сергеевича и Александра Михайловича, который успокаивающе кивнул и махнул рукой, как бы говоря: «всякое бывает, но теперь будь внимательнее». Игорь тоже кивнул в ответ и всё же посмотрел на команду. Осуждающих взглядов, которые он боялся увидеть, не было. Все, кто был рядом с воротами, понимали, что ошибку допустил Игорь, но упрекать его в этом никто не собирался. Всё же они команда, и обвинять кого-то одного неправильно. Да этого и не надо, Игорь сам прекрасно с этим справлялся. В оставшиеся пять минут Стас и Кэйод пытались сравнять счет, но безуспешно. Против защиты соперников, желавших теперь держать полученное преимущество, оказался бессилен даже Лёня. Когда раздался свисток, объявляющий о перерыве, и команды разошлись по своим раздевалкам, счёт так и остался 1:0 не в пользу ЦСКА. Игорь плёлся за командой последним, что, впрочем, не помешало Марцинову, который сегодня сидел на скамейке запасных, дождаться его и сказать пару язвительных фраз. — Ну что, показал свой талант? Да его хоть отбавляй, со мной не поделишься? — саркастически произнёс парень, — Вот если бы я был на воротах, уверен, такой бы глупой ошибки не совершил. Игорь ничего не ответил. За него это сделал Стас: — Федь, завались и иди куда подальше. Игорь, не слушай его. Игорь лишь отмахнулся, давая понять, что Федя прав, но ему не нужны утешения. Стас решил не докучать другу и сделал самое большое, что сейчас мог: подогнал Федю к раздевалке. Федя хотел сказать что-то ещё, но, поймав на себе грозный взгляд Александра Михайловича, замолчал и вслед за Стасом пошёл в раздевалку. Игорь отправился за ними, но остановившись перед дверью, понял, что зайти туда не сможет. *** Артём с самого начала наблюдал за матчем с напряжением и едва держался, чтобы самому не выскочить на поле. Он вновь ощущал все те эмоции, что когда-то испытывал во время игры. Но только сейчас слабее. Всё же смотреть и играть это разные вещи, и одна другую не заменит. Правда, когда Думиса или Тарновский выбегали и били по воротам соперника, сердце почти что останавливалось, а когда соперники приближались к воротам его команды, оно действительно останавливалось, но только затем, чтобы тут же забиться в несколько раз быстрее. Такого он ещё не испытывал, но смогут ли эти эмоции заменить те, которые он испытывал, когда играл сам? Когда за пять минут до конца первого тайма соперники забили гол, Артём ощутил это так, будто забили его собственной команде. И в ту же секунду он понял, что эти ребята и есть его собственная команда и он её часть. Всего-то потребовалось оказаться близкими к проигрышу, чтобы Артём это понял. В момент, когда мяч залетел в их ворота, а лежавший на газоне Игорь провожал его стеклянным взглядом, Артем вскочил и, кажется, сказал несколько нецензурных слов, чем вызвал осуждающий взгляд у сидевшей неподалеку Анны Игоревны. Но сдержаться он просто не смог бы, даже при всём своём желании. Анна Игоревна, конечно, тоже не оставалась равнодушной, но ограничивалась разочарованными полустонами и расстроенно скрещенными на груди руками. На пропущенном голе она и вовсе отвернулась от поля. В этот момент она была похожа на ребёнка, которому запретили есть сладкое после обеда. За ребят она всегда болела и принимала их победы и поражения близко к сердцу. Правда уже через полминуты ей вернулось её обычное спокойное выражение, и она продолжила внимательно наблюдать за ходом матча. Впереди второй тайм, они обязательно отыграются, как иначе? Когда команды отправились в раздевалки, Валерий Юрьевич кивком головы показал Артёму, чтобы он шёл за ним. Артём обернулся, ища взглядом коллег. Герхард что-то говорил по-немецки твёрдыми, рублеными фразами Знаменскому, который кивал на каждое слово. Горин разговаривал с тренерским штабом, негромко, на грани слышимости, но отчаянно жестикулируя, поэтому Артём решил не отвлекать коллегу и направился вместе с главным тренером в раздевалку, чтобы ещё раз настроить ребят. Зайдя туда, Валерий Юрьевич оглядел всех своих подопечных. Сейчас они уже не сидели погруженные каждый в себя. Около Ромы, что-то оживлённо объяснявшего, собрался небольшой круг, остальные либо жадно пили, либо устало сидели на скамейке, пытаясь немного отдохнуть. Все были здесь, кроме… Валерий Юрьевич подозвал к себе Стаса, который стоял в кругу возле Ромы, и тихо спросил: — Где Игорь? Стас пожал плечами и тоже быстро оглядел ребят. — Не знаю. Только что был в коридоре. — Ладно, иди. Валерий Юрьевич посмотрел на Артёма, который стоял рядом и тоже всё это слышал. Черепанов указал глазами на дверь, как бы говоря «пойди, поищи его, а я тут поговорю пока». Артём коротко кивнул и направился выполнять это молчаливое поручение. «И где мне искать его?» — выходя из раздевалки, подумал Артём. Впрочем, долго искать и не пришлось. Игорь нашёлся буквально за следующим поворотом, сидящим на скамейке в одном из безлюдных и темных коридоров под стадионом. Он не шевелился, опустив голову на руки, скрещенные на бёдрах, и в полумраке казался едва ли не частью этого безжизненного интерьера. Вокруг было так пугающе и подавляюще тихо, что Игорь, не ожидавший никого здесь увидеть, вздрогнул и поднял голову, услышав приближающиеся к нему шаги. Много времени для того, чтобы узнать в высокой фигуре подошедшего Артёма Сергеевича, ему не потребовалось. Игорь посмотрел на него грустными глазами, будучи абсолютно уверенным в том, что полумрак надёжно скрывает его эмоции. Он и скрывал, Артём не разглядел выражение лица парня, но по тяжелому вздоху понял, что вратарь очень расстроен. Артём сделал ещё пару шагов в его сторону, но тихий и отрешённый голос Игоря заставил его остановиться: — Пришли сказать, что я никчёмный вратарь? Можете не трудиться, и так знаю. Вы были правы — не умею я пользоваться своим талантом, если он вообще у меня есть. Выпустите лучше Федю, он готов и рвётся в бой. Игорь произнёс это почти скороговоркой, на одном дыхании, и вернул голову в прежнее положение, надеясь, что теперь его оставят в покое. Артём вздохнул и присел рядом с парнем, как-то по-отечески положив руку тому на плечо, чем тут же вызвал удивлённый взгляд Игоря в свою сторону. — Я не за этим, — спокойно начал мужчина. — Дело не в том, что у тебя нет таланта. Он у тебя есть. Дело действительно в том, что ты не умеешь им пользоваться. Ты думаешь, что всё умеешь и не хочешь учиться новому. А самоуверенность до добра не доводит, сам видишь. Всегда есть чему учиться, и к чему стоит стремиться. А ещё дело в том, что ты не воспринимаешь соперника даже хотя бы равным себе, считая его слабее. Вот в чём твоя ошибка. Ты думаешь, что они слабее, и поэтому расслабляешься. А этого делать нельзя. Слова Артёма попали точно в цель. Игорь действительно расслабился из-за того, что не посчитал соперника достаточно сильным для себя. Он этого не отрицал. Даже был согласен с каждым словом. Но вот от самой ситуации — он сидит в коридоре под стадионом, подавленный и разочарованный, а веру в себя ему возвращает человек, которого час назад он считал чуть ли не последней сволочью — Игорю было неловко. А Артём, кажется, даже не думал останавливаться, и продолжил всё тем же спокойным голосом: — Тебе необходимо найти баланс между уверенностью в своей команде и восприятия противника как минимум на равных. Даже если они слабее. Что уж тут говорить о том, когда команда сильнее. Но знаешь, почему сильнейшие иногда проигрывают? Потому что не воспринимают соперника должным образом. Вот и ты этого не делай. Старайся всегда считать команду, против которой играешь, сильнее, но с пометкой, что, несмотря на это, твоя команда способна её победить. А к вопросу о том, что ты считаешь, что всё умеешь, и тебе нечему научиться… Ты пойми, что тебе надо и даже просто необходимо постоянно совершенствоваться. Так ты только приумножишь свой талант. И все дополнительные тренировки тебе назначались не в наказание. Здесь была моя ошибка, я должен был сразу это объяснить. Возможно, тогда бы ты понял, зачем они, и старался бы лучше. Хотя ты наверняка думаешь, что я тебя гоняю из-за какой-то личной неприязни, но нет. Игорь удивлялся, как точно тренер повторяет его мысли, будто читая их, но молчал, внимательно слушая. — Я ко всем вам отношусь одинаково, — тут Артём немного слукавил. К Игорю он и в самом деле вначале испытывал неприязнь. Исключительно из-за его дерзости, конечно же, которая потом, впрочем, ему даже понравилась. С таким характером, если правильно его направить, парню не будет цены на поле. — Впрочем, если у тебя есть вопросы по поводу твоих дополнительных тренировок, можешь задать их после. Сейчас тебе пора на поле. После всего одного пропущенного мяча никто в здравом уме вратаря не меняет. Игорь был удивлён. И сильно. Он ожидал чего угодно. Как минимум, строгого выговора за невнимательность. Как максимум, что его ещё и заменят на того же Федю. Но ему просто спокойно и доходчиво объяснили, в чём его ошибка, и что нужно делать, чтобы не повторить её в будущем. Игорь на секунду подумал, что это ещё не всё и вот сейчас, после таких хороших и правильных слов Артём Сергеевич непременно скажет что-то язвительное, но тот лишь поднялся со скамейки и теперь протягивал Игорю руку. Игорь как-то неловко улыбнулся и схватился за руку тренера. Артём улыбнулся в ответ, искренне, как не улыбался уже давно, и рывком поднял парня на ноги. — Так-то лучше, — уже по пути к полю проговорил Артём, и, как бы завершая свою речь, добавил: — Попробуй запомнить то, что я тебе сказал, на всю жизнь. Если хочешь стать профессионалом, тебе это пригодится. Игорь кивнул и стал надевать перчатки. Артём одобряюще похлопал парня по плечу и кивнул в сторону уже стоявшей перед выходом на поле команды, как бы говоря «иди, тебе пора» и поспешил к показавшемуся в начале коридора Александру Михайловичу, который быстро что-то записывал в планшете. Артём не знал, что говорил Валерий Юрьевич ребятам в раздевалке, но, судя по тому, как они вышли на поле, догадывался, что у главного тренера получилось настроить ребят на победу. Стоит у него поучиться этому. — Ручки запасной нет случайно? Или карандаша? — не отрываясь от записей, спросил Горин. Артём покачал головой и попытался из чистого любопытства заглянуть в планшет. — У Ани должна быть. У неё всегда всё есть, — Александр Михайлович потряс закончившейся ручкой, в надежде, что она внезапно начнёт писать и, почти предсказуемо, выронил её вместе с каким-то маленьким предметом. — Боже, что же за день сегодня такой? Артём быстро нагнулся, поднимая с пола ручку и ту самую маленькую вещицу, которая оказалась брелоком, изображавшим милую желтоглазую улиточку, приветственно махавшую ручкой. Артём несколько секунд разглядывал брелок, прежде чем вернуть его владельцу. — Что там про улиток было? — совершенно без задней мысли улыбнулся он и тут же испугался, что сказал что-то не то, потому что Александр Михайлович внезапно покраснел и смущённо засунул улитку в карман. — Это талисман, — быстро сказал он. — Мальчик какой-то после игры подарил. Давно уже. Когда не забываю её с собой носить, всегда выигрываем. Артём почувствовал себя так, словно влез во что-то глубоко личное, поэтому ничего не ответил и направился в сторону выхода на поле. Ничего удивительного в том, что спортсмены верили в какие-то свои приметы, не было, он и сам этим часто грешил. Ну, подумаешь, улитка, что такого? Всё лучше, чем уже ставшие стандартными монеты, колокольчики, кольца. Команды тем временем уже вышли на поле. Игорь, действительно воодушевившийся речью тренера, и, что было более важно, понявший её смысл, и то, что здесь ничего не делается ему во вред, решил во чтобы то ни стало не пропустить в этом матче больше ни одного мяча. На поле он вышел с новой мыслью о том, что соперник у них сильный, но и они тоже сильные и ничуть не уступают ему. Уже через десять минут от начала Тарновский сравнял счёт, чем вызвал крик немногочисленных болельщиков. Тренерский штаб, наблюдавший за игрой, все как один повскакивали со своих мест в радости от забитого гола. Сидеть остался только Герхард Бауэр, который вообще не выражал никаких эмоций с самого начала матча. Даже на забитый гол не среагировал. Артём, радостно пожимавший руку Александра Михайловича, подумал, что, наверное, в мире нет ни одного внешнего раздражителя, на который немец бы среагировал. Ближе к середине второго тайма произошло обидное для ЦСКА недоразумение. Команда соперников выбивала мяч с углового, и он неудачно угодил Ване Демиденко прямо в руку. Не сразу поняв, что произошло, и почему остановлена игра, Рома пошел разбираться к судье, Артём, не в силах усидеть на месте, вышел к кромке поля, потому что ему, как и всем остальным, не было видно, что произошло. — Пенальти, — произнёс Артём, возвращаясь к скамейке и усаживаясь на своё место. В следующее мгновение он уже смотрел на Игоря, в надежде, что тот усвоил сказанное недавно. Игорь же был полностью сосредоточен. И уверен. Он не мог подвести команду ещё раз. Он знал, как трудно было нападающим сравнять счет, и не мог позволить себе вновь отдать преимущество сопернику. Пусть это будет не просто, но отбить этот мяч он просто обязан. На игрока, который вышел и остановился напротив его ворот, Игорь смотрел спокойно и уверенно, и того эта уверенность даже немного смутила. Ведь как можно быть таким уверенным, когда совсем недавно пропустил такой обидный и простой мяч? Но Игорь старался не вспоминать о том, что было. Это не важно. Важно то, что сейчас в одиннадцати метрах от него стоит его соперник и собирается бить. Игрок разбегается, коротко, быстро и сильно ударяет по мячу, посылая его в центр ворот. Игорь, к счастью, вовремя понимает, куда собирается бить соперник, предугадывает траекторию полета и ловит мяч прямо в руки. Удар был хорошим, но не в этот раз. Вся команда и тренерский штаб почти синхронно облегчённо выдыхают. Анна Игоревна даже прошептала уже никого не удивляющее: — Молодец, котик. Игра продолжилась. Теперь ЦСКА взяли инициативу в свои руки и уверенно переместились на чужую половину поля. Судья, правда, ещё раз остановил игру. На этот раз причиной стал Хмелёв, лежавший на газоне и хватавшийся за ногу с гримасой невероятной боли. Артём уже успел испугаться, что случилось что-то серьёзное, а взглянув на спокойное лицо Анны Игоревны, которая привычным движением взяла свой чемоданчик и быстрым шагом направилась к игроку, и вовсе немного растерялся. Судя по Хмелёву, он как минимум получил сильнейший удар по ноге, а врач и бровью не повела. Артём, который не мог остаться в стороне ни от чего, особенно от травм, направился следом за ней, уже думая, как выскажет женщине всё, что думает по поводу её жалости к ребятам, о которой она столько раз говорила ему самому. Впрочем, с Лёней все оказалось в порядке, у него был небольшой ушиб, от которого не должно было остаться даже синяка. Артём понял, что это была симуляция, и при том отличная, только когда подошёл совсем близко и получил недовольный взгляд Анны Игоревна и просьбу вернуться на своё место. Актёрский талант Лёни обеспечил ЦСКА штрафной. Уже уйдя с поля, Артём всё же не удержался и негромко, но прямо в лоб, спросил у Анны Игоревны: — Вы знали, что он симулирует? — Это же Лёня, конечно, — спокойно отозвалась женщина. — Но если бы было бы что-то серьёзное? Как вы это поймёте? Или у вас шестое чувство так хорошо развито? — Развито, но это здесь почти не важно. Если бы было что-то серьёзное, то он бы просто сидел на траве, держась за травмированную конечность, и не произнёс бы ни слова, — и, видя, что её слова мало успокоили Артёма, Анна Игоревна добавила: — Я тоже по первому времени пугалась. Но потом привыкла. Ничего страшного с ним не будет. А если будет, я обязательно вам сообщу. Впрочем, эту тревогу за ребят она оценила, мысленно подняв Артёма на ступеньку повыше. По крайней мере, стоило дать ему шанс проявить себя. Штрафной, полученный благодаря великолепной актерской игре Лёни, команде не принес результата. Но уже в следующей атаке Кэйод вышел один на один с вратарем, мастерски обойдя встретившихся на пути защитников, и забил красивый гол рабоной, тем самым дав команде преимущество. О победе, впрочем, никто не говорил, чтобы не сглазить. Ведь всякое может произойти, хоть до конца и оставалось продержаться каких-то десять минут. Здесь все прекрасно знали, что порой решающий гол может быть забит чуть ли не под финальный свисток. ЦСКА, впрочем, не собирались уходить в оборону и разрешать соперникам хозяйничать на своей половине поля. Напротив, ребята не снизили темп атак, чем совершенно вымотали соперника. Забить ещё, правда, не удалось, но результат и так был отличным. Финальный свисток наконец-то позволил радоваться победе в открытую, потому что это — долгожданная победа, вырванная у этого соперника после долгой череды проигрышей. Валерий Юрьевич, который, казалось, сам ни минуты не сомневался в своих подопечных, коротко поблагодарил тренерский штаб и даже персонально поздравил Артёма с его первой победой в качестве тренера. Даже Герхард, весь матч просидевший где-то в стороне и мрачно хмуривший брови, теперь повеселел до того, что похлопал коллегу по плечу и, улыбаясь, произнёс какую-то воодушевленную речь на немецком. — Я же говорил, что выиграем, — усмехнулся Александр Михайлович и, отрывая не на шутку разговорившегося Герхарда от Артёма, добавил: — Герхард, не трогай ты человека, он тебя все равно не понимает. Артём тоже улыбнулся и с некоторой грустью посмотрел на команду. Ребята, уставшие и совершенно вымотанные, обнимались на поле. Запасные, которых уже никто не удерживал в технической зоне, с радостными криками выскочили на поле, устремились к закончившим игру товарищам. Артём тоже хотел броситься к ним, будто сам сейчас выиграл, но перед этим зачем-то, он и сам не мог сказать зачем, сгрёб в объятия не успевшую ничего возразить Анну Игоревну. Впрочем, осознав, что они вроде бы не настолько хорошо общаются, чтобы праздновать победу таким образом, Артём смущённо отпустил женщину и с улыбкой пожал плечами: — Извините. Это всё эмоции. Анна Игоревна усмехнулась и, никак не комментируя излишнюю эмоциональность коллеги, сказала: — Ладно, признаю, ваши тренировки дали результат, но я всё равно против того, чтобы вы мучили моих мальчиков. В голове у Артёма мелькнула мысль, что мальчики у них теперь общие, и он отвечает за них точно так же, как и весь тренерский штаб, но, ничего не говоря, лишь кивнул и пошел на поле к ребятам.